Останки большого моря

      Будни с новоприобретенным соседом протекали как никогда беспокойно - мальчик все время бередил воду своими суетливыми играми, неуемным любопытством. Ребенок совал свой нос во все щели их маленького мирка, знакомился с каждой рыбкой, пересчитывал всех моллюсков. Особенное внимание мальчик уделял любимой Дилану Дороти. Та безэмоционально наблюдала за его попытками с ней поиграть. В глазах рыбы не было и грамма интеллекта, что Пако иногда принимал на свой счет как пренебрежение.       Дилан пакостливо улыбался на такие выпады от пострадавшей рыбки.       Весте с тем, как мальчик осваивал общение с Диланом, сам Дилан пытался заново освоить себя. Новые эмоции, постоянное нарушение личного пространства и суматоха - непривычное для парня. Длительное одиночество отразилось на нем не лучшим образом: пускай юноша не помнил, каково было его прошлое, он осознавал что его настороженность по поводу общения с кем либо абсолютно точно была скорее исключением, чем нормой. Страх снова ощутить боль или почувствовать себя в тисках насилия над телом заставляло его иногда неосознанно отдаляться от общительного пацана, пусть тот был всего лишь ребенком. Потом конечно Дилан себя поправлял, уверяя быть спокойнее.       Спустя время он, скрепя сердце, даже начал употреблять пищу рядом с малявкой - сказалась наивность и открытость мальчика, заставляющее Дилана гасить все подозрения. Недоверие было его единственным защитным барьером от жёсткого мира комплекса.       Следующим большим шагом в их взаимоотношениях стало нормальное знакомство: в одном из воздушных карманов маленькой пещеры. Тогда мальчики наконец узнали имена друг друга. От общения на человеческом, родном языке, у Дилана глаза были на мокром месте. Ребенок без умолку щебетал на человечьем об обретенном наконец друге, сокрушаясь о своей тяжелой одинокой судьбе, пока не закончился кислород. На подобные речи Дилан скептически вёл бровью и усмехался, за что получал недовольный взгляд надувшегося мальчка. Звонкий голосок запомнится ему надолго.       Красочное окружение, ранее упорно парнем игнорируемое, теперь расцвело новыми образами: кораллы пестрили, налившиеся зелёной водоросли утягивали взор за своим неспешным танцем с течением. Косяки мелких рыбок и прочие обитатели этого места удивляли своим разнообразием. Словно кусочек настоящего, живого моря, отрезали и запихали в мрачную громаду комплекса, стянули стальными стенами, оторвали небесный свод и пришили прожекторы. Единственный уголок спокойствия и спасения внутри огромной, отравляющей своим влиянием актинии.       Мальчик творил с Диланом удивительное: шебутной, совсем не умолкающий и шумный - должен был раздражать спокойного и не оптимистичного парня. И раздражал, боже как! Однако вместе с раздражением у парня словно выходил какой-то... Тяжелый душевный груз.       Постепенно, к привычным эмоциям возвращалась улыбка, постепенно над горизонтом его жизни всходило солнце. Проступающие в смущенной улыбке ямочки на смуглых щеках давали повод не нервничать из-за очередного случайного контакта хвостами. Пусть Дилан вздрагивал, пусть его сердце совершало секундный кульбит, он пытался гасить в себе панику.       Обычно они играли в догонялки и прятки по инициативе того же Пако, или разговаривали о своем прошлом с самого пробуждения в комплексе. Активный мальчик не скрываясь, задорно хохотал пузырьками в очередной раз, когда его находили по торчащему яркому хвосту и неизменно тому удивлялся. Признаться, Дилан иногда даже увлекался их играми и забывал о своём планшете.       