Ошейник

— Я думал, ты никогда уж не решишься, — сказал Сережа. Он сидел, зажав горлышко бутылки в ладони и низко наклонив голову. Глядел потерянным взглядом, хмурясь, и будто прислушивался к чему-то. — Не решусь на что? — Олег опустил пистолет и подошел ближе. Ткнул проклятого майора, чуть не смешавшего ему все карты, носком ботинка в плечо. Тот не отреагировал. Олег присел рядом, нащупал сонную артерию на шее. Под пальцами бился слабый пульс. Живой. Хорошо. Нельзя, чтобы Сережа стал убийцей, он этого не переживет. Убирать подобные помехи — дело Олега. — Так на что я должен был решиться, Серый? — Что? — тихо отозвался он. — Это я тебя должен спросить — что. Что ты сказал? Что ты устроил и зачем? — Олег не без усилия вырвал бутылку из рук Сережи, отставил подальше — на всякий случай — и поднялся. — Я ничего… А, точно. — Сережа запустил пальцы себе в волосы, сжал пряди, хмурился, будто пытался что-то вспомнить и не мог. — Это… Это… неважно. — Его голос вдруг изменился на последнем слове, в одну секунду. Стал плотнее и громче. — Убери пистолет. Ты не можешь его убить. Ты же сам говорил, что… — Он поморщился. Оставив в покое волосы, с каким-то удивлением глянул на свою ладонь, будто на пробу сжал и разжал кулак, а потом потер висок мелко дрожащими пальцами. — Ты говорил… что не трогаешь невинных. — Не трогаю, — согласился Олег, удивленно наблюдая за Сережей. Казалось, слова давались ему с трудом. Что это с ним такое? — Но он мешает, понимаешь, Серый? Я разузнал про него. Гречкина он задержал, ты в курсе? Мы с ним занимаемся одним делом: очищаем наш город от всякой грязи. Только он делает это по закону, а закон давно прогнил и продался. Не работает так, как должен. Поэтому задержать — недостаточно. Это как мусор размести по углам, а не как положено — в совок, в пакет и в бак. Бесполезно. Кто-то должен брать на себя ответственность и действовать жестко, безжалостно и радикально, как ты не понимаешь? По-другому не выйдет. Не то чтобы я хотел его убивать, — Олег кивнул на бессознательного майора, — но у меня нет выбора. Он будет и дальше совать свой нос, а я почти закончил. Я никому не позволю мне помешать. И я готов пожертвовать одной жизнью ради многих. Лес рубят — щепки летят. Увы. Он ничего не почувствует, обещаю. Отойди. Я не хочу, чтобы тебя запачкало кровью. Сережа поднял на него глаза. Вопреки ожиданию, в них не было ни страха, ни слез. Сережа смотрел немного настороженно и внимательно, но в целом спокойно, истерику закатывать точно не собирался, а потом и вовсе усмехнулся. — А если не отойду? — Он встал, оттесняя Олега, растерявшегося от такой наглости, и вдруг схватил его за руку, широко улыбнувшись, то ли делая вид, то ли и правда норовя вырвать пистолет. — И меня пристрелишь, чтобы не мешал тебе вершить твое правосудие? — С ума сошел? Что ты несешь?! — Олег попятился, уперевшись ладонью Сереже в грудь, чтобы не дать еще больше сократить дистанцию. — Отпусти! Это не игрушка! Сережа легко разомкнул пальцы, но Олег отступил еще на пару шагов, напуганный не на шутку. Он хорошо знал Сережу, тот всегда был большой любитель выкинуть что-нибудь эдакое, вот как в “Золотом драконе” буквально на этой неделе, и навредить ему, пусть по его же глупости, случайно, но непоправимо, Олег боялся до смерти. Он все еще держал заряженное оружие со снятым предохранителем и, в отличие от Сережи, видел это оружие в деле не только по телеку. — Что на тебя нашло вообще… Я тебя никогда зла не желал и не желаю, это все ради тебя, когда ты уже уяснишь! — “Ради тебя”, — передразнил Сережа, а Олег поспешно поднял предохранитель и убрал пистолет в