847 год. Главное подразделение Разведкорпуса.
Быть исследователем — это отдельный вид наслаждения. Мало того, что многие не воспринимают тебя как солдата, способного сражаться наравне со всеми, даже когда ты закончил кадетское училище и постоянно тренируешься, так ещё и заниматься наукой трудно. Просто-напросто из-за нехватки необходимого оборудования. Но щедрое финансирование и более быстрое развитие войск располагает к исследовательской деятельности в армии, а не в стенах гражданских школ и больниц. И, благо, возможен хоть какой-то маломальский карьерный рост, в отличие от пожизненной работы учителем и обычным врачом, в рутине которых, без определённых навыков и черт характера, застреваешь на долгие годы в попытках выжить на мизерную зарплату. Именно по этим причинам Ванесса Либерман уже пятый год работает исследователем в военных лабораториях. Она устаёт после очередной бессонной ночи, проведённой на новом месте, которое ещё даже не успела нормально обустроить. Обычно у каждого помещения есть свой особенный запах, но в кабинете пахнет некой пустотой — будто никакой истории до неё в этих четырёх стенах не было. Она не понимает, чувствует ли опустошение или наоборот — чистоту и свободу, позволяющую начать всё с чистого листа. Хотя порядком это назвать невозможно: в комнате такая же путаница, как и в мыслях последние несколько дней. Нужно держать в голове несметное количество документов, что необходимо заполнить в ближайшие сроки, и вещей, перевезенных из гарнизона в разведку. Сбитый режим когда-нибудь таки отразится на здоровье, о чём Ванесса прекрасно осведомлена, но продолжает из года в год делать то же самое. Голова ватная из-за хаоса на столе, заваленном разнообразными черновиками и перечёркнутыми расчётами. Столько предстоящих задач держать в одной-единственной черепушке чертовски трудно. Хотя бы из-за возраста. Самой противно и тошно от отсутствия нормальной продуктивности. Надо сделать хоть что-то, отличное от этой бесконечной заурядной писанины, которой Ванесса занимается уже вторые сутки, покидая комнату только для приёма пищи. И то, Ванесса просто берет порцию и направляется к себе в кабинет, только чтобы побыстрее закончить со всеми делами. Пока Либерман разминает мышцы после нескольких часов штудирования документов, голову не покидают мысли, что очередное перераспределение исследовательского отряда докучает. С промежутком в несколько лет войска раскидывают между собой научные кадры. В этот раз из гарнизона незначительное число людей перекинули в разведку, к счастью, Ванесса мечтала оказаться именно в ней. Она ждёт, когда наконец получит повышение и сможет сама решать, переводиться ей куда-то или нет. Работа в полиции и гарнизоне ей, конечно, особых проблем не приносила, но сердце лежит только к тому роду войск, на чьей эмблеме изображены символизирующие свободу крылья. Ей здесь нравится: доступ к новым видам исследований, много хороших знакомых, и атмосферу Разведкорпуса она считает наиболее комфортной из всех тех, что успела перепробовать за свою недолгую жизнь. Регулярной перетасовки кадров Ванесса не понимает, хотя, возможно, верхушка действительно видит какой-то смысл в этих вечных переездах. Но каждое такое перемещение забирает много моральных сил, с чем Ванесса, конечно, пытается бороться. Нельзя же всю жизнь быть черепахой, столетиями не покидающей свой уютный панцирь. Она расценивает схему этих постоянных перераспределений разве что с точки зрения полезного обмена опытом, но не более. Честно говоря, Ванесса многого не понимает как в военной системе, так и в логике своего начальства. Но какого-то чёрта — ещё при выборе основного рода деятельности — выбрала именно эту нишу. Раньше даже нередко появлялось желание всё бросить и пойти работать обычным аптекарем. Или учителем, как мама. Однако кроме как в армии Ванесса себя больше уже нигде не видит. Несс удручённым взглядом окидывает кабинет, который завален оборудованием, что расставлено по всему полу не только лаборатории, но и собственного кабинета. Она аккуратно перешагивает