***
— Да что ты сидишь, как на иголках, — причитал Тарталья, наливая Итэру воды в стакан. — Думаешь, я специально ждал, что ты придешь? Это просто совпадение. Когда Итэр, пытаясь сбежать, врезался в дверной косяк, а Тарталье пришлось помогать ему подняться, они абсолютно буднично сели за кухонный стол, будто на дворе не была ночь, а они оба здесь проживали. Ничего особенного же. — Тогда что вы тут делаете? — потирая ушибленный лоб, спросил Итэр. — Э, ну, я, — замялся Тарталья, но затем вздохнул и показал свой бокал. — От сяньшэна прячусь. Он говорит, что пить можно только по праздникам, да и то — некрепкое. — Вот оно как — у вас с отцом Сяо свои недомолвки есть, — Итэр спрятал улыбку в стакане, пока пил воду. — Пацан, — негромко стукнул бокалом об стол Тарталья, из-за чего Итэр чуть пролил воду из стакана. — Ты дорасти сначала, чтобы меня упрекать в чем-то. Пока Итэр мотал головой, мол, он не это имел ввиду, Тарталья, задумавшись, аккуратно спросил: — А у тебя есть что-нибудь, что ты скрываешь от Сяо? Этот вопрос застал Итэра врасплох и он сидел молча, хлопая глазами на Тарталью. Конечно Тарталья не думал, что Итэр внезапно окажется кем-то вроде Тартальи или вообще волшебным рыцарем из другого мира, это же абсурд. Однако он по себе понимал, как это тяжело, скрывать от близких людей (не только от Чжун Ли, но и от родственников) кто ты есть на самом деле. Да даже если и было что-то на первый взгляд незначительное, не стоит держать в тайне. — В смысле… — однако Итэр не понимал, что от него хотят. — Да хоть что-то типа такого, — Тарталья показал свой бокал. — Не только алкоголь, любой секрет может перерасти в нечто большее. — Так вы сами от отца Сяо скрываете, что пьете. — Пацан, я тебя уже предупредил! — у Тартальи заканчивалось терпение. — Я с сяньшэном сам разберусь. Вздохнув, Итэр задумался. Он действительно какое-то время скрывал от Сяо свои чувства. Но сейчас они встречались, поэтому это не считается. Что еще? — Я делаю вид, что не так сильно беспокоюсь за него, потому что он очень сильно устал от этого, — постарался объяснить Итэр. — Но я не могу не волноваться за него — вот сегодня он в обморок на жаре упал. — Сяо что сделал? — округлил глаза Тарталья. Сжав рот в тонкую полоску, Итэр развел руками. — Ладно, — Тарталья потер переносицу. — Если спит, значит в порядке. И не будем тогда об этом сяньшэну говорить. — Вот опять вы от отца Сяо что-то скрываете, — не сдержался Итэр. — А еще меня учите. — Пацан, ты! — Тарталья резко протянул к нему руку через стол. Хоть он и делал это в шутку, даже не намереваясь задеть Итэра, тот все равно отшатнулся и почти свалился со стула. Точнее, стул под ним все же с грохотом упал на пол, сам Итэр остался стоять. — Я на тебя даже за то, что ты сяньшэну о похищении Сяо проболтался, не злился, а ты все равно умудрился вывести меня из себя, — скрестив руки на груди, проворчал Тарталья. — Вы с Сяо подходите друг к другу. Пока Итэр переваривал услышанное, пытаясь понять, о чем он (как можно злиться не на похищение Сяо, а на то, что Итэр рассказал об этом?), в коридоре послышались шаги и на кухню заглянул Чжун Ли. — Тарталья, Итэр? — в дверях стоял растрепанный Чжун Ли в домашнем халате. — А что вы тут делаете? — Сяньшэн? — Тарталья попытался спрятать бокал. — А ты? — Я услышал шум, но в первый раз я подумал, что мне показалось. И что это у тебя в руках? — Чай. — В бокале? — Холодный. — «Чай», — показал кавычки Итэр, хотя ему казалось, он должен быть сейчас тише воды ниже травы, но он не сдержался. Естественно, двое, что только что препирались между собой — Чжун Ли и Тарталья — тут же обратили на него внимание. Однако Чжун Ли в любой ситуации оставался спокойным. — Итэр, почему ты здесь — твои родители, наверное, волнуются? — Не беспокойтесь, я предупредил их, что остался у Сяо на ночевку, — малость соврал Итэр, затем, подумав, осторожно добавил: — Эм, извините, что у вас не спросили разрешения — мы с Сяо вас не дождались. — Да мы видели, — помахал рукой в воздухе Тарталья. Моргнув, Итэр задумчиво нахмурился, потому что только что он вспомнил, что, когда он проснулся, дверь в комнату Сяо, которую он оставил открытой для проветривания, внезапно оказалась захлопнутой. Почувствовав новую волну жара, Итэр поспешил ретироваться с кухни и направился к двери. — Если вы позволите, я останусь. Я уйду утром! Можно я лягу на диване в гостиной? — Ой, да иди ты к Сяо, — снова махнул на него рукой Тарталья. — Не волнуйся, сяньшэн, они в школе пестики и тычинки еще не проходили. Ведь, услышав про обморок, у