Выброс

Мания       Только полчаса назад боль в руке утихла, кисть стала не только казаться целой, но и ощущаться таковой. До того как боль утихла, я сидел на этой лавочке в маленьком дворике на границе с частным сектором и ждал ночи.       Сначала сунулся было домой, но увидел на обочине у дома чужую машину, и поостерегся возвращаться. Наверное, опекуны пригласили кого-нибудь. Неважно. Едва увидев её я развернулся и пошёл прочь. Побродив по городу, я наткнулся на этот дворик и решил обождать тут. Большое скопление людей нравится мне немногим больше, чем крошечные помещения, которые я не могу при желании покинуть.       И все-таки, что стало с тем деревом? Сначала я поглотил около десятка деревьев, от чего мне стало малость не хорошо. Это произошло, как я понимаю, от большого объема полученной энергии. Слишком много, слишком быстро. Наверное. Нужны подтверждения. Я и раньше поглощал большие объемы энергии, всё дело в скорости? Что в этот раз было не так? Всё дело в плохом контроле? Возможно.       Но, нет. Не в этом дело. Вчера ночью я тоже ощущал энергию вокруг, когда медленно тянул жизнь из бандита, и все было нормально. И бандит не умер, и все вокруг остались не тронутыми. Даже когда я поставил сферу, я полностью контролировал ситуацию. Всё было, так, как я хотел.       Почему сегодня всё было не так? Попытка сосредоточиться на одном дереве привела к противоположному результату - то дерево осталось стоять, всё, что я чувствовал помимо него - мертво. Влияние возросшей силы и потерянного контроля? Не знаю. А ещё сегодня я не ощутил привычной эйфории. Уходя с поляны во мне не было того чувства лёгкости, когда кажется, что всё по плечу. А это уже наводит на мысли. Не только сами силы так сильно влияют на моё сознание, но и энергия во мне?       Сгибая и разгибая продолжающие ныть пальцы, я побрел в сторону дома, прикинув, что хозяева машины уже должны были уехать. По пути я продолжал размышлять.       Эйфорию, пусть будет так, я ощущаю, когда я полон энергии. Это давит на мозг. Нужно принять это за факт, константу, и всегда держать при себе. Если не хочу кончить как загнанный в угол дикий зверь, случившееся не должно произойти вновь. Один раз дал волю гневу, и на пригорке умерла вся растительность. Нельзя допускать подобного на людях. Люди не цветы, убить их сложнее, но если под рукой окажется ребёнок? Успею ли я взять себя в руки до того как его развеет по ветру, как с теми деревьями? Не уверен в этом.       То что случилось с деревьями, также вызывает вопросы, и никто не спешит давать на них ответы. Неужели, после иссушения одного бандита, я стал настолько сильнее? Отчего зависит рост силы поглощения? А что ещё сегодня было не так? Откуда такая боль в руке? От того что высвободил много энергии? И так будет всегда? Это не дело. Ну, высвободил я энергию? Это не объясняет поломанное дерево.       Вопросы, вопросов становится больше и это начинает пугать меня не меньше, чем Жнецы, стоящие у порога. Узнать бы, откуда эти силы взялись, как ими управлять, не прибегая вновь к жертвам... нет. Опыты нужно продолжать. Но, позже, после того как верну контроль над силами, иначе результаты нельзя будет считать надёжными.       Приняв решение, ускоряю шаг. Не хватает только патрулю попасться.       Комендантский час, мать его. Будь оно всё неладно.       К сожалению, машина у дома всё еще стояла, когда я пришёл. В этот раз я махнул рукой на гостей. Сначала хотел, как белый человек, зайти через парадную дверь, но передумал. Не люблю всех этих расшаркиваний. Поэтому, во избежание лишних знакомств, я полез в окно.       Не особо скрываясь, лишь у окна немного пригнув шею, я подошёл к карнизу и повторил то, что уже не раз проделывал до этого - на карниз и в окно, стараясь не скатиться вниз и не шуметь. Поддев раму заранее заготовленной и припрятанной на крыльце, тонкой пластинкой, приподнял её и пролез в комнату. — Свет.       Потолочные лампы не заставили себя ждать.       