кобуру. — Да, ради тебя, — резко ответил он. Страх отпустил, а на место страха тут же пришла злость. И на себя — за то, что так легко стушевался, и на Сережу, который не желал думать башкой хоть иногда. Не желал понимать, не желал слушаться, вместо этого загородил собой майора и глядел на Олега как на врага какого-то. На самого себя в этот момент не походил. Перенервничал, решил Олег, все таки не каждый день людей бутылками вырубает, еще и напридумывал всякой чуши, как обычно. "И меня пристрелишь" — надо же было ляпнуть! Как он посмел не то что сказать, а даже подумать такое? Олег с неприязнью глянул на неподвижно лежащего на полу майора. Это он Сереже чего-то наговорил. Поэтому Сережа не выходил на связь, а вернувшись, накинулся с обвинениями. Теперь вовсе смотрит, как чужой, хоть глаза те же, знакомые и родные. Олега кольнуло ревностью вперемешку с обидой. Их связывали долгие годы бок о бок, и всего-то пара дней понадобилась, чтобы Сережа отвернулся от него, позволил настроить себя против. Чтобы сдал со всеми потрохами первому встречному. А он сдал, потому майор и прилетел сюда, такой уверенный в своей правоте, не имея при этом крепких, веских доказательств. Он все знал. Теперь Олег никак не мог оставить майора в живых и злился, потому что случайных жертв не хотел, но Сережа своей безалаберностью вынуждал его на них пойти. Олег не жалел, что сказал ему это в лицо. Жестоко, но, может, в следующий раз он дважды все взвесит, прежде чем ослушаться. Сережа всегда так себя вел: сначала делал и только потом голову включал, а если что-то шло не так — разводил панику, доводил себя до истерики. В последнее время они так участились, что никакого терпения не хватало. Надоело. Олег устал с этим бороться, а не бороться не мог. Надо будет после всего Сережу врачу показать... Давно пора, пока нервный срыв себе не заработал. И рабочее время ограничить, чтобы не залипал до ночи сначала в монитор компьютера, потом — в телефон. Придется заставить его больше отдыхать и спать положенные восемь часов, а не как придется. Недосып тоже на нервную систему пагубно влияет. А это ведь снова война, Сережа со всей своей драгоценной техникой без боя не расстанется… Как же Олег устал от этого. От полной глухоты с той стороны, от того, что на протяжении многих месяцев не может докричаться. Сколько можно! Ведь все было по-другому, не так! Они всегда понимали друг друга с полуслова. От Сережи требовалось довериться Олегу, подождать, и все обязательно стало бы как раньше. Все еще может стать как раньше. — Не может. — Что? — спросил Олег и только тогда понял, что последнюю отчаянную фразу произнес вслух. — Почему? Почему не может? Почему ты такой упрямый! — Он отвернулся, прямой взгляд Сережи выводил его из себя, бесил до красных точек перед глазами. Он не хотел этого слышать и не хотел верить, что Сережа действительно так думает. Кулаки от одной мысли сами сжимались. Что на него только нашло. Олег зажмурился и глубоко вздохнул, считая до десяти. Не время сейчас ссориться и что-то выяснять. Не время. Все потом. Потом. Надо что-то решать, пока майор не пришел в себя. Так. Если подумать, может, и хорошо, что Сережа ему помешал. Застрелить проще всего, конечно, но пол потом отмывай, с одеждой возись… Нет. Надо свернуть ему шею — быстро и чисто. А тело сжечь. Да хоть в том же "Золотом драконе", подорвать вместе со зданием. В фантазиях все выглядело хорошо и складно, но Олега мутило от мысли, что придется убить кого-то, ничего плохого по сути не сделавшего. Олегу дорогу перешел — это да. Сережу против него настроил, помешал, по-человечески бесил… Только это все личное. За такие