Глава VII
Вечер подкрался незаметно. Никто и никогда не мог запретить тьме пропускать свои тени в города и села, как будто воду сквозь сито. Солнце аккуратно утопало в багряном небосводе, медленно касаясь его теплыми, яркими, красными лучами. Люди как и прежде поджигали свечки в домах, пытаясь противиться королеве теней, но ей было все равно. Изменить ход событий, что предначертан задолго до их появления, они не могли так, как не знали как, поэтому смех тьмы и раздавался каждый раз, когда она приходила на смену дню. Ветер был ее смехом, он завывал на улице, создавая неповторимый гул. Он воплощает собой саму суть свободы, такой же непокорный и неугомонный, все время несётся куда-то вдаль, насмехаясь над людьми, что, как скот, живут во власти природы. Тьма любила видеть в глазах людей страх, но когда они начали использовать огонь, а потом ещё и газ, она разочарованно смеялась им прямо в лицо, пытаясь напугать, как можно сильней. Свет не мог понять её ненависти, но пытался. Он всегда был рад людям, особенно их улыбкам. Он щедр с ними, дает возможность видеть все вокруг, чувствовать и познавать. Солнце в единственный миг, когда свет и тьма соприкасаются, пыталось спросить у теней почему их королева так ненавидит человечество. Их ответ был прост до безобразия, но также и гениален до безумия. Тьме было противно и больно от мысли, что человек стал первым, кто насмехался над ней, осквернял ее, используя огонь. Узнав об этом, свет не стал что-либо делать, осознавая что это не его борьба. Он всегда пытался защитить людей, но в этот раз не стал, подарив им свободу.***
В покоях леди Димитреску была так же темно, как и на улице. Темно, хоть глаз выколи. На столике горела, догорала, одинокая свечка, с которой парафин лился рекой. Подставка, где она стояла, была больше похоже на какое-то застывшие наполовину белое вязкое озеро. За креслом, подставив кулак под щёку, сидела вампирша. В другой руке она держала золотой мундштук с сигаретой, которая, к сожалению, уже давно сгорела. Женщина бросила его на стол рядом с футляром. На покрытие мундштука играли маленькие огоньки свечки. Казалось, что он сам по себе горел ярким пламенем. Будто он и есть огонь, который не чувствует контроля от никого. Альсина все смотрела на него, удивляясь и практически засыпая так, как сегодняшний день был тяжелым и изнурительным. Она неосознанно перевела взгляд в сторону и заметила стакан, в котором на донышке засохли последние капли красного напитка. - Твою же мать… вино закончилось. - буркнула Димитреску, взяла темную бутылку, которая стояла рядом с бокалом, и слегка качнула ее. Грустно выдохнув, она кивнула головой и поставила пустую бутылку обратно на стол, где лежала не открытая пачка сигарет "Pielroja". Курить сейчас вообще не было сил. Сигарета в рот не то чтобы не лезла, просто…поэтому женщина прикрыла глаза и попыталась отвлечься от мыслей, которые проникали в голову как-бы ты их не отгоняй. Уже почти ночь, а Матерь Миранда все молчит, как чёртов партизан! Что это может значить?! Она против, игнорирует просьбу старшей дочери? Но почему? А может все куда проще? Забыла и все? Странно женщина никогда так долго не заставляла ждать своего решения. А тут вот тебе - жди, хоть до следующего понедельника! Именно нервозность безжалостно разрывала на части сердце Димитреску своими большими клыками. Вот-вот и из каменного органа побежит струйка крови. Кажется, наверное, все-таки кажется...