имя твоё — пламя в моей руке, имя твоё — льдинка на языке, только два движения милых губ, имя твоё — пять букв. в имени моём прошлого века дух, ты никогда его не произносишь вслух, но что-то есть в этой милой твоей тишине, что беспощадно будит любовь во мне. моя любовь — это просьба, немой вопрос, можно ли подле тебя быть всегда, как пёс, верный тебе, бесконечно преданный друг. моя любовь — спасенье, а не недуг. богом подаренная, она только к тебе прекрасна, к тебе светла, и знаю я, ответ не заставит ждать, имя твоё повторю как мольбу опять. твоя любовь благосклонна, и я её скоро узнаю, я верю — она придёт, ты улыбнёшься в тысячу майских солнц и, наконец, это слово произнесёшь. слово твоё будет самым желанным из всех, слово твоё вдруг растопит февральский снег, слово твоё поцелуем коснётся губ, в слове твоём будет пять мной желанных букв. мальчик из ниоткуда
Это был хороший день. Легкий. Занятий почти не было, а те, что были, относились к приятным и несложным. Гарри, недавно переболев затяжной простудой, был доволен, что его первый день после длительного отсутствия выдался на редкость облегченным. Академическая задолженность не пугала, но все же то был последний курс и не самый простой, а дальше выпуск... Пусть и оставалось еще почти полгода, но отставать от остальных было бы опрометчиво. Он и так-то не блистал! И уж, что скрывать, порою пользовался поблажками, что щедро дарили чуткие профессора, но совесть надо знать! И Гарри Поттер старался быть не хуже... ну хотя бы не последним в списке. Яркий зимний день сиял за окнами, искря бесконечно падающим снегом. И было так приятно не болеть и вновь увидеться с друзьями, погрузиться в суету волшебных вечных стен любимой школы. Не тревожиться больше ни о чем, кроме оценок! Как он всегда и грезил. Мир для всех! Спокойное течение обычной жизни. Всем им ужасно нужно было это возвращенье, этот курс, эта простая жизнь — исцеление для всех, кто всего год назад думал лишь о том, а наступит ли следующий рассвет? Травология прошла прекрасно. Они так много шутили и смеялись! И в теплицах, вопреки зиме, цвели цветы, и было так красиво, даже романтично рассматривать бутоны алых роз на фоне индевелых стекол. Красное на белом! Как искусанные губы в порыве страсти или ревности на самом бледном и красивейшем лице. Следующим уроком стоял нововведенный в этом году предмет «Беседы о душе и магии и о призванье». Баллы за него не выставляли, но курс был обязателен и для многих стал любимым. Профессор Барнс, молодой и дерзкий, покорил студентов с первых лекций, и к нему с беспримерным пылом ходили на занятия, как на праздник. — Сегодня мы поговорим с вами о сокровенном, — начал Барнс урок. — О мечтах! Класс оживился, тихо захихикал, послышались и шепотки, и вздохи. — Не бойтесь, откровений не планируется, — улыбнулся Барнс. — Но мечты —важнейшая часть наших размышлений, наших душ, желаний. Мы мечтаем даже в самые тяжелые часы. Порой о чем-то грандиозном, а порою о стакане сливочного пива! — класс рассмеялся, одобрительно кивая. — Мечты бывают разные, но все их объединяет рвение души, нетерпенье сердца или тела... Вот скажите, — профессор подошел к первой парте, за которой сидела Гермиона Грейнжер с Роном Уизли, — Гермиона, какая у вас мечта? Повторю, не нужно откровений, лишь эпитет, — он мягко улыбнулся, а класс замер в ожиданье. Гермиона на секунду задумалась и ответила: — Глупая. Глупая мечта. — Как самокритично! — под общий смех улыбнулся Барнс, — А у вас, — повернулся он к Рону Уизли. — У меня... — протянул тот и тут же просиял. — Золотая! — на одном дыхании выдал Рон и громко рассмеялся под одобрительное улюлюканье всех в классе. — Что ж, прекрасно! — кивнул Бранс, — А вы? — сделал он шаг в сторону Лесли Смита. — Сладкая, — без запинки выдал тот и тут же покраснел. — Как в рекламе магазина, — рассмеялся Барнс и одобрительно кивнул. — А у вас, мистер Поттер? — выборочно тыкнул он задорно указкой в Гарри. Тот замялся, но преодолев смущение, сказал: — Светлая, профессор. У меня светлая мечта. — Очень на вас похоже. Я другого и не ждал, — добродушно заметил Барнс и мимоходом сжал Гарри плечо, ободряя. — Мисс Галинда? — обратился он к следующей ученице. — Тайная, — нарочно шепотом игриво сообщила та. — Очаровательно! — всплеснул руками Барнс. — Мистер Малфой? Было видно, что Драко уже подготовил свой ответ, впрочем, как и всегда — что возьмешь — отличник! — Смелая, профессор. Смелая мечта! — Звучит многообещающе! — вдохновенно крутанулся на месте Барнс и вернулся из прохода между рядов к доске. — А теперь, когда мы все наглядно убедились, что мечтают все без исключений, я вам расскажу один секрет. В прочем, даже не секрет, а данность. Класс затаил дыхание — все навострили уши. — Мечты сбываются! — очень эффектно почти пропел профессор фразу, которую, конечно, знали все, но мало кто в нее взаправду верил. — Да, да, — улыбнулся Барнс. — Я