Ученые на связь до сих пор не выходили, за стеклом зияла непривычная темень. Вглядываясь в непроглядную черноту с одинокими отсветами мониторов, парень ощущал нарастающую тревогу. Куда делись эти умники? Уже долгое время за стеклом не было видно даже силуэтов. По подсчетам Дилана, с момента, когда к нему подселили Пако, прошло добрые три недели. Однако еда продолжала регулярно приходить через окошко выдачи, парень не жаловался. Сам Пако, специально или нет, отвлекал Дилана от волнения. Затишье не предвещало ничего хорошего.       В один из таких дней, когда световой режим аквариума с щелчком сменился на "вечер", а сознание постепенно близилось ко сну, Пако присел на камень поближе к лежащему на песке Дилану. Маленький собеседник усердно сдерживал волнение, но хвост выдавал эмоции владельца с головой, подёргиваясь и будоража песок. – ’ Слушай, Дилан, ‘ – Пако поерзал на мягком коврике из морской травы, уставившись на парня, – ’ Как думаешь, почему с нами не выходят на связь? ‘       Мальчик уставился в пустоту стекла, где-то глубоко мигали мониторы словно лампочки удильщиков. Темнота затягивала и пугала. Дилан приоткрыл глаза, повернув голову в ту же сторону. – ’ Если бы я знал, малой, ‘ – парень поежился и присел на песок, обернув дугой хвост, – ’ Это ведь тебя послали ко мне, думал, что ты знаешь, в чем дело. ‘ Пако фыркнул, выпустив мелкие пузырьки воздуха. – ’ Ага, как же. Эти дураки относятся ко мне, как к ребенку. Они ничего не говорят. ‘ – ’ К слову, ‘ – Дилан зацепился за выросшую тему, – ’ А как вообще так вышло, что тебя отправили ко мне? ‘ – ’ Ах, это... Видишь ли, братец... ‘ – мальчик замялся, опустив взгляд на руки. Пальчики теребили тонкие перепонки. – ’ Так уж вышло, что я "не проявляю нужных результатов", как они сами сказали. ‘       Парень еле смог разобрать столь многообразный и "замятый" посыл сигналов. Даже поморщился, обрабатывая информацию, но за смысл не зацепился. – ’ Ну и они решили что было бы неплохо посмотреть на совместное проживание мерманов, ‘ – Пако пожал плечами, возведя взгляд в потолок, – ’ А я был не против. Сказали только, что мой новый сосед не слишком общителен и моя задача как раз подружиться. ‘       Дилана кольнула неприятная догадка. Мальчик тут же встрепенулся, вздрогнув от потяжелевшего взгляда. – ’ Стой-стой! Остановись на этой мысли! ‘ – Пако активно замахал руками, – ’ Чтобы ты там не надумал, я решил с тобой подружиться не из-за их указания! ‘ – ’ Я не настолько недалекий, чтобы обижаться на ребёнка, ‘ – обладатель синего хвоста подплыл к напрягшейся фигуре Пако, но не ближе, чем на метр, – ’ Но впредь будь аккуратнее с выражениями, иначе меня ты дальше входа в пещеру не увидишь. ‘       Он скрестил руки на груди, но сверлил взглядом Пако недолго. В конце концов присел рядышком на мягкое покрытие камня, сверкнув ультрамариновым отблеском чешуи. Плавник мягко опустился на песок. Неловкое молчание прервал сам мальчик: – ’ А откуда у тебя взялись эти шрамы? ‘ – ’ Зачем интересуешься? ‘ – ’ Просто интересно! Я каким-то образом шрамов не набрал, а у тебя их вон сколько! ‘       Пако с интересом заглядывал в лицо Дилана, ожидая ответа на немой вопрос. Кудряшки мило заслоняли его мордашку, танцуя словно пышные водоросли на течении. Мальчишка заметил отметины при первой встрече - уж очень ярким узором они расходились по рыбьим частям. Шрамы составляли какой-то свой, пугающий рисунок. Для мальчика, содержащегося в более щадящих условиях, была интересна эта история ран. – ’ Это я. ‘ – ’ А? ‘ – пузырьки булькнули и устремились вверх.       