Через песок и море | Through Sand And Sea

Беллатрикс не вернулась к чаю, но и Гермиона тоже. Время пролетело незаметно, пока она училась мермишу вместе с Автоное и слушала историю за историей. Проное даже пела некоторые из них по памяти, ее голос эхом разносился по архивам, а Лиагор записывал каждое слово. Истории о богах и смертных, любви и войне, мифических и волшебных существах – от ужасающей Сциллы, обитающей в морских пещерах, до величественной финикийской жар-птицы. Феникса. Как странно, что в Хогвартсе живет еще одно мифическое существо. Не просто древнее, а вечное. Как это работает? Сохранит ли Фоукс свои воспоминания после перерождения или начнет все заново, как русалки? У него могут быть воспоминания о... – Гермиона, ты и Беллатрикс теперь будете жить с нами? Хм? Гермиона поднимает глаза от своего списка ключевой лексики. О, Автоное выглядит такой обнадеженной. – Я... нет, Автоное. Мне жаль, но... ну, нам не место в воде. Не совсем. Автоное вытаскивает себя из канала, чтобы сесть на бортик. Довольно устало. Она неловко ползет по каменному полу к Гермионе. – Тогда когда Беллатрикс даст нам ноги? Чтобы я могла навещать тебя? Гермиона вздыхает и идет к ней навстречу. За последние несколько часов становится все более заметно, насколько проще было бы иметь здесь ноги. Вода доходит до полок большую часть времени, и прыгать между каналами не кажется слишком сложным, но отсутствие возможности подойти к столу, должно быть, раздражает. – Я уверена, что она научится, как только сможет, но Беллатрикс вообще не так давно узнала о своих способностях, Автоное. Всего несколько дней назад. Тебе придется подождать некоторое время, пока она разберется с... ногами... Она садится рядом с Автоное, которая прислоняется к ней и грустно играет с волосами Гермионы. – Я знаю. Это то, что сказали другие. Я просто надеюсь, что это не больше ста лет. Я просто не могу дождаться, когда увижу мир. Тебе действительно очень повезло, Гермиона. Сто... – Автоное, это будет не так долго! Беллатрикс даже не будет жива... Ну, я надеюсь, что будет, но... Я имела в виду через несколько лет. Она очень быстро учится. Автоное слабо улыбается ей, а Лиагор подплывает к ним. – Думаю, пора уходить на ночь. Вы хорошо поработали сегодня. Вы обе. Ох. О, бедная Автоное, да. Это, должно быть, очень много... Она обнимает Автоное. – Большое спасибо за все, чему ты меня сегодня научила, Автоное. Ты мне очень помогла. И... и, возможно, однажды я смогу взять тебя посмотреть квиддич, ты бы хотела этого? Когда школьники вернутся? Я могу путешествовать, как Лесной народ, так что... – Сможешь? Когда будут летать красные человечки? – Автоное визжит от радости. Ой! Это всегда так высоко и... Гермиона отступает назад, чтобы улыбнуться ей. – Да. Да, первую игру в этом году мы будем смотреть вместе. Мой подарок тебе, если... – ее взгляд скользнул к Проное. – Если это разрешено? Проное хмурится. А затем кивает. – Я посоветуюсь с Тетис ближе к времени. А пока – спать. Все мы. Да, наверное, так будет лучше. А сколько вообще времени? Гермиона, должно быть, провела здесь весь день. Она не ела с завтрака и... о боже, она умирает с голоду! Она всегда забывает поесть, когда читает. Честное слово, Гермиона. – Да. Да, мне пора идти. Большое спасибо за помощь, и я обязательно приду завтра. Я навещу друга на пару часов, но я вернусь, как только смогу. Лиагор кивает и уводит Автоное. Гермиона... – Гермиона, на пару слов? Ах! Это было близко. Она едва услышала это, в середине аппарации. Она подходит к Проное и садится рядом с ней. Проное прочищает горло. – Я... я произвела некоторые расчеты и... вы с Беллатрикс – подруги, да? Ох. Умм... Гермиона застенчиво теребит рукава. – Я... я так думаю? Что именно это значит? Родственные души? Мы родственные души. И мы любим друг друга. И мы... ммм... спарились. О боги, как неловко. Она чувствует, как пылает ее лицо... и почему Проное так похожа на МакГонагалл?! Проное выглядит... обеспокоенной? О, Боже. Это не может быть хорошо. – Тогда вы пара. Вы обе объявили себя парой, честно и всецело. И я полагаю, что вы невольно