вещи можно в лицо прописать, но убивать... В глобальном смысле майор — Олег упорно избегал называть его по имени даже в мыслях — ни в чем не провинился. Он не сбивал, пьяный, маленьких девочек, не грабил людей, не травил их громадной свалкой, не уничтожал исторических зданий… Но выбора не осталось. Олегу придется, он обязан, он должен. Нельзя восстановить справедливость и очистить город, не замаравшись. К черту, пристрелить все же проще. Не придется лишний раз дотрагиваться. Не будет отвратного хруста ломающихся костей. Олег вслепую нашарил пистолет и только тогда открыл глаза и повернулся. — Отойди, — приказал, потому что Сережа так и стоял, загородив собой майора. — Отойди, ну! Не заставляй меня… — Олег, стой. — Сережа вскинул руки, будто защищаясь. Защищая. Он хмурился, снова то ли прислушивался к чему-то, то ли просто пытался подобрать слова поубедительнее, но Олег не желал его слушать, боясь, что передумает, поддастся на уговоры, и все, все пойдет прахом. — Отойди. — Олег… — Отойди, говорю! — Послушай, дай мне сказать! — Хватит. Думаешь, потянешь время, он придет в себя и… — Нет. Нет, слушай. Игорь ведь все знает. Может, он рассказал кому-то еще. Он же не идиот, чтобы прийти сюда одному, никого не предупредив! — Ты мне зубы заговариваешь. Смс отправил — он сразу прилетел. Никому он не успел рассказать. — Он и так догадался. Уже давно. — Врешь. Ты только и делаешь, что мне врешь! Предатель. Сдал меня. Никому он ничего не сказал. Он одиночка, я все про него знаю. — Нет! В смысле, да, может. Я не знаю. Но он правда догадался. Сережа вдруг приблизился рывком и поймал лицо Олега в ладони. Олег опешил. Сережа вечно нос от него воротил, с явной неохотой позволял себя обнимать, но сам в ответ — не хотел уже очень давно. Как мог старался избегать прикосновений, даже случайных, а сейчас, дотронувшись, обезоружил. Олег попытался вспомнить, когда такое было в последний раз, и не сумел. — Слушай, — сказал Сережа и, воспользовавшись смятением Олега, затараторил: — У тебя нет шансов, никаких. Тебя найдут и посадят, может, даже пожизненно. И меня тоже, потому что ты купил костюм от моего имени. Подставил меня, разве нет? И это я напал на полицейского. Ты этого хочешь? Чтобы для нас обоих все закончилось вот так? — Нет, — выдохнул Олег. — Конечно не хочу! Поэтому я и должен его убрать! — Нет. Ты должен избавиться от костюма. Сегодня же. — И от майора тоже. — Олег огромным усилием воли взял себя в руки. Сережина внезапная добровольная близость сбивала с толку. — Разве не так? — Так. Олег замер. Он не ослышался? Сережа с ним согласился в кои-то веки? Быть того не может! Неужели он... — Ты наденешь на него костюм и оставишь там, где его быстро найдут. Что? — Сережа, никто не поверит… — Это и не нужно. У тебя появится время уехать. Куда угодно. Олег стиснул ладони Сережи. — Без тебя я никуда не поеду. Даже не рассчитывай. Тот секунду смотрел на Олега широко открытыми глазами. Потом моргнул раз, другой, стиснул зубы, шумно втянув воздух через нос, и коротко ответил: — Хорошо. *** Крыша — допросная — камера. "Какая-то чушь!" "Просто сходи проверь материалы, которые я собрал!" Когда Игорь лишился любимой, желанной с самого детства работы, он думал, что хуже уже не будет. Думал — ничего, может, все наладится, сейчас копну тут и там, сам хлопну Чумного Доктора — самовлюбленный придурок Стрелков еще пожалеет, что списал меня со счетов, а я получу обратно все, что он у меня отобрал. Вот же дурак. Как можно быть таким наивным? Неудивительно, что по итогу Игорь получил только разбитую голову, удар шокером и тюремную робу — костюм с него сняли и унесли в