Волчье сердце

      Сквозь неплотно зашторенные занавески пробивался узкий луч солнца. Как назло, он попадал именно на лицо спящего, отчего тот невольно начал жмуриться и вошкаться. Ему так не хотелось открывать глаза и снова видеть проблемы окружающего мира, поэтому он просто продолжил лежать, дожидаясь такой бесящей мелодии будильника.       Идти с утра в школу не хотелось, от слова совсем. К сожалению, такое нежелание было спровоцировано не самим фактом просиживания штанов в душном, маленьком кабинете, с вялым усердием разгрызая гранит науки, а одноклассниками и некоторыми особенно неприятными людьми, с которыми приходилось контактировать.       В коллективе он ничем особым не выделялся, да и не хотел пока сильно отсвечивать. Предпочитал больше тихонечко отсидеться в уголочке, витая в своих мыслях, не имея представления о чем с ними можно вообще поговорить: у многих в их возрасте на уме были лишь вписки, отношения (а по факту сбор различных сплетен друг о друге), веселье, да поиск мест, где можно было бы бухнуть и покурить так, чтоб родители не спалили.       Всем было пофиг, честно говоря, на него, ведь не входя в круг «крутых людей класса», ты мало кого интересуешь. А ему абсолютно плевать на них, поскольку у парня были собственные "отношения" с алкоголем в не очень положительном ключе, да и в целом представление о веселье, которое многим может показаться довольно скучным, но главное, что ему самому это нравилось. Да и вынуждены они были сосуществовать в одном пространстве только из-за необходимости получения образования, а за пределами учебного заведения становились абсолютно чужими друг другу людьми.       Хотя были и свои нюансы в таком вот существовании: если, допустим, одни просто нейтрально относились к парню (может даже с некоторой благосклонностью), то некоторые "особо умные" учащиеся, что присутствовали в каждом классе маленькой, гнилой группой, мешающей всем жить, просто покоя не давали: устраивали всякие подлянки, смеялись и унижали на глазах всего класса. Что такого парень сделал им, он сам толком не понимал...       Отчужденность отчужденностью, но молчаливые мысли, подобно салфетке, одним метким движением, а точнее, звоном режет будильник своей приевшейся за долгое время мелодией, призывая встать, чтобы принести свою тушку на занятия и отсидеть их скрепя сердце от шума, гама, некоторых противных рож и трещащей от переизбытка информации головой.       Нежности с кроватью - это, конечно, хорошо и приятно, но опаздывать тоже не рекомендуется, чтобы поддерживать нейтральную позицию между средним учеником и опоздуном. Поэтому с большим трудом парень оторвал русую макушку с короткими волосами от столь манящей подушки и уселся на кровати, обхватывая себя руками. Со злостью ткнул пальцем в кнопку будильника, и тот заглох, оставляя комнату в необходимой отходящему от сна мозгу тишине. Мальчишка прислушался к звукам в квартире, всё было тихо, а это означало, что отец наконец-то ушел на работу.       Перетекая на пол пока ещё бесформенной кучей, парень едва не упал из-за непослушания собственного тела. Курс был успешно взят на ванную. Пока ещё неповоротливый и поддатый корабль пошлепал туда, редко собирая на себя рельефы скал - они же стены.       Бросив оценивающий взгляд на собственное отражение, Андрей не пришёл в ярый восторг, даже удивления там не наблюдалось. Лицо было помятым, только непонятно по какой причине... То ли из-за сна он так сильно опух, то ли от вчерашней неудачной стычки с хулиганами.       Скромный синяк, который несложно было спутать с мешком под пока ещё пластико-статичным глазом, склонял его больше ко второй версии, а заалевшие отпечатки от подушки на лице с другой стороны говорили об обратном. Поди разберись ещё...       Прохлада воды раззадоривает нежную кожу лица, а рот горит от мятных ноток пасты, поэтому её скорей спешат смыть, успокаивая нервные окончания. Зачатки бодрости начали неспешно зарождаться где-то внутри, пробивая корку сна. И как это обычно бывало, Андрей постоянно зевал от холода, отчего на глазах наворачивались слезинки, а тело било противной дрожью, больше похожей на нервные тики.       