Через песок и море | Through Sand And Sea

Точно. Просто... просто иди в Нору, Гермиона. Это... она хочет пойти. Почему она нервничает? Все в порядке. – Гермиона! Иди сюда! Быстрее! – раздается крик из коридора. О нет, что... Она идет по нити прямо к Беллатрикс. Которая стоит на диване в библиотеке. И стоит очень неподвижно. Эмм... – Что... ты делаешь? Посмотри на мою руку. Черт возьми, посмотри на мою руку прямо сейчас! На ее руку? Беллатрикс застыла на диване, а Гермиона встала на цыпочки, чтобы... ох... О, это действительно жутко. – Это... моя рука. Твоя рука – это моя рука. Я знаю. Так ты... ты метаморфировала мою руку? Что... почему ты так стоишь? Это может исчезнуть, если я пошевелюсь. Я пыталась представить что-то, что я хорошо знаю, но смогу увидеть. Я бы не знала, если бы у меня был твой нос или что-то вроде того. Гермиона смотрит в сторону. Это странно. Ее рука просто... не должна быть в другом месте. – Так... ты собираешься стоять здесь весь день? Потому что я и мои руки отправляемся в Нору. Беллатрикс делает глубокий вдох и сходит с дивана. И крепко зажмуривает глаза. – Она все еще там? – Да. И я думаю, что моя рука теперь тоже у тебя. – Что?! – глаза Беллатрикс открываются, и она вытягивает правую руку перед собой. – Я не хотела этого делать! О! А что будет, если я сделаю это левой рукой?! Где будет Метка... О, черт. Потеряла концентрацию. Ее рука возвращается в нормальное состояние. Слава богу. Она со вздохом берет руку Беллатрикс. – Так намного лучше. Через минуту меня будет двое. Нам не нужно три. Беллатрикс поворачивается к ней с хитрой ухмылкой. Что? О! Она бьет ее по голове. – Беллатрикс! Что бы ты вообще делала с... Не отвечай! Теперь ты уверена, что хочешь пойти? Это может быть довольно скучно для тебя. Ухмылка Беллатрикс смягчается. Ты нервничаешь. Не нервничай. Я буду там. И я уверена, что придумаю что-нибудь интересное, если станет слишком тоскливо. Гермиона благодарно сжимает ее руку. Будет здорово, если она будет там. Болтливый голос в ее голове. Как всегда. – Хорошо. Ладно, пошли. Она омывает их невидимостью и они появляются в фруктовом саду за Норой. – Гарри! Гарри сюда, быстро! – раздается визжащий от смеха голос из конца сада. – Не смей, черт возьми, Гермиона Джин Грейнджер. Это жульничество! Ах. Это будут она и Джинни. Снова смех. – Вперед, Гарри, вперед! Я поймала ее! Беллатрикс поднимает на нее брови. – Что за черт! Беллатрикс пригибается, когда в ее голову летит квоффл, и Гарри летит прямо на нее, чтобы поймать его, Рон у него на хвосте. Квиддич. Она даже скучает по квиддичу. Она оттаскивает Беллатрикс с "поля" за яблоню. – Прости, это было близко. Двусторонний квиддич. Я в команде Гарри, потому что я ужасна, а он – звезда квиддича среди подростков. Беллатрикс выглядывает в сад из-за дерева. – А. Я знала это. Драко, помнишь? И твои воспоминания. Хотя Поттер довольно хорош. Пока ты мне не показала, я думала, что Драко, возможно, просто... преувеличивает. Гермиона смотрит сквозь ветки, как они вчетвером проносятся над травой и поднимаются в сияющее голубое небо. Ну. Трое из них. Ее прошлое "я" находится близко к земле и цепляется за жизнь. Они выглядят такими счастливыми. И молодыми. Она обнимает Беллатрикс сзади за талию и кладет подбородок ей на плечо. Ты в порядке, любимица? Гермиона вздыхает. Да. Да, я просто... боги, просто знаю, через что они все прошли... через что им предстоит пройти... что в конце концов все будет хорошо... и просто... о, это не то же самое, видеть их такими. Я скучаю по людям, которыми они станут... но в то же время мне хочется, чтобы они оставались такими всегда. Молодыми и свободными. Беллатрикс сжимает ее руки и прислоняется к ней, мысленно хмыкая. – Ты увидишь их снова. Мы что-нибудь придумаем. Это твое прошлое. Оно никуда не денется, оно всегда будет в твоей голове. Но они все ждут тебя в будущем. Они любят тебя. Смотри, они любят тебя прямо сейчас. И ты любишь их. Ты должна, если они уговорили тебя сесть на метлу. Ты ужасна. Гермиона хихикает, когда ее прошлое "я" чуть не падает с метлы, Гарри наклоняется, чтобы поддержать ее, так что квоффл пролетает мимо него и попадает в "обруч". – Шестнадцатый день рождения Гарри. Не моглa отказаться. В любом случае, это