через запечатанные коробки, направляясь к тем, что уже успела вскрыть. В руках оказывается пыльная колба, лежащая с точно такой же непригодной для использования стеклянной посудой. И как только в гарнизоне паковали вещи сотрудники лаборатории… Ванесса проходится пальцем по стеклу, снимая небольшой слой пыли — нужно мыть. Работу бумажную, конечно же, никто не отменял, но из-за таких мелочей всё опять затягивается, никак не позволяя влезть в установленные руководством временные рамки. Лабораторию уже почти подготовили, поэтому Ванесса, решая хоть немного отвлечься от бесконечных отчётов, берёт коробку со стеклом и направляется в столовую, где мыть лабораторную посуду намного удобнее, чем в небольшой раковине в самой лаборатории. По пути Ванесса замечает в помещении приглушённый свет, но особого значения ему не придаёт — мало ли кто-то забыл погасить огонь. Она даже немного радуется, что теперь самой не придётся зажигать многочисленные настенные свечи.***
— Блять… — цедит сквозь зубы Ванесса, когда стекло острым краем входит в её ладонь. Она аккуратно достает большой осколок из руки, стиснув зубы и кладя его на столешницу. Оглядывает пол, куда отлетела остальная часть разбитой ею колбы, с мыслями дальнейших действий. Даже спать расхотелось, но убирать руку пока нельзя, нужно промыть рану. Теперь в раковину капает кровь, придавая фаянсу красивый алый цвет, переходящий в прозрачно-красный из-за небольшой струи воды, что льётся из неперекрытого крана. Напор, отражаясь от раковины, характерным эхом отдаётся в, как она думает, безлюдном помещении. — Эй, очкастая, что делаешь? Впервые в жизни решила посуду помыть? Мужчина, опираясь плечом о дверной косяк, вглядывается в полумрак зоны готовки. Это капитан Леви. Поначалу он думал, что Ханджи, его коллега и близкая подруга, снова страдает бессонницей и занимается ночными похождениями. Хоть Ванесса отдалённо и напоминала внешне четырёхглазую, нередко шарахающуюся ночью по главному корпусу, это была явно не она. Настораживающая мысль о проникновении посторонних в разведкорпус заставляет капитана немного выпрямиться и поставить чашку с горячим чаем на столешницу. — Кто такая? — более строгим и требовательным тоном спрашивает Аккерман. Неожиданное появление другого человека рядом заставляет плечи Несс немного дёрнуться, но, услышав приказ, она машинально встаёт и резко ставит свою сжатую в кулак мокрую и противно холодную руку на левую грудь — туда, где находится сердце. Она не успела до конца промыть полученный ранее порез, из-за чего ткань рубашки начинает впитывать всё в себя. Порез глубокий, поэтому кровь расползается по ткани большим неравномерным пятном. — Старший лейтенант исследовательского отряда, — выученное представление чётко и выразительно отскакивает от зубов, — Ванесса Либерман. — Старший лейтенант? Впервые вас вижу. Хм… Ли-бер-ман, — Леви пробует фамилию на вкус, проговаривая почти по слогам и немного медленнее, чем сама Ванесса. Он знает каждого солдата здесь по имени и званию, а её видит впервые. Это не может не смущать. Да и фамилия больно странная. — Капитан Леви Аккерман… — Ванесса неуверенно делает акцент на последнем слове. Она смотрит на мужчину напротив, пытаясь отловить хоть какую-то реакцию и понять, правильно ли определила стоящего перед собой человека, которого видела только единожды с момента своего перевода. Ошибаться сейчас очень не хочется. — Виновата. Звание получено с месяц назад, переведена в данное подразделение позавчера, — всё тем же привычно формальным, не отражающим никаких эмоций тоном говорит девушка. — Вольно, — устало бубнит капитан, кажется, довольный полученным ответом. В их рядах появился ещё один псих, готовый на работу под предводительством Ханджи. Несс становится по стойке и, опуская руки вниз, выпрямляется в корпусе. С ладони медленно капает кровь, образуя тонкую волнистую дорожку, идущую по мизинцу, и приземляясь на полу небольшими каплями недалеко друг от друга. Сама рана неприятно жжёт, тысячью мелких иголок концентрируясь в области пореза — так, что