Конечно же, в школу надо собрать портфель, чем не озаботился Андрей до этого момента ещё со вчерашнего вечера. Вместо учебников в бездонное пространство в первую очередь летит потрёпанный жизнью и разными неблагоприятными обстоятельствами блокнот для рисования - вечный спутник парня, и несколько основных цветных карандашей, которые используются чаще всего.       Этот набор был спасительной эссенцией в разных ситуациях, способом сбежать из суровой реальности, личной вещичкой, имеющей свою душу и ценность со всеми этими рисунками, мини стишками, наклеечками милыми, смешными, как самодельными, так и покупными - самыми разнообразными, комиксами, мыслями Андрея в конце концов. Поэтому без него парень никуда не высовывался.       Погружение с головой в это дело очень хорошо выдергивает сознание, концентрируя поток мыслей лишь в набор команд, выливающихся по итогу в цветастую картинку или атмосферную зарисовку, которая позже обретёт более прорисованные очертания или так и останется минимализмом на некогда чистой странице.       Конечно же, жизненные трудности сносились намного проще, включая и выпады со стороны «умников» сверстников, от которых, кстати, и пострадал ни в чем не повинный альбом.       Андрей был мечтателем и фантазером, каких поискать ещё надо: то он видит в обычной верёвке ужасные устрашающие щупальца, готовые в любой момент схватить его, то в обычном куске дерева - почти что срубленную голову человека с большой серёжкой в виде бабочки в левом ухе.       Невольно сам касается своей серёжки, из-за которой над парнем тоже часто подшучивают и смеются, называя его телочкой или гомиком. Просто так, ни за что. Конечно, застать Андрея в компании хоть какой-нибудь девушки вне школы, да и на занятиях никому ещё не удавалось, но это же не повод ставить из-за такой глупости клеймо, от которого ещё и избавиться проблематично.       И вообще это помогает выделиться из толпы и подчеркнуть собственную индивидуальность, обозначить принадлежность к определенной субкультуре: к панк-рок культуре, например, слушателем которой парень и являлся, или творческой профессии. Где-то давно Андрей слышал, что серьга в левом ухе означает, что перед вами творческая личность или этакий бунтарь, презирающий догмы и условности. И вообще, почему тому же Джонни Деппу можно носить серьги, причём в обоих ушах, а ему нельзя?       Время нещадно близилось к выходу из своей уютной "крепости" обратно во внешний мир, где из средств спасения только блокнот, да телефон с музыкой. Дорога относительно далека, так что выйти необходимо заранее, поэтому дальнейшие действия заключались в натягивании на свою костлявую тушку сначала ботинок, потом куртки, а теперь можно было и на улице показаться.       Стоило только высунуть нос из более менее тёплого подъезда, как глаза непроизвольно заслезились от промерзлого осеннего ветра и солнечного света. Конечно, это не его тёмная "пещерка", которую Князь обустроил под себя, закрываясь там, как крот в норе. Пришлось смахивать излишнюю влагу, чтобы хоть что-нибудь видеть, но это только усугубило ситуацию, поэтому Андрей отложил это дело, а то подумают ещё, что заплаканный в школу пришёл.       Прохладный питерский ветер заныривал за воротник, тем самым создавая мурашки везде, где мог дотянуться; нос неприятно щипало от холода хотя...       Может это виноват вовсе не морозец, а какой-нибудь маленький противный гоблин, что очень высоко прыгает и любит щипать за нос всех прохожих? Тогда интересно, как бы он выглядел? А может он не прыгает, а просто имеет длинные руки, позволяющие ему доставать до носиков? Они наверняка чертовски холодные, поэтому и прикосновения от них такие зудящие и противные. А если он не один, а целая стайка? Тогда скорее всего это были какие-нибудь их соревнования между собой с правилами кто больше наморозил носов - тот и молодец.       Погрузившись в эту тему, парень даже не заметил, как позабыл про наушники, которые хотел достать. Впрочем, он неосмотрительно оставил их дома и вовсе не заметил такую существенную пропажу. А может это и хорошо, а то расстроился бы с самого начала дня, а он и так обещает быть тяжёлым, как и вчерашний, и позавчерашний.       