Страж сердца моего

Олег Волков воспользовался данным ему разрешением произвести необходимые перемены в резиденции Разумовского. Он обходил особняк и изучал все доступы к нему, словно был генералом, руководившим укреплением крепости в предвидении длительной осады. Генри играл роль адъютанта: он записывал все указания в блокнот, и они вдвоём обошли весь участок и обследовали каждый сантиметр в поисках слабых мест в "обороне". А их было больше, чем достаточно. Проблему, которую нужно было решить в первую очередь, представляла из себя высокая шаткая изгородь, отделявшая участок Сергея от соседского. Декоративные кусты, посаженные вдоль забора, были очень симпатичными, но через них мог перешагнуть любой желающий, а в их зелени мог спрятаться кто угодно. — Это все нужно убрать,— твердо сказал Олег. — И чем заменить?— скептически спросил Генри. — Электрическими проводами. Генри засмеялся: — Эй, Олег, это ведь Бель-Эйр, ты не можешь провести здесь электропроводку. Ты же знаешь, кто живёт по соседству? — Нет, а кто? Генри назвал киноактёра, чьё имя было настолько широко известно, что даже Олег слышал о нем. — Ах так…,— Волков нахмурился. — Не думаю, что он будет доволен, если ты воздвигнешь здесь забор типа тех, которыми обносятся государственные секретные объекты. — Да, видимо, ты прав,— Олег с минуту размышлял.— Хорошо, тогда мы вот что сделаем: укоротим забор до двух с половиной метров и обновим его. Генри записал что-то в своём блокноте. — Угу… — Затем мы построим новый забор изнутри по всему периметру старого высотой в три метра. Думаю, что соседский супермен не будет возражать против этого — ему ведь будет видно только тридцать сантиметров. Генри обдумывал эту идею некоторое время, потом сказал: — Ну, что ж, две его последние картины провалились, и Разумовский переплюнет его, а если его ещё представят на "Оскара", тогда тут будет ясно, кто важнее,— Генри кивнул.— Я думаю, всё обойдётся, и мы можем построить забор повыше. Олег взглянул на своего помощника: лицо Генри выражало явное удовлетворение. Он задумчиво покачал головой. — Да-а… и это шоу-бизнес… Олег выбрал восемь точек на лужайке перед домом, где он собирался установить телекамеры на "неброских" подставках в виде колонн. Оттуда должны хорошо обозреваться все уголки участка. Обзорные поля камер должны частично накладываться друг на друга и таким образом исключить наличие слепых зон. Изображение должно приниматься в двух местах: в помещении для охраны внутри дома и в прочном каменном домике охранника у ворот, который Олег надумал соорудить здесь. — И ещё я забыл сказать: нужно заказать новые ворота, новые столбы к ним и новое переговорное устройство. — Записал,— сказал Генри. — Теперь давай проверим дом. Особняк всем своим видом напоминал Олегу решето: кругом двери, и каждый мог свободно пройти с любой лужайки прямо до середины дома. Что можно было с этим поделать? Не закладывать же все эти стеклянные двери кирпичом? Пришлось ограничиться лишь установкой новой системы сигнализации и новых замков. — Около спальни Разумовского есть ванная комната? Я имею в виду его настоящую спальню? — Да. — Хорошо. Туда нужно поставить новую дверь — стальную, укрепить косяки. На окна — решётки. — Угу… — Есть там телефон? — Нет, не думаю. — Проведите туда телефон. Отдельный номер, отдельную розетку. Дайте указание компании, которая занимается установкой сигнализации, поставить там специальный пульт дистанционного управления, чтобы оттуда можно было направить сигнал в случае опасности. — И это все в ванной?