Искусство выживания в румынской деревушке

Миранда навещала её каждый час. Наблюдая за Алисией, она как будто впервые видела трансформацию. По отношению к этой девушке всё было в новинку. Женщина запустила худую руку под слой чёрной живой жижи и ощупывала хрупкое тело. То дышало мерно и спокойно, как дышат во время глубокого сна. — Ты станешь новым лордом, девочка. Твоя мать лично дала согласие на это. Она была так помешана на рождении ребёнка, что ей начало казаться, будто все беды и препятствия можно преодолеть и даже…обмануть саму смерть. Как мне известно, с последним милая Лайла не справилась, да и кому это может быть под силу, скажи мне?       Лицо Алисии представляло из себя литую маску. Так выглядят куклы ещё не доведенные до совершенства рукой опытного художника — ни цвета глаз и губ, ни румянца, попросту говоря — в ней не было жизни и юности. — Я знаю, Хайзенберг что-то замышляет против меня. И он знает об этом, а потому сидит на своей фабрике поджав хвост, не смея показаться и даже посмотреть в мою сторону. Думаю пыл моего непокорного сына остудила и ты, отчасти.       Неожиданно голова плавно повернулась в сторону Миранды. Женщина удивлённо вскинула брови и почувствовала на своей руке цепкую хватку. Алисия впилась длинными ногтями в тонкую кожу, пытаясь оторвать от той кусок плоти. Миранда резко отдернула руку и стала её оглядывать: несколько неглубоких отметин в форме полумесяца, которые были заполнены стержнями плесени ритмично пульсировали.       Девушка глухо выдохнула. — Значит, не сдаёшься, моя девочка. Думаю, ты бы хотела узнать, что происходит. Ты правда заслужила это знать, Алисия. Твоя мать, Лайла, очень хотела иметь дитя, но не могла. Её чрево было не способно зачать и выносить плод, настолько она была немощна. Тогда жизнь свела её со мной. Вы обе были предначертаны мне, — Миранда просияла и прижала раненую руку к груди. — Я не могла пообещать ей помощь, если бы не знала, что в обмен не получу что-то стоящее. Перед Лайлой встал выбор — уйти ни с чем, или унести с собой силу, способную рассеять все невзгоды. Думаю ты догадаешься, какую цену ей пришлось заплатить за своё решение. Однако что-то кончается, а что-то начинается. Помни, что мать выбрала тебя.       К концу монолога, раны на тыльной стороне ладони затянулись и Миранда, отряхнув платье, к которому прилипли плесневые сгустки пошла к выходу.       Остановившись в дверном проёме, Миранда ещё раз взглянула на Алисию, которая застыла в одном положении, будто восковая фигура. Её беспомощность будила в женщине материнские чувства, она ощущала причастность к судьбе этой смертной всем нутром. Сейчас, когда трансформация почти завершилась, она знала, что частица той Алисии, которая неловко вышагивала по коридору на собрании владык ещё здесь. Человек не в силах забыть себя так быстро. Возможно сейчас её единственной мечтой было избавление. — Мечтай, Сия. Для чего ещё нужна ночь?       Красная дверь захлопнулась, оставив наедине со своими мыслями и угасающим разумом девушку, которая вместо шума крови и биения сердца уже три часа кряду слушала шёпот плесени. Она была жестокой и настырной и так и норовила залезть поглубже в душу. Чёрные змеи превратились в пластичную вязкую массу, пульсирующую и ползающую по истощённому телу. Плесневые опарыши забирались в уши, проскальзывали во все щели и нашёптывали там о своих мерзких планах.       Титанических усилий стоило ей малейшее шевеление пальцами. Когда Алисия ощутила на животе тяжелое прикосновение, это показалось ей спасением. Она призывала все свои силы собраться сейчас в раскрытой ладони и сжать в руке нечто. Плесень уже пробралась в мозг, она блокировала все сигналы из внешнего мира, а потому рассчитывать силу было делом бесполезным и невозможным — самоконтроль угасал, словно свеча, вынесенная на улицу в зимнюю стужу.       Попробуй отдаться этой тьме и пути обратно нет.       В её кудрявой голове гуляли обрывки воспоминаний, они словно влюблённые парочки держались друг за друга, пытаясь не потеряться и не исчезнуть из сознания, ведь тогда путь назад окажется отрезан.       