Но уже прокручивая внешний вид только что придуманного существа с разных ракурсов, Андрей забегает по бетонным ступенькам, торопясь оставить куртку в раздевалке, а самому прыгнуть за какую-нибудь первую попавшуюся парту в классе, чтобы наконец зарисовать и придать окончательные очертания троллю.       Кабинет вроде тот, что нужен, по крайней мере по расписанию, которое Князев запомнил пока только на этот день.       На немного примятом листе, который случайно деформировался из-за того, что парень не очень аккуратно стирал ненужные штрихи на поверхности до этого и случайно сжал их, уже нарисовались два неравных полукруга, больше похожих на сардельки.       Но это только пока, потому что дальше художник-самоучка принимается переносить из своего воображения на бумагу сморщенное лицо с длинным крючковатым носом и не менее большими передними руками, собственно, служившими ему для усложнения жизни обычных людей. По ходу ставятся условные тени и полутени, как тут хлопок чего-то инородного прямо по парте безвозвратно рассеивает мысленную картинку перед глазами.       — Князев, ты, случаем, не заплутал? — омерзительная интонация омерзительного человека навеселе, что как всегда "вовремя" решил объявиться, руша такую хрупкую идиллию. А ведь даже не послать, а то по ушам схлопочет, а потом ещё и виноватым останется.       Устало выдохнув с неким своим негодующим смирением, парень поднял голову и увидел перед собой знакомые и недовольные карие глаза, что были устремлены на него, и сведённые к переносице густые брови.       Вмиг отпало всё желание творить, да даже дышать одним воздухом с Михаилом, мать его, Горшенёвым. Горшком для "своих", бездельником и паразитом для учителей, угрозой для чужих нервных систем и вещей.       И, конечно, Андрей в этом списке, если не первый, то точно имеет отдельный пунктик для своей скромной персоны, ведя эту пассивную с одной стороны и непонятно агрессивную войну с другой. Повезло же так нарваться, как всегда...       — Чё молчишь, синева моя? — уже громче и ехиднее лает над головой Миша, как бы игриво, но на самом деле слишком вымораживающе и безнаказанно склоняясь к самому лицу Андрея, едва не протыкая его щеку своим сопливым носом.       Князь аж мелко кривится от жжённого запашка сигарет, коим наградил его внезапный собеседник своим несомненно лишним приближением. Парень безэмоционально поворачивает голову в другую сторону, слегка отклоняя её настолько, насколько позволяло его положение вообще, трепеща при этом ресничками прикрытых глаз. — Вас проводить к трону вашему царскому? Авось заплутали среди простых холопов.       Жестоко, мерзко, прямо в стиле Миши. И смешки эти злорадные, как от змея какого. Энергетический вампир, увы по другому назвать это Князь не мог. Горшок будто питается страхом, а может и вообще всем спектром негативных эмоций.       Но Андрей старается остаться хладнокровным. Привык, научился не показывать лишний раз эмоции перед ним, хотя порой это давалось очень нелегко. Миша как будто всегда чувствовал каким-то своим неземным пятым местом его страх или гнев, даже когда на лице натянута маска невозмутимости.       — Сейчас уйду, не волнуйся, — тихо прошуршал Андрей, убирая карандаш с ластиком в пенал. Лучше поддаться и спокойно отступить, потому что проблемы ему сейчас совсем не нужны. Но от маленького комментария всё-таки не сдерживается, оставляя его под своим носом, чтобы Миша не услышал: "С тобой-то точно сидеть не буду, даже под дулом пистолета".       И сразу же ворот его рубахи сминают чужие горячие ладони аж до хруста ткани, несгибаемой рукой поднимая со стула ближе к себе едва ли не за шкирку:       — Что ты там лопочешь? Что-то не нравится - скажи прямо, крыска, ничего не обещаю, но может постараюсь исправиться.       А вот и вторая способность Миши - слышать то, что не надо.       Андрей всегда удивлялся тому, какой у него хороший слух: Горшенев мог разобрать любую гневную тираду в свой адрес, даже если ее пробурчали себе под нос. Или, например, понять слитый в однородную какофонию шепот подсказок класса, стоя у доски. И ведь умудряется при этом и ухватить нужный ответ, что показывало его способность к учёбе, если бы не наплевательское отношение и нескончаемые пререкания с учителями.       — Отпусти, пожалуйста, — как же Андрей ненавидит такой близкий контакт с этим человеком, а отстраниться от него никак, потому что руки, как стальные зажимы, держат крепко, аж до посинения.       Он холодным, но осторожным прикосновением сжимает их, чтобы можно было просто забрать свои вещи и уйти в противоположную от Миши сторону:       — И я уйду, и не буду тебе мешать.       Андрей безэмоционально опускает глаза, случайно ловит взглядом их перекрещенные руки и вдруг чему-то открыто улыбается. Не старается хоть как-то скрыть это, а просто внаглую лыбится, чем неимоверно злит Мишу.       — Че ты лыбишься, блядь? Что-то смешное видишь? — Андрея встряхивают, как безвольную марионетку, а потом хватают той рукой, на которой всё это время покоилась Андреева конечность за подбородок, нахально сдавливая щеки, чтобы поднять голову и свысока глянуть в глаза.       Но даже так парень уводил взгляд то наверх, то в сторону, не давая установить зрительный контакт, хоть Миша и пытался, вращая бедную черепушку в разные стороны как душе угодно. Видимо, таким образом он чувствовал власть над ситуацией, прямо как псина, а, как известно, собакам в глаза смотреть нельзя, вот и Андрей не смотрел и выводил Горшка из себя.       — А чего ты "синеву" свою прогоняешь? - недовольно цедит тот.       Всё ещё с улыбкой Андрей мотает головой, освобождаясь таким образом из чужого захвата.       — Я и обидеться могу, малыш, — интонация у Горшенева наглая, может даже с нотками пошлости. Но тут холодная ручонка, которая легла поверх Мишиной лапы и притянула к щеке, чтобы потереться об неё, и брошенный из-под ресниц томный взгляд ввели Горшка в серьёзный ступор, который отразился на его удивленном лице.       — Хочешь сольемся в одно целое? Мяу, — мурлычет Князь, а током бьёт Мишу, что отдернул руку от чужого лица так же стремительно, как захлопывается мышеловка, выразительно выгибая брови сначала в шоке, а потом в лютой злости, но в обратную сторону.       Андрей не видит, когда нежелательный собеседник пробивает ему пресс, но очень чётко это ощущает, напряжённо закрыв глаза, чтобы не выдавать свою боль гримасой на лице. А согнуться никак - Миша держит до сих пор за грудки.       — Ты че? — пряча лицо за чужим ухом утробно рычит с не менее вульгарными нотками. — Если понравился, ты так и скажи, быстро выбьем из тебя эту дурь, — с омерзительной довольной ухмылкой парень отстраняется, хлопая крупной ладонью по щеке пару раз.       Взгляд упал вниз на тетрадь, и Миша сжал руку, что находилась прямо на белом листике блокнота, вырвал его, попутно сминая парочку последующих в и без того старом потрёпанном альбоме.       — Могу на указку засадить мама не горюй, если очко чешется. Так что ты не выебывайся лишний раз, — довольный, он сверкая остатками своих зубов, смял листок в руке, засовывая в карман.       — Да пошел ты! — Андрей нахмурился и забрыкался в чужих руках. Почему то когда дело касалось лишь одной этой единственной вещи, парень начинал неимоверно вскипать и нападать в ответ. Это было его личным триггером. — Придурок конченный, совсем кукухой поехал, как животное себя ведешь!       Миша лишь хмыкает и победоносно отпускает разозленного Андрея, как будто того и добивался, как будто специально выводил из себя, чтобы потом просто бросить копить в себе ненависть к своей гнусной личности.       Коллекционирует он что ли это отвращение к себе или что? Вот прямо вставляет ему, когда люди придумывают тысячу и один "лестный" эпитет к его гнусной личности. Сколько бы Андрей не пытался, а понять всё никак не мог что движет этим недо человеком. Да даже узнавать не хочет, нахуй надо, лишь хватает свои вещи и уходит на своё место с перекошенным злобой лицом.       Как не вовремя голосит трель звонка, оповещающая о начале первого на сегодняшний день урока, пока мельтешение в коридоре взорвалось сначала гамом и топотом, а потом постепенно стихло, обнажая лишь стук длинных каблуков учителя, зашедшего в класс.       Андрей даже остыть толком не успевает, поэтому хмурится и твердо смотрит на свою парту, прямо на вырванный листок. Он не первый и не последний, но скетчбук-то уже заканчивается, а такое расточительство только усугубляет ситуацию.       