Выброс

Выброс       Избавившись от окровавленных вещей и стерев кровь с лица, насколько мог, я побежал в сторону дома опекунов петляя по узким проулкам города. Спешить было некуда, по расчетам я успею вернуться до того как они проснутся, меня больше беспокоили шансы напороться лицом на камеры.       Уже у дома опекунов чувство лёгкости окончательно покинуло меня.       Оттолкнувшись ногой от стены дома, хватаюсь пальцами за козырёк, перехватываю покрепче и подтягиваюсь. Забравшись на него, смотрю вниз, на стену. Не обнаружив на стене отпечатка обуви, забираюсь в комнату через оставленное прикрытым окно. Свидетелей моего преступления скорей всего нет, а те, что есть... не тот это район где сотрудничают с копами. Также мне повезло когда я пробирался в ванную, не хватало ещё вопросов от опекунов на тему "почему у тебя лицо в крови". Но без этого наследил я знатно и не удивлюсь, если к обеду по мою душу прибудет полиция. Так что нужно готовиться к худшему.       Конечно, если меня найдут, то это будет крахом всех моих планов. И не хотелось бы такой концовки. При таком раскладе все договорённости с Форестом потеряют силу, и я вряд ли получу нужные мне навыки, тот минимум, чтобы попытаться выжить во время Жатвы.       К десяти часам утра за мной никто так и не пришёл. За это время я уже успел позавтракать в одиночестве, наметить пути побега. О сопротивлении и речи быть не может, это только усугубит моё положение. Я успел сильно перенервничать в ожидании худшего, но мне и тут повезло - никто за мной так и не пришел.       «А ведь способности растут, когда я поглощаю энергию» — посетила меня внезапная мысль, пока я собирался к своему психотерапевту. Эта мысль никак не хотела оставлять меня в покое, она преследовала меня, наводя на нехорошие выводы. Эта сила не только давит на моё сознание, но, возможно влияет на решения, которые я принимаю. С этим необходимо разобраться. Эта сила будет мне полезна, но становиться её рабом я не желаю.       Все мои возражения о том, что я могу дойти до мозгоправа пешком, были отметены опекунами, потому, сразу после обеда я трясся в машине Эдуарда. Эта поездка не была приятной, меня нервировало буквально всё: общество Эдуарда, салон машины, с каждой следующей минутой становившийся всё меньше и меньше. И тишина, воцарившаяся в салоне, мне так же не нравилась. Но тут можно спорить, что мне не понравилось бы больше: тишина, или очередная попытка Эда наладить контакт с вновь обретённым сыном.       Он безумец, самый настоящий безумец, я уже давно бросил попытки доказать ему и его жене глубину их заблуждений. Они слепцы, не замечающие очевидных вещей, и от того сильнее чувствуется тот скрежет на душе; всё явственней становится понимание, что я делаю что-то не так, используя этих людей.       Но вот, наконец, приехали. Игнорирую порывы попрощаться со стороны опекуна, обращаю внимание только на фразу Эдуарда о том, что он заедет за мной через два часа.       Мог бы и не напоминать, на память я не жалуюсь.       Смотрю на фасад здания и вздыхаю. Как же мне не хочется туда идти, но делать нечего, эти сеансы - часть договора с Форестом. Толкаю от себя стеклянную входную дверь и оказываюсь в просторном холле. Мой взгляд сразу же упирается в стойку администратора, имеющую прямоугольную форму со скошенными углами. Беру путь на каштановые волосы, выглядывающие из-за стойки. Не теряя времени и игнорируя взгляд, брошенный на меня охранником, сидящим в правом углу помещения, обхожу стойку и напарываюсь взглядом на молоденькую девушку, которая что-то увлеченно читает на компьютере. Красивая. Офисный костюм подчеркивает тонкую талию и аккуратную небольшую грудь, её лицо… я мог бы рассматривать линии её лица целый день…       Девушка еще не заметила меня, чем я нагло пользуюсь, печать сосредоточенности на её лице только усиливает её притягательность.       