Останавливаюсь, прислушиваясь к ощущениям. В доме ещё двое. Не такие яркие источники как опекуны или тем более Алекса. Наверное, старики какие-нибудь. Друзья или родственники. На втором этаже только Алекса. Играет или спит у себя в комнате. Тихо открыв двери, выхожу в коридор и крадусь в ванную.       С той минуты как увидел её, этот ребёнок доставляет мне проблем и продолжает их доставлять даже когда я не вижу её. Почему-то она думает, что мы должны подружиться и потому не даёт мне прохода. Я игнорирую её из-за чего она расстраивается. Постоянно, непрерывно. Другой ребёнок уже бы прекратил биться головой о стену, но это видимо не про эту девочку. Странная она.       Нет, я не какой-нибудь зануда, считающий, что взрослому человеку и трех-летнему ребёнку не о чем поговорить. Тема для разговора всегда найдется. В конце концов, такое общение может быть ненавязчивым обучением. Это, на мой взгляд, лучший момент для расширения кругозора маленького человечка, когда он готов слушать, и при этом его руки чем-нибудь заняты, теми же игрушками.       Но, как мне на неё реагировать? Она, они, Бэккеры - никто. Мне нахер не нужны привязанности. Даже их тень. Я человек нервный и без этого. Одна боязнь закрытых пространств не доставляет мне душевного спокойствия. А сколько отклонений ещё проявят себя? Жнецы, Телчин, Цербер, мысли о них не уходят из моей головы ни на секунду. С ними я просыпаюсь, с ними я засыпаю. И если ко всему этому букету моих проблем добавить ещё и беспокойство за кого-либо, то можно и вовсе крышей поехать.       Так что, нет. Пусть всё так и остается. Опекуны вроде смирились, что я не стремлюсь как-то сближаться с ними. Но этот ребёнок не отстаёт от меня. И от этого почему-то становится тошно. Тошно было, когда раньше смотрел на неё и видел подопытных Телчина. Теперь же, поняв, за счет чего выжил там, от чего умер мой несчастный сосед... Она не должна стать следующей жертвой моих сил. Однажды они могут высушить её так же, как моего немого соседа по камере. Но с ней это произойдёт быстрей, чем с соседом, я стал сильней с тех пор, и боюсь, я могу не успеть остановить себя или эти силы, будь они прокляты.       Закрывшись в ванной и включив теплую воду, я уже собрался было умывать лицо, когда свет неожиданно для меня мигнул. Вот о чём я и говорю. Нервы, нужно успокоить нервы.       Сосредоточившись на ощущениях, пытаюсь исключить из фона живые источники. Минут через пять вроде получилось подчинить взбунтовавшиеся способности.       Убедившись, что источник Алексы в моём сознании горит как обычно, я облегченно выдохнул - я не убил её.       В комнату я вернулся чуть ли не бегом. Понимаю, что это было ненормально, но уже не могу себя контролировать. От меня не ускользнула приоткрытая дверь детской комнаты. Её взгляд жег мне спину. Сотни глаз замученных на Телчине детей смотрели на меня глазами маленькой девочки.       Она не успокаивается. Не прекращает преследовать меня.       Уже чертовых пять минут в мою дверь стучат маленькие кулачки, а я сижу в углу под окном напротив дверей и боюсь дышать. Каждый вздох гаснет люстра, каждый выдох она загорается, грозя перегореть. Каждый раз я боюсь, что следующим вздохом вырву из неё жизнь. Ребенок, ну зачем ты лезешь ко мне? Мне послать тебя? Избить, убить, сломать ноги? Но нет, я не могу даже ненавидеть тебя. А ты стучишься и стучишься, видя мою беспомощность.       Если не двигаться, может, поверит, что тут никого нет, и уйдет?       Не знаю, что со мной происходит. Откуда эта паника и почему я никак не могу заставить себя просто игнорировать этот стук детских кулачков о дверь?       Меня колотит. Лампы на потолке уже перегорели.       Неужели они правы и я немного не в себе? Не помню за собой прежним таких... всего этого.       Я был другим. Раньше, я был другим... Я помню это. Я жалок.       В конце концов, не выдерживаю обиженного сопения под дверью и выпрыгиваю в окно.       