но ее сердце стало совсем иным только, если самую малость. Глупо было надеяться на снисходительность Матери. Она же всегда была такой. Чересчур холодной, куда холоднее чем самый настоящий жидкий азот. Только хочешь почувствовать хоть капельку любви от единственного человека, который остался в твоей жизни, как вдруг ощущаешь, как из рта уже льется красная жидкость, предзнаменуя, что ты зря на что-то надеялся. Женщина уже давно забылась в омуте этих чертовых мыслей, которые никак не отпускали её. Хотелось взять и вырвать их с корнями, чтобы наконец-то избавится от них, вздохнуть с облегчением, перестать бояться собственных идей. Почему-то было чёткое ощущение, что она уже давно спит. Брови уже давно перестали хмуриться. Веки прикрыты уже давным-давно, возможно ещё с самого начала вечера. Как еще рука не онемела?... Вид за окном не изменился - темно. Вдруг на карниз подлетел чёрный, как смоль, ворон. Он смотрел в глубь комнаты, что-то рассматривая. Его глаза бегали по предметам, пока не нашли кресло. Буквально через несколько секунд птица с силой ударила по стеклу клювом, раскрывая крылья и махая ими вперёд, назад. - Блять! - женщина вздрогнула от такой неожиданности. Она уже настроилась, что никто не побеспокоит ее покой, но видимо кому-то явно не терпелось. Женщина оглянулась по сторонам, замечая свечку, которая уже давно погасла, сгорев до самого основания. Парафин с подставки уже давно застыл, превращаясь в непонятную лужу чего-то омерзительно белого. Пустая бутылка вина до сих пор стояла на столе, раздражая одним своим видом. Переводя взгляд золотых глаз на окно, женщина встала с кресла, чувствуя, как голубая ночная сорочка нежно прикасается к холодной бледной коже. Вампирша подошла ближе к окну, замечая черного ворона, который начал мотать головой из стороны в сторону. Димитреску сразу поняла что к чему, поэтому открыла окно, позволяя птице сесть на руку, которая была без перчатки - они смирно томились на расправленной кровати там же, где и шляпа. Ворон аккуратно поскакал к женщине, садясь к ней на запястье. Нахмурив брови, Альсина бросила взгляд на скрученную бумажку на ноге птицы, а потом на часы, циферблат которых, к счастью, был виден. - Пол первого ночи…Миранда, ты шутишь надо мной? - фыркнула вампирша, тяжело выдохнув, и посадила ворона на спинку кресла, а сама села в него. Записка была перевязана красной ленточки. Интересно…цвет имеет значение? Альсина ещё сильнее нахмурилась и наконец развернула бумажку. Слегка корявый почерк расположился на жёлто-белой поверхности своими ломаными и слишком толстыми линиями. Золотые очи бегали по строчкам, которых было не много. Невооруженным глазом можно было заметить, что зрачки хозяйки сузились то-ли от смысла написанного, то-ли от ворона, который решил, что расчесывать клювом черные пряди волос вампирши хорошая идея. Сказав пару ласковых слов птице, Альсина чуть слышно проговорила, предварительно отругав юного визажиста - Просишь, чтобы я вживила в её организм Каду?... - от этих мыслей стало сложно дышать. - Белла ещё совсем ребёнок. Никто не может быть уверен, что её тело примет его, а не отвергнет…А если будет так же, как с Моро? - от этой идеи стало ещё хуже. Мысль, что девочка может быть похожей на этого водяного черта, была невыносимой. Думать об этом было тошно. Ком в горле встал. Димитреску понимала все риски, которое несло в себе заражение Каду, особенно на детский организм, но еще одним главным фактором было то, что она не хотела лишать дочку возможности расти и чувствовать жизнь собственным телом. Альсина подняла глаза с письма на свое собственное отражение в зеркале стола и посмотрела в свои золотые глаза, которые давно потеряли жизнь в своём свете. Она вдруг вспомнила, что они были вовсе не золотыми, а ярко зелеными, словно самый чистый александрит. Такие детские глаза не должны были чувствовать боль утраты и горечь принятия, они должны были видеть больше счастья, любви, заботы и доброты человеческих сердец. Они их видели, но после них, как будто по дурацкому правилу, следовало разочарование. Димитреску быстро схватила чистую бумагу и взяла в руку ручку с острым наконечником, из которого текли синие чернила. Написав ответ Матери Миранде, женщина привязала записку к ноге птицы и выпустила её в окно. Ворон мгновенно растворился в покрове ночи, исчезая в темно-синих облаках, был слышен только звук хлопающих крыльев, мимолетно доносящийся до ушей Альсины. От этого звука вдруг стало так не спокойно. - Пойми….