Я невольно улыбнулся. — Ой, привет.— Заметила она меня, — Что ты тут делаешь?       Не в силах стереть улыбку со своей рожи, я молча протягиваю ей пропуск и визитку моего терапевта. — Оу, ясно… — Скользнув взглядом на бумажки девушка мне сразу же их вернула. — Тебе на третий этаж, от лифта сразу же налево, там нужный тебе кабинет.       Киваю ей, девушка же слегка нахмурившись, обеспокоенно произносит: — А, давай Рейнард тебя проводит. Рей, не проводишь посетителя? — обратилась она к охраннику.       Мне это не нравилось. — Нет! Не нужно!— останавливаю её, — я не потеряюсь.       Девушка пару секунд всматривается в моё лицо, явно сомневаясь в моих способностях, но всё же уступает.       Поднявшись по широкой лестнице, захожу в лифт, вновь вернувшись к неприятным для себя мыслям. Я долго над этим думал ранее, и за это время я сделал неприятный для себя вывод: вести себя с психотерапевтом так же как я веду себя в отношении с другими – путь в никуда. А потому, с психотерапевтом мне нужно проявить вежливость, терпение и попытаться быть менее… несносным. Возможно, если бы я разговаривал с Беккерами чаще, они бы уже давно всё осознали и избавились от меня, забыв как кошмарный сон. Об этом нужно подумать, позже, а пока-что меня ждёт встреча с моим врачом.       Я постучал в нужную дверь и дождавшись разрешения войти, повернул ручку.       Помещение, в котором я вскоре оказался, ничем не выделялось от иных таких же. Небольшая «гостиная», каждая деталь интерьера которой работает на то, чтобы пациент не испытывал дискомфорта. А вот обитатель помещения меня удивил своей молодостью. Не знаю, чего я ждал от своего врача, но в последнюю очередь я ожидал увидеть перед собой молодую девушку, даже не разменявшую четвертый десяток. Да, признаю, что я сейчас предвзят, но при слове специалист в моей голове рождаются иные образы… в молодых специалистов я верю, в компетентных молодых специалистов поверить не проще, чем в то, что скоро миру кранты.       Помня о том, что я принял решение быть вежливым, я никак не высказал своего удивления. Дождавшись разрешения сесть, я опустился на диван, заняв дальний угол, подальше от «молодого специалиста». Девушка улыбнулась, когда я перехватил её взгляд. Посмотрела на планшетник в своей руке. Снова посмотрев на меня, она произнесла: — Я рада, наконец, с тобой познакомиться, Адам…       Её голос был приятным не скрою, её слова лишили меня шанса быть вежливым с ней. Оскорблённый тем, как она ко мне обратилась, я перебил её, сделав это громче, чем мне разрешено: — Ну, здравствуй, медсестра.       Это вышло машинально, я не думал ни секунды. У меня не было возможности оставить слова за зубами. Терпение, мать твою, на кого же ты покинуло меня…       Мы ещё раз встретились взглядами. Её глаза сказали мне, что наше знакомство не задалось. ***       Вот же... вцепилась. Своё раздражение на Лаберт я высказал невиновной двери, сильно ей хлопнув.       Отыскав взглядом машину Эда, я направился к ней. — Как все прошло, сын? — Спросил Эдуард, когда я занял соседнее место.       Я никак не отреагировал на то, как меня назвал Эд. Уже устал им что-то доказывать. — Да никак. — Бросил я, решив не углубляться в детали.       Лаберт задолбала меня вопросами. Часть из них заставила меня заволноваться, другая часть привела в недоумение. Казалось ей интересно обо мне вообще все, вплоть до любимого цвета.       И если на вопрос о любимом цвете я посмотрел на нее как на умалишенную, то вот на вопросе о моём отношении к инопланетникам я не сдержался от остроты, вновь помянув безвременно покинувшее меня терпение. Мой вопрос не завёл её в тупик, но замолчать на секунду заставил. — Высади меня вот здесь.— Обратился я к Эдуарду, когда мы проезжали знакомый перекрёсток.       