будет не скоро... – Рон! Джинни! Обед готов, дорогие, идите и накрывайте на стол, – кричит миссис Уизли с черного хода. Беллатрикс начинает тащить ее к дому. Обед? Я чертовски голодна. Думаешь, мы сможем что-нибудь украсть, и они не заметят? Что?! Не смей, Белла. И с какой стати ты голодна? Это я не ела... Вот именно. Ты голодна, значит, и я голодна. Ты была слишком нервной для завтрака. О. О, разделяет голод? Гарри пробегает мимо них по направлению к заднему крыльцу. – Вам нужна еще помощь, миссис Уизли? Я могу принести несколько стульев, если мы будем на улице или... – Это очень мило, дорогой Гарри, но это твой день рождения. Нет, ты просто помой руки, а Рон принесет запасные стулья из сарая. И проверь своего отца, пока ты там, Рон, он опять возится с радио, я уверена в этом. Я сказала ему, что обед будет в час, но ты же знаешь, как он... А я думала, ты не затыкаешься, питомец. Забыла, что Молли Пруэтт была такой болтушкой. Думаю, Уизли целовал ее только для того, чтобы затыкать ей рот. Гермиона поворачивается и смотрит на Беллатрикс. Иногда она забывает, сколько ей лет. Она ходила в школу с миссис Уизли! Глаза Беллатрикс сузились. – Я не настолько стара! Она все равно старше меня! Я не какая-нибудь уродливая домовая ведьма с тысячей детей... Беллатрикс резко дергает их влево, когда Джинни и молодая Гермиона подходят к ним сзади. – Я просто говорю, что им не нужно все время быть друг на друге! Это так отвратительно. Каждый раз во время еды. Давай сделаем так, чтобы в этот раз нас не было рядом с ними, – хмыкает Джинни. Прошлая Гермиона отворачивается от нее, чтобы тайком закатить глаза. – Я действительно не думаю, что они настолько плохи, Джинни. Но ладно, я хотя бы прослежу, чтобы мы не оказались напротив них, хорошо? Джинни ворчит про себя, пиная ногами ступеньку перед тем, как две девушки направляются в дом. Что это было? Гермиона хихикает и тянет их за Гарри, который неловко сидит один за внешним столиком. – Джинни влюбилась во Флер. Но она еще не осознала, думает, что ненавидит ее. Беллатрикс хмурится. – Флер? Французская девушка-вейла? Откуда они вообще знают друг друга, не говоря уже о... Она застывает, когда Билл и Флер выходят на солнечный свет и направляются прямо к ним. – Гарри? А почему ты сидишь в одиночестве на своем юбилее? – говорит Флер с ослепительной улыбкой. Изо рта Беллатрикс вырывается странный звук, который она пытается превратить в кашель. О, искушение слишком велико. Серьезно, Беллатрикс? Заткнись. И убери это выражение со своего лица. Гермиона продолжает ухмыляться. Я ничего не говорила. Это ты... Она удивила меня! Ты же не ожидаешь, что вейла вдруг подойдет к тебе и... Улыбнется тебе? Ты такая же плохая, как Джинни. Я думала, что чары вейлы действуют только на мужчин, но теперь я начинаю думать, что это основано на ориентации, раз уж ты... А что насчет тебя? Потому что ты определенно не можешь больше называть себя гетеро после... Флер наклоняется через стол, чтобы поцеловать Гарри в щеки, а затем садится напротив Билла, поднося ему эльфийское вино. – Это не шампанское, но сойдет. Ты пьешь, да? Гарри неловко проводит рукой по волосам. – Да, то есть нет. То есть, я пью сливочное пиво, но я никогда не... Боги, Поттер такой правильный. Мальчик, который выжил, никогда по-настоящему не жил, не так ли? Гермиона вздыхает. У него никогда не было времени. Всегда играл в догонялки. Он не привык к семье или общению. Все его время в Хогвартсе было либо учебой, либо квиддичем, либо попытками не умереть. Она смотрит, как она и Джинни появляются через заднюю дверь, с тарелками в руках. Джинни издаёт стон, увидев Флёр с Гарри, и начинает яростно шептаться с Гермионой. Рон и мистер Уизли поднимаются по садовой дорожке, Рон кивает Гарри, который облегченно улыбается. Что это было с ним, питомец? Мальчиком-лаской? Рон приносит стул, садится рядом с Гарри и хлопает его по спине, после чего тянется за бокалом вина. – Чертовски блестящая идея, давай, Гарри, выпьем немного, пока мама не пришла сюда и... э-э-э... Он вдруг, кажется, осознает, что Флер здесь, и становится ярко-красным, застыв на полпути. Гермиона фыркает. – Он просто... он мой друг, Белла. Мы через многое прошли вместе. Иногда он может быть настоящим