выполнили каждый из этапов супружеской жизни. Скажи мне честно, "да" или "нет", совершили ли вы каждый из этих действий. Она делают паузу, и Гермиона неуверенно кивает. – Защищали ли вы две души друг друга от вреда, физического или душевного? Умм... она защищала Беллатрикс от Тетис. И от моря, это считается? О, и ментально. Она вытащила ее из воспоминаний об Энди и разговаривала с ней, когда у нее была клаустрофобия. Беллатрикс... ну, она угрожала Орейти, но это не считается, не так ли? Она когда-нибудь защищала Гермиону? Она спасла ее от утопления... но утопление произошло по ее вине. Душевное... утешение считается? Она говорила с ней в поместье. Успокоила ее. И успокоила ее сегодня утром, когда... – Я... да. Я думаю. Я не уверена. Проное нахмурилась. – Признавались ли вы обе души в любви, свободно и открыто, себе и другим? Ну, опять же, Гермиона призналась. Но если Беллатрикс ничего не сказала Тетис, она никогда не говорила никому другому, что любит Гермиону. – Я так не думаю, нет. На этом Проное выглядит совершенно озадаченной. – Вы делились моментами слабости и силы? Как в речи, так и в действиях? О... – О, определенно, то есть да. Свистящий вздох. – И проявляли ли вы свою любовь через физическую близость любого рода, будь то прикосновение руки или взгляд? Гермиона улыбается. – Да. – И желаете ли вы, две души, быть связанными в одно целое, пока судьба сама не оторвет вас от этого смертного круга? Ого. Это довольно напряженный способ сказать "навсегда", но... Вместе. Всегда. На ближайшие сто пятьдесят лет. – Да. Проное кивает. – Тогда... вы почти у цели. Как только события пойдут своим чередом, согласно нашим обычаям и нашей магии, вы станете парой. Магии? – И... что это значит? – Это значит... – Проное начинает складывать книги и избегает смотреть в глаза. – Это значит, что вы начнете чувствовать эмоции и боль друг друга. Вы будете чувствовать присутствие друг друга. И... и мне жаль, но если вам придется расстаться, это будет болезненно. Медленная смерть. Ох. О, но... но была только одна вещь, которую они не сделали. Одно "нет". Как только Беллатрикс скажет кому-нибудь, что любит Гермиону... Если она уйдет... они обе умрут. Белла? Ты все еще с Тетис? Нет. Пришла домой. В душе. Ну, этот мысленный образ, который... Сосредоточься, Гермиона! Хорошо. Ладно, я скоро вернусь, просто... ты... ты кому-нибудь говорила, что любишь меня? Тишина. Гермиона начинает возвращать книги на полки, чтобы отвлечься. Она и не подозревала, что спаривание – это реальная магическая... Нет, я так не думаю. А что? О, слава Мерлину. Ладно, значит, они все еще могут... О, подожди, я сказала Тигги. Почему ты спрашиваешь? Ты мне не веришь или что? ... О, Боже. Так... теперь они привязаны друг к другу на... так вот что означало пророчество?! Они вообще не могут разлучиться?! Без смерти?! – Проное... Я думаю, мы выполнили все шаги. Как... что... но я не чувствую ее. Что... и как далеко друг от друга мы можем... И Проное бросается на нее, опрокидывая их обеих в канал. Какого х... Она встает, брызгая слюной. – Какого черта это было? Я замерзла! Я... Проное схватила ее за плечи. – Ты была в панике. Мне нужно было шокировать тебя. Ты готова слушать? Ну? Гермиона со стоном вытерла воду из глаз. – Да, да, я слушаю. Тебе не нужно было... – Хорошо. Потому что не нужно паниковать. Вы не умрете, если только не окажетесь далеко друг от друга на очень долгое время. В ловушке, без возможности связаться друг с другом. Я просто беспокоилась из-за послания на твоей руке. Вы обе будете в порядке. И счастливы. Вы – родственные души. Ваша общая радость будет зрелищем, когда вы действительно станете единым целым. Эти общие чувства и эмоции будут медленно нарастать со временем. Вы не будете чувствовать счастье или гнев друг друга в течение нескольких месяцев. Дексамен. Я не слышала, как ты вошел. А? Гермиона поворачивается, когда взгляд Проное метнулся к фигуре за книжной полкой. Дексамен? О, Боже. Похоже, Гермиона ему не очень нравится. Заметила ли Беллатрикс, почему? Кажется, она не упоминала о нем... – Лиагор перенес меня сюда по