комнату для хранения вещественных доказательств, а под костюмом у Игоря обнаружилось только белье. "Самовлюбленный придурок", кстати, ни единому слову Игоря не поверил. Он ничего не хотел слушать ни про Волкова и его больные фантазии, ни про контракт с поддельной (при хорошем раскладе) подписью, ни про рисунки, ни про камеры, записи с которых следовало проверить на целостность, ни про диалог, состоявшийся в башне несколько часов назад. Не хотел верить в то, что Волков — про участие Разумовского Игорь умолчал — вырубил его, отволок на крышу "Золотого дракона" и там бросил, упаковав в чертов костюм, чтобы подставить. Игорь понимал, что со стороны непосвященного человека это все, по большей части, просто слова и догадки; улики действительно были призрачными, критику выдерживали со скрипом и без более веских доказательств ничего не стоили. Но подпись-то на контракте, которую всего лишь требовалось сравнить с почерком Волкова, стоила? И камеры. Волков психопат, но психопат умный и осторожный, не мог не подчищать за собой записи после каждого убийства. Всего-то надо — проверить! Но Стрелков и слушать не стал. Ну конечно, зачем? Он же поймал Чумного Доктора! Герой, мать его. Прямо в костюме поймал, тепленьким, на месте преступления: "Золотой дракон" больше не существовал, как и его владелец. Дома у Игоря нашли капсулы с горючим веществом — заряд для огнеметов, много, а также сменные запчасти для костюма. Ожидаемо. Стрелков сиял, прямо как его лысина на солнце, и все аргументы, которые не вписывались в его стройную версию событий, игнорировал. Подумаешь, Игорь себя посмешищем выставил, первым описав костюм Чумного Доктора как единственный на тот момент свидетель. Весь отдел над ним ржал. Стрелков только усмехнулся, когда Игорь в это ткнул, счел, что тот просто глаза отводил, прикидывался, будто ищет убийцу, нарочно путал и мешал следствию, а сам по крышам с огнеметами скакал, радуясь, как удачно всех околпачил. Даже смартфона нет, чтобы трансляции вести? Врешь, Игорек, ты его просто спрятал, а мы найдем. Симка на твое имя без интернета? Левую достал, тоже найдем, вместе со смартфоном. На руках у Стрелкова были неопровержимые, на его взгляд, доказательства и бонусом личная неприязнь, а Игорь не мог толком объяснить, почему заподозрил, что под маской Чумного Доктора — Волков. Нет, он сказал, конечно, мол, не понравился он мне сразу, профессиональная чуйка — у тебя, товарищ я-приехал-из-Москвы, тоже где-то такая должна быть — вот я и начал под него копать. Еще сказал: Волков военный — и получил в ответ ожидаемо: ну и что? Действительно, и что? Мало ли военных? Полно. Кто-то сохраняет себя, возвращается к семье абсолютно нормальным, кто-то плывет, теряется, превращается в худшую версию себя, но чтобы чокнуться вот так, наглухо, как Волков… Игорь таких случаев не помнил. Черт. Прокопенко поверил бы и проверил, только его то ли отстранили, то ли не пустили — Игорь не знал, а Стрелков не сказал. Он видел в Игоре преступника, и его это вполне устраивало. Конечно, он уже мысленно почивал на лаврах и мечтал поскорее вернуться в свою Москву, чтобы похвастаться перед коллегами — наверняка такими же придурками, нормальные его б не вынесли на постоянке — мастерски раскрытым делом. "Представляете, у них там в Питере мент людей с факелами перепутал, но я его быстро раскусил. Поймал вот этими руками". И все в этом роде. Сука. Дальше своего носа не видит. Нет, положа руку на сердце, Игорь бы тоже вот так, на слово, не поверил, но засомневался бы точно. Лешку тоже закрыть предлагали, но это ж бред. Иным лишь бы закрыть, кого — не суть важно. Чтоб их всех… Игорь