Тёмный Лорд Малфой

      Утро само по себе нечасто бывает по-настоящему добрым, а уж если ему предшествовал суматошный день и не менее напряжённый вечер, то не жди от него ни малейшего намёка на что-то хорошее. А если и без того тревожный сон нарушает чей-то пристальный взгляд, то тут не грешно первым делом швырнуть во вторженца Аваду и только потом выяснять, чего же тот хотел. К счастью, Геллерт спросонья всё же сообразил, где он находится, а потому вместо смертоносного луча в незваного гостя полетел Экспеллиармус, а за ним невидимые путы, спеленавшие того с ног до головы. Только после этого он лениво потянулся и приоткрыл один глаз. Подобно уродливой гусенице в прозрачном коконе, посреди комнаты висел в воздухе Снейп и яростно сверкал глазами.       — Вот уж точно с добрым утром, — проворчал Геллерт, коротким жестом отменяя свои заклинания. — С чем пожаловали, профессор?       — У меня к вам есть ряд вопросов, мистер Малфой, — ответил Снейп, изящно приземлившись на ноги и беззвучно призывая свою палочку, — а прямо сейчас появился ещё один. И я намерен получить от вас ответы.       — А вы забавный, — улыбнулся Геллерт, — но я бы предпочёл сначала одеться.       Снейп презрительно фыркнул и отвернулся к стене. Геллерт неторопливо привёл себя в порядок, велел подать им ранний завтрак, отправил Риту в потолочную щель, с комфортом устроился перед сервированным на двоих столом и лишь после этого многозначительно кашлянул.       — Итак, профессор, я предлагаю начать с кофе.       — Лучше объясните, мистер Малфой, как вам удалось это всё провернуть? Вы были практически лишены сил, когда провели ритуал со змеёй. Вы выжили лишь благодаря моим зельям и своему фамильному упрямству. И я намерен узнать, как вам удалось меньше чем через сутки притащить сюда своих родителей, предполагаю, попутно отбиваясь от атак пожирателей, я прав? Вы сняли за раз две метки, когда даже мысль, что это возможно, вызывает большие сомнения. И вот, спустя всего несколько часов сна, вы направо и налево используете невербальную беспалочковую магию. Так как же вы это делаете?       — Всё дело в здоровом питании и прекрасных генах, — широко ухмыльнулся Геллерт и с аппетитом откусил кусочек нежного круассана со сливочным кремом.       — Остроумие у вас тоже наследственное, как я погляжу, — недовольно скривился Снейп. — Есть крайне мало способов, чтобы восстановить силы так быстро. И ни один из них не является светлым и законным. Какой именно ритуал вы провели?       — Вы хотели сказать, мало способов, известных вам?       — Я хочу помочь, Драко! — негодующе прошипел Снейп. — Вы ещё не осознаёте всю опасность тёмной магии. С ней нельзя играть! Вы не понимаете, как она может повлиять на вашу душу! Потом будет слишком поздно.       — Спасибо за заботу, профессор. Однако давайте уже перейдём к более важным вопросам, вы говорили, у вас их много.       — Вы провели тёмномагический ритуал, и это определённо важно. Возможно, его последствия ещё получится минимизировать, а для этого я должен знать подробности, — настаивал Снейп.       — Почему это вас так беспокоит?       — Потому что я верю, что после смерти Дамблдора ваша душа осталась невредимой, а значит, вам ещё можно помочь, — тихо сказал Снейп.       Возможно, это было самое откровенное, что он мог услышать от профессора, и, конечно, не следовало так реагировать, но Геллерт не смог сдержаться: он искренне рассмеялся.       — Простите, профессор, — сказал он, отсмеявшись, глядя в побелевшее от ярости лицо, — но это было прямо-таки мило.       Снейп глубоко вдохнул, будто перед прыжком в воду, воздух затрещал от едва сдерживаемой злости.       — Ох, да не дуйтесь вы так. Давайте спишем моё неуравновешенное поведение на последствия страшного тёмного ритуала, который я провёл ночью на кладбище. С обязательным жертвоприношением.       — Прекратите свои дурацкие игры, мистер Малфой, — предупредил Снейп.       — Вот и чудненько, вот и договорились, — улыбнулся Геллерт. — А теперь я хочу взглянуть на змею. Почему вы всё ещё держите её под зельями?       — Потому что она обессилена и нуждается в целебном сне, — нехотя согласился Снейп перевести тему.       — Или потому что вы чувствуете от неё какую-то угрозу?       — Она — змея Тёмного Лорда, по крайней мере была ею долгое время. Конечно, она опасна!       — В любом случае я хочу сам убедиться, что всё прошло, как надо, и с Поттером тоже не будет осечки.       В комнате Нагайны их ждал сюрприз: стоявший у кровати табурет был трансфигурирован в кривоватое кресло бордового цвета, в котором, скрючившись в неудобной позе, спал Гарри.       — Поттер, какого дьявола вы тут забыли? — рявкнул Снейп, отчего Гарри подскочил на кресле и начал крутить головой, не понимая, что происходит.       — О, простите, я, кажется, задремал.       — Поттер, вы передумали идти в аврорат и решили стать сиделкой? — почти по-доброму фыркнул Снейп. Он взмахнул палочкой, и над спящей девушкой засветились разноцветные линии диагностических чар.       — Серые преобладают, — сказал сам себе Геллерт.       — И что это значит? — спросил Гарри. — Это очень плохо?       — Не очень. Всё поправимо, — неожиданно ответил Снейп. — Может, вы куда-то торопитесь, Поттер?       — Нет, никуда, — пожал плечами Гарри.       — Вы уверены? А вам не стоит позавтракать? Или, возможно, мисс Грейнджер истосковалась без вашего внимания? Или вам следует навестить мистера Уизли?       — Я был у Рона, — сник Гарри. — Не могу видеть его в таком состоянии. Вы правда думаете, что Веста сможет ему помочь?       — Если кто и сможет, то только она, — признал Снейп. — И раз уж намёков вы не понимаете, скажу прямо: уйдите, Поттер.       — Но что вы собираетесь делать? Я могу чем-то помочь?       — Вы будете только мешать. Уйдите! — рявкнул Снейп.       — Всё в порядке, Гарри, — сказал Геллерт. — Она скоро очнётся, и ты сможешь её навестить.       — Это хорошо, — как-то напряжённо кивнул Гарри и всё же покинул комнату.       — Какие показатели были до ритуала? — спросил Снейп, потирая лоб.       — Нормальные, — ответил Геллерт, пожав плечами.       — Вы даже не удосужились применить диагностику, мистер Малфой?!       — Я был занят немного другим, если вы понимаете, — огрызнулся Геллерт.       — Вы непроходимый болван, мистер Малфой, — ядовито прошипел Снейп. — Для чего вы проводили ритуал?! Это был единственный шанс выяснить, как он скажется на… человеке! Вы должны были позвать меня, безмозглый идиот!       — Достаточно! — приказал Грин-де-Вальд, сжав кулак. Снейп открыл рот в тщетной попытке вдохнуть; он выхватил палочку, но в тот же миг всё прошло. Он сделал несколько вдохов, недоверчиво глядя на своего бывшего ученика.       — Что с вами, профессор? — обеспокоенно спросил Геллерт. — Вы как-то побледнели.       — Я в порядке.       — Крестраж мёртв. Носитель жив. — Геллерт по широкой дуге обошёл всё ещё ошеломлённого Снейпа и приблизился к спящей девушке. — Эксперимент можно считать успешным. А что до магии, то она никогда и не была особенно сильна, к тому же долгие годы в змеиной шкуре значительно ослабили её. Поттер молод и магически силён, он должен выдержать без особых потерь. Разбудите её.       