моей просьбе. Я услышал, что... ведьма... здесь. И пришел, чтобы... поприветствовать ее, – донесся до них голос Дексамена. Что ж. Это самая неубедительная история, которую она слышала за последнее время. Скорее, он не доверяет ей свои священные архивы. Он даже не... он прячется за колонной! Проное медленно смотрит между ними. – Гермиона... как раз уходила. Я думаю, нам следует закрыть архивы на ночь. Уже поздно. – ее взгляд возвращается к Гермионе. Так, даже Проное смотрит на него с подозрением. Это не может быть хорошо. Пора уходить. Она переносится к Беллатрикс. Та читает в постели. С голубыми глазами. Гермиона широко улыбается. – Привет, океанские глазки. Тебе было весело? Беллатрикс с досадой отбрасывает книгу. – Нет! Я все еще не могу изменить ничего, кроме своих глаз! Тетис может делать всевозможные вещи, но прошло уже несколько часов, а у меня только взгляд василиска Цисси. Гермиона стягивает с себя гидрокостюм, с усмешкой наблюдая, как Беллатрикс дуется на кровати. – Впечатляет, что они все еще синие после столь долгого времени. Это то, что сказала Тетис, не так ли? Что держать форму сложно? Просто попробуй по одной функции за раз. Она ищет в комоде Беллатрикс запасную ночную рубашку. Она слишком устала, чтобы принять душ или пойти в свою комнату. Она даже может попросить Тигги принести ей поесть в постель. Ее глаза начинают затуманиваться от всего прочитанного за сегодня. Беллатрикс все еще дуется. Гермиона заползает под одеяло рядом с ней. – В любом случае. Я очень рада, что ты выглядишь так же. Мне нравится смотреть на тебя, – пробормотала она, закрывая глаза. Беллатрикс фыркает. – Точно. Потому что это убедительно, прямо перед тем, как ты заснешь на мне. Я не сплю. Просто... отдыхаю. Слишком много читала. И я забыла поесть. Беллатрикс вздыхает. – Тигги? Хлопок. – Не мог бы ты принести немного остатков ужина для самой яркой ведьмы своего возраста, которая забыла, что людям нужна еда, чтобы жить? Как грубо. Она не забыла. Просто была так занята... – ...миона? Проснись. Что? Ой. Спасибо. Она приподнимается на подушку и берёт миску с тушеным мясом. Тушеное мясо? Тушеное мясо? Летом? Беллатрикс пожимает плечами, снова читая. – Мне было холодно раньше. Не знаю, почему. Холодно? Ох. ...В архивах было холодно. Глубоко под озером. Сидеть неподвижно в одном лишь гидрокостюме. С Автоное, которая все время брызгала водой. Гермиона отложила ложку. – Тебе было холодно? Это потому, что ты была в озере? Беллатрикс хмурится... о, она забыла о голубых глазах. Это так странно. Она скучает... – Нет, когда я вернулась. Я наложила осушающее заклинание, но мне все равно было холодно. Тогда я села у огня, но это не помогло. А потом я попросила у Тигги тушеного мяса на ужин. И я не знаю, что со мной, но мне все ещё было чертовски холодно. Поэтому я приняла душ. Но даже это заставило меня на секунду чертовски замерзнуть. О. О, так... – Я... я думаю, это из-за меня. Мне было холодно. Беллатрикс смотрит на нее, как на сумасшедшую, а Гермиона продолжает есть. Она так голодна. О чем ты говоришь? Ты наложила на меня охлаждающее заклинание или что-то в этом роде? Нет... ммм... тебе было холодно, потому что мне было холодно. Потому что... мы пара. Проное сказала, что мы начнем... чувствовать друг друга. – Что?! – Беллатрикс забирает у нее миску и приближается, ища ее глаза. – Покажи мне. Что? Эй. Гермиону тянут за нить... Она чувствует, как холодная тьма защитной системы Беллатрикс поражает ее... и отступает в собственный разум, находя воспоминание. Вот. Смотри. Мы случайно завершили какую-то церемонию... Она начинает просматривать воспоминание, возвращаясь в архивы. А потом голод настигает. Может ли она... Гермиона вырывается из воспоминания... но оставляет Беллатрикс в своей голове. Она делала это раньше. Выскользнула и ушла. Могут ли они... Беллатрикс сидит в кровати, глаза закрыты и неподвижны. А Гермиона все еще чувствует ее в своем сознании. Хм. Она продолжает есть свое рагу. Куда ты, блядь, пропала?! Я все еще на кровати. Я голодна, я только что прожила это, ты ведь можешь смотреть сама, не так