Через песок и море | Through Sand And Sea

– Экспекто патронум, – шепчет Гермиона, входя в лифт. Уже поздно. Департамент регулирования и контроля магических существ давно пуст, но ей потребовалось достаточно времени, чтобы заставить кентавров наконец-то написать официальный запрос. Она еще не сдалась, как бы сильно она ни опаздывала на пятничную выпивку с Джинни. В третий раз подряд. Джинни убьет ее. Ее выдра не появилась, только слабый белый дымок. Она скрипит зубами. Ну же, Гермиона! Вместо этого она думает о том моменте, когда она наконец-то нашла своих родителей в Австралии, о том, какое облегчение она испытала. Она думает о том, как восстановила их воспоминания, боясь, что они рассердятся на нее, но они только улыбнулись ей и крепко обняли. Вся их семья. – Экспекто патронум. Появляется ее выдра, и на нее опускается радостный покой. Гермиона некоторое время смотрит, как она летает по маленькому пространству, и нажимает кнопку девятого уровня. Это чувство никогда не устаревает. Затем она прочищает горло. – Передай это сообщение Джинни, пожалуйста... «Извини, я не смогу прийти сегодня вечером, дела на работе. Но повеселись с Полумной, и, может быть, мы сможем выпить кофе в воскресенье. Пришли мне сову.» Ее выдра проносится сквозь стены, и лифт опускается все ниже и ниже, пол проносится мимо. Она делает спокойный вдох и крепко сжимает свою палочку во внезапно вспотевших ладонях. Без её патронуса призраки прошлого наплывают на нее. Защити свой разум, Гермиона. Закрой свои мысли. Ты сможешь разобраться с ними позже. Это обычный рабочий день. Она возится с рулоном пергамента в расширенном кармане. Загадочные кентавры... Их писания умопомрачительно запутанны и бессмысленны. Гермиона любит хорошие загадки, но не на двадцать футов пергамента, который должен быть процедурной документацией и подтверждением прав собственности. Она до сих пор не может понять, как объяснить то, что кто-то может владеть правами на пророчество. Должно ли оно принадлежать прорицателю, или же тем, о ком в нем говорится? И, хоть она и не может понять их мнение о том, что прорицание – это их законная область, а многие старшие кентавры считаются прямыми каналами к божественному, их пророчествами нельзя делиться за пределами стада, не говоря уже о волшебниках... Должен быть какой-то орган управления. Регулирование. Иначе с чего бы пророчества оказались в Зале? Ей стало не по себе от того, что Зал снова начал заполняться. Медленно, но верно, полка за полкой волшебным образом появляются в глубинах министерства. Она ненавидит этот зал. Весь этот этаж. И именно поэтому она только сейчас набралась смелости и сделала то, что должна была сделать несколько часов назад, и спустилась туда. Двери распахиваются, и Гермиона откидывает назад плечи, сжимает челюсть и решительно идет по освещенному факелами коридору, через дверь и прямо к двери напротив. Она уже достаточно изучила комнаты, чтобы точно знать, как попасть в них, не столкнувшись с мозгами или завесами смерти. Ей все еще кажется странным, что дверь открывается прямо в офисы и столы, прямо из комнаты Времени в дальнем конце. Поскольку внешняя дверь может отвориться в любой момент, она так и не смогла разобраться в здешнем социальном этикете. Обычно, прежде чем войти, она стучится. Вообще-то, в другой ситуации Гермиона не побеспокоила бы никого в такой час, но... Невыразимцы – необычная порода. Они всегда просто... там. В любое время. Может быть, Луна права, и они вампиры? Она отмахнулась от нелепой мысли и огляделась. Ну, это просто идеально. Единственный раз, когда у нее есть разумная заявка и она захочет убраться отсюда до полуночи, здесь никого нет. Грейнджер подходит к ближайшему столу, на котором лежит записка:

Блуждающая душа, если ты ищешь пророчества, то ищи их, ибо, хоть твои поиски и будут бесплодными, они не пропадут даром.