Между приоткрытых, бледно-розовых губ упало три капли прозрачного зелья. Девушка повела головой и открыла глаза.       — Ты… — выдохнула она слабым голосом, испуганно глядя на Геллерта.       — А ты ждала кого-то другого? — усмехнулся он краешком губ.       — Как вы себя чувствуете? — вмешался Снейп, отчего девушка попыталась отползти подальше и буквально вжалась в подголовник кровати.       — Отлично, профессор, вы пугаете не только студентов, — весело заметил Геллерт. — Что последнее ты помнишь?       — Как ты меня резал, — сказала она, — а я кричала. Почему я всё ещё жива?       — А ты не чувствуешь в себе никаких изменений?       Она прикрыла глаза и будто прислушалась к себе. На её лице сменился такой калейдоскоп эмоций, что вряд ли бы кто-то взялся их идентифицировать. Последней и самой яркой оказалась растерянность.       — Я… Я свободна? — неверяще спросила она.       — Если ты имеешь в виду проклятие или власть своего господина, то да, ты определённо свободна, — подтвердил Геллерт.       — А если я имею в виду, что хочу уйти отсюда прямо сейчас? — она прищурилась и вздёрнула подбородок.       — Боюсь, тебе придётся ещё некоторое время пользоваться моим гостеприимством, — тонко усмехнулся Геллерт, — так что располагайся поудобнее.       — Оставьте меня, пожалуйста, — слабо прошептала она.       — Только после того, как вы примете все необходимые зелья, — категорично заявил Снейп, оттеснив Геллерта в сторону. — Мистер Малфой, вы можете идти.       — Хозяюшка Нарцисса велела всех пригласить к завтраку, — низко поклонился появившийся Микки.       — Передай, что мы сейчас спустимся. Завтрак для нашей гостьи подай сюда.       Геллерт почти ласково потрепал домовика между ушами и отправился смотреть, во что превратила леди Малфой его скромное убежище. Конечно, Нарцисса не могла оставить всё как есть: небольшая гостиная преобразилась в некое подобие обеденной залы из их особняка — не обошлось без пространственных манипуляций. Кривоватый диванчик и низкий столик исчезли, их место занял массивный дубовый стол, уже сервированный на восемь человек; камин, призванный ранее служить лишь источником тепла, теперь занимал едва ли не всю стену (осталось подключить его к каминной сети, и жилище мага готово); и разумеется, маггловское освещение было заменено вечными свечами, развешанными по стенам в вычурных медных подсвечниках.       — Доброе утро, мама, — Геллерт нежно поцеловал руку Нарциссы. — Ты прекрасно выглядишь, как и всегда.       — Спасибо, дорогой, — искренне сказала она, вкладывая в это слово гораздо больше, чем благодарность за комплимент. — Отец скоро спустится.       — Как он?       — Полон энергии.       — Доброе утро, Драко. Цисси. — Люциус опирался на трость и выглядел больным, однако глаза его действительно были полны жизненных сил.       Все постояльцы коттеджа, входя в гостиную, буквально замирали на месте, поражённые переменами. Лишь Гермиона не выглядела удивлённой, на её лице явно читалось удовлетворение от хорошо проделанной работы.       — Грейнджер, ты принимала участие в этой перепланировке? — спросил Геллерт.       — У мисс Грейнджер большой талант в области трансфигурации, — ответила за неё Нарцисса, тонко улыбнувшись зардевшейся от похвалы девушке.       — У вас отлично получилось, — оценил Геллерт. — Но к чему такой официоз? — он кивнул на ряды вилок и ложек, почти физически ощущая исходящие от Поттера и Макса растерянность и смущение, на чуть более высокий стул во главе стола, так напоминающий собрания пожирателей. — Если позволите, я бы внёс небольшие корректировки, — по мановению волшебной палочки углы стола сгладились и сам он немного ужался, превращаясь в уютный круглый стол, рассчитанный на десяток человек; стулья сами расставились по кругу и стали совершенно одинаковыми, а количество столовых приборов у каждой тарелки уменьшилось до трёх.       — Вы не перестаёте нас радовать своими умениями, мистер Малфой, — язвительно заметил хмурый Снейп, занимая место за столом.       — Вчерашний вечер выдался на редкость сумбурным, мы даже не успели со всеми познакомиться, — Нарцисса выразительно взглянула на Весту и Макса, сидящих аккурат напротив Малфоев.       — Прошу простить, это моё упущение, — Геллерт встал из-за стола и поочерёдно представил прибывших вчера «гостей»: — Мои родители Люциус и Нарцисса Малфой. Максимиллиан Крафтер, но он предпочитает, чтобы его звали Макс, специалист по поиску информации в маггловском мире. А эта юная леди, подающая огромные надежды в менталистике, и просто мой хороший друг — Веста Ковальски.       На имени Весты что-то пошло не так. Люциус, до того как мог доброжелательно улыбающийся новым знакомым, бросил короткий растерянный взгляд на сына и вновь повернулся лицом к девочке. Она что-то почувствовала и, поймав зрительный контакт, провалилась в его сознание. Для окружающих прошло меньше минуты, но Люциус посерел так, будто его только что вскрыли заживо. На Весту и вовсе стало страшно смотреть — такая горечь отпечаталась на её лице. Она непроизвольно скомкала в руках край белой скатерти и, резко встав из-за стола, потянула за собой всё содержимое. Тарелки с горячей овсянкой, румяные тосты и хрустящий бекон — всё полетело на пол и колени сидящих за столом людей.       — Веста, что… — начал было Макс, но девочка даже не обернулась к нему.       Она смотрела только на Геллерта, и боль, долгое время копившаяся в её душе, наконец нашла выход.       — Ты был там, да?! Ничем не мог помочь, да?! — зло закричала она. — Только ты забыл мне сказать, что это твой отец их убил! Жестоко и безжалостно! Я тебе верила! Почему ты ничего не сказал? Ненавижу тебя! Всех вас ненавижу! — крикнула она в сердцах, с грохотом опрокинув стул, и, как была в лёгком домашнем платьице, кинулась на улицу.       Макс, не говоря ни слова, бросился следом, схватив в прихожей первую попавшуюся мантию.       — Ей надо немного прийти в себя, — сказал Геллерт, машинально приводя стол в порядок. — Кто Хранитель тайны?       — Я, — ответила Гермиона.       — Найди их, пожалуйста, а то они не смогут сами вернуться, — сказал Геллерт и налил себе в чашку свежего кофе.

***

      — Милая, может, ты передумаешь? — просительно заглянула в глаза мама, ставшая за последнее время болезненно серой и совершенно несчастной.       — Джинни, детка, мама права, давай вернёмся домой, — поддержал её отец, чьё лицо выглядело таким же потрёпанным, как и его старая мантия. — Установим дополнительную защиту.       — Нет, — тихо, но твёрдо ответила Джинни, — мы уже все обсудили. Вы знаете, что я должна вернуться в школу.       Она крепко сжала кулаки, спрятанные в карманах мантии, отчего медовый пряник, заботливо завёрнутый в салфетку, превратился в мелкую крошку. Объятия с едва сдерживающей слёзы матерью отдавали не привычными теплом и заботой, а пропитанным горечью отчаянием. Отец и вовсе старательно отводил взгляд, будто бы во всём этом была его вина. «Эх, милый мой папочка, — жалостливо подумала Джинни, сжав его руку, — как же ты справишься без нас?» Она ткнулась лицом в его пропахшую пирожками и чем-то маггловским мантию и часто-часто заморгала, стараясь прогнать непрошеную влагу.       