Повезло, что обувь так и не снял. Как же всё это ненормально. И ведь не объяснишь никому, что я избегаю эту пигалицу, чтобы мне было спокойней дышать. Просто дышать.       Мне нахер не нужно беспокоиться о ком-то ещё. Что толку с этого, если я ничего не смогу для них сделать? Когда Властелин нападёт на Цитадель, той же Алексе будет двадцать шесть. Где её спрятать? Как защитить её, если я и себя не спасу?       Нахуй всё. И их всех тоже.       Ноги сами привели меня в трущобы в обход двух патрулей. Немного подумав и взвесив все за и против, решаю, что хуже сегодня уже не будет, а контролировать свою силу как-то надо научиться, просто, чтобы однажды не высушить ту же Алексу.       Но сегодня всё надо сделать по уму, а не как в первый раз.       Около двух часов я искал подвал или чердак, на котором не было замков. Мне повезло - нашёлся один такой. Наспех осмотрев его и не найдя следов чьего-либо проживания, иду на охоту.       Через двадцать лет миллиарды людей будут страшно убиты. Что мне до убийц, насильников, наркоманов или прочих маргиналов?       Послужат моим целям. Все они послужат благим целям. Ещё три часа я бродил по трущобам, не отходя далеко от подвала, и искал подходящую цель, сосредотачиваясь на окружении каждые несколько десятков метров. В итоге наткнулся на тусклые огоньки энергии на первом этаже одной многоэтажки. Ослабленные, едва живые. Не таких яркие как Алекса.       И снова мне повезло. Нужная квартира была не заперта. Это просто праздник какой-то. Единственный, сука, светлый момент в моей ненормальной жизни.       Войдя в незапертую квартиру, я поморщился, прикрывшись рукавом, чтобы как-то избежать едкой вони. Когда я вошёл в самую большую комнату, передо мной предстал натуральный притон.       Четверо. Всего в квартире их было четверо. Обдолбанные наркоманы даже не пошевелились, когда я ходил по дому. Да, я подумал бы, что это трупы, если б не мои ощущения. Никому ненужные маргиналы... сегодня они принесут пользу человечеству, его части.       На журнальном столике среди мусора и хлама я случайно увидел небольшую прямоугольную капсулу наполовину наполненную розовой жидкостью с плавающими в ней фиолетовыми масляными пятнами. Повертев её в руке и так и не разобрав, что там написано, я поставил эту мерзость на место.       Мало нам земных наркотиков, так ещё и инопланетники не упускают случая травануть людей.       Осмотрел подопытных. Наркоманы оказались как на подбор. Бледные лица с впалыми щеками, истощенные тела, грязные, вонючие. Выбрав самого тощего, а значит и самого легкого и слабого среди этих самоубийц, подхожу к телу и пинаю его по рёбрам. Так же плюсом было и то, что этот находился в другой комнате.       Протяжный стон был ответом на удар.       Неразборчивый всхлип, напомнивший мне о моём соседе.       Он не должен был там умирать. Если кому и подвергаться экспериментам, то только вот этим... самоубийцам. Не детям, только не детям. — Поднимайся! — приказываю испытуемому, поднимая его голову за грязные патлы средней длины.       Подопытный что-то неразборчиво сказал. Я удивился, когда смердящий полутруп отозвался девичьим голосом. Почти детским...       Неважно каким. Это не относится к делу. Она подходит мне по всем параметрам, остальное не имеет значения.       Присматриваюсь к фигуре, скрытой в грязном, покрытым пятнами, спортивном костюме. И правда, не показалось, подопытный оказался женского пола. Возраст так не определить, но думаю восемнадцать есть. Должно быть. Обязательно должно быть. Просто голос такой, несформировавшийся. Когда ж голосу формироваться, если с детства травить себя всякой дрянью...       Как-то даже неловко стало, когда я осмотрел подопытного внимательней.       Неловкость ушла на второй план, когда я вспомнил о своей задаче. Это то, что важно. Мне важно взять силы под контроль ради той же Алексы глазами которой на меня смотрят обитатели Телчина. А подопытная... что мне до судьбы подопытного, когда Жнецы уже почти пришли? Властелин ещё не проявил себя, но это вот вот произойдёт. Я помню это. Это важно. Только это важно.       