— в недоумении спросил Генри. — Это уже больше не просто ванная комната,— сказал Олег с многозначительной улыбкой. — Правда? А что же? — Это ПУ. — И что же это означает? — Последнее убежище. Если будут выведены из строя все системы безопасности, Разумовский должен будет закрыться в своей ванной комнате, нажать на кнопку сигнализации и ждать помощи. Если телефон не будет отрезан, он сможет общаться с внешним миром, если же будет…,— Олег пожал плечами. Генри засмеялся. — Чего ты ждёшь? Воздушную атаку? Коммандос? Иранцев? Или обычную, давно привычную для всех термоядерную войну? — Давай, Генри, займись этим! И немедленно! — А ты что будешь делать? — Я взгляну на бассейн и купальный домик. — Подожди, дай мне сообразить… Ты напустишь в бассейн пираний и крокодилов. Олег засмеялся. — Помни, что я тебе говорил о самоуверенном водителе, Генри. Генри отправился делать необходимые звонки и при этом улыбался во весь рот. Купальный домик располагался в пятистах метрах от основного дома. Он немного напоминал испанские постройки из белого камня с красной черепичной крышей. Олег мог представить себе, что находилось там, внутри: комнаты для переодевания, души, пара кладовок для летней складной мебели и надувных игрушек. Но когда он подошёл поближе, то был удивлён, услышав льющуюся изнутри музыку. Он заглянул в стеклянную дверь. На низком столике стояла стерео-система, а мощные динамики были разнесены в разные углы комнаты, и оттуда доносилась ритмичная мелодия, заряжавшая энергией. Рядом с системой стоял большой телевизор. Шла программа новостей "Си-эн-эн", но звук был отключён. Олег зашёл со стороны бассейна и снова заглянул внутрь. Маленькая комната была оборудована для занятий танцами: большое зеркало вдоль стены и балетный станок. Рэйвен стоял посреди комнаты. На нём был обтягивающий костюм для занятий аэробикой. Он разогревался перед тем, как начать серьёзные упражнения. Тут он заметил Олега, улыбнулся и помахал ему рукой, приглашая войти. Он попытался открыть дверь, но она была заблокирована огромным, величиной с добрую кушетку, ленивым сенбернаром, который даже не пошевелился от толчка. Олег не стал усердствовать, он с детства испытывал уважение к большим собакам. Он вспомнил старую пословицу: пёс — просто пёс, пока не зарычит, а тогда это уже — господин пёс. — Он не кусается,— прокричал Рэйвен, чтобы его было слышно из-за музыки. Тогда Олег с силой нажал на дверь и сдвинул пса с места. Тот заскользил по полу, но не только не укусил, а даже не проснулся. — Необычная тактика для сторожевой собаки,— прокричал он в ответ,— но эффективная. Рэйвен выключил музыку и рассмеялся. — Сторожевая собака? Да у Боттичелли ни в одной клеточке нет злости. Услышав своё имя, огромный сенбернар открыл один глаз и, не обнаружив ничего интересного, зевнул во всю свою огромную пасть и снова заснул. — Извини, что я побеспокоил тебя,— сказал Олег Рэйвену,— просто я всё осматриваю. Он поманил Олега в комнату. — Пожалуйста, осматривай всё, что хочешь. — Не думаю, что это так необходимо сейчас,— он повернулся, собираясь уйти,— Извини, я не хотел тебе мешать. — Ничего, это будет предлог, чтобы не заниматься. — А тебе это не нравится? — Я занимаюсь и всё,— сказал Рэйвен с добродушной усмешкой,— но никто не требует, чтобы я любил это. — Я знаю, что… — Тс-с,— быстро произнёс он и поднял руку, словно полицейский, останавливающий поток автомобилей. Взяв пульт дистанционного управления, он прибавил звук телевизора,— это Мартин Гроув из программы "Шоу-бизнес сегодня". Мартин Гроув, ведущий программы "Си-эн-эн" по шоу-бизнесу был самым популярным тележурналистом в городе; его прогнозам, затаив дыхание, внимали тысячи людей в шоу-индустрии. "Итак, друзья, скоро предстоит вручение "Оскаров". Сегодня члены Академии решают вопрос о том, кто достоин быть представленным на получение этой премии. А некоторые "жучки" в Лас-Вегасе уже пытаются предугадать ситуацию и делают ставки". — В Лас-Вегасе?— удивился Олег.— Почему там люди делают ставки на выдвижение претендентов? Рэйвен не ответил. Он стоял, не шевелясь, словно малейшее движение могло произвести шум. "… и если принять во внимание эти ставки и те слухи, которые ходят в Голливуде, то кажется, Сергей Разумовский имеет шансы один к трём победить в этом конкурсе и стать лучшим актёром года". — Вот так!