Я выполню твои условия, когда Белле исполнится хотя-бы восемнадцать. Не хочу ранить ее организм и психику еще больше. - сказала Димитреску, усаживаясь обратно в кресло. Она достала из футляра мундштук, вставила в него новую сигарету и подожгла ее. Табачный дым клубами распространился по комнате, касаясь своими белющими руками каждого предмета. Вампирша долго сидела в кресле, пытаясь отогнать от себя слишком грустные мысли. С какой-то периодичностью женщина вздрагивала, открывая глаза, и оборачивалась вокруг, как будто боясь пропустить кого-то или что-то важное из виду. Новую свечку она так и не подожгла, предпочитая оставаться в темном мраке, чувствуя своими телом его приятные чёрные ладони. Сигарета давно уже истлела, пепел падал прямо на пол аккуратной горочкой, скапливаясь внизу. Мундштук так и продолжал лежать в белоснежной руке женщины. Глаза вампирши были прикрыты, только изредка они шевелились под веками. Её лицо было до безумия спокойным. Она, действительно, заснула, сидя в мягком кресле. Каждый бы провалился будь на её месте. Вдруг раздался лёгкий стук по резной двери. Кто же это мог быть? Неизвестная фигура приоткрыла дверь, входя в темноту покоев хозяйки. Незнакомка держала в руке лампадку с малюсенькой свечкой и крошечным огоньком пламени, но его было достаточно, что заметить ее голубые глаза и удивленное выражение лица, когда она заметила женщину в кресле. Девушка подошла чуть ближе, почти на цыпочках, боясь разбудить вампиршу, которая мирно дремала. Не было никакого желания ее будить, но все-таки пришлось. Она прикоснулась своей ладонью до оголенного плеча Димитреску, на котором была лишь тонюсенькая бретелька нежно-синего цвета. - Госпожа… - произнесла девушка шепотом, поставив лампадку на стол. Она почувствовала, как женщина дернулась и резко распахнула глаза, пытаясь понять кто же здесь. Димитреску вскочила с кресла и повернулась к незнакомке, чьи голубые глаза играли настоящим золотом в свете пламени свечи. Вампирша замерла, ощущая, как к щекам приливает кровь, отчего они стали лишь слегка, самую малость, розовыми. В них она увидела свое собственное отражение. Она стояла в одной ночной нежно-голубой сорочке, у которой был слишком глубокий вырез. Верхняя часть гуди аккуратно отражала свет, казалась что она еще более белая чем есть на самом деле. - На…Надя?! - воскликнула женщина, не признав девушку. Брюнетка стояла неподвижно у кресла Госпожи. Её голубые глаза смотрели на грудь Димитреску, от чего ее щеки пылали чистым огнём. Она боялась опустить их так же как и поднять. Когда девушка услышала свое имя, она ещё сильнее залилась краской, отчего резко опустила голову, пряча свое легкое возбуждение от золотых очей. Альсина заметила завороженный взгляд дворецкого и вдруг поняла, почему та так покраснела. Покачав головой от осознания, женщина лишь поправила спадающую лямочку сорочки и, опершись правой рукой о край стола, выдохнула с приятным наслаждением, что это всего лишь Надя, а ни кто-то другой, ведь кроме неё сейчас видеть Димитреску в таком виде никто не имел права. - Что случилось? - спросила женщина спокойным голосом. - Простите меня, Альсина. - ответила брюнетка, продолжая смотреть в пол, - Я хотела проведать вас и поинтересоваться - получили ли вы ответ от Матери Миранды. - Напугала ты меня, Надя. Со мной все хорошо. Я всего лишь уснула в кресле. - улыбнулась вампирша, садясь на край расправленной кровати, - Сядь рядом…пожалуйста. От последней фразы брюнетка, будто проснулась ото сна, чувствуя, что стеснение пропало, а на его место пришло ещё большее восхищение. Девушка подняла голову, пытаясь посмотреть в золотые глаза Госпожи, которые находились в тени, отчего казались янтарными, и присела рядом с ней, ощущая её взгляд на себе. - Письмо от Миранды я получила не так давно. - она глянула на часы - Около часа назад. Она написала, что Белла станет частью семьи только после вживления Каду. Я попросила подождать до ее совершеннолетия. - Расскажите, Госпожа, почему Вы попросили подождать? - вдруг спросила девушка, смотря на Димитреску. Девушка не совсем понимала