не знал, как доказать свою невиновность, сидя в СИЗО. На Прокопенко надеяться? Не поможет он, не станут его слушать, он лицо заинтересованное, кто угодно это подтвердит. Можно еще раз попытаться убедить Стрелкова, будут же еще допросы впереди... А толку? Бегать в костюме оказалось тяжело и неудобно, Игорь не знал, как им управлять, вот и взяли его так глупо. Неужели хотя бы это Стрелкову в башку не приходило? Чумной Доктор добрался до Гречкина и Исаевой, как-то обойдя охрану, которая у тех наверняка имелась, умудрился вывезти на свалку целую семью, а потом попался на ровном месте? Да не бывает так. Забавно, но Юля, в этот раз решившая прикинуться адвокатом, думала ровно так же. Точнее, она думала, что Игорь идиот, но он плевать на это хотел, мыслила-то в верную сторону. Только он ей не доверял. Юле хотелось сенсацию из первых уст, хотелось популярности и лайков, и Игорь ее выставил. Сам вывезет. Она уже раз чуть не подвела его под монастырь и сделает это снова, глазом не моргнув. И не только его, вот что важно. Еще ведь Разумовский. Разумовский. Да, он врал Игорю, покрывая своего уродца до последнего, и признался слишком поздно. Да, рванул в свою башню, стоило на час одного оставить, хотя сам же сбежал и спрятался. Игорь злился на него и, наверное, сказал бы пару ласковых при встрече, но понимал: тем, что сейчас сидит в камере с разбитой головой, а не валяется где-нибудь мертвый, он обязан именно Разумовскому. Вряд ли на Волкова, покрошившего столько людей, вдруг милосердие снизошло, значит Разумовский ему чего-то напел, уговорил оставить Игоря в живых. Как именно уговорил и что при этом пообещал взамен, Игорь даже думать не хотел. Права Юля, идиот он. Зачем оставил Разумовского одного, видя, зная, что он сам с собой не в ладу, что чужое влияние на него слишком сильно? Игорь мог остаться или взять его с собой, тогда всего этого не было бы. Кто знает, чего там Волков ему наговорил. Может, пригрозил чем-то. Важно ли? Что бы он ни сказал, этого хватило, Разумовский сдался и побежал к нему. А может, не побежал, может, Волков как-то вычислил адрес и сам за ним приперся. Теперь… Хоть бы просто отлупил, а не прибил в порыве за то, что тот сдал его Игорю… Выбираться надо, прямо сейчас. И в башню, вряд ли Волков успел свалить, он-то теперь считает, что здорово все обставил. И от костюма избавился, и от Игоря. В прошлый раз ждал, знал, что Игорь придет. Сейчас не ждет. Получится застать врасплох. Надо бы оружие сообразить какое… Ладно, сначала — свалить отсюда. Остальное потом. Игорь пошарил под воротом рубашки, сзади. Там, прицепленная к майке, притаилась скрепка, тихо свистнутая с Юлиной папки. А хорошо все-таки, что Юля зашла. Вовремя. Хоть какая-то от нее польза. Вскрыть замок Игорь не успел. С той стороны провернулся ключ, и дверь открылась именно тогда, когда Игорь уже сунул концы скрепки в скважину. "Ну все", — мелькнуло у него в голове, прежде чем он поднял голову, чувствуя себя полным дураком. Но никакого "все" не случилось. На пороге стоял Дима. Он сунул Игорю сложенную полицейскую форму и сказал: — У тебя пять минут. — Шокер отдал, — после короткого раздумья потребовал Игорь. На всякий случай. *** — Игорь, куда мы приехали? — спросил Дима, пока Юля отряхивала мокрые от дождя ладони. — К Прокопенко на дачу. — Федор Иванович — Чумной Доктор? — Чего? — Игорь, шарящий по шкафам в поисках ключей от стоящего тут же старого мотоцикла Прокопенко, аж от своего занятия оторвался и посмотрел на Диму. Он это всерьез сейчас? Похоже, всерьез. Подшутить, что ли? Не, не время. — Да нет. Просто отсидитесь здесь, пока я не хлопну Волкова. Юля