Авантюра

       Грифельный карандаш плавно проезжал по бумаге. Джордж слегка прикусывает нижнюю губу, про себя задумываясь. Столько всего произошло за день. Он вряд ли заснёт с таким навалом мыслей. Прижимая к себе колени и держа на них заветную кожаную книжонку, он всё чаще задумывается о том мире, в котором оказался. Его жизнь довольно легко назвать инерцией, начало которой было удачно искажено. Все изменения проходили мимо и становились чем-то привычным за последнее время. Он не один месяц тут гуляет, должен был это заметить.        — Джордж. — Сонным голосом слышится где-то со стороны. Названный на автомате поворачивает голову и сталкивается взглядом с Сапнапом. Конечно. Эта мелочь и привлекает в основном внимание неудавшегося путника, вызывая далеко неподдельный интерес.        — Да?        — А о чем ты пишешь? — Несмотря на вялое состояние, ему хотелось внимания. Так в чем проблема уделить его ему?        Задумчиво хмыкнув, Джордж согласно медленно кивнул своим мыслям и сел нормально, не разрывая зрительного контакта. Комната ребёнка была довольно просторной, но в то же время необычно атмосферной. Если на первом этаже преобладала палитра зелёных и болотно-серых цветов, то тут прогресс далеко не ушёл. Красные, оранжевые, малиновые, но такие же пыльные цвета окрашивали стены, пол да потолок. Ребёнок отдыхал на немного скрипящей красноватой кровати с тёплым одеялом. На стене, к которой и была прижата кровать, находились всякие детские рисунки, что соответствует восприятию о детской комнате. В основном всё было довольно комфортно и хорошо обустроено. Повсюду были мягкие игрушки, карандаши, листы бумаги, даже пару книг со сказками оказалось. Однако в отличии от предыдущих вещей они находились на тумбе с небольшой лампой. Она и была единственным источником света. Сама тумба разделяет кровать и матрас, место, на котором расположили Джорджа. Да, именно Сапнап настоял на этом.        — Ничего такого, чтобы заинтересовать тебя, — спокойным, даже скучающим голосом отвечает Гогс, замечая, как Сап хмурится. — Обычно всё то, что происходит со мной. У меня небольшие провалы в памяти, поэтому предпочитаю переносить на бумагу важные события.        Сапнап немного привстаёт, заинтересованно хлопая ресницами.        — То есть твою жизнь можно назвать приключением?        Джорджи уже приоткрыл рот, чтобы возразить, потом немного засомневался. Технически да, он же странствует, но с другой стороны это первое яркое событие, которое даже не перенося на бумагу, он запомнит в красках. По мнению старшего брюнета, у него самого была довольно скучающая и неинтересная жизнь, однако… Какого это ребёнку, который пробыл около десяти лет, практически запертый дома?        — Ну, наверное, — Джордж очень неуверенно это сказал, даже еле слышно. Пальцы сжали карандаш и кожаную обложку чётко коричневого цвета. Он отводит взгляд в сторону, и слышит шуршание со стороны места сна ребёнка, что привлекает внимание. — Ох?        Сапнап крайне аккуратно слазит с неё, неспеша, будто боится упасть. Гоги про себя отмечает, что, вполне возможно, когда-то он и навернулся с неё.        Когда Нап, наконец, оказался на полу, он в три быстрых шага оказался возле матраса Гоги и сел бок о бок с ним, выжидающе смотря.        — Расскажи.        — Рассказать что?        — Что там написано.        Уже сама просьба ввела в ступор странника.        — А ты знаешь, что дети вроде тебя в такое время спят? — На самом деле он не знал, где сейчас располагаются стрелки часов, но исходя из темени за окном — сейчас довольно поздно. Какая-то часть говорила что-то из ряда, «а почему бы и нет»? Там ничего такого нет, чтобы так блефовать, однако с другой… Что-то всё же не хотело так быстро рассказывать о себе. Но под напором этих рыжих глаз — он сдался.        — Я давно не ребёнок. — Дуется младший брюнет, заключая свои колени в объятия.        — Да ну. И сколько тебе?        