что такое Каду, точнее сказать, совершенно не понимала, но спрашивать о том что же это такое не стала, решив, что сейчас это не совсем уместно. - Никто не может быть уверен, что организм Беллы примет Каду без серьезных последствий. Один такой в моей семье уже имеется. - призналась Альсина, взглянув в голубизну глаз напротив. - Я понимаю Ваши опасения, Госпожа. Вы поступили верно. Лучше подождать, пока организм мисс Беллы вырастет. - проговорила Надя, чувствуя, как на лице Димитреску появляется малозаметная улыбка. - Разве ты не должна сейчас спать? - усмехнулась Альсина. - Я не могла заснуть, после последней нашей встречи. Вы были обеспокоены, что Матерь Миранда до сих пор не ответила Вам, поэтому и я начала волноваться… - Ты волновалась за Беллу или за меня? - За вас обеих, Госпожа. - быстро ответила Надя, не думаю ни секунды, отчего Димитреску слегка опешила. - Наверное, ты первая, кто так сильно печется о моем благополучие и о благополучие тех, кто мне дорог. Не могу ни сказать, что меня это не радует. - улыбнулась Альсина, поднимая голову вверх. Девушка все это время смотрела на хозяйку. Сколько раз она видела её в этой сорочке и без макияжа, что и не сосчитать, но в этот момент - в свете тусклого огня - Димитреску выглядела еще краше чем обычно, она казалась…живой. Черные волосы блестели в теплом свете лампы. Золотые глаза горели, будто звезда. "Звезда по имени Солнце" - пронеслось у Нади в голове. Действительно, теперь они были не янтарными, а казалось, что её зрачки пылали, как самое настоящее солнце. Не обжигающие солнце, а наоборот такое тёплое и нежное… - Спасибо, Альсина. - шепотом произнесла девушка, чувствуя, как краснеют щеки - Вам нужно выспаться, я пойду. - девушка вскочила, направляясь в сторону двери. Вдруг она почувствовала чью-то сильную хватку на запястье из-за чего и едва слышно всхлипнула. Она медленно повернула голову и заметила, как белая, будто фарфоровая кукла, рука держит её, не позволяя отойти от себя хоть на самый маленький шаг. Округлив глаза, девушка посмотрела на Госпожу. Димитреску сама не поняла зачем схватила дворецкого за запястье. Она подняла голову, встретившись с небесно-голубыми глазами впереди себя. Не хотелось, чтобы девушка сейчас покидала её. С ней было так спокойно, так же как и с дочкой, поэтому отпускать её не было абсолютно никакого желания. Пусть она останется с ней на всю ночь, разве это плохое желание? Особенно, когда ты хозяйка этого дома? - Останься. Я хочу, чтобы ты провела эту ночь со мной. - молвила женщина, разжимая хватку. Она смотрела на девушка, не чувствуя никакого даже малейшего стеснение. Эти слова, будто гром средь ясного неба, прогремели в голове девушки, отдаваясь в самых далеких уголках сознания. Она опустила свою руку и развернулась обратно к Альсине. - Не беспокойся, ты будешь спать со мной на кровати. Ютиться в кресле не разрешу. - грозно пригрозила Димитреску, вставая с постели. Она подошла к шкафу и вытащила оттуда какую-то старую коробку, открыла ее и достала из неё маленькую для себя, но как раз для брюнетки, нежно-желтую ночнушку, - Возьми. Должно подойти. Ступай в ванную и переоденься. Надя послушно взяла в руку одежду и потопала в ванную комнату, краснея, как самый спелый помидор. Она никак не ожидала такого о своей Госпожи, но это даже обрадовало её. Девушка уже давно чувствует, что-то странное в своём сердце. Разобраться что именно, пока не удаётся. Оказавшись в ванне, девушка встретилась со своим отражением в зеркале, которое висело выше комода, где стояли какие-то вещи хозяйки - помада и прочая косметика. Молодая высокая девушка в черном облегающим платье стояла и смотрела в свои собственные глаза, которые потеряли свой прежний огонек, превращаясь в самые обычные голубо-серые очи, повидавшие слишком много боли на своём пути. В её руках лежала нежно-желтая сорочка. Она ласково щекотала ладони. Сжав её, она почувствовала, как воспоминания впиваются в разум. Девушка продолжала смотрела на себя - на толстые губы с шрамом