и Дима переглянулись. — Какого Волкова? Это кто? — Друг Разумовского, — на автомате ответил Игорь и тут же прикусил язык, но было поздно — у Юли уже глаза загорелись. Твою же мать. — Неважно, — поспешно добавил Игорь, — забейте. Но Юля это “неважным” не считала и забивать не стала. — Разумовский! Я так и знала, что он в этом замешан! Слушай, материал будет — просто бомба. Ну все, пиздец котенку. Молодец, Игорь, пять баллов. Не быть тебе разведчиком. — Нет, — отрезал Игорь. — Никаких материалов, никаких бомб и никакого Разумовского. Про Волкова снимай что хочешь. Разрешаю. А Разумовский не при чем. — Ну конечно, — усмехнулась Юля, сложив руки на груди. — Его дружок людей убивает в суперкостюме, а Разумовский ни сном ни духом? Бред. Ты хоть знаешь, сколько этот костюм стоит, Игорь? Волков этот тоже миллиардер? Что-то я о таком не слышала. — Телохранитель. — Вот как. Думаешь, простой телохранитель может себе такое позволить? Погоди-ка… — Она замерла, складывая все свои подозрения в единую картинку. — Контракт с HOLT, Игорь. Разумовский его заключил. Я говорила тебе, помнишь? Они производят оружие. И костюм… Разумовский… его у них купил. Так? Ты что-то знаешь. Почему ты его выгораживаешь? — Слушай, — тихо ответил Игорь. — Я тебе сказал: он тут не при чем. Не лезь в это. Я… — Что? — перебила Юля. — Потом мне все обязательно расскажешь? Так я и поверила. — Нет, — честно ответил Игорь, не видевший смысла давать пустые обещания и врать. — Нет, Юль. Я не расскажу. Не могу. Просто прошу: не лезь, и все. И хватит об этом. Мне идти надо, времени мало. Юля прищурилась. Глядела, склонив голову на бок, внимательная такая, сосредоточенная, будто мысли прочитать хотела. — Игорь! — встрял Дима, и тот мысленно закатил глаза. — Ну чего еще? — Мы должны ехать вместе. Час от часу не легче. Вот только гражданских Игорю и не хватало под рукой. Хорошо бы у Волкова только пистолет остался, а если дополнительные огнеметы приберег? Или еще какую дрянь? Журналистка, стажер и мент в бегах — команда победителей. Себя Игорь не жалел, а вот этих двоих — да, и вести их на заклание не собирался. Мешаться будут, оттягивать на себя внимание, а помочь все равно не помогут. Разве что Волкову — возьмет в заложники, и вся песня. А может, вообще перестреляет, просто так, Игорю назло. Ну нет. Пусть тут, на даче, переждут. Игорю Разумовского хватит, если он еще в башне. — Нет! — отрезал Игорь. — Здесь отсидитесь, я сам все вывезу. Дима и Юля переглянулись. Их такой расклад явно не устраивал, только Игорю до фонаря было, он согласия и не спрашивал. Перед фактом поставил и обсуждать это не собирался. Но на всякий случай припечатал: — Дима. Ты меня вытащил? Совесть очистил? Молодец. Юля. Своего добилась? Выяснила, кто Чумной Доктор? Иди ролик делай. — И протиснулся между ними. — Знаешь, Игорь, — выпалил Дима ему в спину, — я кое-что понял за все это время. Я… Уууу. Как все плохо-то. Ссыкуны, собаки, стая… Призрачный дух Цветкова, любящего лить всякую пафосную хрень в уши новеньким… Вот же удружил, с... собака. Игорь прислонился головой к дверце навесного шкафа. Торжественной музыки не хватает для полного погружения в атмосферу супергеройского кино. Что там дальше по сценарию? Обняться? Скупую слезу пустить? Кулачками стукнуться? Воодушевиться и победить злое зло силой дружбы? Как хорошо быть молодым и наивным. Море по колено и все-то тебе по плечу. Ты ведь воюешь за правильные вещи, а значит удача на твоей стороне, ты не можешь проиграть. Справедливость обязательно восторжествует. Дима не один такой герой, конечно. Многие так и считают, до первого убитого на глазах напарника. До