Опекун с сомнением посмотрел на меня, помедлив. Решив что-то для себя, он остановился у тротуара. — Сильно не задерживайся.       Я нехотя кивнул. Спорить с ним не хотелось, хотелось побыстрее оказаться за городом. Силы, подстёгиваемые раздражением на вопросы Лаберт, напротив, желали чтобы я остался в городе, среди изобилия источников энергии. Во что я превращаюсь? ***       Элизабет ждала, когда Эд отключит связь, размышляя о том, куда катится их жизнь.       Два дня назад они познакомились с психологом Адама. И вот сейчас, пока их сына нет дома, Эдуард слушал подробный пересказ сеанса от Аманды.       Да, Адам теперь другой, возможно, психолог тут действительно необходим. Элизабет не показывала это мужу, но ей было страшно, страшно от того что их сын будет и дальше таким же холодным и враждебным в общении с ними. А что если позже он и вовсе отстраниться от них? Она с содроганием вспоминает тот момент, когда он почти ушёл. Она боялась, что он снова заставит пережить её тот кошмар, когда он сказал им, что не знает их, что он не их сын. — Надо будет Алексу отправить к Джону с Мари. — Произнёс её муж, после минутного молчания. Это были его первые слова, после разговора с Амандой. Её не смутило то, что они не стали обсуждать слова терапевта их сына. Она не была готова обсуждать это. — Она не успокоилась? — Спросила Элизабет, на секунду вернувшись в реальность, чтобы не дождавшись ответа, вновь ускользнуть в пучину тяжелых размышлений об Адаме.       Из-за впечатлений от первой их встречи они старались не показывать Адаму сестру и даже не говорили о ней в его присутствии в первое время. Это было ошибкой. Однако, объяснения тому, что он полностью игнорирует сестру она не находит. Для него Алексы не существует. Он смотрит будто сквозь неё. — Всё ещё расстроена.       Алекса - добрый ребёнок, едва узнав о том, что скоро приедет её брат, она ждала этой встречи. Но, встреча брата с сестрой окончилась не лучше, чем встреча родителей с сыном. — Давай попросим Адама хотя бы не игнорировать её? — Попробовать стоит, но он, я уверена, откажется. — Элизабет посмотрела на мужа, — Он опять на той поляне? — Наверно. За ним сложно уследить. — А запретить не можем... — Когда же это закончится...       Элизабет отвела взгляд от мужа — Ты знал... — Слова тяжело дались ей, — что посторонним он говорит, что мы его опекуны? — Нет, не знал.— Эдуард помрачнел. — Даже соседи убеждены в этом, — прошептала она. — И все называют его Валентином. А миссис Симонс, ну ты знаешь, соседка напротив, на днях подошла ко мне со словами о том, что мы правильно сделали что, отпустили погибшего сына и решили усыновить ребёнка. Это какое-то безумие Эдуард. Я уже не знаю, что нам делать... Эдуард сдавил челюсть в бессильной злобе. — Откуда она вообще узнала… — Он заходил к ней на чай. — Не дала закончить вопрос Элизабет, горько улыбнувшись... — Он говорит со всеми, кроме нас...       Эдуард не смог найти слов для жены, в помещении воцарилась гнетущая тишина. — Сегодня Джон с Мари приедут. Я их пригласила. — Элизабет нарушила молчание, — Может, он хотя бы их захочет вспомнить... ***       Оказавшись вдали от источников энергии я смог успокоиться, унять желание начать поглощать энергию. Но перед этим я неосознанно провел левой рукой по траве и цветам, вытягивая из них энергию.       Это был порыв, и я уверен, что на мимолётное решение уничтожить их, повлияли мои силы, ну либо я действительно псих, коим меня считает терапевт. Ведь ещё вчера мне нравились эти цветы. Ещё утром я бы не стал уничтожать их. Еще секунду назад они были живыми. И только сейчас, смотря на пожелтевшую траву, я понял одну вещь.       Я вновь провел рукой над цветами, жизнь вернулась к ним, но их лепестки больше не были такими же яркими. Фокус, выученный и отработанный ещё на Прагии.       Прагия, будь она проклята!       