Рассеянное внимание и пророщенная недавно злоба способствуют мозгу пропустить момент, когда на доске появляются число с "Классной работой" и темой, но не новой, а для закрепления. В разброс вызываются ученики для выполнения заданий, но, слава богу, пока сам парень не попадался. Возможно, потому что сидел он тихо, не привлекая к себе лишнего внимания.       Время от времени на протяжении всего урока Андрей просыпался и старался вникать хоть как-то в суть, но в большей степени лишь машинально записывал то, что видел на доске, ведь зачем думать, если за тебя это сделали другие?       Также и Миша со своим зудящим в одном месте от природы интересом умудрялся крутиться от изнеможения и скуки, потому что, можно сказать, только начавшаяся учеба уже успела достать своей монотонностью; душа тянулась вон из класса к любимой гитаре, чтобы уже по обыкновению наиграть парочку знакомых аккордов в компании друзей, которые накинули бы в процессе ещё пару предложений, в итоге получая интересную мелодию.       Поэтому ему было глубоко наплевать, что там пытается донести учитель до его головы, ведь для себя он уже давно решил, чем ему интересно заниматься в жизни, а алгебра далеко-о-о не в этом списке. Конечно, полезно, но нудно.       Последние пару секунд рассеянное внимание привлекала лишь улица за грязноватым окном, покрытым отпечатками рук учеников, и тропинка, по которой Миха ежедневно ходит в школу, и радостно потом чуть ли не бежит обратно домой. Взгляд медленно плывет по кусочку стадиона, что скромно выглядывал лишь краем, турникам, лавочкам, постепенно переходит на проходящих людей: вот плотно укутанная в шарф девушка, курящий мужик...       Теперь и Мише захотелось, отчего он уныло вздохнул и полез в карман, чтобы нащупать там пачку сигар и удостовериться в том, что он вообще взял её. Как и предполагалось, в одном были сигареты, а в другом тот самый вырванный листик Андрея с рисунком какого-то монстра.       Мише довольно часто доводилось видеть Князя за рисованием, но не часто видеть что конкретно тот рисует. Горшок просто знает о том, что его одноклассник увлекается всякими мистическими чертями, например, вампирами там, оборотнями, в общем, сказочник лютый. Они-то и становятся чаще всего главными героями его иллюстраций. Ещё доводилось углядеть какие-то строчки и четверостишья на листах, но не близко.       Миха косится на отстранённый затылок парня, разворачивая смятый как попало лист - интересно же посмотреть на рисунок, потому что получаются они у него довольно красивыми. Это он тоже узнал, когда портил другие картинки, вырывая страницы с ними или отбирая ни в чем не повинный блокнот, а потом в тайне рассматривая чужое творчество.       Если быть до конца честным, то некоторыми Миха даже восхищался, но Андрею это, конечно же, знать никак нельзя. Кажется, что-то из испорченного даже хранилось у него дома. Очень иногда хотелось узнать, что означает тот или иной монстр или незаконченная закорючка, но обстоятельства увы не позволяют утолить интерес.       Но что-то поток мыслей пошёл куда-то в другое русло, поэтому Горшок прячет лист в свою тетрадь, снова утыкаясь внимательными глазами в чужую спину, отображая явный мыслительный процесс.       Хочется напакостить или отвлечь как-нибудь, но расстояние между ними не позволяло просто тыкать в спину или дергать за уши, поэтому пришлось по старинке обходиться метанием чего-нибудь в предполагаемую мишень.       Миха вооружился раскрученной ручкой и бумагой, которую нужно было жевать, чтобы сделать выстрел, так как обычные бумажки казались не такими интересными в сравнении с этим.       Поднявшийся гул в классе как раз позволял творить свои злодеяния тихо, чтобы маскировался звук с каким вылетал получившийся снаряд, на который брезгливо и раздраженно сморщившись реагировал Андрей, осторожно скидывая тот на пол ручкой и проводя рукой по волосам раз пятьдесят, чтобы избежать таких подарочков в волосах.       — Горшок! — Миха удивлённо вытаращился на Балунова, хотя сидел до этого абсолютно один. А Саня глазел в ответ, скорее рассматривая, но стоило присмотреться к рукам друга, как глаза парня устало закатились. — Да оставь ты этого Князя в покое! — Бедную ручку вырвали из рук, пригибаясь ближе, чтобы заманчиво прошептать:       — Лучше давай после уроков в магазин и к Пору, у меня деньги есть.       — О-оп, живём! — планы как будто оживили Мишу, сделав мертвеца живее всех живых, от чего он не громко хлопнул в ладони, растирая их с плутовством и улыбкой. — А чего он не пришёл, кстати?       — Опять прогуливает, наверное, — лишь отстранённо пожал плечами, разворачиваясь к доске. И тут Горшок вспомнил про свой мысленный вопрос ещё с начала диалога:       — А ты хули тут делаешь? Ты же там сидишь, — Миша ткнул на одиночную парту прямо перед своей, хотя этот вопрос, прозвучав, показался ему очень тупым. Очевидно, что подсел. Под вниманием учителя?       — Да пока гам стоял, я к тебе как мышка подсел! — вот уж мышка! Щурится по-деловому не хуже кота. — А что, не хочешь теперь со мной сидеть? — Шура сделал вид, будто Мишины слова ранили его прямо в самое сердце и уже собрался показательно отсаживаться обратно, оплакивая бедного себя.       — Да не, сиди уже, а то звонок через... Сейчас! — Миха подорвался с места, жестом руки подзывая за собой друга. — Погнали!       — Стой, придурок, — Шурик перебивает уверенно выстроенный в сторону главного выхода из школы маршрут друга, под локоть утаскивая его вообще в другую сторону. — У нас ещё уроки так-то. Это только первый!

***

      Выйдя за пределы здания парень смог вдохнуть полной грудью, успокаиваясь. Наконец эти мучения закончены, и теперь он мог спокойно посидеть дома за чтением какой-нибудь книги, просмотром чего-нибудь во время непринужденного рисования.       Однако пустой желудок под конец учебного дня дал о себе знать, громко заурчав, заставив положить на него руку - будто это помогло бы его заглушить - или, может, это от того "наиприятнейшего" удара прямо от Горшка, которого Князь, к слову, не видел последние два урока вообще.       Андрей порылся по обшарпанным карманам, по сусекам поскреб, в портфеле пошарил, насобирав на какой-нибудь захудалый пирожок в магазине рядом со школой, и направился туда.       Вообще эти деньги он трепетно откладывал на новые канцелярские принадлежности, ведь скоро его альбом закончится, и больше не в чем будет рисовать, писать, хранить какие-то работы, оформленные на отдельных листах, что наводило ощутимый страх.       Парень очень любил эту вещь, подогнал ее под себя, сделав практически универсальной. Там тебе и наклейки, и вырезки из журналов, и рисунки со скетчами, просто какие-то отрывочки стихов, которые перекочуют рано или поздно в самостоятельное произведение его авторства.       Незамысловатый скрип двери оповестил его о попадании в магазин, где по обыкновению чуть ли не с самого утра стояла огромная очередь, ведь славился тот типичными "низкими" ценами, а также медленным обслуживанием на такой поток людей. В таких супермаркетах было все: от бытовых до пищевых товаров, включая выпечку, к стеллажу с которой и устремился Андрей.       Туда ещё пробиться надо было умудриться, потому как прилавок стоял очень неудобно, почти впритык к кассе и, конечно, люди всë время закрывали его своими тележками, телами, сумками, детьми.       При приближении к заветному прилавку в нос сразу же въелся запах свежего хлеба и аромат запечённых булочек, отчего живот свёл спазм. Уставшие глаза забегали по прилавку в поисках полиэтиленового пакетика, чтобы завернуть в него лакомство, оплатить и с чистой душой наконец перекусить.       Только вот незадача: с его стороны белого непрозрачного пакета с другими прозрачными пакетами не оказалось, зато по счастливому стечению обстоятельств он валялся на другом конце стеллажа почти распотрошенный, вынуждая тянуться через людей, которые, конечно же, не удосужатся подвинуться или убрать с дороги свои долбанные телеги.       Парень едва ли забавно не растянулся по всей поверхности стеллажа, вставая на носочки, словно это помогло бы, слегка подпрыгивал, даже ножку как балерина вытягивал назад, но ничего не помогало. Мужчина с телегой перед ним был повернут к лесу передом, а к нему задом, и просто не замечал этих потугов, чтобы подвинуть свою повозку ебучую. Там же были специальные весы, чтобы взвешать фрукты или овощи и получить чек.       