Пако опешил от ответа. Ребенок перевел взгляд на жаберные створки Дилана, задержав взгляд на тонких, особенно глубоких шрамах. В некоторых местах часть кожицы жабер была с надрывами, словно кто-то долго и усердно рвал кожу острыми когтями. Еще более бледные и длинные полоски от когтей покрывали разные участки хвоста: надрывы явно зажили не так давно, некоторые места все еще покрывала тонкая корочка. Редкие, ассиметричные участки прорастания чешуи на руках - скорее дефект мутации, чем необходимость - единственные были целы, как и дергающиеся ушки. Эти самые уши как раз смущенно прижались к голове. Дилан приобнял себя за плечи, слегка отстраняясь от Пако. – ’ Эй, не пялься. Ударю ‘ – ’ Это ты все сделал? Но... Зачем? ‘ – Пако неверяще заглядывал в чернющие глаза юноши, на лице которого отражалось негодование.       Действительно, зачем? Было ли то обычное раздражение и способ скинуть стресс от происходящих событий, вошедший в привычку? Или же проявление его ненависти и отвращения к своему нынешнему телу? Вероятно, оба варианта. – ’ Как только отпали ногти и отросло это, ‘ – Дилан отпустил себя, и показал руки с острыми белесыми когтями и небольшими перепонками, – ’ Тогда и начал. Хотя жабры я драл и до этого. Не беспокойся за меня, мне проще с этим. ‘ – ’ Но правда! ‘ – мальчик слез с камня, склоняясь над напрягшимся Диланом. – ’ У тебя такой красивый хвост, а ты его царапаешь. Вон, посмотри какой длинный шрам! Такое даже линька не исправит! ‘       Палец остановился в нескольких сантиметрах от уродливой полосы белесого шрама, расположившегося под правым боковым плавничком. Дилан вздрогнул, почувствовав вибрации воды и замер, казалось, даже перестав дышать. Рулевой плавник самопроизвольно задёргался, следуя эмоциям владельца. – ’ Не бойся, я помню, что нельзя, ‘ – мальчик слабо улыбнулся, отдернув руку. – ’ Нет постой, кажется, ‘ – Дилан ощутил в горле фантомную сухость и ком неуверенности, – ’ Я думаю... Можно. ‘ – ’ Дилан? ‘ – мальчик скептически перевел взгляд с израненного хвоста на собеседника – ’ Правда можно? ‘ Сердце ускорило свой ритм, пока глаза цеплялись за приближающуюся к его хвосту руку Пако. – ’ Нет, стой, я- ‘       Но мальчик уже прислонил смуглую ладошку к чешуе.       Пако переживал за состояние соседа, но в глубине души уже давно хотел прикоснуться, почувствовать тактильный контакт с кем-то новым.       Живот Дилана напрягся, когда теплая ручка прижалась к тому самому шраму на хвосте. Невольно парень зажмурился, ожидая привычной тошноты, хоть чего-то, похожего на, по прошлому опыту, всплеска эмоций. Но ничего не произошло. – ’ Что- ‘ – Дилан глазел на абсолютно точно прижимающуюся к чешуйкам ладонь. – ’ Ничего? ‘       Пако же в момент просиял, и наконец уселся обратно, бормоча под нос радости. Ранее прикосновения всегда вызывали гнильную тошноту, после которой Дилан еще долго плевался желчью и замирал, словно статуя. Нервы сковывало словно при трупном окаченении, дыхание сначала останавливалось, а потом с новым темпом пускалось в пляс. Негативные мыслеобразы заполняли голову, зацикливали ловушку разума. Но где же все это сейчас? Парень был явно удивлен: перебирая в памяти воспоминания любого тактильного контакта с кем-либо, на ум приходила только очередная паническая атака на почве касаний. Чем же эта ситуация отличалась от прошлых? – ’ Может это потому, что ты ребенок?... ‘ – ’ Это же замечательно! Я ведь говорил, что подружимся? ‘ – ’ Сколько тебе хоть лет, малявка? ‘       Мальчик по привычке старался не задевать Дилана во время своей экспрессивной жестикуляции, но более менее смог показать по пальцам. Мальчику было всего 12 лет. Черт, всего 12... Дилан не преминул окинуть взором нескладную и миниатурюную фигурку. – ’ Те люди говорили, что я выгляжу младше своих лет, ‘ – мальчик покраснел и отвел взгляд в сторону, – ’ Когда у меня... Когда ноги были еще при мне, я был очень худым и постоянно болел. ‘       Разглядеть выражение под развевающейся на течение челкой не получалось, как бы юноша не наклонял голову. – ’ Я почти все время