Она увидела в тени его лицо, постепенно оно освещалось жёлтыми лучами лампы. Острый нос и тонкая полоска розовых губ, холодная серость глаз и густота иссиня-черных волос. Маркус смотрел на неё, не сводя любящего взгляда, в котором скользило сочувствие и… вина. — Это не ты. В этом нет твоей вины, я знаю. И ты знай тоже, хорошо? — вполголоса сказала девушка.       Парень мотнул головой как бы отрицая её довод. Секунда, и спокойные холодные черты растворяются во тьме. Его место занимает другой — самоуверенное выражение смуглого лица, он смотрит на неё с хитрым прищуром, и даже плотные стёкла окуляров не в состоянии скрыть вожделения, которое читается в глазах, окруженных сеточками морщин. Он резко сбрасывает кожаную перчатку и протягивает руку ей навстречу. На мужской ладони выделяется большой гладкий рубец, тянущийся от мизинца до запястья. — Я тоже хочу называть тебя Сией. И я не буду спрашивать, я просто буду. Понимаешь?       Алисия тянет к нему руку с неясным, но явным желанием прикоснуться. Кончиками пальцев она ощущает жар грубой кожи. Он начинает пылать, а под его кожей пульсируют сосуды, напоминающие раскалённые угли. Вместо крови по жилам растекается лава, заставляя сгорать в прямом смысле этого слова. Мужчина не выказывает боли и сожалений, только не прекращая глядит на её лицо, будто пытается запечатлеть в памяти каждую чёрточку и изгиб. Напрасно. Пепел его тела разносится круговыми потоками воздуха и растворяется во мраке. Она снова одна.       Позади слышится шипение, оно близится, крадётся. — Сия, мы так скучаем по тебе. Мама обещала приготовить нам вишнёвый пирог, когда вернёмся. Слышишь? Она добавит шоколадный соус, — звонкий смех щекочет мочку.       Алисия прикрыла глаза и по её щекам покатились слёзы. Язык будто прилип к нёбу и она не в состоянии вымолвить и слова. Голос сестры задел за живое, открыл дверцу воспоминаний и те обрушились на неё словно поток бурной воды с вершины водопада. Сладкие грёзы о возвращении остаются грёзами. Они топят её под собой, погружая слабое существо под тонны густой жидкости — нет шанса выплыть на поверхность и сделать вдох. — Все только и делают, что бросают слова на ветер. Как же мне это надоело, я хочу уйти уйти, уйти, уйти…       Смех не прекращался, это тяжёлым грузом давило на неё. Сначала было приятно услышать этот родной хохот, но вскоре он превратился в громкий скрежет вперемешку с лающим кашлем, и стало отнюдь не радостно.       Она силилась повернуть голову, но ничего не выходило, тело не слушалось.       Внезапно смех прекратился, наступила гнетущая тишина. — Я здесь, с тобой. Если позволишь, я останусь рядом навсегда. Нам будет хорошо вместе, Сия… Поговори со мной, — знакомый голос доносился с разных сторон.       На секунду девушка почувствовала собственное шевеление, поводила языком по внутренней поверхности щеки и сделала глубокий вдох. — Кто ты? — Алисия Брук. Она сглотнула. — Невозможно. Я Алисия, а ты… Ты что-то неестественное и неправильное. Зачем пытаешься залезть ко мне в голову? — она прерывалась на каждом слове. — Я — это ты, мне незачем залезать к тебе в голову, глупенькая, — голос вещал спокойно и уверенно, — Я итак живу тут на полных правах. — Лжёшь. И где же я нахожусь? — На перепутье. Мы на шаг от того, чтобы навечно остаться вместе, тогда я смогу защитить тебя от всех бед и напастей. Доверься мне, Сия… — Хватит говорить загадками. Скажи прямо, где я? Почему я не могу пошевелиться? — Возьми меня за руку.       Не было видно ни зги. Брук попыталась поднять руку вверх и с ощущением будто на ней висит двадцатикилограммовая гиря, она перехватила чьё-то тонкое запястье и устало выдохнула. — Молодец. Теперь попробуй сжать, — голос сделал паузу, позволив ей сделать это, — Что чувствуешь? — Чувствую, что сжимаю своё запястье, мать твою… — голос Алисии дрогнул.       