Андрей начал закипать, а подгорание очка едва не запустила чужая рука, протягивающая этот дурацкий пакет ему. Но бесил не сам факт помощи, а хозяин чертовой руки.       Ебучий белобрысый Саня с идиотской милой улыбочкой и доброжелательными прищуренными глазами. Бедный парень едва не упал, когда опору в виде этой самой мешающей телеги помощник хуев отодвинул беспардонно в сторону.       — И что ты делаешь? Ну же бери, — Князь смутился, нахохлился показушно, как воробей на морозе, в глазах вполне огромными и четкими буквами читалось явное непонимание происходящего.       Ведь, действительно, зачем лучшему другу Миши помогать ему? Или это какая-то подстава? Андрей даже обернулся опасливо, будто Миха схватит его сейчас сзади за шкирку, как котенка, но там никого, кроме толпящихся людей не было.       — Блять, да возьми уже, — парень всучил Андрею пакетик, который он так охотно пытался достать.       — В чем подвох? Сейчас сзади подойдёт Миша, и вы вместе меня отпинаете или что?       — Максимум обоссым, — казалось, на серьёзных щах выпалил Шура, а затем залился хохотом, будто закадычный приятель с недалекой морды Андрея, который ещё и рот комично открыл. — Нет, Боже, я же шучу.       — Ха-ха, валяюсь на полу, — с хмурым видом парень, наконец, мог использовать пакетик в своих целях, выуживая из общей массы самый румяный и приглянувшийся глазу рогалик, называемый в этом месте сосиской в тесте. На деле это была порезанные кругляшки сосиски, сплетенные в подобие косы и сверху покрытые плавленым сыром.       — Послушай... — Саша утер заслезившиеся глаза, громко вздыхая, — если я общаюсь с Мишей - это не значит, что я ненавижу каждого человека на планете. Мне вообще нет дела до тех, к кому он доебывается, честно, потому что по своей натуре я не очень конфликтный человек, — Андрей едва удержал себя от колкого замечания а-ля "скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты", тактично промолчал, решив пойти чуточку дипломатичнее - передразнить в ответ:       — Тихо! Чувствуешь чем пахнет? — Андрей принял задумчивый вид и пару раз повторил жест ладонью, какой принимают обычно псевдоповара в рекламах, а потом улыбнулся, как будто осознал. — Наëбом.       — Зря ты так. Если честно, то Миша втайне мечтает с тобой дружить, — Саша говорил спокойно даже тогда, когда Андрей снова повторил шутку про наёб, только жестами и молча, активно кивая с насмешкой во взгляде, в котором так и читалось: "кого ты хочешь наебать?". — Ему ещё и рисунки твои нравятся. Просто он же личность... экстраординарная.       — Бля, кому ты об этом говоришь. Знаю я всю его "экстраординарность", — злобно хохотнул Князев, совсем не понимая для чего ему сейчас вот это все затирают. Чувствует комки раздражения и гнева, и хмурится, особенно когда Саша отрицательно качает головой, загадочно улыбаясь.       — На самом деле вы очень похожи, просто... Ты не знаешь кое-что, из-за чего Миша и кидается на тебя. А он не знает, что у меня есть интересные домыслы про вашу парочку.       — Какую парочку? Он заебывает меня с пятого класса, я ненавижу его, что ты сейчас пытаешься мне втереть? — злобу в голосе уже не скрыть, а кулаки неосознанно дрогнули и сжались.       — Про реактивное формирование что-нибудь слышал? — как будто вскользь кинул замудренную фразу, которую даже слушать не стали, повернувшись на пятках к кассе, чтобы убраться из магазина как можно быстрее.       — Все! Отъебись от меня, не хочу я слышать твои сказки! — красноречиво вскидывает средний палец, но оступается, когда на кассе замечает второго товарища, главную звезду их обсуждения с парой тройкой темных бутылок, видимо, для какой-то посиделки, раз в таком количестве и они оба тут. Как самый умный, уходит на другую кассу, где было больше всего народу, зато, наконец, в полном одиночестве.       После оплаты покупки ни Миши, ни Саши Андрей так и не обнаружил, лишь погруженный в свои мысли из-за этой ситуации, медленно побрел домой. Он знал, что там его ждет встреча с отцом, и возвращаться желания не было от слова совсем. Но и идти-то больше некуда.