Ванессе хочется сжать челюсть ещё сильнее и знатно проматериться. Пятно на рубашке уже успело прилично расплыться по белоснежной ткани. Нужно будет отстирать: в Разведкорпусе не так много запасных комплектов формы, чтобы менять её на постоянной основе. Аккерман ненамеренно осматривает девушку с ног до головы, мысленно подмечая её черты, дабы лучше запомнить нового сослуживца. Слегка вьющиеся русые волосы с заметной, но не бросающейся в глаза, рыжиной, видимой даже в таком тусклом свете. Сейчас они завязаны в что-то небрежное, похожее на низкий пучок, поэтому длину определить сложно, и всего пара прядей выбиваются из общего числа, обрамляя лицо. Чуть больше обычного уставшие глаза непонятного цвета, вроде серо-зелёного, как показалось капитану в слабом освещении, но вглядываться в них дольше трёх секунд было бы странно и, вероятнее всего, даже неприлично. Лицо с островатыми, но всё же сглаженными чертами и аккуратным прямым носом с едва заметной горбинкой. Леви бы и не подумал, что перед ним стоит бывалый солдат, если бы не выдержка, исходящая от неё, что позволяет спокойно терпеть саднящую боль и отдавать чёткие ответы на его вопросы. Он всё же замечает пятно на одежде и, немного заглянув за Ванессу, осколки разбитого стекла. Леви решает отпустить её — он не изверг, чтобы держать тут раненную девушку дольше положенного. — Свободна. Привести себя в порядок, — Леви берёт за края кружку уже остывшего, по его меркам, чая, сам расслабляет плечи и возвращается в обеденный зал, чтобы продолжить трапезу, от которой его так невовремя отвлекли. Он в какой-то степени рад, что не пришлось делать кому-то выговор, ведь если не Ханджи, то по его мыслям там должен был быть рядовой, которому не положено находиться в столовой в столько позднее ночное время. А в итоге тут оказался взрослый, почти равный по званию, солдат — к тому же адекватный, по первичной оценке, обычно не подводившей Аккермана. — Есть, капитан, — сразу следом выходит и направляется в лазарет, придерживая раненную стеклом руку. Она бы убрала осколки, но для начала нужно остановить кровь и как-то обработать рану.***
На месте никого не оказывается. Видимо, нужно будет отчитать сотрудника, чьё дежурство не застаёт Несс. Но сейчас не до этого. Благо, Ванесса с детства обладает нужными навыками, поэтому ей просто нужно найти всё необходимое в аптечке. Она тихо, чтобы не разбудить спящих в лазарете солдат, проходит в процедурный кабинет и находит заветную коробочку. Стиснув зубы спокойно обрабатывает рану карболовой кислотой, зашивает её и накладывает тугую повязку. При выходе из лазарета она замечает бегущего Митчела Спенсера, оставившего свой пост. Молодой человек стрелой проносится мимо, делая вид, что не замечает её присутствия. — Спенсер, а ну стоять, гадёныш, — чуть повышая голос, говорит Ванесса вслед военному врачу. Видимо, придётся за ним побегать. Парень резко тормозит и начинает судорожно дышать, осознавая, что громкость и частота шагов за его спиной с каждой секундой нарастают. Он думает: «Святые стены, за что мне это?» и вздыхает. На самом деле Митчел рад переводу исследователя: они с Ванессой ещё с подросткового возраста находятся в дружеских отношениях, но та всё равно постоянно отчитывает парня за косяки, правда, по делу. Даже если лично ему от неё прилетело по самое «не хочу», он всегда уважал её за ответственность и умение разделять дружбу и работу. — Ты какого чёрта не на месте? А если бы я тут помирала, а? Или, не дай Сина, кто-то из пациентов? Ты головой своей хоть иногда думаешь? — Ванесса говорит строго, с очевидно нападающей интонацией, но негромко — так, чтобы никто не слышал. Не хочется будить людей, что сейчас восстанавливаются в стенах медицинского пункта. — Я… Ну, эм… Несс… — Митчел безуспешно пытается найти какое-нибудь оправдание. — Брал на складе новые нитки. — Я пока руку обрабатывала, заметила, что их там достаточно… Конечно, понимаю — мы с тобой друзья. Но в следующий раз этот факт не помешает мне сделать выговор, — с каждым последующим предложением её слова