Я удержался от злого крика, но сдержать своих сил не смог. Трава вокруг меня почернела. В ней больше не было энергии, она была мертва. Это было легко. У цветов нет сил и воли сопротивляться этой силе. У измученного опытами ребёнка тоже не было сил и воли устоять против моего желания выжить.       Мне понадобилось время, что бы выбросить мысли о Прагии из головы. Прошлое не изменить, но хоть будущее ужасно, к нему всё ещё нужно готовиться.       Я вернулся к опытам.       Я уже убедился в том, что вместе с ростом силы, теряется контроль, и ночью я сделал ситуацию только хуже.       Это проблема, теперь могут не только лампочки мигать. Я с силой ударил кулаком по земле и откинулся на спину. Прежде чем искать больше силы мне нужно научиться себя контролировать.       После случившегося с травой на поляне подтверждение получила ещё одна теория... Я могу сколько угодно манипулировать окружающей энергией. Но стоит мне высушить источник до конца, так я теряю возможность не только вытягивать энергию, но и способность вернуть то, что я взял. Совершенно не понимаю, почему так происходит, но это даёт понять, что трупы я воскресить не смогу. Поддержать жизнь в раненном человеке? Возможно, нужны опыты, но мёртвый организм я не верну к жизни.       Бросив последний взгляд на испорченную полянку я направился в сторону леса. Пока достаточно испытаний на людях.       Лес тут состоял в основном из монструозных деревьев кроны которых уходят высоко в небо, трава и кустарники тоже присутствовали. Зверьё... его тут нет. Первые колонизаторы, едва ступив на поверхность новой колонии потравили тут всю живность, начиная с насекомых, заканчивая птицами. Не знаю, почему не пошли дальше и не превратили этот мир в пустыню.       Метров через пятьсот я остановился уперевшись в поистине гигантское дерево более трех метров в обхвате. Оглядев это чудо, я решил, что, будет жаль его уничтожать и прошел еще несколько метров в сторону, глядя на более мелкое дерево. Вот его-то я и выбрал в качестве подопытного. Отойдя от выбранного дерева на приличное расстояние я встал в пафосную позу с вытянутой левой рукой и попытался сосредоточиться на дереве, отсекая внимание от других.       Через минуту я чувствовал все источники энергии в округе. Но мне не нужны все, мне нужно одно дерево.       Я закрыл глаза и попробовал отрешиться от мира, поглощая энергию дерева. Так я и стоял, пока не упал на землю от хлынувшей в меня энергии и боли, последовавшей за ней. Не только руку, всё мое тело сковали судороги.       Позже, придя в себя, собрав мысли в кучу, и вспомнив, наконец, где нахожусь, я разлепил глаза и огляделся. —Да твою ж мать...       А ругаться было от чего.       Не малая часть леса вокруг меня была мертва. Высушенные деревья клонились под натиском легкого ветра и падали, рассыпаясь трухой ещё до того, как коснутся земли. И во всем этом безобразии живым было только одно дерево. То, которое я назначил сегодняшней жертвой моих испытаний.       Стоит себе, сука, живее всех живых.       Это было катастрофой. Это только сильнее разозлило меня, подтолкнув к очередной, как мне казалось, разумной мысли.       Я уже давно подметил одну деталь. Если я касаюсь предмета, то энергия из него начинает выходить практически без сопротивления. Как вода из плотины, энергия начинает вливаться в меня. Этот уже не раз подтверждённый факт не требовал доказательств. Так же я знаю, что могу отдавать эту энергию. Сложно забыть и боль в теле, которая наступает, когда я слишком сильно или слишком долго поглощаю энергию. Сейчас я хочу узнать, что будет, если разом вытолкнуть из себя слишком много энергии.       Снова вытянув левую руку в сторону дерева, я сосредоточился на энергии в себе, желая собрать её в ладони и вытолкнуть наружу. Не знаю, что подтолкнуло меня сделать именно так, возможно сами способности мне нашептали. Но, так или иначе, оно сработало.       