понимаю, это клише... Но это правда. Мечты сбываются! — Не все и не всегда, — громко возразил со своего места Малфой. — О, нет, мой недоверчивый студент, — прищелкнул языком профессор. — Я уверяю: мечты сбываются. Все абсолютно. А те, что не сбываются — те не мечты, а заблужденья. А заблужденьям ни к чему сбываться, согласитесь? — он вскинул бровь, и Драко промолчал. — Профессор, — подал голос Гарри, — а что делать, если мечта не сбывается так долго, что кажется уже, что это заблужденье? — Милый Гарри, — улыбнулся Барнс, — ответ в вашем вопросе. Гарри неуверенно качнул головой и пожал плечами. — Вы сказали, — стал пояснять профессор Барнс, — «кажется». А что такое кажущееся? — он уставился на Гарри, впрочем, не ожидая от него ответа. — Кажущееся — это иллюзия, мой друг. И чтоб мечта сбылась, вам нужно кажущееся сделать действенным, всего лишь. Дальше они обсуждали этимологию слова «мечтать». Греческий. Латынь. Рассуждали о литературе и примерах... Но Гарри слушал уже невнимательно, вполуха. У него засели в памяти слова профессора, и что-то будто сдвинулось с привычного болезненного места возле сердца, словно какой-то нежизнеспособный клапан оторвался, и хлынуло извне... так много и так просто. По окончании урока Гарри вышел вместе со всеми в коридор, но не пошел с друзьями, задержавшись у кабинета. — Малфой, — окликнул он негромко Драко, когда тот неспеша выходил из класса. — Ты меня? — удивленно вскинул Драко брови и остановился. Гарри улыбаясь кивнул. — Ты вроде как один тут Малфой, — отшутился он. — Я просто удивился, — строго отчеканил Драко, но подошел. — Чего тебе? — Хочу поговорить, — ответил Гарри и, кивнув в сторону сада, сделал шаг в том направлении, давая Драко знать, что говорить он хочет не прилюдно. — Ла-а-а-дно... — настороженно протянул тот и, обернувшись к друзьям, кивнул им уходить, а сам пошел следом за Гарри. — Тебе понравилась лекция? — спросил Гарри, когда они оба вышли в зимний сад, звенящий, ледяной, но по обыкновению теплый, зачарованный и будто первозданно чистый, белоснежный. — Ты хотел обсудить со мной урок? — обескураженно вскинулся Малфой. — Ну, почти, — кивнул Гарри. — Слушай, — резко остановился Драко возле арки, — если ты хочешь меня побить, то знай, я драться с тобой не буду, — сложил он руки на груди и напряженно замер. — Побить?!! — ошарашенно уставился на него Гарри и тут же рассмеялся. — Ты серьезно? — Драко молча гонял желваки по скулам, — Но, знаешь, мне приятно знать, что ты не хочешь со мной драться, — уже спокойнее продолжил Гарри, видя, что Малфой едва не закипает. — Выброси из головы, — округлил глаза Гарри. — Я никогда не стал бы тебя бить... — и он смущенно замолчал, с досадой вспоминая, что это не совсем уж правда — но что было, то было. — Прости, я сбился с темы, — словно прочистив горло кашлем, продолжил Гарри. — Так тебе понравился урок? — Да, было занятно, — заметно легче ответил Малфой и продолжил путь, их неспешную будто прогулку по заснеженной аллее. — Мне тоже было интересно, — сказал Гарри. — И меня после слов Барнса будто осенило! Он когда сказал про кажущееся и действенное я... Даже не знаю, как объяснить, — замялся он. — Знаешь, вот бывает, ты долго, долго, очень долго о чем-то думаешь, представляешь, перебираешь в голове все варианты, но ничего не происходит. И вдруг! Случается какая-то мелочь, слово, фраза, и словно рычаг. Бац — и понимаешь: а ведь ДА! Так и надо сделать! — Гарри остановился и поправил шарф, будто тот ему мешал говорить или дышать. — В общем... — он сделал шаг в сторону Драко. — Помнишь, я сказал на уроке, что моя мечта — светлая? — Драко кивнул. — Так вот... — Гарри опустил глаза, но тут же и поднял их, впиваясь взглядом в самую глубь глаз Малфоя. — Так вот... Это я о тебе, — выдохнул Гарри и несмело протянул руку к волосам Драко, едва-едва касаясь легкой пряди у кромки лба. — Ты моя Светлая мечта... Драко, — выдохнул Гарри в первый раз это короткое, чудно́е имя, выдохнул неловко, несуразно, будто стесняясь буквы эти вместе сочетать и вслух произносить. Драко стоял, по всему было видно, ошарашенный, наверно, с полминуты молча, а потом сказал: — Я не удивлен. Гарри вздрогнул и потупился, опустил глаза. — Ты знал? — Нет! Что ты! — нервно усмехнулся Драко. — Кто бы мог такое предположить, — серьезно и нахмурившись добавил он. — Я не удивлен не твоими чувствами, — покачал он головой, — а тому, что ты признался. Сам. Вот так. Пришел. И первый... — он запнулся. — Не удивлен лишь оттого, что всегда думал... — он вдруг порывисто схватил пугливую ладонь Гарри в свою и сплел их пальцы, — что МОЯ мечта очень Смелая. Гарри... — выдохнул он в первый раз это короткое лихое имя, выдохнул с жаром, с нежностью. — Моя смелая мечта. Это был хороший день. Легкий. День, когда сразу две мечты осуществились, скрепленные робким первым поцелуем в вихре снегопада и благоуханье алых роз.Мечты
14 июня 2023 г. в 18:19