Внезапный порыв головной боли заставил меня разжать руки и выпрямиться. Лишенная поддержки голова глухо ударилась о пол. Противно. Прямо на моих глазах, подопытная повернулась ко мне спиной и уснула, сжавшись в комок.       Мигрень ушла. Чтобы собраться с мыслями я решил тщательней осмотреть квартиру, махнув пока-что рукой на подопытную. Никуда не сбежит.       Ни на засранной кухне, ни в грязной ванной никого больше не было. Пока рыскал по квартире в поисках денег, в комнате ничего не изменилось. Денег я в этом доме так и не отыскал. По итогу грабежа я нашёл лишь пару кусков бельёвой веревки в ванной. Уже знаю, как ими воспользуюсь. — Поднимайся — Пинаю наркоманку по спине. — Ммм. — Простонала она, вяло реагируя на меня. — Пошли, — зачем тащить, если можно убедить её идти, куда мне надо? — дело есть. — Ммм...       Чего бы такого придумать? — Доза нужна? Тут ничего нет.       Говоря это, держу в голове ту капсулу, что осталась в гостиной. — Нужна. Дай. — Переводчик едва разобрал её слова. — Ну, так пошли. — Дай.       Двадцать минут я расталкивал это тело. Пока она одевалась я сходил на кухню, движимый внезапно пришедшей мыслью, что её нужно будет чем-то кормить. К её неудаче, холодильник оказался пуст.       Прежде чем вернуться к подопытной, я на секунду заглянул в гостиную. Уж больно плохо она выглядит. Не померла бы раньше времени. — На, закинься. — Кладу цилиндр с отравой в её трясущиеся руки.       Слишком маленькие, слишком тонкие.       Капсула оказалась инъектором, который та привычным движением приставила к своей шее. Когда она убрала его, приглядевшись, я заметил на её худенькой шее скопление небольших красных точек от иглы. Непрошенные мысли о том, что для совершеннолетней она слишком тощая, слишком низкая, слишком... неважно.       Не моя вина, что она себя травит.       Отбросив лишние мысли, я снова обратился к подопытной, когда её взгляд сфокусировался на мне. В нём больше не было разума, даже тех зачатков, что жили в них минутой ранее. — Ну, пошли. — Приказываю ей.       Она вышла из квартиры первой, не иначе как на "автопилоте". После принятия последней дозы, разум окончательно покинул её, как и чувство самосохранения. Я же с опаской и как-то брезгливо обошел брошенную на пол капсулу. Они еще и колют это в себя.       Она не противилась, когда я вёл её незнакомым маршрутом, хорошо ей эта дрянь по мозгам ударила. Спустя двадцать минут мы оказались у входа в подвал. Медленно, но, как быстрее, если испытуемая постоянно норовила уйти куда-то по своим делам или пыталась лечь спать прямо на дороге? — Где мы? — подала голос наркоманка, остановившись перед дверью. Не вовремя она начала приходить в чувства. — А ты как думаешь? — слегка подталкиваю её в сторону двери.       Нехотя, но она все же подчинилась, поняв всё по своему. Черт её знает, что сейчас творится в её отравленном мозге. Мне бы в своём разобраться, эта клаустрофобия меня когда-нибудь доконает. Это я понял, почувствовав дискомфорт, едва оказавшись в помещении.       Оказавшись в тёмном подвале, где единственным источником света был уличный фонарь, расположившийся неподалёку, я принялся понемногу вытягивать силу из подопытной, заблаговременно сосредоточившись на ней одной. Получилось удачно. Именно к влиянию удачи я склонялся больше всего, не доверяя собственным возможностям контролировать эту силу.       Энергии я тянул с неё ровно столько, чтобы она не испытала боли, ничего не почувствовала раньше времени. То-есть, совсем чуть-чуть, не многим больше, чем я непрерывно тяну из окружающего пространства.       Я включил фонарик в телефоне.       Подведя наркоманку к стене в самом дальнем помещении подвала, я толкнул её к стенке. Слишком слабая, слишком истощенная... у неё не было сил сопротивляться даже мне.       Наркоманка упала на колени, успев упереть руки в пол. Не теряя времени я прыгнул ей на спину, её слабые руки не выдержали. Стараясь успеть до того как она очухается, я принялся связывать её по рукам и ногам.       