В глаза ударил яркий жёлтый свет и девушка вскрикнула от режущей боли. Не разжимая руки, она пыталась проморгаться и разглядеть освещённое пространство. Небольшая светлая комната, стены которой были выложены нежно-розовой плиткой. Справа стоит белый унитаз с маленьким биде, каменная раковина с резными узорами и квадратное зеркало в гранитной раме. В комнате тихо как в склепе. Не решаясь пошевелиться, Алисия блуждала взглядом вокруг и наконец посмотрела вниз. Если бы ей было чем блевать, она бы не упустила момента сделать это, но погруженная в вязкую чёрную слизь, Брук не сразу осознала, что происходит. Будто читая её мысли, таинственный голос зазвучал вновь: — Ты такая растерянная. Будто видишь меня впервые и не было этих двадцати двух лет совместной жизни. — Ты… Ты хочешь сказать, что все эти годы во мне была эта мерзость? — Мне обидно слышать это, детка. Давай так: ты никогда не обращала внимание на то, что болела за всю свою жизнь от силы пару раз, в то время как Люси вызывали врача каждые три месяца? Не замечала ли ты как быстро заживают твои раны после падений, драк и несчастных случаев, а? Кстати, ТАМ больше не саднит? — в голосе послышались пошлые нотки. — Но это невозможно… Это всё враньё, просто у меня хорошая генетика и тётя Зоуи… Она всегда вовремя втирала в меня мази и впихивала таблетки, чего только стоит один рыбий жир. Вот причины хорошего иммунитета, а не ты. Я даже не знаю, кто ты… — Какая же ты душная, Сия, да к тому же упрямая как стадо баранов. Ты отказываешься верить истине, потому что боишься. А зачем бояться, если всё уже случилось? Мы с тобой наконец познакомились, это ли не чудесно? — Брук ощутила на плечах липкое прикосновение чьих-то ладоней. — Покажись наконец! — она пыталась повернуть голову, но её снова будто парализовало.       Неизвестный закрыл её глаза руками и склонился к уху: — Ты готова, Сия? Только не вопи, а то придёт Миранда и похерит все наши планы. — Я ничего с тобой… Ахх, давай уже!       Мгновение, и у другого конца ванны очутилась фигура целиком состоящая из плесени, силуэт которой так напоминал Алисии её собственный, а вырисовывавшиеся завитки волос всё больше приближали её к мысли об их прочной связи. Нечто облокотилось на ванну и уставилось пустыми глазницами на девушку: — Удивлена? Теперь ты видишь, как мы с тобой близки, ближе некуда, — оно засмеялось. — Невозможно… Я не верю. У меня просто глюки или это страшный сон, да…страшный сон… — Ну-ну-ну, не отключайся. У нас впереди много дел, но прежде чем сдвинуться с мёртвой точки, мы должны кое-что провернуть, — оно придвинулось ближе к краю ванной и коснулось жижи.       Алисия лишь молча смотрела на свою мерзкую копию и ждала продолжения. — Сейчас мы едины лишь наполовину, и это делает тебя страшно уязвимой. В этом месте ты не протянешь и часа, если не примешь меня. Вообще-то, у тебя и выбора нет — либо остаёшься тут навечно, либо даешь шанс… нам. Вместе мы выберемся и тебе больше не придётся бояться. Я даю слово.       Алисия до сих пор лежала не шевелясь, потупив затуманенный взор. Она принимала всё это за злую идиотскую шутку — проще было поверить в то, что Земля квадратная, нежели в происходящее. И казалось бы, в такой ситуации нужно хвататься за любой шанс выжить, но она сомневалась в том, что хочет это продолжать. Потеряв любимого, а затем потеряв голову от мужчины, убившего Маркуса, она считала, что не заслуживает жизни. Эти адские разногласия в голове напоминали словесные перепалки ангела и демона, сидящих на разных плечах — сопротивляться себе сложнее всего на свете, но если имеешь в голове хотя бы крупицу здравого смысла, ты знаешь, что у всего есть границы. Судя по тому, что она натворила за несколько дней пребывания в деревне теней, все эти крупицы стёрлись в порошок, как и любые запреты. Нет, наверное это психическая болезнь или что-то вроде того… Всему должно находиться разумное объяснение. — Пфф, какая скучная тирада. Слушай, может мне пока сходить к Миранде и выпросить у неё билет на первый ряд, где будет проходить твоя казнь? Думаю она придумает что-нибудь изощрённое, — оно высокомерно задрало голову и выставило руку перед глазницами, тщательно разглядывая чёрные ногти. — Почему ты такая сука? Если я дам своё согласие, стану такой же? Нет уж, увольте!       