— сказал Рэйвен, широко улыбаясь и подняв вверх кулак жестом победителя. Мартин Гроув продолжал вещать, на экране появилась фотография Сергея с премией "Грэмми", которую он получил совсем недавно. "Знойный певец проявил себя и как актёр, снявшись в вышедшем осенью фильме "Чумной доктор", где он исполнил нашумевшую и очень популярную теперь песню "Мелководье". Пусть Разумовский запомнит эти слова, и если он 20 марта увезёт домой пресловутую статуэтку…" Рэйвен отключил звук. — Его выдвинут на "Оскара", и он получит премию. Держу пари! — Кажется, это уже кто-то сделал. — Лёгкие денежки. Рэйвен направил пульт на стерео-систему, и музыка снова зазвучала, но не так громко, как раньше. — Кто-нибудь еще занимается здесь? Рэйв отрицательно покачал головой. — Ничего подобного. Это, похоже, моя личная комната для аэробики. Да и вообще, пожалуй, кроме меня здесь этим никто не занимается. На выбеленных стенах комнаты не было почти никаких украшений и картин, лишь несколько фотографий. Он начал разглядывать их: на всех был изображён Рэйвен Разумовский в разном возрасте. Там были снимки из школьной жизни, видимо, он играл в какой-то пьесе в школьном театре. — Это "Изюминка на солнце",— пояснил он, застенчиво улыбнувшись.— Восьмой класс. Миссис Паркер — наша классная руководительница. Он махнул рукой в направлении стены: — Это моя персональная стена славы,— сказал он вроде бы с безразличным видом.— На ней нет ни золотых, ни платиновых дисков. — Да, но это пока… — Нет. Никогда!— с каким-то ожесточением и долей зависти бросил Рэйвен. Олег посмотрел на одну из фотографий — на ней Рэйву было лет семнадцать-восемнадцать, и он стоял впереди музыкальной группы. В руке у него был зажат микрофон. И даже эта неподвижная сцена говорила о том, что Рэйвен пел от всей души. На следующем снимке уже были два похожих друг на друга парня с ансамблем. — Это ты и Серёжа?— спросил Олег. Рэйв двинул плечом. — Когда я был в школе, я организовал группу. Мы играли на танцах в старших классах, что-то очень простое. Потом к нам присоединился Серёжа,— Рэйвен рассмеялся.— Ты можешь представить, он даже тогда был очень талантлив и стал центром внимания, хоть и стеснялся сильно. — И что? — Ну, а я бросил это… — И ты больше не вернулся? — Было ведь ясно, кто у нас звезда в семье,— Рэйвен говорил спокойно, в его голосе не было уже ни капли горечи или зависти. Он просто констатировал факт, но его улыбка была какой-то жалкой, с налётом сожаления. Генри постучал в стеклянную дверь. — Все готово, Олег. Они приступят к работе завтра. А ты не задумывался, сколько все это будет стоить? Разумовскому просто необходимо получить этого "Оскара", чтобы оплатить расходы своей охране. — Ну, это гораздо дешевле, чем быть убитым,— серьёзно сказал Рэйвен. Олег улыбнулся. — Я рад, что хоть кто-то на моей стороне. Пошли, Генри, нам пора! — Куда теперь? — В гараж. — Для чего? — Увидишь. — Увидимся, Рэйвен, пока,— крикнул Генри уже снаружи. Но парень не услышал его. Он уже запустил кассету и включил звук на полную мощность. — А что такое с гаражом?— спросил Генри, когда они вдвоем взбирались по травянистому пригорку к дому. — Дело не в гараже,— ответил Олег,— а в том, что в нём находится. — Машины? Олег Волков кивнул. — Ты собираешься поставить на них броню? Олег остановился на мгновение, обдумывая эту идею, потом решил отказаться от неё. — Нет, скорее всего это будет очень сложно сделать. Но мы должны устранить все возможные намёки. — Намёки? Намёки на что? — Я не хочу, чтобы любой человек в городе, увидев нашу машину, мог определить сразу же, кому она принадлежит. Генри подошёл к двери гаража и нажал кнопку, включавшую подъёмник ворот. — Я не думаю, что здесь можно обнаружить то, что ты называешь намёком. Ворота загремели, открываясь, и перед ними оказались багажники трёх лимузинов Сергея Разумовского. — Ты уверен?— спросил Олег.— А это что?— он показал на номерной знак здоровенного "кадиллака". На нем стояло: "Разум-2". — А… это… — А здесь?— на номере светло-серого "мерседеса" значилось "Разум-3". Олег повернулся к третьей машине, это был большой "ягуар" ХКЕ, очень популярный среди голливудской элиты. Если не считать его окраски — жуткий, режущий глаз синий цвет, то на номерном знаке опять же читалось "Разум-1". — Да, я бы посчитал это намёком,— засмеялся Генри. Олег поднял капот "ягуара" и нагнулся к мотору. Через секунду распределитель был в его руках. — Послушай, это ведь любимая машина Сергея. Волков лишь пожал плечами, явно показывая тем самым, что это его не касается. — На этой машине вообще нельзя больше ездить,— приказал он.