тянутся, как нуга, а брови опускаются к глазам, создавая такой взгляд, что чуть прожигает пламенем каждую клетку его кожи. — Или вообще… Ханджи натравлю! Ты уже проходил это, не думаю, что хочешь повторения. — Ой, слушай, давай без неё, пожалуйста! Мне того раза хватило! До сих пор каждый раз боюсь с ней злой находиться в радиусе трёх метров, — копошится Митчелл в историях болезни, создавая вид хоть какой-то работы и вспоминает, к кому из пациентов сейчас вообще надо будет пойти. — Так ты сам виноват был. И вообще, халат застегни. Я пошла, — уже собирается возвращаться обратно, но всё же поворачивает голову. — Митч, на выходных съездим в город погулять, всё покажешь. Надо же знать, как изменился город, где я проведу ближайшие пару лет, — снимает серьёзность со своего лица и с улыбкой предлагает другу Ванесса. — Хорошо, дурёха, — соглашается Спенсер и решает поторопиться на рабочее место. Он хоть и раздолбай, но чувствует всю ту ответственность, что лежит на его плечах, потому берёт-таки карты пациентов, перевязочный материал и ртутные градусники для ночного обхода. Ванесса сама измоталась за последние дни и хочет поскорее закончить свои дела на кухне. Она переходит на лёгкий бег, стараясь как можно быстрее вернуться к недомытым колбам. В столовой в ящике под раковиной находит и достаёт резиновые перчатки, надевает их, чтобы не намочить повязку. Перчатки на размер больше, из-за чего руки внутри неприятно потеют и постоянно соскальзывают. Ванесса приступает к рутинной мойке, к которой уже привыкла за годы, проведённые в лабораториях. Это занятие уже можно причислить к отдыху, все мысли уходят, разум в какой-то степени очищается, тревожность сходит на нет. Можно сравнить с рисованием или повторным чтением незаурядной книжки. Несс домывает последнюю пробирку и со скрипом перекрывает воду, из-за чего тишина бьёт по ушам, напоминая о глубокой ночи. Она одну за другой укладывает колбы из раковины в коробку и вдруг вспоминает, что не убрала осколки перед уходом в лазарет. К её удивлению, на полу их не оказывается. Также, как и следов крови, что час назад точно были здесь. Пораскинув мозгами, приходит к выводу, что их убрал Леви, пока та находилась в лазарете. Неприятно, конечно, что за ней кто-то прибирает, словно за маленькой, но Ванесса сама прекрасно понимает, что поступила бы точно также, если бы другой человек поранился как она. — «Надо бы поблагодарить». — Капитан, — произносит негромко Ванесса, как только Аккерман заходит на кухню, чтобы помыть за собой тарелку. — Спасибо. — Ага, в следующий раз только силу рассчитывай, — Леви на секунду поднял взгляд, чтобы проверить, полностью ли в порядке коллега. Но сразу после покидает столовую. — Кофту не забудь отстирать. Ванесса не придаёт значения его реакции. Она сделала, что хотела, а как реагируют на благодарность люди — совершенно не её дело. Да и Ханджи говорила, что капитан не особо идёт на контакт. Несс начинает убирать за собой на кухне, попутно вспоминая, что конкретно надо сделать в предстоящие дни. Закончив, она мысленно вычёркивает из списка дел мытьё лабораторной посуды, с которым только что справилась. Оставив коробку на столе, Несс тушит весь свет в помещении. В темноте Ванесса поднимается на пару этажей выше, прислушиваясь к умиротворяющей тишине здешних коридоров. В гарнизоне и полиции, штабы которых располагались в городах и число солдат во много раз превышало разведчиков, в такое время люди только-только заканчивали рабочий день, и вокруг стояла суета от дел и попутных разговоров. Это очень контрастирует с ушедшим, словно в сон, разведкорпусом. Хотя, скорее всего никто не спит и уже за закрытыми дверями собственных кабинетов продолжается упорная работа. Для Несс такой распорядок звучит невероятно уютно и комфортно. Чтобы не сильно нагружать раненную руку, Ванесса иногда ставит коробку на подоконник, вглядываясь в ночную природу. За окном виднеются деревья, чьи верхушки едва покачиваются от ветра, и конюшня, где сейчас наверняка сладко спит лошадь Несс по кличке Космея. Сейчас очень