виде креста, которые казались отвратительными, на вздернутый нос, на впалые скулы, где можно заметить маленькие белые порезы, на свои черные волосы почему-то утратившие свою былую мягкость и шелковистость, теперь они были ломкими и не приятными на ощупь. Девушке было не невыносимо смотреть на себя. Былое возбуждение прошло, а на его место пришла грусть и осознание, что она…никчемная. - Перестань это вспоминать. - тихо молвила девушка, вглядываясь в свои глаза, чувствуя, как слезы уже подбираются, - Ты обещала, что забудешь…- брюнетка шмыгнула носом, увидев перед собой размазанную фигуры собственного отражения. Это были слезы, что нашли выход. Взгляд упал на случайно задранный рукав, под которым скрывался человеческий укус. Маленькие отметины сливалась в общую картину челюсти. Этот вид пугал, - Я не могу. Смотрю и вижу себя всю в крови. Мне больно, очень больно. Боль растекалась по всему её телу, обжигая каждую клетку. Казалось, что вот-вот и она потеряет сознание. Девушка сидела в углу какой-то странной, непонятной, незнакомой железной комнаты, которая больше походила на коробку или даже контейнер. Пол было до безумия холодным, но брюнетка не чувствовала этого. Оголенным телом она прикасалась к нему, только короткие старые уже рваные шорты и черная майка могли хоть чуть-чуть исправить ситуацию. Её голова была задрана вверх, шея затекла, но не было никаких сил изменит хоть что-то. На лице были реки крови. Они струились со лба и падали на подкошенные колени. Трудно разобрать чья это кровь - её собственная или чья-то другая. Оба глаза слиплись из-за запекшейся красной жидкости. Рот немного приоткрыт, из него доносились какие-то звуки, похожие на слова, но понять их никто не мог, некому. Нос был сломан и весь перекошен. Челюсть видимо тоже. Брюнетка сидела не двигаясь. Её руки лежали, будто уже умерли… Вдруг она услышала как железная дверь отворилась с оглушающим гулом. Испугавшись, девушка из последнего сжала кулаки, готовясь к драке, но её никто не тронул. - Отдыхай, Зак! - рассмеялся какой-то мужик в заснеженной шапке и куртке, бросив в эту комнату молодого парня, который так же, как и девушка был в крови. Он ели-ели держался на ногах, поэтому и упал прямо у входа, не имея сил перебраться в угол, - Держите бинты и обезбол! Суки, блять! Всего лишь пять минут смогли продержаться! - он ещё сильнее начал хохотать. Дверь закрылась, в комнате повисла гробовая тишина. - З...Зак? - парень едва вздрогнул, услышав свое собственное имя, и слегка приоткрыл карие глаза. Он явно испугался, не ожидая услышать кого-то ещё в этом месте. Первое кого он увидел в мраке была девушка, сидящая в углу. - Н…Надя? - девушка смогла приоткрыть один глаз и посмотрела на побитого парня. Его руки лежали так, что можно было заметить, что они обе сломаны, ведь были неестественно вывернуты. Он мычал ещё что-то, но она не смогла разобрать. Ей показалась, что она еще легко отделалась, ведь сломали ей только нос и челюсть… Было трудно осознать что сейчас происходит. Единственное что сейчас чувствует девушка был приятный холод пола, боль стала такой невыносимой, что мозг начал её просто игнорировать. Через время девушка потеряла сознание... Соленые дорожки слез побежали по ее щекам на пол. Она продолжала смотреть на себя в зеркале, не отводя взгляда, будто пытаясь подавить собственную боль, что таилась в сердце уже долгие годы. Боль вырывалась, преобразовываясь в гнев и слез. Хотелось разбить это чертово зеркало, чтобы перестать видеть свою ненавистную слабость. Сорочка уже давно выпала из рук, оказавшись внизу. Девушка ждала, когда же пробудиться жажда крушить, но почему-то гнев не появлялся, только лишь слезы все сильнее текли из её тусклых глаз, будто самый сильный ливень. - Прекрати! - воскликнула Надя, чувствуя как раскаляется щека, а потом и ладонь. Она вытерла слезы с щек, касаясь двумя пальцами пышных губ, и бросила взгляд на одинокую сорочку. Она вдруг тихо засмеялась, больше истерично, сама не понимая почему. Улыбка появилась