Тёмная копия нагло запрыгнула в ванну и расставив руки, максимально приблизилась к лицу девушки. Поглаживая кончиками липких пальцев её скулу, оно не отрываясь смотрело в миндалевидные глаза: — По большому счёту твоё согласие мне не требуется, я лишь хотела загасить неминуемые противоречия внутри твоей бедовой головы и создать иллюзию выбора — людям ведь так спокойнее. Всё, что ты сделала и будешь делать нельзя назвать адекватным, но кто же в этом мире не без весёлых тараканов, правда? — оно усмехнулось и приблизилось ещё.       Брук снова ощутила спазм в желудке — настолько невыносимой стала для неё вонь мертвечины и гнили. — Мне кажется я умерла как только приехала сюда. Фуу… отойди от меня, пожалуйста, ты жесть как воняешь, — она дождалась, пока нечто отползет подальше, — Что произойдет, когда мы станем одним целым? — Нет, Сия, ты не умерла, ты воскресла. Ты станешь той, кто сможет выжить, не боясь дать отпор и пойти по головам ради собственного спасения и… защиты мегамицелия. Ты сможешь забыть все горести и обрести душевный покой, потому что ОН будет помнить это за тебя. Он всегда будет помнить. — Звучит не то, что бы заманчиво. Какую цену мне придётся заплатить? Что это за мегацелий? — Мегамицелий, кхм… — оно склонило голову набок, — Тебе придётся опустошить своё сердце, дать шанс расцвести в нём чему-то новому, — оно ещё раз оглядело девушку с ног до головы, — Докажи, что Лайла не зря положила на тот алтарь свою жизнь! — Мама… — при упоминании её имени внутри всё сжалось в тяжёлый твёрдый ком и будто засосало под ложечкой, это и придало ей решимости, — Не думаю, что к этому можно быть готовой. Но, как говорится, — она подняла взгляд и с предвкушением посмотрела на пугающую фигуру, — сгорел сарай — гори и хата!       Нечто приняло это за зелёный свет и начало опускаться вниз, мягко растворяясь в плесени и обволакивая тело девушки. Плотными нитями оно обвивало её с ног до головы и пробивалось во все щели. Когда Алисия ощутила, как внутрь её лона пробивается что-то холодное и тонкое, она инстинктивно сжала ноги, но противное чувство никуда не пропало, а только погружалось всё глубже, заполняя матку. Чёрные щупальца скользили в приоткрытый рот, маленькие ноздри, уши и уголки глаз. Ей было невыносимо больно и мерзко, но она не могла кричать, не могла вдохнуть и оттого ей начало казаться, что смерть от удушья уже не за горами и для неё всё закончится очень плачевно.       Когда по ушам резанул хруст костей и тело изогнулось в позе накрененного ветром дерева, боль начала отступать, как и отголоски плесени. Она не знала сколько длилось это зверство, но даже если на всё про всё ушло пару минут, они показались ей сутками. Было чувство, что каждую клетку тела вытаскивали раскаленными микрощипцами и вставляли вместо них новые, инородные. Внутри она молилась лишь бы всё это прекратилось, и как же больно было от осознания того, что время не повернуть вспять и нет возможности отказаться от всего этого. В минуты сильнейшего горя, в страхе перед новым человек оказывается на грани отказа от всего, и Алисия была не исключением. Она обыкновенная, слабая и трусливая, с чего бы на её хрупкие плечи выпадают такие нечеловеческие трудности?       Вены на руках, ногах и шее вздымались от напряжения, под кожей выступали плотные сгустки, плавающие по всему лицу и телу. Если бы кто-то в тот момент увидел её в ванной, посчитал бы, что время для Алисии Брук на этой земле сочтено и нет зрелища более отталкивающего. Сдавленные стоны доносились из груди, лёгкие болели от непрерывного заглатывания воздуха — она изо всех сил старалась не кричать, помня о кратком наставлении.       