ли? Ну, видимо! Как ты... Тишина. Гермиона заканчивает есть. И карие глаза моргают, открываясь. – Так, во-первых, нам нужно обсудить то, что ты только что сделала, и... нет, вообще-то, первое... если мы разойдемся, то умрем?! – кричит Беллатрикс, пересаживаясь напротив Гермионы. – Да. Я знаю, это все... то есть, это имеет смысл. Родственные души. Половинки. Вместе навсегда. И только если это надолго, или... или если мы в ловушке, но... но да, это заставляет по-новому взглянуть на пророчество. Беллатрикс берет ее руки. Потирает их большими пальцами. – Я думала о пророчестве сегодня. Я вдруг... ты не думаешь... что мы облажались? Сделали что-то не так и... и поэтому мое послание предупредило нас о моем отсутствии? Ты осталась одна? Ааа... что? – Что? Как мы облажались? ...фундамент тонет, если не оставить костей. Кости. Кости в кровати. Которые мы выкопали. О. Вот дерьмо. Нет, это... – Но это же Сириус! Это было до слов о любовных зельях. Это не... ну, я надеюсь, что это... Гермиона делает выравнивающий вдох. Нет. Не будем об этом беспокоиться. Мир не исчез, все в порядке. Мы поступили правильно. Мы спасли ее. Беллатрикс наклоняется вперед и целует ее. Боже, какая ведьма. Как она заставляет губы трепетать просто от... Хорошо. Ладно, давай не будем беспокоиться обо всем этом пророчестве. Или о посланиях, или... давай просто делать что-то одно за раз. Гермиона отстраняется. С улыбкой смотрит ей в глаза. – Хорошо. На сегодня больше никаких загадок. И твои глаза вернулись. Так что я счастлива. В мгновение ока Беллатрикс слезла с кровати и встала перед зеркалом, нахмурившись. – О, так теперь я даже не могу изменить свои глаза? Какой я тогда метаморфомаг. Цисси удалось это сделать в два года, случайно, и с тех пор она даже не изменилась! Сделай это! Изменись! Почему ты не меняешься, тупая чертова... Ладно, заставлять ее, вероятно, не лучшая идея. И она выколет себе глаза через минуту с... О нет. – Белла... Беллатрикс оборачивается, нахмурившись. – Что? О, это плохо. Это так... – Если я чувствую все, что чувствуешь ты... тогда, если Он причинит тебе боль... если тебе будет больно с ними, тогда... Глаза Беллатрикс расширились от ужаса. – Нет... О нет. Беллатрикс постоянно получает травмы! Иногда она даже не замечает или... она сама бросается в опасность. Как можно... Беллатрикс, кажется, в шоке. Яростно трясет головой. Нет. Нет, это значит... Как я могу... Я должна защитить тебя. Как я могу... Хорошо. Ладно, им нужно... – Этого еще не произойдет. Проное сказала, что это постепенно... Так что мы в порядке. Пока все в порядке. Я не могу... Беллатрикс распахивает дверцы своего гардероба и тянется к нему, доставая... Нет. Нет, Белла, не надо. Пожалуйста, не надо... Она поворачивается спиной к Гермионе, пряча нож за собой. И что? Ты что-нибудь почувствовала? Сердце Гермионы замирает в груди. Что почувствовала? Я... ничего не чувствую. Что ты сделала? Плечи Беллатрикс опускаются в облегчении, и она поворачивается, протягивая ладонь. Кровь. Неглубокий порез на руке. – Эпискей, – бормочет Беллатрикс, и ее кожа снова становится гладкой, без следов повреждений. Она подходит к кровати и медленно садится. – Думаю, тебе нужно будет изучить это завтра, питомец. Поговори с Проное или кем-нибудь еще о... моя жизнь полна боли. Я не хочу, чтобы ты ее чувствовала. Любую из них. Но я не думаю... пока война не закончится... Нет выбора. У них нет выбора. Хорошо, Гермиона. Пора просто принять это. Ты не слабая. Будь сильной. Для вас обеих. Она улыбается Беллатрикс. Берет нож из ее руки. Гермиона. Гермиона, что ты... Она смотрит на нож. Действительно смотрит на него. На рукоятку, на лезвие. Просто нож. Заточенный металл. Вот и все. Ты ведьма, Гермиона. У тебя есть магия. Магия, которая может исцелить тебя очень быстро. Боль – это временно. Ты контролируешь ее. Она протягивает руку и резко проводит лезвием по ней, вздрагивая от пореза. – Нет! Нет, что ты... – Беллатрикс выхватывает нож из ее руки. – Эпискей, – спокойно говорит она. И рана затягивается. Она смотрит на Беллатрикс, которая стоит в другом конце комнаты, держа нож