хочется оказаться на её месте, даже если для этого нужно спать на сене. В окутывающей тишине от каждого шага скрипит половица. И если днём этому звуку никто не придаёт значения, то сейчас кажется, что от него весь этаж спящего руководства может проснуться. Ванесса тащит коробку обратно в лабораторию. В кромешной тьме на ощупь аккуратно подписывает «расставить по местам», чтобы лаборанты завтра занялись этой работой. Всегда нужно уметь перекладывать часть обязанностей на других, чтобы самой заниматься более важными делами. И почему она не сказала это себе перед тем, как самой мыть лабораторную посуду, остаётся только догадываться. Знала бы, что поранится и по странному познакомится с сослуживцем, отложила бы это успокаивающее занятие. Уставшая, она заходит к себе в кабинет, благодарит саму себя за оставленную включённой лампу и с досадой в глазах смотрит на стол, заваленный всё теми же бумагами, которые никуда, к сожалению, не исчезли. Да, сами себя они точно не напишут. Кто же знал, что переезд — это ещё и гигантские массивы бесконечных отчётов. Хочется работать руками и проводить опыты, а не заниматься никому не нужной макулатурой, которую скорее всего никто читать и не будет. И рука болит — держать перо становится с каждой минутой всё противне и противнее. Постепенно стопки становятся всё меньше, в отличие от желания уснуть прямо на столе, положив голову на сложенные руки, чем обычно Ванесса и грешит, не успевая проследить момент отключения сознания. Веки тяжелеют, уже норовят сомкнуться. Конечно, нормальные люди в это время уже спят. Только не она. Чтобы хоть как-то взбодриться, она решает распахнуть окно. Поток свежего ночного воздуха должен выветрить затхлый и спёртый. Рама еле заметно скрипит, но этот звук Ванессе не противен — даже наоборот, позволяет полностью прочувствовать момент. Она взбирается на деревянный подоконник и прикрывает глаза, наполняя лёгкие прохладой, после чего восхищённо смотрит на небо. В городах, как правило расположенных на низине, небосвод отличается от того, что на холмистой природе. А здесь оно совершенно иное — ближе, ярче и красивее. Видно чуть ли каждую звёздочку — можно даже распознать созвездия, сотканные прозрачными тонкими нитями. Вместо того, чтобы искать в небе уже существующие созвездия, Несс сейчас один за других вырисовывает всё новых и новых зверей, чудищ, людей и существ, что бросаются в пляс по велению её мысли. Ещё в самом детстве, будучи в гостях у дедушки — там, где был самый яркий ночной небосвод, который она когда-либо видела в жизни, — любила лежать маленькая Несси и сопоставлять созвездия их рисунку в книге. Лежать ночью, с отцом, на прохладной и слегка колючей траве, приятно щекочущей нежные детские ножки, слушать его рассказы и легенды про звёзды. В её взрослую голову начинает закрадываться мысль о том, что в полном уединении с природой — где-то в лесу, далеко за пределами штаба разведчиков, небо наверняка на порядок завораживающее.«Ночью не спят либо одинокие, либо влюблённые, либо сумасшедшие…»
Так часто говорила соседская бабушка. К какой из категорий себя отнести Ванесса не знает до сих пор. Возможно, ко всем сразу, а возможно, ни к одной из перечисленных. Она больше придерживается теории, что есть и четвёртая группа людей: работяги, которым ночью не до сна, ведь постоянно нужно быть занятым делом. В тёмное время точно никто не помешает, не будет стучаться каждые полчаса и не собьёт с нужных концентрации и настроя. Может посвящать себя всего работе и есть своего рода сумасшествие… После нескольких минут «звёздного созерцания» и философских мыслей, Ванесса опускает взгляд на противоположное крыло здания, где расположены кабинеты Эрвина и Леви, если верить словам Ханджи. Несс видит светлую макушку, что сидит за столом. В голове пробегает мысль, что завтра нужно будет отнести командору Смиту готовую документацию, которую за эту ночь хоть кровь из носа, но нужно заполнить всю. — «Точно. Время идёт. Пора вернуться к работе, её ещё непочатый край…» На мгновение Либерман переводит взгляд на