Всё закончилось также резко и неожиданно, как началось. В конце концов, обессилев она погрузилась в ванную и провела без движения около получаса. Прожигая взглядом розовый потолок, по углам которого свисали маленькие паутины, она легонько ощупывала себя там, куда могла дотянуться. Липкость под ладонями, собираясь под ногтями и застывая в кожных складках, заставляла её морщиться.       А что было внутри? Пустота, тишина, ни намёка на шёпот. Теперь она точно осталась одна и уповая на это как на величайшее благо, решила приподняться. Аккуратно оглядев пустую комнату, она осмелилась вылезти из ванной. Когда стопы коснулись холодного кафеля, девушка прошипела и неловко поковыляла к зеркалу.       Собственное отражение заставило её выпучить глаза и испугаться саму себя пуще прежнего: — Фак! Что за страхолюдина… — промямлила девушка, приближаясь к зеркалу. — Интересно, а это вообще смывается?       Когда вентиль был выкручен, на всю комнату раздался скрежет водопроводной трубы, угрожающий поднять на уши весь дом. Алисия в страхе обернулась на красную дверь и стала прислушиваться. Всё было спокойно, тогда девушка наконец смогла умыться, параллельно превращая кристально белую раковину в мутно чёрную. Умывание не принесло особой пользы, разве что в глаза больше не угрожала попасть едкая плесень и можно было спокойно разговаривать, не боясь проглотить чёрный сгусток.       Она упёрлась руками в раковину и стала размышлять: — И что дальше? Я не знаю где я, что я и для чего это всё… Но раз оно обещало мне, что я выживу, я должна постараться. Ради тебя, мам… В отчаянии глянув на своё отражение, она осознала, что… — Да блять, снова голая?!       Показываясь из-за красной двери по частям: сначала половина лица, затем рука и нога, Алисия потихоньку вышла из ванной. Оказавшись в мило убранной спальне, она машинально бросилась к шкафу и начала рыскать там в поисках хоть сколько-нибудь годных ей тряпок. Раз за разом вытаскивая из ящиков то детские пелёнки, то распашонки, она бросала их на пол и зло пыхтела. Пошарив в другом шкафу Брук обнаружила весьма просторные вельветовые брюки и серую кофту. Нырнув, а по-другому в её случае и не скажешь, в эти шмотки, Алисии недоставало лишь соломенной шляпы, чтобы смело уйти в поле и подрабатывать скромной долей пугала.       Чем глубже по коридорам продвигалась хрупкая фигура, тем более жуткой становилась атмосфера. По стенам были развешаны строгие портреты людей, и во мраке полутемного коридора ей казалось, что их глаза перемещаются вслед за ней. Обняв себя за плечи, Алисия продолжала шагать вперед. Чем дальше она заходила, тем больше сужалось пространство, заставляя её замедлиться и пробираться боком. — Сюда…сюда… — послышался детский шёпот из-за стены.       Брук вздрогнула и выругалась про себя, вспоминая, что после трансформации страхов должно было поубавиться. Сделав глубокий вдох, она рывков протиснулась через узкий проход и оказалась в просторной гостиной. В центре её стоял деревянный хирургический стол, на котором лежал манекен женщины. Вокруг шкафы, заставленные толстыми книгами. С другой стороны стоял стеллаж с горой банок. На них каллиграфическим подчерком было написано непонятное для Алисии слово: — Каду… Какая мерзость, — она провела пальцами по наклейке на банке, вглядываясь в подобие недоразвитого рогатого эмбриона.              За спиной послышался топот маленьких ножек. Среагировав на звук резким поворотом, Алисия прокляла своё альтер-эго за пустые обещания: перед ней стоял стул, которого как клялась себе девушка не было, когда она вошла. На стуле сидела фарфоровая кукла, лицо которой было разделено надвое зигзагообразной линией, она была одета в шифоновое свадебное платье и кружевную фату. Брук склонилась перед ней на коленях: — Я же видела тебя тогда на собрании психопатов… Ты живая, я знаю, ну же, это ты звала меня?       Кукла задёргала ножками и захихикала, нахально разглядывая свою гостью. Алисии стало не по себе от такого внимания. — Ахахах, дааа, дааа, это я. Ты помнишь, помнишь меня, красивая девушка. А куда делось твоё изысканное платье? Ахахах, что, лорд Хайзенберг постарался?       