Натянутая улыбка призвана была выразить любовь и поддержку, но казалось, что все, кто имел глаза, просто не могли не заметить в этом кривом оскале боль, злость, отчаяние и оглушающий страх. Джинни изо всех сил цеплялась за свой создаваемый годами образ бесстрашной гриффиндорки, сильной и уверенной в себе девушки. Легко быть сильной, когда у тебя за спиной шесть братьев. Умных, смелых и иногда даже чересчур заботливых.       Вот только сейчас она не могла позволить себе опираться на их крепкие плечи. Она боялась. Боялась, что вся её так тщательно взлелеянная и такая, прости Господи, показушная уверенность в своих силах лопнет, как мыльный пузырь, обнажив до самой души глупую малышку Джинни, которая должна была навсегда сгинуть в Тайной комнате. Но нет, она всё ещё находилась здесь. Подглядывала в щёлочку между ресниц, готовая в любой момент по-детски горько зарыдать. Или вновь довериться не тому. Только бы не Тому.       Она боялась за маму и папу, за каждого из своих братьев. Семья Уизли во все времена буквально ходила по лезвию бритвы, столь преданно поддерживая Дамблдора и Поттера. Никто из них ни за что не предал бы свои убеждения, вне зависимости от того, как сильно уже пострадала их семья и что ещё может обрушиться на их головы. Это означало лишь то, что каждому из них жизненно необходимо стать сильнее, чтобы суметь постоять за себя и своих близких.       — Я буду писать каждую неделю, — пообещала Джинни, окончательно раскрошив пряник. Липкая глазурь неприятно стягивала пальцы. Она поскорее распрощалась с родителями, чтобы вымыть наконец руки. Если бы можно было так же легко намылить и ополоснуть собственные мысли. Сладкие крошки осыпались на перрон, призывая вокзальных птиц слететь с крыш за этим нехитрым угощением. Одна особенно нетерпеливая галка пронзительно вскрикнула и спикировала вниз, едва не задев крылом человека в чёрной мантии. Зелёная вспышка ускорила её полёт. Мягкий удар мёртвой птахи о землю заставил разлететься в разные стороны её более удачливых подруг и вырвал отчаянный вскрик у до ужаса напуганной первокурсницы. Джинни успела зажать ей рот и втащить её в вагон ровно за миг до того, как пожиратель окончательно вышел из себя.       — Всё будет хорошо, — заверила она девочку, после того как усадила её в общий вагон гриффиндорцев.       — Но ведь это была просто птица, — всхлипнула та, — она же ничего не сделала.       — Я знаю, — сказала Джинни. — И поэтому все мы должны быть очень осторожны. Ты помнишь правила?       — Да, не показывать никаких эмоций пожирателям смерти, — горько вздохнула девочка. — Но птица…       — Нам повезло, что это была только птица, — жёстко отрезала Джинни, изо всех сил сдерживая собственные слёзы.       «А ты всего лишь маленькая полукровка, и лучше бы тебе сидеть тише воды, ниже травы!» — злость захватывала её сознание. Не злость на маленькую глупую девочку, но ярость на Того-Кого-Нельзя-Называть и его прихвостней и не меньшая злость на себя за то, что она выучила статус крови каждого гриффиндорца и всех пуффендуйцев до третьего курса.       «Когда? Когда, Господи, мы стали такими жестокими? Как мы позволяем этому происходить?» — горько вздыхала Джинни, но только в собственных мыслях. Пусть сейчас в школе не было так страшно, как в начале года, но они обязаны быть предельно осторожными, чтобы сберечь себя и малышей. Лишь устроившись напротив Невилла в дальнем углу, из которого так удобно просматривался весь вагон, Джинни позволила себе немного расслабиться.       — Что там произошло? На тебе лица нет, — забеспокоился Невилл. — Кто-то пострадал?       — Ерунда. Просто мёртвая птица.       — Ерунда… Мне так жаль, — сказал Невилл и заботливо сжал её всё ещё отвратительно липкие руки.       