Сколько нужно голодать, что бы так исхудать? Не руки, а кожа на костях, натуральный скелет. Слишком маленькая, слишком низкая, слишком...       Слишком голодная... да, слишком голодная.       Я решил ещё раз осмотреть подвал. Нужно было сделать это раньше, но я почему-то упустил этот момент. В пустом помещении кроме труб, тянущихся по стенам и потолку вдоль всего подвала, ничего не было. Но мне и труб хватит.       Разматываю ещё один кусок верёвки и привязываю наркоманку к трубе. Этого хватит. Пока я тяну с неё силы, подопытная никогда не сможет освободиться. Если не на косячу как с деревьями, то на неделю экспериментов её должно хватить. К этому моменту, надеюсь, найду ответы на свои вопросы. Только чем её кормить? Не протянет ведь неделю без еды. Но, этот момент тоже можно использовать. Помню, на Телчине «кактус» никто не поливал, а он до самого конца был зеленый как огурчик, не иначе как я вливал в него больше сил, чем забирал.       И этот момент необходимо уточнить. К слову, только сейчас я осознал, что сам с утра ничего не ел, сутки почти не спал, но голода, слабости или усталости я не чувствую. Но, применим ли этот эффект к иным организмам, организмам более сложным, чем инопланетный "кактус"? — Что… происходит? — слабым голосом спросила пришедшая в себя наркоманка. — Развяжи меня!       Она забилась в путах. Не сразу, но у нее получилось перевернуться с живота на бок. — Не кричи. — Снова включаю фонарик и направляю на её лицо. — Что тебе надо? — спрашивает подопытная.       Не дожидаясь ответа, она начала вяло дергать руками в попытках освободить их. — Ты ещё спроси, зачем ты тут.       Сажусь на корточки в метре от неё. Нужно сохранять дистанцию. — Да какая... Развяжи меня!       Она похоже поняла, что попала в беду. Неожиданно прекратив вырываться, она заплакала.       — Чтобы сбежала?       Светя ей в лицо фонарём, я пригляделся. Сейчас оно уже не казалось мне таким взрослым.       Взрослое, молодое... какая разница. Решил ведь уже, решил ведь... Слёзы не помогут ей. — Что тебе надо? — Ты нужна мне.       Много ли в городе наркоманов, готовых пойти куда-то с незнакомцем? На самом деле я думаю что много. Особенно когда обколются. Но именно она подходит идеально. — Я... я... отпусти меня! — крик подопытной отозвался эхом в пустом помещении. — Не делай мне больно... Пожалуйста...       Это не было просьбой, это не было мольбой, это прозвучало как пустая попытка спастись, заранее обреченная на провал. Это хорошо, так она причинит мне меньше хлопот. — Тебе будет больно...       Часы показывают четверть пятого. Слишком долго я с ней провозился. Пора возвращаться домой, иначе могут заметить моё отсутствие, а это может грозить неприятными последствиями, если о моих опытах станет известно Форесту. И лучше не доводить до того, что кто-то узнает о моем отсутствии дома сегодня ночью. Действительно, сейчас только паники с моими поисками не хватает. Но, пожалуй время на один эксперимент у меня есть.       Сосредоточившись на ощущениях, передаю крошечную часть накопленной энергии наркоманке. По итогу она не померла, её не разорвало как то дерево. Она лишь задергалась, коротко взвизгнув от боли. Но её крик длился лишь миг. Толи боль была скоротечная, толи она решила не шуметь, боясь меня. Неважно. Важен результат.       Уже на выходе из подвала ребром встал один вопрос. Как закрыть подвал? Мне же на хрен не нужно что бы её кто-то отыскал, и меня отыскали по её описаниям? Решение было принято моментально, вернее, я отодвинул его на потом, решив для себя, что найду замок в течение дня. Не думаю, что она сможет сбежать за это время.       Домой я вернулся полшестого утра. Надеюсь, все еще спят. Поднявшись по карнизу в свою комнату, я успел заметить что-то темное в моей кровати. Приглядевшись, я тихо чертыхнулся, да порадовался, что не успел включить свет. Темным пятном в моей постели была Алекса.       