Тартальи в голове все сразу встало на свои места — а то он поверить не мог, что Сяо окажется таким раскрепощенным. Ан нет, было ясно как день, что мальчишки абсолютно невинны и простосердечны, их просто разморило от жары и они заснули, как в детском садике на тихом часе. Ну и хорошо, еще Тарталье не хватало с этим разбираться, да еще и Чжун Ли нервировать. Снова почти врезавшись в косяк, Итэр покинул кухню, а Чжун Ли, уперев руки в бока, разочарованно произнес: — Тарталья, мы же договаривались. — Сяньшэн! — проныл Тарталья. Чжун Ли не злился, не ругался, но все равно Тарталья чувствовал себя нашкодившим котенком. — А ведь я хотел, чтобы ты подавал Сяо хороший пример, — покачал головой Чжун Ли. Отобрав у Тартальи бокал, Чжун Ли выпил содержимое залпом под удивленный взгляд Тартальи и поставил пустую посуду в раковину. — В жару пить вредно, — отрезал он и покинул кухню. Пару секунд проведя в ступоре, Тарталья поспешил за ним и нагнал Чжун Ли в коридоре. — Сяньшэн! — уперев руку в стену перед ним, не давая пройти, воскликнул Тарталья. — Ну прости меня! — Тише, ночь на дворе, — однако Чжун Ли продолжал не выглядеть злым, он мягко прижал пальцы к губам Тартальи. — Я не то чтобы против, мне нравится выпивать вместе с тобой, но просто нужно не злоупотреблять. А то я… В прошлый раз… — М? — не понял Тарталья. — Когда мы отмечали мою выписку из больницы, я позволил себе выпить больше, чем стоило и потом… — он помялся. — Вел себя не слишком подобающе. Подняв брови, Тарталья удивленно на него посмотрел, вспоминая, что тогда было. И, осознав, что именно тогда Чжун Ли сидел на столе, обхватив его ногами, а потом уснул прямо лежа на нем, Тарталья с хитрой ухмылкой прижал Чжун Ли к себе, обнимая за талию, и наклонился так, чтобы быть максимально близко. Ведь какой же Чжун Ли был в тот день соблазнительный, поэтому Тарталья готов хоть всю жизнь таскать его на себе, лишь бы продлить эти сладкие моменты. — Ах вот почему ты тогда был столь раскрепощен, — он шептал ему на ухо, из-за чего у Чжун Ли мурашки шли по спине. — Ну тогда я наоборот буду чаще приглашать тебя выпить. — Тарталья… — смутился Чжун Ли. — Мне очень понравилось, когда ты так себя вел. Так что не нужно стыдиться. Пока Чжун Ли снова не возразил, Тарталья страстно поцеловал его, сжимая в объятиях. Чувствовался горький вкус алкоголя, все же, Чжун Ли не стоило пить крепкое залпом, раз он предпочитал долго растягивать вино. Однако Тарталья не хотел упускать такой шанс и, разорвав поцелуй, он потянул его за руку в спальню. Он потом еще раз извинится перед Чжун Ли за то, что скрыл от него свою маленькую шалость, но сейчас… Сейчас это было не важно.***
Уходя, Итэр слышал отголоски разговора, где Чжун Ли разочарованно причитал: «Тарталья, мы же договаривались». Вернувшись в комнату Сяо, где тот продолжал спокойно спать, даже не подозревая, что происходило в доме посреди ночи, Итэр немного постоял в нерешительности, затем стянул с себя пропитанную потом футболку и осторожно лег рядом с Сяо. Он уговаривал себя, что все нормально, но не решался даже коснуться его, не то чтобы обнять. Из головы не выходил разговор с Тартальей, хоть он вышел до безумия странным, и Итэр думал, что поладить с ним будет очень сложно. Хотя, если у Сяо получилось, то почему Итэр не сможет… Тем не менее, Итэр задумался о том, что же было запрятано где-то в глубине его души, что он скрывал не только от Сяо, но и от самого себя? Сяо вздрогнул во сне и печально всхлипнул. Приблизившись, Итэр погладил его по щеке, успокаивающе шепча. — Все хорошо, Сяо. Вздохнув, Сяо вновь затих. Закусив губу, Итэр вдруг понял, о чем он думал не раз, но ни словом не обмолвился об этом ни Сяо, ни Люмин, ни кому-то еще. Что если бы он мог, то забрал бы себе всю боль и страдания Сяо, что он перенес. Каждый раз, когда Итэр вспоминал о том, что пережил Сяо, у него разрывало сердце и он был готов принести себя в жертву, только чтобы с Сяо ничего такого не произошло. Итэр старался как можно чаще улыбаться вместе с Сяо, но внутри он не переставал за него беспокоиться, потому что он думал, что если еще что-нибудь случится, Итэр без раздумий встанет на защиту Сяо. Даже если это будет стоить ему жизни. — Итэр… — как будто чувствуя его присутствие, пробормотал Сяо, не просыпаясь. — Люблю… Ахнув, Итэр замер, в темноте пытаясь рассмотреть Сяо, но, казалось, ни один мускул на его лице не дрогнул — Сяо продолжал спокойно спать. И до рассвета Итэр так и не смог сомкнуть глаз, вслушиваясь в мерное дыхание Сяо во сне. А на утро Сяо ничего не помнил.