на расстоянии вытянутой руки. Гермиона качает головой, все еще улыбаясь. – Я не хрупкая. Я могу терпеть боль, если придется. Мы ведьмы. Мы знаем исцеляющие заклинания. Она подзывает Беллатрикс обратно, и та с укоризненным взглядом кладет нож на комод, а затем возвращается. Она берет руку Беллатрикс и смотрит ей в глаза, приподняв бровь. – И, возможно, это напомнит тебе о том, что нельзя терпеть боль, которую можно легко устранить. Со временем ты должна научиться делать это для себя. Но пока сделай это для меня. Боль не должна быть частью твоей жизни. Позаботься о себе, Белла. Если кто-то другой причинит тебе боль, это не твоя вина, и я не буду тебя винить. Но давай выучим несколько исцеляющих заклинаний, чтобы мы могли уберечься от вреда, как только опасность минует. Мы обе. Беллатрикс растерянно смотрит на нее. А потом вздыхает. – Эпискей – для порезов. Вулнера Санентур – для внутренних ран. Гермиона улыбается. – Экстракт Бадьяна – для ран. Паста для заживления ожогов. – Ункция Обливиэйт доктора Убли – от душевной боли, например, от проклятия Круциатус. – Эссенция Муртлапа – для ссадин. Беллатрикс смеется. – Хорошо, что Цисси дала тебе свою сумку для зелий, а то такими темпами я превращусь в ходячую больницу Святого Мунго. Гермиона хмыкает. – Ты должна быть такой! Ты на войне. Наверняка у Снейпа припрятаны всевозможные зелья. Не все игнорируют ножевую рану, пока не рухнут на пол, Белла. Теперь настала очередь Беллатрикс пыхтеть. – Обычно я бы не стала. Ты отвлекала меня любовными зельями, пророчествами и путешествиями во времени. Гермиона складывает руки. – Никаких оправданий. Завтра ты попросишь у своей сестры зелья исцеления. Уверена, она будет рада, что ты наконец-то обратилась к ней, ведь у нее есть целая секретная лаборатория зелий. Белла. Как ты думаешь, почему она это сделала? Беллатрикс ложится на спину на кровать и пожимает плечами. – Драко? Или... Люциус? Идиотка. Она ложится рядом с ней. – Ты не думаешь, что, возможно, всевидящей Нарциссе надоело видеть, как страдает ее сестра? Что она просто ждет, когда ты попросишь о помощи? Беллатрикс переворачивается на бок, чтобы встретиться с ней взглядом. – Может быть. И, возможно, я напишу ей завтра о зельях. Для меня. Я... попрошу. О... помощи. Наконец-то. Вот. Не так уж и сложно. Сегодня я попросила помощи у нимф, и теперь у нас под рукой целый мир информации. Как только я выучу мермиш. О, подождите! Она с ухмылкой скатывается на Беллатрикс. – Llo bi bavverissi. Беллатрикс вскрикивает и затыкает уши руками. – Что за хрень? Как ты вообще так кричала? Ой! Гермиона с усмешкой отдергивает руки. – Я не кричала. У мермиша есть тайная магия. Она причиняет боль, пока ты ее не произнесешь. Поэтому посторонние не подслушивают. Смотри. Она убегает в свою комнату, берет ручку и бумагу, а потом возвращается. Беллатрикс вскакивает. – Предупреди меня, что дальше... маггловское перо. – Это называется... – Подожди, подожди, не говори мне. Я знаю это. Это... рюмка? Гермиона улыбается. – Почти. Ручка. Теперь смотри. Она фонетически выписывает мермиш. – Llo bi bavverissi. Беллатрикс выхватывает лист бумаги. – Я слышала это! Что это значит? Llo bi bavverissi? Гермиона со вздохом ложится обратно на кровать. – Это значит: «Ты – богиня моря», океанские глазки. Кровать пригибается, когда Беллатрикс опускается рядом с ней. – Наверное, да. Так сказала Тетис. Что я должна принять свою роль. Калипсо. Я Калипсо. Мой титул. Беллатрикс Блэк, Калипсо, богиня сокрытия. Богиня. Bavverissi. Гермиона смеется. Попробуй спрятаться от меня. Беллатрикс наклоняется над ней, хмурясь. – Что? Переулок памяти. – Ты не можешь спрятаться. У тебя это ужасно получается. Так что. Попробуй спрятаться от меня, – усмехается она. Беллатрикс насмехается. Хорошо. Очень смешно, питомец. Гермиона улыбается еще шире. Покажи мне. Спрячь свои прекрасные глаза. Думаю, я сохраню твои глаза для себя. Никто больше не сможет их увидеть. Спрячь их. Что... что ты... спрятать их, потому что они красивые? Да. Я хочу, чтобы ты их спрятала. Прикажи своей магии сделать это. Почему смертные должны видеть истинное лицо богини? – ...Ты думаешь, это сработает? – шепчет Беллатрикс. – Что мне нужно... конечно. Мне нравится, как я выгляжу. Я меняюсь не ради других. Я меняюсь, потому что... Ее глаза становятся бледными, пронзительно голубыми. – ...потому что ты их обманываешь. Обманываешь их, – кивает Гермиона. – Защищая свое прекрасное лицо от всего мира. И ее глаза снова становятся карими. Темными и горящими, голодно скользя по ней. Ты слишком отвлекаешь, питомец. Нет, я могу быть богиней... но я думаю, что сделаю тебя своей королевой. Ты хочешь этого? Ох. Да.