Это произошло моментально.       Закрыв руками голову, падаю на землю, уклоняясь от летящей в меня щепы. Так и лежу боясь пошевелиться пока треск не утихнет. И он утих, вместе с рухнувшим в метре от меня стволом дерева. А потом меня догнали ощущения боли в руке. Это было так, словно кожу с руки сорвали. Внешне с рукой ничего не случилось, но, это не умоляло боли, словно каждый нерв в руке сжали клещами и перекрутили.       Только через полчаса я прекратил баюкать руку, разглядывая результаты этого спонтанного опыта. Результатом был пень, пару метров высотой, вершина которого была будто обломана. И только через полчаса мне стало легче. Я поднялся на ноги, стараясь не беспокоить руку и направился в сторону от этого места. ***       Спеша по петляющим коридорам, Аманда Лаберт вспоминала свой неожиданный тур по генштабу Альянса на Земле. Ещё совсем недавно, три недели назад, её вели по другим коридорам.       Она сравнивала стены двух штабов, их интерьер и обитателей, и вспоминала то, о чём помнить не хотелось. Тур по штабу Альянса не был приятным. Не был желанным. Она никак не могла знать, чем он кончится, не знала к чему готовиться, предполагая самое худшее.       Уделив дежурному не больше внимания, чем требовалось для демонстрации пропуска, она продолжила путь вглубь здания, всё глубже погружая себя в воспоминания.       Когда за ней приехали, она не знала, что думать, проклиная свою судьбу. Неприятности будто преследовали её, проблемы вытекали одна из другой, будущее неожиданно перестало казаться ей прозрачным, больше напоминая мутное зеркало, разбитое на множество осколков. И когда ранним утром в её двери постучали военные, она уверилась, что пришёл конец ещё оставшимся надеждам на справедливость. Она не ждала от тех людей ничего хорошего, и первые минуты её ожидания себя оправдывали.       Её вызвали в Ванкувер, и это выбило её из колеи. Её сердце заколотилось от волнения. Просто так в генштаб не приглашают и не с её послужным списком ждать наград и почетных грамот. Дальше - больше. Её почти что выволокли из дома, соблюдая минимум формальностей, объясняя всё срочностью. За то время, что она летела в Ванкувер, ситуация так и не разъяснилась и она совсем перестала понимать, что происходит, когда её повели в подземелья генштаба Альянса.       О Генштабе ходит много слухов и баек, никто не мог сказать какие из них правдивые, а какие нет. Одно можно было сказать наверняка, у Генштаба Альянса имеются подземные этажи. Это никогда и ни для кого не было секретом. Но, подземные этажи есть у множества зданий, и удивилась Аманда не этому. Цифры, всё дело в цифрах на панели управления лифтом, в который её "конвоировали". Внезапно выяснилось, что подземная часть генштаба насчитывала больше этажей, чем надземная.       Постоянный стресс, страхи и уничтоженные перспективы на будущее сделали своё дело в тот день. До того, как ей объяснили, что происходит, она пережила короткую истерику.       Ей хотелось бы стереть те минуты из памяти. — Стойте, — голос адъютанта заставил её остановиться у самой двери. — Он занят.       Заняв свободный стул, Аманда принялась ожидать. Мысли с генштаба Альянса переключились на причину того неприятного приключения.       Опускаясь всё ниже и ниже, сменив ещё два лифта, в конце этого путешествия она ожидала чего угодно, но не того, что ей предложат работу на другой планете. Её тур по генштабу на Земле закончился в простом кабинете, его нельзя было назвать просторным, его интерьер был бесконечно далёк от таких понятий как: роскошь, излишество.       