В груди кольнуло, но Алисия не подала вида, решив, что перед ней глупый ребёнок. — Моё платье было не таким красивым, как твоё. Как тебя зовут?       Кукла явно польщённая, демонстративно покрутилась в воздухе и посмотрела на девушку. — Мама назвала меня Энджи. А тебя? — Меня зовут Алисия. Где твоя мама? — Она всегда со мной, её зовут Донна, а еще у меня очень много друзей ахахах… Скажу по секрету, я тут самая красивая, — она прыснула в маленький кулачок. — Ууу, ну даа, и правда, — Алисия натянуто улыбнулась. — Скажи, вы с друзьями любите играть? — О дааа, даа, мы очень любим играть, — промелькнувшая в глазах Энджи кровожадность заставила Брук пожалеть о своём вопросе. — Только вот мама сказала, что ты не должна выйти из нашего дома, Алисия. Ты вообще не должна быть здесь, ты должна лежать в сырой земле и кормить толстеньких червячков и букашек своей плотью, мммм ахахахах, — она закашлялась. — Ну-ну, — Алисия, преодолевая отвращение гладила хрупкую фарфоровую спинку. — Донна может и права, но теперь я одна из вас, поэтому вам придется менять планы. И вообще, я так давно не играла в прятки, составишь мне компанию?       Энджи скептично осмотрела Алисию и довольно кивнула, выказав желание прятаться первой. Сделав вид, что не подглядывает, Алисия проследила за куклой и досчитав до десяти, побежала в нужном направлении. Минуя коридор, освещаемый парой светильников, она распахивает тяжёлую резную дверь и видит в углу рядом с лифтом Энджи. Она сидит на красном ковре неподвижно. Брук встряхивает куклу и велит ей считать до десяти в соседней комнате. Энджи злобно хихикая повинуется и исчезает. Не теряя времени девушка подбегает к лифту и что есть сил давит на кнопку вызова. Двери кабины распахиваются, когда скрипучий голос Энджи досчитывает до шести. Семь Брук влетает в лифт и жмёт кнопку «вверх». Восемь Двери лифта медленно закрываются. Девять Алисия слышит, как со скрипом открывается дверь в комнату. Десять Зловещая фигура Энджи цепляется ручонками за решетку лифта и разочарованным взглядом провожает своего партнера по пряткам.       Алисия прислонилась спиной к холодной стене кабины и слушала как быстро бьётся её сердце. Сигнал. Двери лифта раскрываются, впуская девушку в дорого обставленную гостиную, сплошь и рядом заставленную куклами. В дальней части комнаты витая лестница, подъём которой украшают искусные натюрморты и портреты. Один из них в высоту почти десять футов изображает красивую мрачную брюнетку в чёрном шелковом платье с воротничком и жемчужными пуговицами, она заботливо держит на руках фарфоровую куклу в белом одеянии. — Так вот кто твоя мать… — задумчиво протягивает Алисия.       Голос девушки, потревоживший тишину этого места спровоцировал шквал возни во всех уголках комнаты. Все куклы разом затряслись, словно у них начался эпилептический припадок. В голове стоял шум бьющихся чёток и Алисия приложила пальцы к вискам, желая прекратить это. Она не заметила, как картинный образ перекочевал с холста на паркет перед её носом. — Ты правда такая же как мы? — до неё донёсся мягкий женский голос. Брук выпрямилась и почувствовала, как полезли на лоб её зеленые глаза. — Эмм, даа, — сейчас она не была уверена ни в чём. — Тебе придётся подождать Матерь Миранду. Я отправлю ей весточку, — Донна развернулась и пошла к письменному столу. — Не стоит. Я сама найду её. — Нет, не найдешь, — её голос был безразличным. — Донна, — Алисия мягко коснулась её плеча, — дай мне уйти с миром. У тебя есть семья, разве ты готова рисковать ими? Я больше не буду подчиняться вам, и я не останусь в этом доме, потому что плевать я хотела на Миранду и на твою сраную весточку! — Ахахахха, ооо, ты пытаешься запугать нас, красивая девушка? У тебя ничего не выйдет! Матерь Миранда создала нас и мы все её дети, все, все, все ахахахах! Продолжим играть, негодница, на этот раз по правилам!       Энджи не успела спрятаться. Алисия понимала, что никому здесь нет до неё дела, здесь нет друзей, только недоброжелатели, и тихий шёпот в глубине сознания приказывал сделать ей, что должно — идти по головам ради собственного спасения.       