___

Гермиона закрывает глаза. Калипсо. Богиня Черного моря. Я благодарю тебя за твою защиту. За твою силу. За то, что направляешь меня в моем опасном путешествии. Ты так много дала, и все же я прошу еще, если ты дашь мне это. Беллатрикс делает резкий вдох. Назови это. Назови, и я дам тебе все, что угодно. Все. Гермиона открывает глаза и смотрит перед собой. Боги, как она хочет... Пусть я простая смертная, но я очарована твоей красотой. Я жажду твоих прикосновений, сейчас и всегда. Сделай меня своей королевой. Ложись со мной. Присвой меня себе. Возьми меня. Беллатрикс садится, стягивая с себя ночную рубашку. – Как мне взять тебя? Скажи мне. Должна ли я желать каждый дюйм твоей кожи? Лакомиться тобой, пока рассвет не ворвется в окно? Или я покажу тебе свою силу? Взять тебя силой и волей моря, пока ты не сможешь дышать, чтобы даже произнести мое имя? Ох. О, черт, это... Она раздвигает ноги почти инстинктивно. Нащупывает свою магию и накладывает заклинание исчезновения на одежду, прикусывая губу, пока Беллатрикс смотрит на нее. Ее богиня. Могущественная ведьма. Ее влечет власть... Покажи мне свою силу, богиня. Пожалуйста. Возьми меня в свои руки. Я не могу больше ждать твоих прикосновений. Возьми меня. И свет лампы меркнет. Ветер наполняет воздух, дует на простыни, на волосы Беллатрикс. Холод ласкает ее кожу, заставляя дрожать. Беллатрикс закрывает глаза, делает медленный вдох, а затем протяжный вздох, наклоняя голову набок. Вытягивает руки в стороны. Ох. Это не ветер. Это магия. Она чувствует магию Беллатрикс в воздухе, на своей коже. Интенсивная вибрация, которая почти жалит. Гермиона хнычет, когда она проходит по ней как волна, тяжелая в своем давлении. А потом она исчезает, как будто ее и не было. Гермиона отступает назад, и только покалывание кожи и колотящееся сердце свидетельствуют о том, что она там была. Глаза Беллатрикс медленно открываются, и Гермиона не может оторвать взгляд. Горящие карие глаза смотрят на нее как хищник. Как будто она – пиршество. Словно если Гермиона посмеет пошевелиться, она почувствует зубы у своего горла. Беллатрикс выдерживает ее взгляд, опирается на руки, ладони по обе стороны от головы, и опускается вниз с таким контролем, что останавливается в волоске от ее губ. Не двигайся. Голос твердый. Приказной. Гермиона не смеет даже дышать. Глаза смотрят ей в душу. Не ищут. Ждут. Убеждаясь, что приказ будет выполнен. И тут Беллатрикс по-волчьи ухмыляется. Ее глаза сверкают, а рот опускается. Она захватывает нижнюю губу Гермионы между зубами, прикусывая, и тянет. Это не больно, но граничит с болью. Она тянет. Хорошо тянет. Жар, распространяющийся от ее губ по лицу, а сердце колотится. Беллатрикс с усмешкой втягивает губу в рот, проводит по ней языком в игривом извинении. Хорошо. Теперь скажи мне... Она отстраняется и наклоняет голову Гермионы назад, проводя зубами по нижней части челюсти. ...кому ты принадлежишь? Гермиона чуть не откидывает голову назад, но останавливается, не зная, можно ли ей двигаться. Вместо этого она простонала. Тебе. Я принадлежу тебе. И рука проникает между ее ног одновременно с горячим, влажным ртом, всасывающимся в точку пульса. Да. Да, ты моя, не так ли. Только моя. Моя королева. Моя половина. Моя суженая. Моя любовь, – хрипит Беллатрикс, низким, горловым и голодным голосом. Гермиона отчаянно хочет раздвинуть ноги еще шире. Почувствовать прикосновение. Прижаться к ведьме и провести руками по ее спине, по коже головы, притянуть ее ближе. Твоя. Я твоя, Белла. Я люблю тебя. Я хочу