соседнее с командором окно и замечает капитана Леви, который, видимо, тоже решил сейчас немного отвлечься от работы. Становится интересно, правду ли говорят сослуживцы об этом человеке. Многие из гарнизона отзываются о Леви, как об ужасно чёрством и безэмоциональном мужчине, которого лучше из себя не выводить, а порой и вовсе на глаза ему не попадаться. Пару раз она из окна видела, как несколько рядовых обходили его за версту — за этим было забавно наблюдать. Всё-таки он помог убрать осколки и вытереть кровь… Ванессе это говорит, что хоть что-то тёплое в нём явно есть. Но сейчас не до этого. Она нехотя отводит взгляд и слезает с подоконника. Хочется отдохнуть, но сроки поджимают, а не уложиться в них она сама себе позволить не может. Ванесса возвращается за стол, чтобы провести пару часов, не сводя взора с бумаги и руки с пера, которым каждую закорючку приходиться выводить с ужасным трудом. Под утро, когда солнце уже успело подняться над горизонтом, она всё-таки доделывает работу. Ванесса встаёт и начинает потягиваться в стороны, чувствуя облегчение. Мышцы затекли настолько, что сейчас напоминают больше застывшую древесную смолу. Тугая повязка уже впитала кровь в районе раны — её явно пора поменять. Но чтобы не делать это в собственном кабинете из соображений гигиены, решает собрать всё необходимое и сделать это в более подходящем месте. Ванесса берёт бинты и спирт в личной аптечке, полотенце и прочие банные принадлежности в одной из своих коробок и направляется в общую душевую. Смысла ложиться спать уже нет, поэтому решение просто освежиться в душе кажется наиболее разумным. Впереди её ждёт такой же монотонный график, как и все последние дни. Хоть как-то взбодрить её, пожалуй, сможет разве что запланированная тренировка: хоть девушка не из числа простых рядовых, у которых это ежедневная обязанность, но поддерживать тело в соответствующей физической форме она считает необходимым. Однако заниматься спортом без сна — удел самоубийц. Ванесса закрывает глаза и подставляет тело под струи воды — приятные, тёплые и успокаивающие. Хочется поскорее смыть с себя всю ту грязь, накопившуюся за последние сутки. Вода постепенно согревает каждую клеточку кожи, иногда задерживаясь в ямочках тонких ключиц. Пока намокают волосы, Несс развязывает бинт и промывает руку. Спирт из маленького бутылька сильно жжёт рану: порез вышел слишком глубоким, но обработать надо — не хватало ещё инфекции, или не дай святая Сина, некроза тканей. — Та-ак, красотка. Во-первых, что с рукой, — из неоткуда появляется зевающая Ханджи, что, видимо, только проснулась. Она сразу замечает стеклянные глаза и заторможенную реакцию Ванессы на своё появление и, всё поняв, даже не удивляется тому, что Ванесса снова не спала всю ночь. — Во-вторых, какого чёрта ты опять работала всю ночь? Помереть вздумала? — Твою мать, Ханджи! — взвизгивает Несс, не ожидая такого громкого появления подруги. — Чего вам всем неймётся меня пугать! Я скорее сдохну от твоих резких выпадов, чем от недосыпа. Даже смерть от рук титана кажется менее пугающей. Последние слова она произнесла с иронией и небольшой усмешкой на губах —всерьёз обижаться на подругу Ванесса просто не может. — Ха-ха, всё возможно, — смеётся Ханджи, включая соседний душ. — Погоди, в смысле «вам»? Кто кроме меня ещё посмел тебя напугать? — Капитан Леви, — неуверенно ответила Несс, намыливая волосы, что опускаются чуть ниже лопаток. — Порезалась, пока мыла склянки для лабы… Ничего особенного. Он услышал меня и очень тихо зашёл. Мы же лично не были знакомы. Пришлось представиться… — Я была уверена, что всем уши прожужжала про твой приезд, — с удивлением говорит Ханджи. — Ну и чего? Он тебя не убил? В ответ на странный вопрос Ванесса лишь недоумённо смотрит на подругу и разводит плечами. — Нет, а за что убивать-то? Я вроде ничего не нарушала, только разбила колбу, ну и кровью пол заляпала… Всё. — Странно, очень странно… Он же хренов чистоплюй, вроде я тебе это уже говорила. Его лучше в наши с тобой кабинеты не пускать, на будущее предупреждаю. Кадетов