Тогда, стоя посреди скромно обставленного кабинета она предстала перед его хозяином совершенно потерянная. Неизвестность пугала её, мысли в голове метались, словно рой мошкары, и ни одна из них не приносила ей утешения. Более того, с каждой новой, казалось правдивой и единственно верной догадкой, она все больше погружалась в отчаяния и, даже понимание того, что её страхи иррациональны, не помогло ей заставить себя успокоиться. Когда её взгляд напоролся на хозяина того кабинета, она прекратила все попытки осмыслить происходящее. Её проводник вышел, оставив Аманду наедине со своими страхами и этим человеком.       После того как дверь за спиной Аманды закрылась, человек в офицерской форме Альянса отложил ручку в сторону и посмотрел на неё пронизывающим до костей взглядом...       Аманда поежилась от воспоминаний, сидя на стуле в приёмной другого офицера Альянса, не такого старого, не такого жесткого, не такого внушительного, а от того более человечного в её глазах. Сказать того же о завербовавшем её человеке она не могла даже спустя недели, что прошли с момента их единственного разговора.       Их тот разговор не принёс ясности и не дал ответов на крутящиеся в её голове вопросы. Ей не сказали, почему выбор пал на неё, но она не сильно настаивала, вцепившись в последний шанс начать всё заново.       Позже она начала подозревать, что именно из-за свалившихся на неё проблем с тем странным предложением пришли именно к ней. А первая встреча с её пациентом только подтвердила её выводы. Альянсу нужен был одинокий человек, одиночкам проще решиться на переезд в другую звездную систему. Им нужен был кто-то отчаявшийся, кто-то, чья судьба висит на волоске, у кого не будет шанса отказаться от щедрого предложения и неясных перспектив на будущее.       Смотря на свою ситуацию со стороны, Аманда кривясь, понимала, что это всё про неё, а потому, несмотря на все условия, она согласилась на переезд на Деметру. Условий не было много, и все они касались сохранения тайн Альянса.       Предпринятые ими меры, чтобы она не могла разболтать лишнего, были бесчеловечны, и она хорошо понимала, что большинство людей отказались бы от такой работы, как только разговор зашел о вживлении в тело капсул с ядом. Аманда не отказалась, у неё не было выбора. Либо так, либо перспектива оказаться на улице с колоссальными долгами, копившимися ещё с университета. Речи о том, что бы уйти в другую профессию или найти работу в другом городе уже не было. Не с её долгами, не с вниманием к ней той твари, по чьей вине её жизнь пошла под откос. — Входите.       Голос адъютанта вытолкнул Аманду из воспоминаний. Она вошла в кабинет её прямого начальника.       Майкл Фостер, в глазах которого жило неподдельное любопытство, был старше Аманды почти на пятнадцать лет, но это не мешало ему разговаривать с ней исключительно вежливо, что импонировало и вызывало у неё симпатию. Это та причина, по которой она была рада, что ей приходится работать с ним, а не с тем офицером в недрах штаба Альянса. — Добрый день, мисс Лаберт.       Фостер жестом пригласил Аманду занять место за столом. Она не отказалась, внутренне готовя себя к сложному разговору, касающегося её пациента. Ей говорили, что её единственный пациент будет со странностями, что он биотик, которых как мало среди людей и о которых она лишь читала. Но, как оказалось, о многом ей не сказали, и теперь она задавалась вопросом, почему ей не сказали о том? Намеренно это было сделано или они сами не понимают ситуацию? — Чаю? Кофе? — Чаю, — Вежливо согласилась Аманда, с неприязнью вспомнив момент своей истерики, случившейся в другом кабинете.       В тот раз её приводили в чувство отнюдь не чаем, и это до сих пор казалось ей дикостью.       Майкл Фостер отдал приказ своему адъютанту, и вновь обратился к Аманде: — Пока мы ждём, не могли бы вы коротко рассказать о том, как прошло ваше знакомство с Валентином?       Аманда мысленно нахмурилась. Подход Майкла к пациенту ей не понравился. Он был полностью неверным. — Я ожидала худшего, — Начала говорить Аманда, избегая смотреть Фостеру в глаза. — Но...       