Сапнап отводит взгляд, прикусывая губы. Джордж выжидает пару десятков секунд, прежде чем прыскнуть, запястьем прикрыв свои губы.        — Ты же не-.        — Я знаю сколько мне! — Громко, почти огрызнулся Сапнап на безмолвную догадку очкарика. — Просто я не хочу говорить тебе.        — Пфф, — Джордж закатывает глаза, старательно скрывая неподдельный интерес. Серьёзно. Это просто возраст, что в этом такого? Гогс изображает почти что скучающий вид, словно ему и вовсе это знать не хотелось. Сапнап купился на эту мимику.        — Ну, я расскажу, если ты почитаешь мне. — Сапнап встретился хитрым взглядом с чужим, старательно скрывая лукавую лыбу.        — Хм, ну, — Джордж удобнее устраивается на кровати, смотря точно на стену напротив, то ли разглядывая еле видные рисунки, то ли просто не желая видеть окончательно победное выражение лица мелкого. — Я был там, где в небе вместо облаков сахарная вата. Привычное голубое небо приятно персикового цвета. А запах там стоял такой… Ягодный что-ли. Но там было так красиво и приятно. Словно все цвета мира ярче стали. Я шёл по проложенной тропинке и наблюдал за рыжими овцами. Клянусь, я во сне даже такое не наблюдал.        Гоги хихикает, когда Сапнап с губами буквой «о», встаёт с насиженного места и резво начинает перебирать вещи в полке в тумбе. Светильник немного дрожит под активными поисками чего-то. Однако они резко прерываются, стоит заметить лист бумаги, лежащий под собственной кроватью.        — Знаешь, — громко и быстро начинает он, хватая эту несчастную бумагу. — А ведь мне снился такой сон!        И он резким движением показывает немного смятый рисунок. И действительно, всё было точно как по словам Джорджа, что лишь улыбнулся и потрепал по волосам мелкого.        — А вдруг у тебя дар путешествовать по миру во снах? — Он продолжает как-то по доброму улыбаться, замечая искру в чужих округлённых и восхищённых очах. Он прям млел от восторга.        Ответ поступил незамедлительно.        — А-а вдруг мы вместе путешествовали, но не знали об этом? — Начинает хлопать в ладоши Сапнап. — А там бабочки были похожи на печенья? А пчёлы делали клубничное молоко?        Гоги смеётся, прикрывая губы усмешки за костяшками, кивая.        — Я не думал, что ты можешь путешествовать во снах, Сапнап. Интересно, куда ты попадёшь сегодня?        Судя по смене улыбки задумчивым взглядом, Сапнап только сейчас об этом задумался, но взгляд по-прежнему был такой… Такой, слово он сам побывал в своём рисунке. Словно он только что обрёл смысл жизни. Такой счастливый и невинный.        — Точно! — Вскакивает младший и запрыгивает в свою кровать. Да так, что та скрипит и гнётся. Да наговаривает, укутываясь в одеяло с головой. — Я расскажу тебе всё в подробностях утром!        Он резко принял серьезное выражение лица, — с трудом скрывая ещё не ушедший восторг, — точно собирается идти на какое-то важное задание, вроде спасения мира. Но по-прежнему срывается и волей неволей улыбается. И не просто собственным мыслям, а Гоги, словно так прощаясь и желая добрых снов.        — Улётного путешествия. — Желает Джордж, ответно махая рукой, а после выключает светильник и воцаряется тишина. Лунный свет проникает в комнату через низ занавесок. Блики разбегаются по всему полу, в том числе на упавшие рисунки Сапнапа. Несмотря на неровные линии, плохую раскраску и некудышную анатомию, Гоги находит это милым. Как-никак, любой рисунок — воспоминание. Не просто линии и на бумаге, а воспоминания. То, что ты тогда чувствовал, то, как ты старался их ровно выводить, но всё равно не получилось. Всё это. Всё. Через много лет будет сценой, ситуацией, днём, неделей, месяцем в голове.        Ну конечно, Джордж не был там. Он соврал. Сделал нехорошую вещь, чтобы увидеть самое потрясающее из всех пейзажей, что когда-либо обошёл. Эту детскую улыбку. Он сделал это для него.        — Джордж. — Сонный голос вновь заставляет очухаться и повернуться.        — Да?        — Если ты будешь в моём сне — я не хочу просыпаться.