Скрепя сердце, она выхватила Энджи из призрачных объятий Донны Беневиенто, которая моментально растворилась в воздухе, и вонзила в расщелину на голове острие перьевой ручки. Визг заполнивший, казалось бы, весь дом ещё долго стоял в ушах Алисии. Не замечая вокруг никого и ничего она раз за разом заносила над фарфоровой головой металлический наконечник. Со стороны казалось, что девушке доставляет удовольствие то, что она делает. Тогда она не видела как потемнели её глаза, не замечала, как утекавшая из хрупкого тела жизнь заполняла её нутро, не ощущала как затягиваются на теле раны и светлеют глубокие шрамы, которые оставляла Энджи, сопротивлявшаяся своей гибели. Только она и одна маленькая смерть. — Ооо нееет, пусти… — безуспешно пищала малышка.       Алисия прекратила вонзать ручку в её голову только когда та серым пеплом рассыпалась в её руках. Вместе с прахом на пол падало орудие убийства.       Кто-то щёлкнул пальцами рядом с ухом и она очнулась. Стоя босиком на шершавом холодном ковре, Алисия недоумевающе смотрела на пустую гостиную и ошметки под ногами, отказываясь осознавать, что это натворила она. — Не может быть… — шептала она. — Какого чёрта это происходит со мной?! Это ты, да, ты делаешь это со мной?! Отвечай, — она бегала по залу и швыряла неудачно подвернувшихся под руку кукол об стены. Ответа не было, даже внутреннего отклика.       Скрип открывшейся в коридоре двери вывел её из забытья и она, оглядевшись вокруг, пошла по направлению звука. Та комната оказалась маленькой каморкой, в которой хранилась старая мебель и коробки с игрушками-инвалидами. На перевернутом без одной ножки столе стояла небольшая колба с жёлтым содержимым. Взяв её в руки, она внимательно осмотрела каждую деталь и потёрла большим пальцем плохо различимую надпись. Когда слой пыли исчез, Алисии довелось разглядеть наспех накаляканные строчки — «Розмари Уинтерс: ноги». Едва не выронив колбу, Брук, шокированная своей находкой, стала удерживать её ещё крепче. Она медленно переворачивала колбу, ощущая внутри непреодолимую тягу увидеть и убедиться в том, что строки лживы. — Хм, Уинтерс… Фамилия смутно знакомая, как будто я встречала её, вот только ни черта не помню где! — разозлившись на своё беспамятство, Брук встряхнула колбу и ахнула. На секунду за толстым стеклом показалась крохотного размера стопа. — Миранда… — злобно процедила сквозь зубы девушка. — Гореть тебе в аду, тупая сучара. Я найду остальные колбы и ты пожалеешь о том, что натворила. Порит мне сказки о материнстве и жертвенности, а сама разделывает младенцев на раз-два. Невероятно…       Переварить всё происходящее было очень трудно и по впалым щекам потекли слёзы, которые она старательно смахивала рукавом серой кофты. Когда на нём не осталось чистого от слёз и соплей места, она бросила взгляд на входную дверь и крепче прижав к себе колбу, вышла из зловещего особняка на свежий воздух.

***

      Итан Уинтерс ещё очень долго будет вспоминать о великолепной кровожадной дворянке, которая удостоила его честью запечатлеть свой истинный облик. Угроза исходящая от древнего белоголового ящера запустила в мужчине цепочку оборонительных реакций, которым позавидовал бы любой солдат альянса противодействия биотерроризму. В сердцах Альсина Димитреску выкрикивала оскорбления в адрес всех ныне здравствующих лордов и жителей: — Я знаю, эта шваль, Хайзенберг, отправил тебя на верную смерть, а ты прискакал сюда как наивный мальчишка, Итан Уинтерс. Если он посмеет хоть пальцем тронуть моих дочерей, я разорву его, разорву как тебя, негодный мальчишка! — её рёв словно звон колокола разносился по округе. Порой Итан терял из виду тварь, которая сливалась с заснеженными пиками высоких гор.       