***
После переговоров мою предыдущую группу расформировали по понятным причинам, и меня отправили в очередной горящий тур, в этот раз на морские острова. Меня отправили на помощь союзникам Конохи — Узушио. Сказать что я был готов отправиться в командировку — ничего не сказать, я был очень рад этой новости, и если бы мне дали настоящий отпуск сам бы туда поехал. В этот раз дорога заняла гораздо меньше времени, хотя это и сравнивать не стоит с тем путешествием в кортеже. Изначально я планировал прийти ночью и заселиться в какой-нибудь средненькой гостинице и как-нибудь потом ошарашить своих знакомых. Но и тут всё оказалось не так просто: на воротах в селение меня уже ждала Мито с Фокку. Они проводили меня к дому Узукаге и уложили в ту же комнату. Утром я поздоровался с главной семьёй Узу, они все приняли меня как родного, кроме одной одиннадцатилетней девочки. Её я тоже видел в первые, сначала девчонка боялась и сторонилась меня, но стоило только обтесаться, так Кушина сразу повисла на моей шее. В Узушио обстановка была спокойная, Великие страны боялись по одной нападать на столь защищённый остров, да и для большей части шиноби фуиндзюцу сложнее барьера казались какой-то чёрной магией. Из моих обязанностей было развлекать Кушину и остальных детей и иногда выходить с Фокку на патрулирование вокруг острова. Был ещё замечательный момент презентации моего изобретения. фуинсистема КОНЧ вызвала настоящий фурор, даже дети поняли что это — фуинсистема Контроля Объектов Насыщенных Чакрой. Многие местные мастера хотели получить его на изучение в свои загребущие ручонки, но я дал посмотреть их только Фокку, Мито и главе дома Чойджи. Исключительно одна вещь беспокоила меня: Мито снова начала стареть с каждым днём, и за эти две недели она постарела лет на двадцать. Видимо печать совсем похерилась, и рыжий пуховик, почуяв запах свободы, слетел с катушек. Именно поэтому меня сюда и позвали. Даже такой тугодум, как я понял, что Кушина — следующий джинчурики девятихвостого, иначе зачем приближать её к главе селения. Чакра Кушины была почти идентичной чакре Мито, девочка даже лучше подходила на роль сосуда. Если что-то пойдёт не так лиса придётся перезапечатывать в кого-то другого, скорее всего в ближайшего живого Узумаки. Моего скилла на это хватит, запечатать побитого хвостатого — не так уж сложно, но за психику и здоровье сосуда я не отвечаю, если не что-то случится, то умные дяди сами с ним разберутся. Меня больше тревожило положение Мито: обычно джинчурики умирают после извлечения биджу, но Мито — Узумаки, а известных прецедентов с извлечением хвостатых из красноволосых ещё не было так, что может быть она и останется живой. Я и Орочимару держимся на водной глади репутации Мито в Конохе, и если под нами исчезнет вода, мы, конечно, отскочим от «Батута» в виде Хирузена, но в итоге все равно попе будет больно.***
Настаёт день X, я веду за руку маленькую наивную девочку. Мы молчим, только её пальцы всё сильнее впиваются в мою ладонь. Кушина не подозревает, куда мы идём, но догадывается, что после этого её жизнь не будет прежней. Ощущаю себя пастухом, ведущим на закланье любимого барашка. Я чувствую, что этот ребёнок надеется получить от меня защиту и тепло, но в итоге я сам приведу его к месту расправы. Тут в лицо резко бьёт свет, нас уже ждут. У всех предельно серьёзные, прям каменные лица, только главные героини выражают какие-то эмоции: Мито смотрит на Кушину с жалостью и облегчением, Кушина же не понимает ничего — вроде знакомые люди, но все какие-то не такие. Девочку отводят к каменному ложу рядом с Мито, она ложиться и перед тем как её усыпили, я успеваю подмигнуть ей — мол, всё будет хорошо. Мы остались стоять втроём: я, Фокку, и Инсацу — глава дома Чойджи. Инсацу начинает ритуал, по всей комнате от него отходят сложные фуин, часть из них я не могу понять, меня поражает его мастерство. После завершения подготовительного этапа он подходит к Мито и начинает извлекать лиса. Такое ужасное давление чакры мне никогда прежде испытывать не доводилось, но на Инсацу как будто оно вообще не подействовало, он отвёл руку в сторону Кушины и стал запечатывать вышедшую чакру биджу в неё. Но что-то пошло не так: давление чакры поднялось на порядок, из чакры начала отчётливо выделяться лисья голова. Фокку уже был в режиме мудреца, его чакрохвост начал тянуться к бушующей энергии, да и сам Фокку был готов броситься на биджу. Инсацу подозвал меня, в тот момент я понял, что я должен запечатывать в Кушину лиса, пока Чойджи будет стабилизировать поток чакры. Я выводил печать, словно я это делал уже раз сто, я не совершил ни одной ошибки, стараясь не навредить мирно спящей девчонке. Я даже немного усовершенствовал один из внутренних контуров печати, правда я не имел представления о том, как это повлияет на состояние демона, ибо точно знал, что с Кушиной всё будет в порядке. Тем самым я сам стал палачом для нормальной жизни девушки Эти воспоминания преследовали меня много ночей. Пожалуй, я вряд ли когда-нибудь забуду ауру Девятихвостого Лиса. В тот день я окончательно понял, что в скрытой деревне Каге либо должен быть сильнее биджу, либо очень хорошо привязать к себе джинчурики. Иначе в деревне начнётся полный раздрай, и слабого главу просто скинут с тёплого местечка. После этого события мы все еле стояли на ногах, пожалуй только очнувшиеся куноичи чувствовали себя более менее, Мито так вообще лет десять скинула на первый взгляд. Убедившись в нормальном состоянии объектов ритуала, я потерял ясность мыслей, всё было как в тумане, и заныли руки. Чуть позже оказалось, что я перенапряг руки когда направлял через них ядовитую чакру хвостатого зверя. А под адреналинчиком я этого не чувствовал. Теперь мне прописали несколько дней полного покоя, чтобы чакроканалы не лопнули. Я, конечно, был очень раздосадован, но при этом с удовольствием читал книги из библиотеки Узукаге и предавался ностальгии. Пусть нас и всё время, пока мы находились в Узушио, дрючили тренировками, этот период моей жизни был наверное с самым большим коэффициентом продуктивности к веселью. После моей реабилитации меня, Мито и Кушину отправили в Коноху, я снова был в роли охраны, но в этот раз она реально была необходима, потому что вражеские шиноби вполне могут забраться в глубокий тыл, чтобы заполучить в свои руки джинчурики-Узумаки. Дорога прошла спокойно, только в приграничных территориях пару раз нас засекали слабые патрули, которые не рискнули лезть на три огромных источниках чакры. На протяжении пути Кушина держалась стойко, спокойно приняла свой долг, однако в Конохе всё изменилось: девочка постоянно жалась к Мито, а когда она останавливалась переговорить с кем-то, норовила спрятаться за мою спину. Оставаться в деревне долго я не стал, да и не мог: долг зовёт, страна сама себя не защитит.