Поезд уже вовсю набирал скорость, когда ребята снова заговорили, однако радость встречи была омрачена никогда не прекращающимся чувством тревоги.       — Как дома? Как бабушка? — спросила Джинни.       — Всё как обычно. Нормально. Ты знаешь, она сказала, что я становлюсь всё больше похож на отца.       — Это замечательно. Но ты должен знать, что ты сам очень одарённый волшебник и один из лучших людей, кого я знаю.       — Эм, спасибо, Джинни, — неловко поблагодарил Невилл. — А как у тебя прошло Рождество?       — Не как обычно, — Джинни хмуро уставилась в окно на проплывающий мимо серый унылый пейзаж. — Мама, конечно, всего наготовила, приезжали близнецы и Билл с Флёр, Чарли не удалось вырваться из заповедника, Перси всё ещё пытается выслужиться в министерстве. Форджи навели кучу своих вредилок, но без Рона всё совсем не так.       — Так он?.. Это правда, то, что писали в Пророке? Вам удалось что-то выяснить?       — Нет, ничего. Отец пытался что-то узнать в Министерстве, но безуспешно. Ему сказали, что информацию он получит только после выдачи им Гарри. Не сына, а лишь информацию, понимаешь?       — То есть его у них нет? Может, и колдография была поддельная? Оборотное зелье или иллюзия? — предположил Невилл. — Я хочу сказать, что если бы он действительно был у них и они хотели, чтобы хоть кто-то поверил, будто на такое способен Гарри, то логично отдать его семье — так можно привлечь больше внимания, верно?       — Я надеюсь, что это действительно так. Я просто отказываюсь верить, что с Роном могло случиться такое… Но от него уже столько времени никаких вестей. Ни от кого из них. Я знаю, что это опасно, но всё же…       — Я знаю, как вам сейчас нелегко, — сказал Невилл, — но так будет не всегда. Однажды всё закончится. Гарри победит. Мы победим.       — Мама рыдает по ночам, думает, что никто не слышит. А прошлой ночью она вовсе чуть не обезумела — Перси прислал записку и посоветовал забыть о существовании Рона и не пытаться его найти, мол тот сам виноват, что связался с «Нежелательным лицом номер один» и тем самым бросил тень на всю семью. А это, в свою очередь, мешает карьерному росту напыщенного индюка Персиваля Уизли.       — Ты не думаешь, что он может быть под Империусом? — шокированно спросил Невилл.       — Могла бы подумать, если бы не знала, что он просто мудак, — фыркнула Джинни. — Так вот, это настолько расстроило маму, что она среди ночи аппарировала прямо к поместью Малфоев с требованием вернуть ей сына.       — Что?!       — Мы подслушали их разговор с отцом, когда она вернулась. Она ведь не сказала, куда идёт, просто выбежала за калитку и всё. Отец за ней, но мама запутала след.       — Она что-то выяснила?       — Какое там, ворота её не пропустили. Ничего. Мёртвая тишина. Ни пожирателей, ни егерей. Ни Рона.       — Может, слухи, что их штаб-квартира у Малфоев, — просто слухи?       — Или они всей кровожадной толпой отправились на прогулку в какой-то маггловский городок, чтобы стереть его с лица земли? Не хочу даже думать об этом, я просто рада, что мама вернулась живой и невредимой.       — Тебе не кажется, что стоит поговорить с Драко? Наверное, только он и может рассказать что-то полезное.       — Ты ему веришь, Нев? — удивилась Джинни. — Ты правда веришь, что он на нашей стороне?       — Полумна верит, — просто ответил Невилл. — И он действительно многим помог. Вспомни, как осенью он спас тебя и что-то сделал с Кэрроу, у того будто память отшибло: напрочь забыл про наказания. А Симус и Сьюзен, их он тоже спас. И он предупредил Полумну, что её будут искать в поезде.       — Это же Малфой! — негодующе прошипела Джинни. — Я не отрицаю, что он действительно мог сделать что-то полезное. Но остаётся вопрос: с какой целью он это сделал? Чего он хочет добиться? И я ни на миг не поверю в его слова про мир и светлое будущее.       — Не обязательно ему доверять, — рассудительно произнёс Невилл, — но я считаю, что ему стоит задать как минимум пару вопросов.       — Да, наверное, ты прав.       Атмосфера в Хогвартсе оказалась ещё более напряжённой и гнетущей, чем на платформе девять и три четверти. Джинни окинула взглядом факультетские столы, за которыми уже ровными рядами сидели ученики: гриффиндорцы едва не до скрипа сжимали челюсти, когтевранцы выглядели ещё более задумчивыми, чем обычно, пуффендуйцы казались откровенно напуганными, и даже за столом Слизерина вместо надменных ухмылок поселилась настороженность.       Идущий впереди Невилл внезапно замер, и Джинни едва не врезалась ему в спину. Сзади раздался тихий шёпот — никто не хотел привлекать внимания. Джинни потянула друга за руку на свободное место, чтобы не создавать столпотворение, от которого Снейп постоянно бесился и снимал баллы. Невилл неловко приземлился на скамью, опрокинув пока ещё пустой кубок. Он ужасно побелел, и взгляд его выражал неприкрытую ненависть, какую на всегда добродушном лице Джинни видела лишь однажды: полтора года назад в Отделе Тайн.       За преподавательским столом, закинув ногу на ногу и плотоядно ухмыляясь, восседала Беллатрикс Лейстрейндж. Джинни поражённо замерла на месте — самая фанатичная Пожирательница смерти в чёрной профессорской мантии, сидящая за одним столом с профессором МакГонагалл, одним своим присутствием пробуждала липкий страх. Да, уже полгода здесь находились Кэрроу (но они большую часть времени были вполне безобидны — возможно, к этому как-то и причастен Малфой, но сейчас не о том), а Снейп и того больше, но Лейстрейндж?!       — Добрый вечер, дамы и господа, — над столами разнёсся незнакомый голос. Он звучал совершенно спокойно, но Джинни почудились в нём издевательские нотки, потому что стоило взглянуть на человека, занимающего директорское кресло, — она его сразу узнала. В газете двухлетней давности он выглядел моложе и чуть менее потрёпанным, однако покрытое уродливыми оспинами лицо и холодные карие глаза были вполне узнаваемы — в центре стола сидел не кто иной, как Август Руквуд, бывший невыразимец, один из самых опасных Пожирателей смерти.       — Я должен ознакомить вас с некоторыми изменениями в преподавательском составе, — сообщил он. Руквуд не то что не вышел к трибуне, он даже не встал, очевидно, чувствуя себя абсолютным хозяином положения. — Позвольте представить вам профессора Лейстрейндж, она будет заменять профессоров Кэрроу, которым непреодолимые обстоятельства не позволяют продолжить свою преподавательскую деятельность. Она будет вести маггловедение и обучит вас Защите от тёмных искусств.       — Только тех из вас, кому это доступно, — рассмеялась Лейстрейндж, — но не переживайте, остальные тоже смогут поучаствовать.       — У вас ещё будет время познакомиться поближе, — оборвал её веселье Руквуд. — Однако я и сам всё ещё не представился, — он немного привстал, будто бы приглашая рассмотреть его получше, — Август Руквуд, новый директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс. На самом деле я пришёл сюда, чтобы вести факультатив по Магии Крови, однако внезапная кончина предыдущего директора Снейпа вынудила меня взять на себя дополнительные обязанности.       