Это значило, что им уже известно, что меня не было дома ночью и это может обернуться для меня катастрофой. Но, этого уже не изменить, а потому и переживать об этом не стоит. А если тут нет полиции, а её тут нет, значит тем-более, не о чем переживать.       Тихо, стараясь не разбудить ребёнка, я опустился на пол под подоконником. Но, почему нет полиции? Почему не организованы мои поиски? Может, перестали зря беспокоиться? Это хорошо, это отлично.       На всякий случай сосредотачиваюсь на источниках вокруг. Все дома, все живы. Странно всё это. Нужно будет утром спросить у них в чём дело, может действительно случилось чудо и их мозги встали на место?       Решив, что сидеть дальше не имеет смысла, я вышел из комнаты, стараясь издавать меньше звуков. Видит бог, этого ребёнка я боюсь больше Жнецов...       За пределами комнаты я осмелел. Перестав красться словно вор, я направился на кухню. Там по ощущениям, всё ещё сидят опекуны. Не иначе меня ждут. — Доброе утро, сын. — Как ни в чём не бывало, поздоровался Эдуард, что-то читая в планшетнике.       Рядом с ним стояла пустая кружка чая. По левую руку от него, сидела Элизабет.       — Ещё ночь. — Заметил я так же решив налить себе чаю.       Всё это время Элизабет молча за мной наблюдала.       Я стараюсь игнорировать её, даже не смотреть в её сторону, помня первую нашу встречу. Тогда я причинил ей, пожалуй, слишком много боли. Нужно было действовать мягче. Не рубить с плеча. — Не хочешь рассказать, где был ночью? — поинтересовался Эдуард, таким тоном будто бы интересовался погодой за окном. — Это допрос? — спрашиваю его в ответ.       Не хочу я придумывать ложь. Не люблю я врать. Никогда не любил.       "И людей никогда не похищал". — Нет, не допрос, — поспешно отвечает Элизабет вместо мужа.       Похоже это удивило Эда. Он бросил на неё хмурый взгляд, но вслух ничего не сказал.       Сказать им правду? Ага. Сейчас расскажу чужим людям, что просто сбежал от трехлетнего ребёнка, а потом решил воспользоваться случаем и похитил наркоманку из её же дома и связанную бросил в подвале. — Почему не вызвали полицию? — Задаю вопрос, который больше всего волновал меня. — Джон посоветовал не делать этого, когда твоя заплаканная сестра прибежала рассказать, что ты сбежал. — В голосе Эдуарда слышался укор.       И как она узнала? — Понятно, — Пожал я плечами, пробуя горячий чай на вкус. — Ты так и не ответишь, где был? — Не сдавался Эдуард. — Нет.       Помолчали.       А вообще они мне даже нравятся. Другие бы сейчас начали истерить и бросаться угрозами. Эти же сначала все обдумали, успокоились, а только потом решили поговорить. И что-то мне подсказывает, они и не надеялись на ответы. Я даже по-новому на них посмотрел.       Элизабет была напряжена, но старалась не показывать этого, по Эдуарду же и вовсе ничего не скажешь. Умеет держать лицо кирпичом. — Завтра, к десяти утра у тебя урок с репетитором.       Элизабет решила нарушить молчание. В это время мой чай был уже допит и мы просто сидели в тишине. Я ждал продолжения допроса, Эдуард не отводил взгляда от планшетника, Элизабет от моего лица.       Судя по всему, уходить никто не собирался. — Я помню. — Кивнул я, решив для себя, что семейных посиделок с меня достаточно.       Уже собираясь выйти из кухни, меня остановила Элизабет. — Ты мог бы не избегать сестры? — Нет.       Избегая новых вопросов, я спешно вышел из комнаты. Подниматься в комнату откровенно не хотелось, потому мой путь окончился в гостиной перед теликом. А вообще задерживаться тут не стоит, через пару часов проснётся одна моя головная боль.       Вскоре Эдуард уехал на работу. Расслабившись на диване, я погрузился в себя, слушая какую-то музыку на музыкальном канале. Современная музыка на самом деле была тем ещё дерьмом, но, к счастью, той его разновидностью, которая хотя бы не мешает спать.       Из дремы меня вывела резко наступившая тишина. Телевизор отключился. Это заставило моё сердце забиться быстрей. Я поспешил сосредоточиться. Кто знает, что еще я отключил кроме телевизора?       