сама собой, когда девушка представила себя в этой ночнушке. Повернувшись обратно к зеркалу, Надя вновь устремилась в голубо-серые глаза. Она легким движение подняла сорочку и положила на комод. Легким движением пальцев бантик за спиной развязался. На ноги упал белый фартучек. Следом полетело и черное платья, оголяя скромных размеров грудь девушки в бюстгальтере. Брюнетка скинула с себя тугие туфли, которые были не особо удобными. Кажется, что они даже на несколько размеров меньше нужного. Может из-за этого девушка не удивилась, когда заметила окровавленные белые носки около мизинцев. Менять обувь она не спешила. Возможно она думает, что в этом есть и свои плюсы. Чувствуя физическую боль, она забывает о душевной, которая в разы хуже. Надя прекрасно понимает, что это неправильно, но менять что-то она не торопится, ведь осознает, что это один из способ справляться с тяжелой судьбой. Как говорят? Человек привыкает ко всему. Она очень долго испытывала физическую боль, а это куда проще, чем ощущать опустошение собственной души. - Почему она попросила остаться? Раньше она никогда так не делала. - резкое сомнение промелькнуло в голове девушки. Надя вытащила из кармана платья пачку сигарет и зажигалку. Взяв одну в рот, она подожгла белый конец, - Не понимаю. - подытожила брюнетка, выдыхая клубы дыма прямо в зеркало. Он густым туманом опустился на пол. Девушка стиснула сигарету в зубах, сняла окровавленные носки и кинула их в керамическую раковину, которую почему-то не сразу заметила, хотя была здесь много раз. Стоять босыми ногами на прохладном полу было больше приятно, чем противно. Лёгкий холодок коснулся ступней девушки, нежно их щекотя. - Я и забыла, как это было странно чувствовать приятный холод пола, когда другие его ненавидят. - обмолвилась девушка, закончив стирать носки. Она аккуратно сложила их в карман платья и переключилась на сорочку. Брюнетка взяла её и посмотрела на нее такими глазами будто, понимая, что это до ужаса странный вариант цветовой гаммы, но привередничать не приходиться. Девушка прекрасно понимала, что если уйдёт, не выполнив просьбу Госпожи, то она точно разозлиться на неё, тем более Надя сама была не против, просто удивилась. Но не понимала девушка одного - почему Димитреску так резко изменилась. Две недели назад из-за их близости, Альсина была готова сделать из неё котлету, а тут?... "Это влияние Беллы. Я уверена. Она хорошая девочка" - подумала брюнетка, потушив сигарету, - "Хотелось бы мне с ней поговорить. Надеюсь это скоро произойдёт". Девушка все-таки надела сорочку. Она глянула на себя в зеркало и, усмехнувшись, подумала: "Мне такой цвет точно не идёт". Покинув пределы ванной комнаты, Надя вошла в полумрак уже почти умирающей свечки и сначала даже растерялась, замешкалась, поэтому и не сразу заметила лежащую на кровати женщину. Она спокойно лежала, укутавшись белым шелковым одеялом, и лишь капельку сопела в подушку. От этой милой картины Надя улыбнулась лёгкой улыбкой и аккуратно подошла к креслу, на подлокотник которого, положила свои вещи, а рядом туфли. Девушка вдруг бросила взгляд обратно на кровать и, осознав, что Димитреску занимает две трети её площади, подумала: "Если я буду спать в кресле и она вдруг проснется раньше меня, то мне кирдык. Придётся послушно лечь рядом. Только пожалуйста не смотри ей на грудь! Это неприлично!". - последние две мысли выскочили сами собой под розовый румянец на щечках брюнетки. Она вернулась к пастели и аккуратно забралась под одеяло, стараясь занимать, как можно меньше места, чтобы не теснить хозяйку. Спустя несколько секунду девушка уже спала. Ее поза была похоже на позу эмбриона в утробе матери. Край одеяла находился между ног, а обе руку были прижаты к груди. В такой позе спят люди, которые чувствуют себя одинокими, они не получают любви от близких, если они конечно есть… "Эта подушка пахнет ее духами. Они такие вкусные. Хотя чем ей пахнуть?" - это последнее о чем подумала девушка перед тем, как окончательно провалилась в сон.