Если бы студенты посмели, то некоторые из них сейчас же начали бы аплодировать, однако они лишь обменивались злорадными усмешками, только слизеринцы были совершенно растеряны. Тем временем Руквуд продолжил:       — Не стесняйтесь выражать свои эмоции, тем более я их полностью разделяю: собаке смерть собачья. Снейп оказался мерзким отвратительным предателем, который посмел строить планы против самого Тёмного Лорда: он пытался провести в Хогвартс и укрыть здесь Гарри Поттера. Эта подлая тварь многие годы была верным псом Дамблдора и Поттера, шпионя и передавая им информацию. За это Тёмный Лорд покарал его — от Снейпа не осталось ничего. Вы должны знать, что такая участь будет ждать каждого, кто посмеет действием, словом или даже мыслью выступить в поддержку Поттера или замыслить что-то против Тёмного Лорда. Запомните это! — Руквуд обвёл суровым взглядом шокированных учеников. — И ещё одно объявление: новым старостой школы назначается Теодор Нотт. Теперь ешьте и отправляйтесь спать.       Стоит ли говорить, что после таких новостей Джинни кусок в горло не лез. И не ей одной: почти все вяло ковырялись в тарелках, стараясь не смотреть друг на друга.       — Надо поговорить с Полумной, — шепнула Джинни другу, когда все встали из-за столов и построились в ровные шеренги. Они незаметно отделились от своих и укрылись в нише за доспехами, поджидая подругу. Полумна удачно шла в конце колонны, но как только Джинни потянулась к ней, её саму кто-то перехватил за запястье и толкнул к стене.       — Так-так, что это за милые заблудшие барашки? — изображая детский голосок, просюсюкала Лейстрейндж. — Отбились от стада, малютки?       Невилл оттеснил Джинни себе за спину и бесстрашно встал перед пожирательницей.       — О, неужели это крошка Лонгботтом? Такой большой мальчик, — оскалилась она. — Папа с мамой не учили тебя, что в школе нельзя нарушать дисциплину?       — Не смей говорить про моих родителей! — прорычал Невилл, направляя палочку ей в лицо.       Лейстрейндж звонко рассмеялась: — Так ты любишь играть?       — Нев, не надо! — воскликнула Джинни.       — Ещё одна Уизли? — Беллатрикс потянула её за прядь волос ближе к свету. — Предатели крови.       — Что здесь происходит? — МакГонагалл появилась, как всегда, в самый подходящий момент, чтобы предотвратить драку. — Мисс Уизли, мистер Лонгботтом, немедленно отправляйтесь в гостиную, до начала комендантского часа ровно пять минут.       — Нет-нет, так не годится, — возразила Лейстрейндж. — Я их нашла, значит, они сегодня мои.       — Не знала, что вы играете с учениками в прятки, — поджала губы профессор и строго добавила, — Лонгботтом, Уизли, чего вы ждёте? Марш отсюда!       Невилл и Джинни поспешили покинуть злополучный коридор, но притаились за углом в надежде услышать что-то полезное.       — Не хами мне, Минни, — отрезала Лейстрейндж. — Хотя чего ещё ждать от полукровки.       — Меня вы можете оскорблять, как вам вздумается, но я никому не позволю причинить вред ученикам!       За их спинами послышались лёгкие шаги, и ребята медленно обернулись, чтобы нос к носу столкнуться с новым директором. Руквуд сурово сдвинул брови, отчего его лицо сделалось ещё более жутким, однако он не сказал ни слова, приложил палец к губам и мотнул головой, мол, валите отсюда, только тихо. Они на цыпочках вдоль стеночки поспешили выполнить своеобразный приказ.       — Профессор МакГонагалл, вам сейчас лучше уйти, — услышали они его рокочущий голос. — А ты, Беллатрикс, не забывай, для чего ты здесь находишься на самом деле!       — На что ты намекаешь, Руквуд?! Хочешь сказать, что я могу забыть о задании Тёмного Лорда?! — истерично воскликнула Лейстрейндж, и её голос эхом разнёсся по коридорам замка, после наступила тишина.