Аманда осеклась. Всплывшие на поверхность воспоминания о встрече, его ответы на её вопросы, неправильные ответы, невозможные ответы...её собственная реакция на них... всё это подтолкнуло Аманду к решению, о котором она, возможно, немедленно пожалеет. — Кто он такой? Кто этот ребёнок и почему... — Аманда вздохнула и выдохнула. — Почему вы потворствуете ему, называя его выдуманным именем?       Затаив дыхание, Аманда принялась ждать ответа, всё своё внимание сосредоточив на лице собеседника.       Майкл Фостер молчал, неспеша отвечать на её вопросы. И вот уже адъютант, мелькнув перед глазами, покинул их, а Майкл Фостер всё молчал. Пять минут, долгие пять минут сохранялась эта пугающая тишина. Аманда уже успела проклясть свой язык, когда её начальник заговорил. — Опуская ваш последний вопрос... — Медленно начал он, — Мне интересно... что именно показалось вам странным в его поведении?       Это не было ответом на её вопрос, но Аманда не обиделась, успев до этого перенервничать. Терять работу, даже такую, она не хотела. А ещё она не хотела знать, как именно эти люди предпочитают увольнять своих сотрудников. — Его ответы не были типичны... выводы, которые он делал. — Аманда шумно вздохнула и выдохнула. — дети его возраста, будь Адам хоть трижды жертвой жестоких опытов... — По-короче, — Прервал её Фостер, взглянув на неё исподлобья. — Опыт, всё дело в опыте, мистер Фостер. А если совсем коротко, — Аманда мстительно прищурилась. — Дети себя так не ведут, как ведёт себя Адам. — А подробнее? — Ничего не поняв из её слов, он задал ожидаемый ею вопрос.       Аманда не удержалась от мстительной улыбки. Вынув из сумки тонкую папку, она положила её перед своим начальником. — Все подробности тут, мистер Фостер. — Аманда с силой ткнула пальцем в центр папки. — Хорошо, — Ничем не выказав своего отношения к её поведению, Майкл задал очередной вопрос. — Если опустить его "нетипичное для ребёнка его возраста" поведение... что ещё можете о нём сказать? — Сложно сказать. — Пожала Аманда плечами, сравнивая свой отчет, с выводами коллег. — Я согласна со своими коллегами по уже имеющимся диагнозам. Но он плохо идёт на контакт и вскрыть что-то кардинально новое пока что невозможно. Нужно время. Ни о каком доверии речи нет, о каких-либо результатах можно будет говорить, только когда он хотя бы перестанет воспринимать меня как помеху. — Помеху? — Он куда-то торопится. Пока я опрашивала его, он вел себя так, будто сильно спешит. Возможно, эта спешка и есть причина его нервного напряжения. Иначе я пока не могу объяснить его постоянное напряжение и пассивную агрессию, направленную на меня. — Пояснила Аманда. — Хорошо, — Фостер кивнул толи её словам, толи собственным мыслям. — касательно его нетипичного поведения... не лезьте в это. Советую дождаться момента, когда он перестанет считать вас... помехой. Аманда согласно кивнула. — Я тоже так решила. Но, я только наврежу если продолжу... — Аманда... Не спешите. У вас впереди десять лет работы с ним. — Хорошо, — Смирилась Аманда, вспомнив, чем могут закончиться её споры с таким работодателем. — Можно ещё один вопрос? — Конечно, — Кивнул мужчина. — Задавайте. — К чему такие меры безопасности? Зачем это всё?       Аманду давно мучает этот вопрос. И она уже отчаялась найти на него ответ самостоятельно. Ей не хватает информации. Сомнений у неё не было лишь в том, что всё это связано с Адамом Бэккером. — Это связано с вашим пациентом. — Подтвердил её выводы Майкл. — К нему проявляют интерес стороны, часть из которых не ограничены в выборе средств. Строгие меры безопасности необходимы, чтобы вы не стали их невольным орудием. Вас устроит такой ответ? — Да, — Кивнула Аманда, прекрасно прочитав между строк. "...Чтобы не успела стать" — поняла она, ни на секунду не забывая о яде, что носит в себе.