Он истратил на неё всю обойму своей пушки, но та никак не желала сдохнуть. В момент, когда Альсина зажала его в своих когтистых лапах и он ощутил как разрывается под этим острием тёплая парка, Итан издал отчаянный вскрик и попытался переместить вес тела в сторону обрыва. Не ожидавшая этого Димитреску ослабила хватку, чем подарила Итану шанс вырваться из цепкого заключения и подпрыгнув, оказаться рядом с женским туловищем.       В моменты смертельной опасности в человеке может проснуться неконтролируемая сила, она завладевает телом и разумом, щёлкает переключатель осознанности в сторону обесточивания и стирает всякие границы, и тогда ты идёшь напролом, слыша крики и стоны, хруст костей и хлюпанье разрывающейся под напряженными пальцами плоти. В тебе просыпается Танатос.       Уинтерс опомнился только тогда, когда ощутил кожей ладоней будоражащий холодок плотного стекла, который скрывал от всего света маленькую белокурую головку его девочки. — Доченька, я… я всё исправлю, дай мне время, — он ласково провёл пальцами по стенке колбы и тяжело выдохнув двинулся к выходу, оставляя труп громоздкого чудища позади.       Итан уже подходил к деревне, когда увидел незнакомую босую девушку, сидящую на земле под крылом Девы войны. Он прошёлся настороженным взглядом по её несуразной одежде, спутанным кудрявым волосам, скрывающим лицо и сделал вывод, что это местная сумасшедшая. Не решаясь подходить ближе, он окликнул неизвестную: — Эй, кто вы? Ответа не последовало. — Да блять, что же это такое… — ещё не до конца отошедший от битвы, Итан сомневался в своих силах, но понимая, что выхода нет, начал медленно приближаться к девушке, улавливая с каждым шагом заунывную хриплую мелодию. — Меня заполнит пустота… И вот — последняя черта… — сухой кашель прервал хриплый голосок. — И тьма вдруг поглотит рассвет…*       Подходя ближе к ней, Итан смог увидеть, что девчонка прижимает к себе какую-то вещь и мерно раскачивается из стороны в сторону. Дикая мысль пришла ему в голову и он сглотнул. Не в силах терпеть этот цирк, он присел на колени перед ней и трясущимися руками убрал волосы с её лица. — Я был собой, теперь уж нет…*— пела она, медленно поднимая взгляд на того, кто потревожил её тихую идиллию.       У Итана перехватило дыхание, когда он различил в этом исхудавшем лице, на котором пролегали тени, знакомые черты. Это точно была она, он не мог ошибаться сейчас. Его переполняли эмоции, он не мог поверить своей удаче и одновременно поражался тревожным переменам, ясно читавшимся в ней. — Алисия. Я Итан Уинтерс, пойдём отс…       Он не успел договорить. Она приложила тонкий палец к его потрескавшимся губам и опустила глаза. Итан проследил за её взглядом и резко ощутил как жжёт носоглотку. Маленькие слезинки собирались на кончике небольшого разбитого носа, капая на колбу, зажатую в руках Алисии. — Я знала, что будут и другие, знала, Итан, — она вперила взор в ценный груз, покоящийся в мужских руках. — Я забрала её, потому что иначе было нельзя. Дети неприкосновенны для меня, и мне никогда не понять, как можно настолько разворошить свою душу, чтобы сотворить подобное?       За всё время проведенное в деревне теней Итану ни разу не приходилось быть на месте того, кого защищают или того, кому искренне сочувствуют. А сейчас, слушая слабую девушку с побелевшей от холода кожей, он всё больше проникался к ней тёплой симпатией. Помимо шанса спасти Розу и воспоминаний о любимой жене, Итану теперь грело душу и осознание того, что он смог найти эту несчастную, а раз смог найти, нужно суметь защитить.       Он помог ей подняться и сделал знак следовать рядом. Преодолев кирпичные ступени, Итан со скрежетом распахнул тяжёлые кованые ворота и пропустил вперёд Алисию. — Ооо, кого я вижу! Мисс Брук, рад нашей встрече… — тучный мужчина глянул за спину девушки, которая пошатываясь излучала слабую улыбку и искреннее спокойствие, — Так-так, мистер Уинтерс, мы снова встретились, и каков ваш улов! Вы времени даром не теряли, — донельзя счастливый, он дружелюбно оглядывал своих гостей, — Что ж, кхм, похвально. Вы голодны? Блюдо дня — плов с домашней птицей. — Герцог, — Алисия лукаво посмотрела на мужчину, — может чорбу со свининой, а? Мне таак понравилось!