Еще больше загадок! Вот почему она не в Рейвенкло — постоянные игры разума свели бы её с ума! Если бы люди просто говорили то, что имеют в виду, все решалось бы гораздо быстрее и эффективнее. Она оглядывает другие столы. Больше никаких записок. Ворча про себя, Гермиона засовывает записку в один из карманов и направляется дальше. Пророчества в другом конце комнаты, она помнит это с пятого курса. Она не может не держать палочку наготове, проходя через комнату Времени. Ее чувства находятся в полной боевой готовности, а шрам на груди словно покалывает от воспоминаний. Она чуть не погибла в этой комнате. Если бы она не наложила на Долохова "Силенсио"... Гермиона вздрогнула от этой мысли. Ускорив шаг, она, наконец, достигает обширного Зала Пророчеств и сдерживает смех. Жалкое количество пророчеств, спрятанных в углу, выглядит несколько комично. О, боже, какой же беспорядок они устроили здесь годы назад! Она подходит, чтобы взглянуть поближе. Бейн был прав – похоже, почти все они были сделаны кентаврами. По крайней мере, ни одного пророчества Трелони, слава богу, нет — её последнее из них доставило слишком много проблем. Подожди. Гермиона Джин Грейнджер и Беллатрикс (урожденная Блэк) Лестрейндж – от Фиренце до Бейна (стадо Хогвартса) Что?! Нет. Этого не может быть, это... Но эти пророчества новые! И Лестрейндж определенно мертва. Сердце Гермионы начинает колотиться, и она подсознательно хватается за руку, наклоняясь, чтобы опереться на полки. Успокойся, Гермиона. Дыши. Закройся. Она выдыхает хриплые, тягучие вдохи, глядя на черный каменный пол. Она мертва, она мертва, она мертва, она мертва. Теперь она не может причинить тебе вреда. И все же... Ее взгляд возвращается к пророчеству. Оно, должно быть, старое. Это единственное объяснение. Может быть, там говорится, что Беллатрикс будет пытать ее, а потом умрет... Или, что Гермиона будет выдавать себя за нее, но у неё ничего не получится... Или же, что они сразятся на дуэли в Хогвартсе, прежде чем Молли убьет ее. Взгляд Грейнджер медленно опускается к табличкам на полке – теперь они расположены не только по алфавиту, но и по датам. Это имеет гораздо больше смысла. Конечно, Гермиона тоже... О, нет.

2004

Это прошлый год. Как это возможно? Что там будет написано? Гермиона нападет на её труп? Это может относиться только к Лестрейндж. Может быть, новый закон? Какая-то семейная компенсация? Это плохая идея, ведь пророчества сбываются. Это может свести ее с ума: посмотрите на Волан-де-Морта или на Снейпа! Она берет его, и голос Фиренце эхом разносится по комнате.

Перемешивающийся песок может привести к проседанию фундамента, если кости не останутся погребенными. Битва была бы проиграна, если бы, опьяненные любовью, воображаемые цепи держались крепко. И если эти двое, сквозь песок и море, не разойдутся, то обе, теперь потерянные, будут возвращены, хотя и не без другого.

Ну... Она не знает, чего ожидала, но... ...Хотя и не без другого. Фантастика! Она точно знает, о каком пророчестве ей напоминает эта часть. Молодец, Гермиона, ты должна была его подобрать. Ты должна была прийти сюда, ты не могла просто пойти выпить, как нормальный человек! Песок, море, кости и... Пьяная от любви? Что, во имя Мерлина, это значит? Она определенно не испытывает никакой любви к ведьме, и мысль о том, что Лестрейндж вообще может испытывать к ней какую-либо любовь, просто смехотворна. Даже если бы она не была давно мертва. Потому что она мертва. Мертва. Каким образом...? И что теперь? Она сунула пророчество в карман, с опаской оглядываясь по сторонам. Никого нет... как и предполагалось в записке. А пророчество – о ней. Оно её. Она может взять его, если захочет. Хм... Похоже, это решило все споры о владении пророчеством. Очевидно, что оно принадлежит ей, а не Фиренце. Хотя, он определенно получит письмо с резкими словами по поводу всего этого... Она берет себя в руки. Просто перестань думать хотя бы на минуту и пошевели ногами! Пора уходить, Грейнджер. Ее туфли стучат по полу, пока она спешит из зала обратно в комнату Времени, одной рукой держа в кармане пророчество, а другой нащупывая свиток. Ей нужно не забыть оставить его на столе, чтобы не пришлось возвращаться в понедельник и делать все заново. И поэтому, когда что-то толкает её сзади, она не может удержаться от падения. Гермиона вскрикивает, врезается в шкаф, и вокруг неё сыпется стекло. Мир погружается во тьму.