лежал и спал, ноги не слушались. Мне сказали, что ходить я не смогу, но, ‘ – мальчишка по человеческой привычке облизнул совершенно не сухие губы, – ’ Вскоре смогу свободно плавать. ‘       Пако приподнял хвост, дотрагиваясь подушечками пальцев до гладкой чешуи. Смолянистый плавник покачался вверх вниз, будоража песок в воду. Та сразу же помутнела. На лице проскользнула измученная улыбка. – ’ И знаешь, это намного лучше, чем осознавать свою беспомощность в невозможности ходить. ‘       Юноша был шокирован. Однако не внезапной информацией о прошлом сильного духом дитя, а нонсенсом, что кто-то способен считать подобные метаморфозы спасением. – ’ Что ты несешь? ‘ – Дилан почти шипел. – ’ Ну что опять не так, Дилан? ‘ – мальчишка выразительно посмотрел на собеседника в негодовании, – ’ По твоему лучше существовать без возможности ходить? ‘ – ’ Я считаю, ‘ – Дилан сбивался с ритма ультразвука, то зажевывая, то скрежеча слоги - его чуть ли не трясло, – ’ Что нет ничего, что было бы достойно променять на человечность. ‘ Пако опешил. – ’ Дилан- ‘ – ’ Как ты можешь с такой мерзкой улыбкой говорить о потере собственного тела!? Это ведь даже больше не ты! ‘ – Дилан ощетинился, – ’ Ты и правда совсем ребенок, раз не понимаешь этого! ‘       Больная тема диалога поднимала из глубин человеческих душ в телах монстров самые болезненные мысли. Мальчик совсем не ожидал, что его собеседник вспыхнет, как факел. Дилан был больше склонен к рефлексии и молчаливому негодованию, нежели к открытому конфликту. Пако еще никогда не видел его таким возмущенным, оттого ответная реакция ребенка, постепенно взрослеющего и напичканного гормонами, не заставила себя долго ждать. – ’ Ну и пускай! ‘ – Пако упер руки в колени, с вызовом подняв голову на собеседника, – ’ Знаешь ли, но это ты тут ребенок, если не можешь понять такой простой истины, как право выбора! ‘ – ’ О каком, блять, праве выбора ты говоришь? Нас всех здесь заперли, отняв жизни! ‘ – ’ Дилан, я выбрал радоваться возможности ощущать хоть что-то ниже моего таза, ‘ – у мальчика наворачивались непрошенные слезы, смешиваясь в ту же секунду с соленой водой, – ’ А не предаваться депрессии по поводу того, что уже никак не изменить. Сдался мне этот внешний мир, если я не смогу в нем полноценно существовать! ‘ Слова порождали в Дилане давно утихшее желание рвать чешую и жабры. – ’ Не подплывай ко мне. Даже ни на метр. ‘ Пако думал что у ультразвука не может быть столь низкой тональности.       Дилан и сам понимал, насколько глупо было разжигать столь нелепый конфликт. Всего-то разница во взглядах, а он уже, словно бык на корриде, понёсся на красную тряпку из чужого мировоззрения. Гордость брала свое, он уже несколько часов не показывал и носу из своего убежища. Просто пересилить себя и поплыть извиняться - то, чего он никак не мог сделать. Его убеждения и выводы по поводу всех происходящих с ним событий упорно не совпадали с мнением мальчика. Тоска и сожаление о всех высказанных грубостях проросли вглубь его мыслей. Хвост заёрзал по ребристому полу.       Реакция Пако на наличие рыбьих частей вводила Дилана в ступор - как возможно настолько пренебрегать своим утерянным прошлым? Разве можно променять человеческий облик на такую мелочь, как ноги? Однако сам Дилан до получения хвоста устойчиво ходил по земле. Дураку было просто не понять. – ’ Еды нет, но можешь съесть меня, если хочешь. Как ты там говорил? Хвост на гриле? ‘       На входе в пещеру отчетливо блеснул солнечный зайчик нежного желтого цвета. Пако было неуютно разрешать конфликт и идти мириться, но мама учила быть понимающей. – ’ Дежавю, да? ‘ – изнутри донесся слабый отклик. – ’ Что ты сказал? ‘ – мальчик не поверил тому факту, что ему соизволили ответить. – ’ Дежавю - это чувство, когда что-то словно повторяется. Как будто ты это уже делал. ‘ Мальчик поежился под холодным взглядом Дилана, взирающим на него из темноты. – ’ Ну вот я и здесь. Опять. Поговорим, братец? ‘ Молчание было недолгим. – ’ Мне плевать, заплывай. ‘       "Я хочу извиниться, но я слишком гордый дурак" - перевел для себя ребенок. Мальчишка слабо просиял, вильнув внутрь жилища.       