тебя. Пожалуйста. Позволь мне прикоснуться к тебе... Нет! Беллатрикс рычит, и Гермиона чувствует, как ее запястья привязывают к кровати. Губы опускаются на ее губы, и она почти хнычет от облегчения, что ей наконец-то разрешили прикоснуться к ведьме. Язык проникает в ее рот, и это рай. Она не может сдержаться. Она бьет бедрами в дразнящую руку. Гермиона замирает, а Беллатрикс хихикает ей в рот. Она отстраняется. – Так хочется? Гермионе уже не стыдно. Уже все равно. Она только дрожаще кивает и снова поднимает бедра. Беллатрикс ухмыляется. – Тогда скажи мне, чего ты хочешь, и я дам тебе это. Слава Мерлину, она... – Белла, трахни меня. Ты нужна мне внутри меня... И почему ты связала меня? Я хочу прикоснуться к тебе. Пальцы скользят по ней, принося облегчение от нарастающей боли, но Беллатрикс качает головой. – Не в этот раз. Ты хотела моей силы. Я собираюсь взять тебя так сильно и так быстро, что ты даже не сможешь подумать о том, чтобы прикоснуться ко мне. Я хочу посмотреть, как ты будешь извиваться на кровати. Можно я свяжу и твои ноги? Позволь мне связать тебя. Раздвинься для меня. Ее ноги? Связанные, раздвинутые и дрожащие... Да. Привяжи меня к кровати. Чтобы у меня не было соблазна прикоснуться к тебе, моя богиня. Губы касаются ее губ в благодарность, мягко и нежно. Вздох в ее рот, даже когда она чувствует, как ее руки и ноги раздвигаются. Да. Да, я собираюсь взять тебя сейчас. И Гермиона закрывает глаза в предвкушении, когда рот движется по ее телу. Горячее дыхание на шее, затем на груди. А затем холод, когда Беллатрикс полностью отстраняется. Рука исчезает между ног. Она в замешательстве открывает глаза. О. Беллатрикс стоит на краю кровати и смотрит на нее. Она одобрительно кивает. Идеально. Просто идеально. Гермиона. Гермиона, ты идеальна. О боги, какая похвала. О боги, это... И Беллатрикс на ней, рот прикусывает ее грудь, а рука проникает между ног, прижимается к ней, а затем входит в нее. Грубо, но контролируемо и так... Она откидывает голову назад со стоном, прижимаясь к ней. – Да. Да, Белла, да... Ох, трахни меня глубже. Словно жар, свернувшийся внутри нее, наконец-то высвободился, распространяясь по ее конечностям и позвоночнику, а затем толчками возвращаясь между ног, когда рука Беллатрикс проникает в нее еще глубже, двигаясь быстрее и... Она не может дышать. Она дергает за путы, и, Боже, это так приятно... просто дергать изо всех сил. Двигать бедрами так дико, как только может, и не сдерживаться. Она громко стонет. Это так хорошо, что она не может... – Белла! О боги, Белла, я... Она чувствует, как Беллатрикс приспосабливается, а затем... О! Прямо здесь! Да. Да, Белла, я... о боги, я... черт, это... О да, она так близко... и магия... Губы на ее губах. Горячие и... и она должна поцеловать в ответ, но... черт, о да, о, она не может дышать... Белла, не могу дышать. Рот исчез. Но снова появляется на ее груди и... вокруг... ох! Острая боль от укуса успокаивается твердым языком и... Белла, я собираюсь... посмотри на меня... Она хочет, ей нужно... о боги. Лицо Беллатрикс заполняет ее зрение, а рука между ее ног движется быстрее и так быстро, что она... Бедра Гермионы дергаются беспорядочно и отчаянно, толкаются вверх... Глаза Беллатрикс расширяются, и она стонет. Черт, я вижу это. Я думаю, я чувствую это. Ты собираешься... Они обе вскрикивают, и Гермиона полностью теряет дыхание, когда все ее тело замирает, на нее обрушивается волна наслаждения, которого она никогда не испытывала... О, Мерлин... На секунду все потемнело, и она не уверена, открыты ее глаза или закрыты. Но это не важно... Ее мышцы не перестают сжиматься... Ее руки свободны. Никаких оков. Она дрожащими руками прижимает руку Беллатрикс к себе. Пульсирующая потребность... о да, так будет лучше... Она открывает глаза. Все еще темно. Кромешная тьма. Когда Беллатрикс упала на нее? Она... Темно, потому что все огни погашены. Белла? Белла что... Не знаю... энергия... магия... что-то... Она пытается отдышаться. Черт, это было... Не помогает и то, что Беллатрикс лежит мертвым грузом на ее груди. Не то чтобы она жаловалась, но... Беллатрикс