за грязь во время общей уборки он может так отчитать, что те ещё год шарахаться будут. Видела, какие они шуганые? Всех распугает так, что с разведки уйдут, — громкость и экспрессия голоса Ханджи постепенно только нарастает. — Ха-ха, не замечала. Я, когда вернулась с лазарета, крови на полу не было… Видимо сам и убрал, — с недоумением рассказывает Ванесса. — Думаю, он не такой изверг, каким его все описывают. — Ещё и сам убрал за кем-то? — Ханджи впервые слышит, что Леви так может. — Вообще, он хороший человек, просто не показывает. Я-то его давно раскусила! Но с новичками и незнакомцами он никогда не церемонится. — Я о том и говорю, — уже смывает остатки мыльной пены с себя Либерман, немного задумавшись. — Но меня это не особо волнует. Полно других дел. Нам надо быстрее лабораторию к работе подготовить, меня только это сейчас может волновать. Тебя подождать? Мне нужно рубашку от крови отмыть ещё. — Нет, нет! Ни в коем случае, — Зое активно мотает головой. Сразу видно, человек выспался, у Ванессы от таких резких движений всё бы уже давно заболело. — Поспи хотя бы часик, до завтрака ещё есть время. Если не успеешь, я тебе заверну порцию, не переживай. — Спасибо огромное! Что бы я без тебя делала, — Ванесса с озаряющей улыбкой бросается в объятия подруги, чья нагота её ничуть не смущает. Забота со стороны другого человека всегда поражала Ванессу до глубины души. В этом ей хочется брать пример с лучшей подруги, что по первому зову приходит на помощь.***
С горем пополам отстирав пятно крови на рубашке и сменив повязку на руке, Ванесса уже доходит до кровати. Сразу после прикосновения головы с подушкой она стремительно проваливается в сон. В разведке у людей, которые хоть как-то связаны с бумажной работой, есть свои, хоть и небольшие, но кабинеты. Эрвин посчитал нормальным выделить спальные места в самих кабинетах, ведь так намного удобнее. Но кровать Ванессы ещё не доставили, из-за чего девушка вынуждена спать первое время в кабинете Ханджи вместе с ней, благо она совсем не против. Девушки учились в одном кадетском корпусе и хорошо сошлись характерами. Обе с детства увлекались науками и всегда хотели познать мир — раскрыть все тайны титанов и окружающего мира, что-то изобрести. Некоторые даже думали, что они — родные сестры. Разве что Ванесса более спокойная, хоть и не обделена любовью устраивать с Зое какие-то заварушки. За три года они стали друг другу очень близки, но, как бывает в реальной жизни, иногда пути людей расходятся, даже если и на время. После выпуска Ханджи сразу отправилась в Разведкорпус, а Либерман держала направление в университет района Гермина на обучение к своим родственникам, но слёзно пообещала подруге, что после сразу же вернётся и будет так же служить в легионе разведки. И вот сейчас они уже несколько лет вместе преследуют цель: понять как можно больше о титанах и об этом мире, но Ванесса добралась до разведки только сейчас, до этого из-за приказов начальства приходилось работать в полиции и гарнизоне. Зое в их деятельности больше практик и работает непосредственно с титанами, а Либерман предпочитает работать с теорией, торча большую часть времени в лаборатории, изредка присоединяясь к экспериментам с Ханджи. Ванесса работает с ядами, готовит лекарства для солдат и проводит анализы, из-за чего буквально живет среди склянок и реактивов. Зато она с упоением наблюдает за тем, как подруга устраивает опыты. Обе отлично дополняют друг друга, доходя вместе до всё более интересных догадок. Зое каждый раз восхищается подругой, когда та доходит до создания новых химических соединений и ядов, но если бы она знала, что Семья Либерман с давних пор выделяется на фоне остальных, несмотря на то, что сейчас это видно не так сильно, как в былые времена. Большая половина семейного древа хоть как-то, но связана с наукой, медициной или с вооруженными силами: в этих сферах они преуспевают больше остальных. Ванесса решила совместить в себе две области разом. Но если бы люди только знали, какие секреты хранит этот род со дня возведения стен…