болваном, и сейчас я не уверена, что он нравился мне больше, чем друг, но... он такой искренний. Добрый. Нормальный. Нам с Гарри это нужно. Я не могу не думать обо всем, и я ужасно умею общаться, читать людей. Гарри совершенно потерялся во всем этом. Но Рон... несмотря на свою обычную жизнь, поддерживал нас. Большую часть времени. Говорил нам, когда мы вели себя как сумасшедшие или воспринимали все слишком серьезно. Беллатрикс хмурится, а затем тащит их за стол позади Флер. – Э-э, Белла? Что... Беллатрикс приседает так, что ее голова оказывается в опасной близости от головы Билла и Флер, и смотрит прямо на Рона. Что ты...? Я проникаю взглядом в его голову. Он твой друг, я хочу знать почему. С Поттером все понятно, но... Так ты читаешь его мысли?! Возможно, он просто думает о еде или о Флер. Это не объясняет... Он думает о Сириусе. Он хочет поднять этот вопрос с Поттером, но боится, что сделает еще хуже. Он думает о том, как было бы хреново остаться без семьи в свой день рождения. О. О, Рон. Беллатрикс фыркает. И теперь он задается вопросом, целуются ли французские ведьмы так же, как британские. И паникует, что он вообще не умеет целоваться, и что если это сложнее, чем кажется, и... ладно, он думает о тебе. Я ухожу оттуда. Беллатрикс отстраняется, вздрогнув. И звонкий звук наполняет воздух, когда мистер Уизли встает во главе стола, постукивая по своему бокалу. – Теперь, когда все расселись, я хотел бы поздравить Гарри с днем рождения от имени всех нас. Мы... ну, мы вступаем в темные времена... Миссис Уизли подталкивает его в бок взглядом. – Да. Точно. Ну, я не Дамблдор, но, как сказал бы он, давайте искать свет... – Обращаться к свету, – бормочет про себя прошлая Гермиона. Всезнайка. – И что может быть светлее этого прекрасного солнечного дня с семьей и друзьями, и, конечно же, чудесной стряпней Молли. – Давайте! – кричит Билл с ухмылкой, поднимая бокал за свою мать. Флер целует его в щеку, а Джинни случайно роняет вилку на пол. Гладко, Джинни Уизли. Миссис Уизли каким-то образом умудряется поднять вилку обратно на стол, прежде чем она успевает упасть на пол, и тоже встает на ноги, резко прочищая горло. – За Гарри. Все поднимают бокалы, включая очень смущенного Гарри, который, кажется, не знает, куда смотреть, и должен ли он поднимать бокал или что-то говорить. Быстро, сделайте это невидимым! шепчет Беллатрикс себе под нос. А? О за... Она накладывает невидимость на сэндвич, который Беллатрикс каким-то образом умудрилась схватить, пока никто не смотрел. Она протягивает его Гермионе. – Это ты голодная. Ничего не случится, если я съем его. Присоединяйся к обеду. Они не заметят, потому что иначе ты бы это запомнила. Одна вселенная, помнишь? Мы всегда были здесь. Всегда здесь. Как странно. Она смотрит на себя прошлую, которая сейчас улыбается Гарри и тянется за едой, пока Рон все не съел. Все это время Беллатрикс была рядом. Беллатрикс прислонилась к ней боком. – Ты так молода. Не то чтобы ты не была молода сейчас, но... десять лет. Шестнадцать, а война уже началась. Так же, как и я. Только я начала войну. Гермиона начинает есть сэндвич. Она голодна. Но это был в основном он, не так ли? У него уже были старшие последователи. Они были больше похожи на... деловых партнеров. У них были средства. Политическое положение. Связи. Нет, любимица, я планировала войну с семнадцати лет. Это отвлекало меня от Энди, брака и бла-бла-бла. Я заключала сделки с великанами, как только покинула Хогвартс. Нелегко, скажу я тебе. Великанами?! Он послал тебя?! Я думала, он сам это делал. Или пошлет кого-то более опытного. Я думала, он тебя учил! Он и учил. Это был урок. Будь умной. Будь харизматичной. Читай их. И не возвращайся, если не сможешь выполнить задание, каким бы опасным оно ни было. Как ужасно... ах! Она поспешно отступает назад, когда Билл поднимается на ноги. – Ремус! Я не знал, что ты вернулся. Я найду тебе место, вот, садись на мое. Боги, Люпин выглядит ужасно. Последние несколько лет ужасно состарили его. – Это очень любезно с твоей стороны, Билл, спасибо. И всем привет. Гарри... Он сникает, глядя на Гарри с грустной улыбкой. – С днем рождения, Гарри, – в конце концов вздыхает он. Гарри наклоняет голову. – Спасибо, профессор