— И достань новые номера для других машин. Генри сделал пометку в блокноте. — Слушаюсь, босс. В течение нескольких следующих дней бригады строителей работали сменами по двенадцать часов, выполняя все указания Волкова по улучшению системы безопасности. Забор, через который был пропущен ток, соорудили в рекордный срок. Через неделю все телекамеры наблюдения были уже на своих местах. Олег Волков лично побеседовал с каждым одетым в форму сотрудником службы безопасности, которые должны были нести вахту на воротах и следить за телевизионными камерами. Служба охраны — обширный и сложный бизнес в богатейших районах Лос-Анджелеса. Поэтому не ощущалось нехватки в фирмах, готовых предоставить именно тех людей, которые требовались. Их проверяли на детекторах лжи, самым тщательным образом опрашивали, задавая в частности вопросы о причастности к употреблению наркотиков и алкоголя и о нарушении правил дорожного движения. Олег выразил удовлетворение теми людьми, которых нанял, хотя он понимал, что вряд ли можно ожидать особого героизма от сотрудников охраны. Ведь когда речь идёт о деле, охранники выступают лишь в качестве наёмных полицейских и не сделают больше, чем на двадцать долларов в час, которые они получают. Люди не будут рисковать своей жизнью за четыреста восемьдесят долларов в неделю, плюс плату за неурочные часы. Девейни ворчал по поводу стоимости, Разумовский жаловался на неудобства и на то, что его собственность была обезображена, Олег беспокоился лишь о качестве работы. Лишь один человек был доволен всей этой суетой — Марго. На несколько дней девочка забросила свои игрушечные корабли и наблюдала за строительством ворот и стен, с восхищением следила за грохочущим бегемотом-бульдозером, который пыхтя ездил по территории, выкорчевывал деревья и без всякого труда ломал стены. Когда строительные работы перестали представлять для неё интерес, она стала наблюдать за тем, как Олег Волков обучал Генри трюкам вождения автомобиля. Большой "кадиллак", оглушительно шумя, нёсся по дороге, набирая скорость. Потом Генри вдруг резко поворачивал руль вправо, ударял по тормозам, выжимая одновременно педаль газа. Шины визжали как сумасшедшие ведьмы. Огромную машину заносило вправо и, удерживаемая тормозами, она разворачивалась в облаке пыли. В течение секунд "кадиллак" совершал поворот на сто восемьдесят градусов, готовый вновь ринуться вперёд, но уже в обратном направлении. Генри вылез из машины и вытер пот со лба. — Ну и ну! Вот это здорово! — Олег!— закричала Марго,— научи меня делать такие штучки! Пыль все ещё стояла в воздухе. — Слушай, Олег, можно попробовать ещё раз? — Да, сейчас…,— Волков не слушал. Он пристально смотрел на улицу. В нескольких сотнях метров на Вейверли-лейн виднелся тупой передок джипа "тойота", выглядывающий из соседней улицы. Марго проследила за взглядом Олега. "Тойота" медленно совершила широкий разворот и невозмутимо отъехала от резиденции. Визг шин "кадиллака" привлёк внимание Сергея, который вышел на балкон, тянувшийся вокруг верхнего этажа дома. Он постоял там некоторое время, почёсывая грудь сковзь белую лёгкую майку, и, рассматривая открывающуюся перед ним сцену: клубы плавающей пыли, рабочие с инструментами, грохочущий бульдозер. И в середине всего этого находилась его худенькая девочка. Возможность несчастья казалась неотвратимой. Однако больше всего ему не понравилась идея, что его приёмная дочь может подружиться с телохранителем. Он поднял руки ко рту: — Эй, Маргоша, иди сюда! Девочка повернулась и, глядя на отца, прищурилась от солнца. — Что, папа? — Давай-давай, поднимайся. Ты слышала меня? Девочка пожала плечами. — Мне надо идти,— сказала она Олегу. — Ты не должна сердить своего папу. — Да, я думаю, что ты прав,— девочка пошла к дому и по дороге тихо бормотала:— Кажется, он увидел чёрный джип. Возможно, "шевроле", но скорее всего — "тойота". "Тойота" с четырьмя ведущими. Олег Волков серьёзно кивнул, как будто Марго была равной ему коллегой. — Я это проверю.