Темноту прорезал чуть более яркий свет от планшета, который Дилан поставил у одной из бугристых стен, покрытой мелкими моллюсками. Лица парня было не разглядеть, только отблески чешуи и темный силуэт человеческого торса, слегка засвеченный с правой стороны.       Свет немного слепил чувствительные зеленые глазки Пако, но он терпеливо уселся, если это положение можно так назвать, свернув хвост в дугу. - ’ Изви- ‘ – ’ Нет стой... Просто, ‘ – Дилан уставше потёр глаза пальцами, в пещере булькнуло пузырьки воздуха от вырвавшегося вздоха, – ’ Это я должен. Черт, прости меня, малой. Мне нельзя было на тебя "кричать". ‘       Раздражение за придушенную гордость давило на горло, но Дилан сам понимал что обосрался, за что теперь нужно извиняться. – ’ Да уж, братец, ‘ – мальчик слабо улыбнулся, что не укрылось от смущенного юноши, – ’ Мои уши чуть не закровоточили от того обилия писка. ‘ – ’ Эй, не смейся надо мной. Я тут пытаюсь извиниться. ‘ В ответ ему только булькнули в сдерживаемом смешке. – ’ Выгоню. ‘ – ’ Ладно-ладно! Успокойся! ‘ – мальчик замахал ручками перед собой в защитном жесте.       Пако поерзал на месте, скрестил руки на груди и вдруг уставился прямо в глаза собеседника совершенно серьезно. – ’ Нам тут еще жить вместе, ‘ – вкрадчиво начал пацан, не спуская взора изумрудных очей, – ’ Так что давай впредь не ссориться. Мама говорила, что разногласия убивают коллектив. ‘ – ‘ Порой мне кажется, что ты взрослее меня. Не задирай нос, мелочь. И у нас тут не коллектив, а насильно созданное общество. ‘       Мальчик поморщился, но посыл попытался пропустить мимо ушей. – ’ А ну-ка постой, ‘ – Дилан резко зацепился за посланный сигнал – ’ Кто и что тебе говорил? ‘ – ’ А это, ну, ‘ – Пако широко улыбнулся, – ’ Моя мама! Знаешь, она такая у меня хорошая! Ну понимаешь, человек, который меня родил? Она тоже пережив- ‘ – ’ Ты помнишь свою мать? ‘ Вопрос повис в оглушающей тишине. Мальчишка неловко сжался, растеряв всю серьезность в голосе. – ’ Ну, не совсем. Я просто... Проснулся вместе с ней, и нас познакомили как родственников. Мне было слишком страшно и я... ‘ – ’ Решил просто принять её ? ‘       Пако сгорбился и слабо кивнул, вновь начиная теребить перепонки на смуглых руках. Волосы качнулись вслед движениям головы, выражение было не разглядеть за пушистыми вихрами. – ’ Она тоже меня приняла, видимо это было правдой. Пусть тоже ничего не помнила. ‘ – ’ Где она сейчас, Пако? ‘ – вопрос крутился в голове суетливым мальком.       Мальчишка резко поднял взгляд, прожигая Дилана печальным блеском. Вымученно улыбнувшись до ямочек на щечках, Пако пожал плечами. Его неосведомленность напрягала его самого, не было и дня, когда он не вспоминал ту единственную, что несмотря на потерю памяти, видела в нем своего дорогого ребенка. Память ли души или самовнушение - выбор женщины помог бедному мальчику в инвалидной коляске. Свет в аквариуме пару раз мигнул. – ’ Я правда не знаю. Нас просто разъединили в один день, а дальше вот. Сначала операция, потом Лори. И... Потом ты. ‘ – ’ Черт, извини, я правда не умею подбирать темы, я- ‘ Дребезжание и вибрация дошли до чутких ушей.       «Что?» - они подумали одновременно, в шоке озираясь вокруг и прижимая ушки к голове. Противный звук проезжался прямо по мозгам. Вода хлынула сильным потоком наружу. Стекло опускалось.