Люпин. Люпин, кажется, вздрагивает, а затем встряхивается и устало садится на свободное место Билла перед ними. Бедный парень. Быть оборотнем, должно быть, дерьмово. Быть нимфой довольно дико, но... оборотнем? Определенно, это короткий путь. И Поттер чертовски похож на своего отца. Должно быть, ужасно странно сидеть напротив него, а он называет тебя профессором. Ты тоже помнишь его по школе? Только как одного из маленьких друзей Сириуса. Раздражающие одиннадцатилетние дети. Узнала о них больше благодаря Цисси. Она действительно ненавидела Поттера. Думаю, ей казалось, что он отбирает у нас Сириуса. Сириус... Это очень скользкая тема. Мне... мне жаль, что я заставила тебя убить его. Сириуса. Беллатрикс поворачивается и хмуро смотрит на нее, а затем отводит их в сад, подальше от остальных. – Это не твоя вина. Я уже... ну, очевидно, я была под наркотиками все это время, но... он должен был умереть. Он всегда умирал. Даже в пророчестве так сказано. Гермиона покачала головой. Это кажется неправильным. Почему они не могли спасти его? Она могла бы сказать Беллатрикс, чтобы та схватила его. Или... ну, он должен был провалиться в занавес, но... Беллатрикс сжимает ее руку. – Это не твоя вина. Или моя. Сири просто... пришло его время. Живи быстро, умри молодым. Это всегда было о Сири. Я тоже думала, что это может случиться со мной, но... похоже, ты присматривала за мной. Наставляла меня на правильный путь. Для этого у него был Поттер. Но он ушел слишком рано. Ох. Это так печально... Она обнимает Беллатрикс. – И все же. Он был твоим кузеном. Мне жаль. Беллатрикс обнимает ее в ответ. – Мне тоже. Если бы я послушала его тогда... кто знает. Теперь этого не изменить. Мастер Спитси говорил, что Сириус пытался поговорить с тобой. О... ну, ты знаешь. О побеге от всего этого. Как Энди. Руки гладят ее по спине. – Он пытался, – шепчет Беллатрикс. – После того, как его определили в Гриффиндор... я загнала его в угол наедине. Сказала ему, что он позорит семью. Что он не должен общаться с предателями крови. Загнала его в угол? Когда... когда ему было одиннадцать? А Беллатрикс была на последнем курсе? Он был... напуган? Да. Но не показывал этого. Он же Блэк. Он стоял во весь рост. Сжал челюсть. Он сказал: «Если ты хочешь причинить мне боль или что-то еще, сделай это. Если нет, то дай мне жить своей жизнью. Я выбрал своих друзей. И я думаю, что они лучше твоих. Я счастлив, а ты?» О. И она все еще помнит слово в слово... Гермиона обнимает ее крепче, а Беллатрикс грустно вздыхает. Я, конечно, заглянула ему в голову. Он был напуган. Одинок. Несчастен. Но возможность иметь настоящих друзей... это была его последняя надежда. Его единственная надежда. Он отказался от меня. От семьи. Он выбирал сам. И... и что ты сказала? ...ничего. Я наложила на него молчание и отправила его в пустой класс. Я закрыла дверь, чтобы не смотреть на него. После этого я избегала его, как только могла. Наблюдала издалека. Узнавала кое-что от Цисси и Энди. Она целует Беллатрикс в щеку. – Он бы гордился тобой сейчас. Лгать Темному Лорду. Высший пилотаж. Беллатрикс отстраняется с улыбкой. – Так и есть, не так ли? Никто не догадался, что я задумала. Я одурачила весь мир! Переплюнь это, Сири. Гермиона хихикает. – Кстати говоря, нам, наверное, пора идти. Тебе нужно еще научиться прятаться. А мне лучше заняться чтением. Беллатрикс смотрит в сторону стола с людьми. Они уже едят праздничный торт, но довольно приглушенно. Над ними нависло мрачное облако. – Как ты думаешь, мы могли бы их как-то разыграть? Для Сири? Гермиона хмурится. Ну... не совсем. Потому что они этого не сделали. Правда? И Беллатрикс направляет свою палочку на стол, бормоча заклинание. Что... что ты сделала?! Ты не можешь... временная линия! Беллатрикс ухмыляется. Завязала шнурки Люпина. Сири всегда так делал с Цисси. Сводил ее с ума. Она скучала, когда он перестал. Держу пари, он и с Люпином так делал. Хм. Она не помнит, чтобы Люпин падал или что-то в этом роде, но... – Ладно. Мы можем проверить мои воспоминания позже. Домой, чтобы переодеться? Беллатрикс снова хихикнула про себя и послала еще одно заклинание, на этот раз в Рона. Ребенок. И затем кивает. Гермиона бросает последний взгляд на вечеринку, прежде чем они исчезли.