Но, когда спустя ещё один удар сердца мой взгляд напоролся на Элизабет, стоящую в стороне, я облегченно выдохнул.       Это не я, это она его выключила. Я не убил ребёнка. — Нам надо поговорить, — безапелляционно заявила она, не отводя от меня взгляда. — Что с тобой происходит? Почему ты сбежал ночью? Я ведь знаю, что ты уже почти сутки не спал. Когда ты ел последний раз? Что ты ешь? Где ты ешь? Ты воруешь? — Не теряя времени, она забрасывала меня вопросами.       Что ж они лезут в мои дела?       Мне хотелось надерзить ей. Сказать, чтобы не лезла в чужие дела. Послать её. Много чего я хотел сказать ей, но потом я посмотрел ей в глаза и слова застряли в моем горле. В её глазах жила застарелая боль. Я мог бы просто уйти, я так и собирался сделать, но тон её голоса приковал меня к дивану.       Она переживала за меня так, как только мать может переживать за своего ребёнка. В тот момент я осознал, что она никогда не передумает. Для нее нет Валентина Новикова. Сейчас перед собой она видит Адама Бэккера и ничего этого не изменит. Мне было жаль её. Я был сильно не прав, когда соглашался с Форестом. Я понимал это всегда, но только сейчас я это осознал.       А вопросы что она задала? Я не могу ответить ни на один из них. Что со мной происходит? Да выжить я пытаюсь, и прожить дольше, чем двадцать четыре года до прихода Жнецов. Про то, почему ночью сбежал вообще лучше молчать. Сделаю только хуже. А то, что не сплю и не ем больше двадцати часов? Так я и рассказал им всё. — Это так важно для тебя? — Снова отвечаю вопросом на вопрос.       Это уже можно сказать обычный способ общения с этими людьми. И просто послать её сил нет. Пускать на опыты маргиналов силы есть... а на это сил нет.       Дожил... Раскис... Обмяк. — Да, важно. — Уверенно ответила она, пронизывая меня своим взглядом. — Ответь хотя бы, почему ты избегаешь сестру? За что наказываешь её?       Видя, что я не собираюсь отвечать, она решила продолжить: — Заметь, ты ни разу не сказал ей, что она не твоя сестра, когда как мне и отцу постоянно об этом напоминаешь.       Действительно, я никогда не говорил об этом Алексе прямо. — Пойти и сказать ей?       Несколько секунд она молчала, о чём-то думая. — Ты уже не раз довел её до слёз. — Нашла она слова. — Думаю, тебе ничего не стоит сделать это еще раз.       Я промолчал, она продолжила наступление. — Почему ты не выгнал её из комнаты? — Спросила она, ища что-то в моих глазах. — По-твоему, я так должен был поступить? — Задаю вопрос. Я конечно не подарок, но будить спящего ребёнка чтобы выгнать прочь? За кого она меня принимает?       Эти люди совсем не глупые. Не глупые... но когда не знаешь всех переменных... Моих мотивов они не знают, могут только гадать. Не хотят верить, что их Адама больше нет... Наплевать. Пусть просто думают, что я… а, что они обо мне думают? Что я ненормальный? Тут я согласен. У меня действительно проблемы с головой. Я почти уверен в этом. А что они еще думают обо мне?       А черт их знает. Не наплевать ли?       Она так и не ответила на мой вопрос и пока она не задала свой, я вышел из гостиной. Я уже почти вышел из дома, как она бросила мне в спину свой последний вопрос: — Так почему ты не выгнал свою сестру раз тебе на всех наплевать?       Вместо ответа я громко хлопнул дверью.       Последний вопрос неожиданно вывел меня из себя. Мне плевать на всех? Да. Скорей всего. Только, с каких пор мне на всех наплевать? И почему? — Какого... — Я резко обернулся, задрав голову вверх.       В один миг все мои вопросы и проблемы ушли на второй план, как текущие, так и грядущие. В моей левой ладони вспыхнуло дикое пламя. Оно рвалось во все стороны, обещая мне не менее дикую боль. Взмах руки. Дверь взорвалась, разлетелась мелким крошевом во все стороны.       Там, где ещё несколько минут назад я чувствовал яркий источник энергии, больше ничего не было. Источника Алексы больше не было...