первого ублюдка, выпущенного из СИЗО за отсутствием доказательств, которые вчера были, а сегодня сплыли. До первого бомжатника, по ошибке названного домом, где родители помнят, сколько стоит водка и в какой день приходят пособия, но не помнят, сколько у них детей, а те самые дети играют тараканами и в три года умеют только мычать. До первой матери, упорно не верящей, что очередной хахаль изнасиловал ее малолетнюю дочь. Нет никакой справедливости. В повседневной жизни зло побеждает гораздо чаще, потому что у него нет правил и закон ему не писан. И вот такие мальчишки сыпятся первыми. Хорошо, если сваливают куда подальше. Плохо, если ложатся в гроб. Так, ладно. Не время и не место для подобных разговоров. Убеждать этого юного борцуна за все хорошее против всего плохого — бессмысленно, авторитетом давить — тоже. Поймет, когда сам насмотрится на… всякое и шишек понабьет. Только не сегодня, черта с два Игорь позволит ему так глупо убиться. Придется хитрить. — Да страшно не тем людям довериться, — с грустным вздохом поделился Игорь, даже в целом не соврав. — Но друзья в беде не бросают? Держи фонарь. Ружье в кладовой возьми. Дима аж засветился, святая простота. Надо же было так легко повестись на детскую обманку. Чумного Доктора ему ловить захотелось, ага, как же. Не дорос. — Игорь, — донесся его удивленный голос из кладовки. — Тут только банки. — Извини, — сказал Игорь, захлопнул и запер за ним дверь. Виноватым он себя ни капельки не чувствовал. — Поверить не могу, что он на это повелся, — покачала головой Юля. Она-то сразу все поняла, Игорь не сомневался. — За старшую тут останешься. Выпустишь через пару часов, когда он угомонится. И машину спрячь, ее искать будут. Так, ценные указания выдал, все нормально с ними должно быть. Надо идти. Игорь нашел старую куртку и кепку, надел, пока Юля рассматривала фотографии, расклеенные на стене. Потом расчехлил мотоцикл. Красавец. Любимец Прокопенко. Надо того, поосторожнее с ним, подумал Игорь, а то Федор Иваныч его прикопает в огороде рядом с огурцами и скажет, что так и было. Юля обняла Игоря напоследок. Тот ей не ответил. На его вкус, она слишком драматизировала. Он вывел мотоцикл на улицу, сел на него, завел и осторожно выехал с участка. Фонари здесь никогда толком не горели, то вечно кто-то разбивал, то перегорали и их не успевали вовремя менять — Игорь включил дальний свет, опасаясь переехать чью-нибудь загулявшую кошку. Вот и выезд. Дачная дорога из щебня быстро сменилась ровной трассой, мягко легшей под колеса. Игорь выкрутил гашетку и понесся в сторону города. Прямиком в башню "Вместе". Мотоцикл он оставил у входа. Вошел в разъехавшиеся двери, через турникет, и никто его не остановил. В башне царила полная тишина и темнота, потому Игорь вздрогнул, когда женский прерывистый голос вдруг зазвучал над его головой: — Остановитесь. Или я вызову. Полицию. Игорь заозирался, а потом вспомнил — Марго. Виртуальная помощница или как ее там. Когда он пришел сюда впервые, расспросить Разумовского про видео Чумного Доктора, она потребовала представиться и только после впустила, но сегодня... А, уже вчера, совсем во времени потерялся. Вчера вечером она молчала. Правда, вчера Игорь сам предупредил, что придет. А Марго продолжила: — Шутка. Здравствуйте, Игорь. Вас ожидают. А вот это нехорошо. Это прокол. Не должны его "ожидать". Ладно. Игорь вытащил из кармана шокер. Игорь вошел в лифт. Вчера он пожалел, что заявился сюда один, сейчас в глубине души тоже жалел, но не видел иного выхода. Он не мог вызвать подкрепление, у него даже телефона с собой не было, а вот статус подозреваемого в совершении