сдвигается с хныканьем. Кажется, я только что трахнула себя. Какого хрена. Я это почувствовала. Как я... удовольствие, но не боль? Спасибо, черт возьми, за... О. Ты все это чувствовала? Нет. Нет, только когда ты кончила. Я... Беллатрикс снова сдвигается. И снова. Ох. Тебе что-то нужно, Белла? Она усмехается, протискивая руку между их телами, чтобы найти... ах. Беллатрикс вздрагивает на ней. Так близко. Не надо... Ты нужна мне... Гермиона тянется как можно ниже, пытаясь расположить пальцы как можно дальше... ох. О, она почувствовала, что это... Черт, Белла. Ты так близко, тебе... тебе нужно только... Гермиона... да, просто... о, черт, я... О, она... Гермиона хнычет, снова достигая пика. Только это не она. Это не она, она не кончает, она просто... толчок чистого удовольствия и... Я чувствую это. Я чувствую тебя. Задыхающийся смех Беллатрикс. О. Наконец-то, мать его, хорошие новости. Двойной оргазм? Черт, питомец, может, эта история с половинками не так уж плоха. Как она уже снова заговорила после... Свет снова включается, и Беллатрикс садится, чтобы усмехнуться. Боги, она выглядит невероятно. Раскрасневшаяся и довольная, но уже такая энергичная, дерзкая и... – Питомец. Нам даже не нужно быть в одной комнате, чтобы трахать друг друга. Если я кончу – ты кончишь. Что! Она просто такая... Гермиона закатывает глаза. – Белла, тебе лучше не злоупотреблять этим. О боги, если я теперь буду возбуждаться каждый раз, когда ты... Беллатрикс только шире ухмыляется. – И я могу говорить с тобой по нити. Ты сможешь слышать меня, чувствовать меня и... Гермиона просто смеется. Белла, у тебя оргазм был всего две минуты назад. Как ты уже можешь планировать... Свет снова гаснет, и Беллатрикс падает рядом с ней, натягивая на себя постельное белье и прижимаясь к ней. – Просто думаю о возможностях. Это светлая сторона в бесконечном шторме, которым является наша жизнь, – зевает она. Гермиона зевает в ответ. Это цепляет. И она устала. Она притягивает Беллатрикс поближе. Сонно целует ее в щеку. Шею. Наконец-то. Я снова могу поцеловать тебя. Не засыпай пока. Я не успела тебя поцеловать. Беллатрикс поворачивается к ней. Наклоняет голову, чтобы Гермиона могла лучше дотянуться до ее шеи. Неважно, что я сплю. Продолжай целовать меня. Не надо было тебя связывать. Не хватало рук. Губ. О нет, связывание было хорошей идеей. Так и было, не так ли. Ты выглядела так чертовски сексуально. Это было так приятно, Белла. Я просто полностью отпустила себя. Это было невероятно. Тебе стоит попробовать. В ее голове раздался смешок. Ты хочешь связать меня? Потому что ты уже второй раз упоминаешь об этом, питомец. Гермиона целует ее ухо. – На самом деле я не знаю, – шепчет она. – Я никогда не делала этого раньше. Может быть. Меня никогда раньше не связывали. Никто не смел пытаться контролировать меня. Я никогда не позволяла им. Может быть, я смогу... с тобой... Хм... нет, нет, это не... Нет, нет... дело не в контроле... Белла. Я могла отдаваться и отдаваться со всей силы, кричать и... и все равно оно держит меня. Это как... отпустить себя в безопасном месте. Я думаю, тебе это понравится. О. Ты можешь это сделать? То есть не быть под контролем, а... отдать контроль тебе. Доверяя тебе. То же самое... как когда ты пришла ко мне. В коттедже. Просто доверилась мне. – Да... да, представь, что ты можешь полностью отпустить себя без каких-либо последствий. Выпустить хаос наружу. Беллатрикс задыхается. Я могу выпустить хаос наружу, и никто не пострадает. Даже я. Она крепко обнимает Гермиону. – Хорошо. Ладно, если ты сможешь придумать, как удержать меня, тогда я сделаю это. Тебе понадобится нечто большее, чем Инкарцеро, питомец. Ты должна будешь думать. Если я полностью отпущу себя, это меня не удержит, – шепчет она. Гермиона обнимает ее в ответ. – Конечно, нет. Буря. Богиня. Ничто не остановит тебя. Мне придется узнать, как поймать богиню. Я уже твоя. Ты поймала меня несколько дней назад. Недель. Гермиона вздыхает. Закрывает глаза и расслабляется в теплых объятиях. И ты захватила меня. Пришла в мой разум и никогда не покидала. Никогда. Никогда.