серийных убийств — очень даже был. Все, что Игорь мог, — повязать Волкова и заставить его признаться либо получить срок за убийства и побег из изолятора. Возможно, пожизненный. И потянуть за собой Юлю и Диму, а они ведь вообще ни в чем не виноваты. Просто поверили в его, Игоря, невиновность. Просто захотели помочь. Суду будет плевать. Нет. Игорь встряхнул головой, гоня от себя упаднические настроения. Никакого им суда, под суд должен пойти Волков, больше никто. Не сядет — продолжит убивать. Может, затихарится на время, но потом все равно продолжит. Он больной на всю голову, не остановится. Угробит окончательно Разумовского, вместе с ним — черт знает сколько еще людей, возможно, весь Питер спалит. Если Игорь его не остановит. А Игорь сюда за этим и пришел. Никуда Волков не денется. Игорь вышел из лифта. В полутемном офисе горел приглушенный свет. Волкова Игорь увидел сразу — тот сидел за столом Разумовского, устроив подбородок на сцепленных в замок пальцах и спину — как всегда — держал по-военному ровно. Пистолет лежал там же, на столе, в отдалении. На самом краю, будто Волков нарочно его от себя отодвинул. Почему?.. Игорь толкнул стеклянную дверь. Шагнул в офис, сжимая шокер в ладони, заведенной за спину. Волков не повернул в его сторону головы. — Где он? — Игорь вообще-то другое хотел сказать. Что-то вроде "не ждал, сука?" или "думал, избавился от меня? А вот хрен тебе". Но вырвалось только это. Какое-то нехорошее предчувствие царапнуло. Волков каждый раз, как они с Игорем пересекались, глядел в глаза. Свысока ли, с брезгливостью, со злостью, но в глаза, уверенно, а сейчас — только прямо перед собой, в никуда. Он был какой-то… Странный. Слишком, не наигранно, спокойный. Потерянный. Из-за тусклого света толком разглядеть Волкова Игорь не мог, но ему казалось, что тот вообще ничего вокруг не видит и не замечает. И все же Игорь не доверял и потому не сводил с него глаз. Мало ли, прикидывается, сука, играет. Игорь сделал еще шаг, и под его ботинком что-то хрустнуло, а подошва на секунду прилипла. Он быстро опустил глаза — россыпь осколков вокруг лежащей на полу стойки и треснувшего мраморного бюста. Россыпь осколков и… Дорожка из подсохших пятен тянулась к столу и дальше, мимо, огибая его. Угол стола, тот, ближе к которому лежал пистолет, тоже был запачкан. Игорь похолодел. Это же... — Чья кровь? — спросил он севшим голосом, хотя и так прекрасно понимал — чья. — Эй! Где он, ну? Волков не ответил. Он так и сидел неподвижно. Игорь, уже подошедший осторожно достаточно близко, готов был долбануть его шокером, да и все, а потом разбираться со всем остальным, но Волков неожиданно отмер. Посмотрел на Игоря широко раскрытыми светлыми глазами и дернул головой в сторону той, неприметной двери, за которой прятался в прошлый раз. — Там. В ванной. Он улыбнулся. Улыбка вышла нездоровая. Истеричная. Неуместная и невеселая. Игорь с трудом проглотил вставший в горле ком. — Почему? Что ты сделал? Предупреждаю: дернешься к пушке своей — стреляю на поражение, понял? Игорь не особо надеялся, что Волков поведется на этот блеф. Оружие держат по-другому, ему ли не знать? Если бы Игорь хотел стрелять, будь ему из чего стрелять, он бы уже взял цель на мушку, а не прятал руку за спиной, только Волкова, кажется, это вовсе не волновало. Он не предпринимал никаких попыток схватить лежащий слишком далеко — почему? — пистолет. — Я спросил: что ты… — снова начал Игорь, но Волков его перебил. — Он нервничал. Он закатил мне истерику. Я хотел, чтобы он успокоился. Понимаешь? Просто хотел, чтобы он успокоился... Игорь подавился невысказанными словами. Неужели он опоздал?..