******************************
— Петра, скажи мне, ты ходила в школу? — неожиданно спросил Леви, пробегая взглядом по очередному никому не нужному, кроме командования, рапорту о причинах поломки и списания УПМ. — Да, сэр, — голос Леви вывел Петру из полудрёмы, заставляя оторваться от доклада, который она строчила уже не особо понимая что пишет. — А я вот нет, — он нахмурился, кинув ей просмотренный рапорт. — Перепиши заново. Такой позор с кучей ошибок нельзя никому показывать. Уже давно за полночь, а они не сделали ещё и половины отчётов. Леви потёр затёкшую шею и встал с кресла, чтобы снять форменную куртку и стянуть шейный платок. Он делал это спиной к Петре и, если бы повернулся, мог увидеть её изучающий заинтересованный взгляд. Сев обратно и оглядев стопку документов перед собой, тяжело вздохнул, не скрывая от подчиненной недовольства. — Петра, завари мне чай и можешь идти спать. Всё, что срочно, я сам доделаю. С остальным разберёмся завтра. Перебьются начальнички как-нибудь без тайных знаний о том, сколько банок консервов нами сожрано в походе. Она послушно отправилась исполнять указание. Каждый раз, когда приближается зима и вылазки заканчиваются, начальство требует отчитаться за все потраченные на Разведкорпус средства и представить убедительные обоснования, чтобы тратить новые. Пока командор сочинял очередные гениальные стратегии и писал планы работы, остальные бумаги он скидывал на Леви. Это очень раздражало. Не для того он в Разведкорпус вступал, чтобы штабным писарем быть. — Доброй ночи, капитан. Не засиживайтесь долго, — пожелала Петра, поставив чашку. Он кивнул, не отрываясь от бумаг. Чуть позже, дописав очередной отчёт и решив, что без ещё одной чашки чая оставшиеся два не осилить, с неохотой встал и, взяв огарок свечи, отправился вниз в столовую. Была глубокая ночь, все уже давно спали и видели десятый сон, так что в тёмном коридоре царило безмолвие, нарушаемое лишь лёгким скрипом половиц от его шагов. В этом крыле штаба располагались только комнаты командующих офицеров Разведкорпуса за исключением нескольких, предназначенных для солдат его элитного отряда. Он сам выбил их у командора, аргументируя тем, что раз его отряд был назван элитным, так и негоже его людям жить в общей казарме. Оруо, Эрд и Гюнтер жили втроём в комнате побольше, а Петре достались собственные апартаменты, переделанные из подсобного помещения, которым давно никто не пользовался, но там хотя бы было окно. Она не жаловалась и давно там обжилась, но был в её спальне недостаток, который раскрыл её небольшой проступок, совершённый ею чуть ранее в кабинете начальника. — Ммм… Леви… Обладатель имени замер в метре от двери Петры. Если бы не пронзительная ночная тишина никто бы и не услышал этот слабый стон. — Капитан… Ммм… Нет, ему не показалось. — Ммм… Ааах… Осторожно подойдя ближе, он увидел, что старая, видавшая виды дверь приоткрыта. Врезной замок расшатался и подлежал замене, а хозяйка комнаты не закрылась на ключ изнутри. Поддавшись любопытству, он, рискуя быть обнаруженным, протянул руку, сделав просвет в двери чуть больше. Зрачки расширились, и увиденное впечаталось в память, отказавшись её покидать. Вернув всё как было и абсолютно забыв, за чем шёл, капитан отправился обратно к себе.***
«Пятьдесят один, пятьдесят два, пятьдесят три, пятьдесят четыре…» Повиснув вниз головой на турнике и поднимая вверх туловище, Леви прокачивал мышцы пресса, ведя про себя счёт повторений, ход которого нарушали другие мысли. «Пятьдесят пять, пятьдесят шесть… Какое там полагается наказание за кражу личных вещей старшего по званию?». — Доброе утро, капитан! Решили устроить разминку с утра пораньше? Какой вы молодец, — поприветствовал его кто-то из солдат, совершающих обход территории. Леви не ответил. «Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять… Капитан, можно я помогу вам с бумагами, вы и так много работаете, капитан, я принесла вам ужин в кабинет, капитан, эти царапины нужно обработать, капитан, мы тут сами закончим с уборкой, идите отдыхайте, капитан, а вы любите фрукты, мне тут папа прислал спелых яблок… Капитан то, капитан сё…» Надо успеть освежиться до завтрака, а потом идти на это долбаное совещание. «Что она там унюхала в моем платке? Я вроде недавно его стирал. Маленькая воровка…» — Левиичкааа! Доброе утро! Мне сегодня приснился титан, и он был так похож на тебя. Я даже придумала ему имя. Хочешь узнать какое? — Нет. — Малыш! «Что там себе напридумывала эта девчонка? Что я рыцарь из древних сказок в сверкающих доспехах с развивающимися на ветру патлами? Такие вроде нравятся подобным дурёхам». Проклятье! Слишком много заварки, теперь горчит. «Вот на кой чёрт ей далась эта разведка? Ещё ведь и титанов научилась так ловко мочить. Но всё равно, она для этого места слишком добрая, слишком мягкая, слишком красивая, слишком… Паршивка!» — Вот твои отчёты. Я проклинаю тот день, когда признался тебе, что умею писать. Надо было притвориться безграмотным дурачком. — Поздно, держи ещё. Срок до пятницы. — Дьявол! «Эти ручки лучше бы не за оружие держались, а цветочки в поле рвали. Ну или тогда уж продолжали делать то, что делали. Там, между этих красивых ножек, они смотрелись очень хорошо». — Капитан Леви, а ваше мнение? — Я абсолютно согласен. — Абсолютно согласны, что введение дополнительных спецотрядов влияет на раздувание штатов и последующее увеличение затрат на денежное довольствие командующих офицеров? — Я абсолютно согласен с тем, что это необходимая мера для решения проблемы по сдерживанию титанов. Я и мой отряд не можем одновременно их убивать и при этом ставить на них опыты. Для этого у нас есть отдельные люди, которые в этом преуспели. — Хм, ясно. Продолжаем. Следующий вопрос по повестке… «Да что такое?! Еле выкрутился. Эта рыжая плутовка всё не выходит из головы». — Ты какой-то рассеянный сегодня. С тобой всё в порядке? — Станешь тут рассеянным, когда ты вечно таскаешь меня слушать речи этих болванов. — Знаешь что, как закончишь с заданиями, возьми выходной и ребят своих отпусти развеяться. Отдых вам не помешает. — Спасибо за щедрость, но не нужно. — Нужно, это приказ. Зайди ко мне в кабинет, я подпишу увольнительную. «Твою ж мать! Ладно, будем считать, что девчонка сама напросилась».***
— Рал! В четыре часа у меня в кабинете! — даже не поздоровавшись, Леви прошёл мимо своего отряда, члены которого во дворе перед оружейной ковырялись в механизмах УПМ. — Что-то он сегодня особенно хмурый, — прокомментировал появление капитана Эрд, не отрываясь от УПМ. — Ты что-то сделала не так, Петра? — Это всё треклятые бумажки. Мы вчера до поздней ночи делали отчётность, так и не закончили, а капитан меня ещё раньше спать отправил, сам дальше сидел работал, — ответила Петра. — А вы точно вдвоём по ночам только отчёты сводите? Надо нам, наверное, проконтролировать процесс, — скабрезно поинтересовался Оруо. — Оруо, я скажу капитану, что вы с ребятами изъявили желание помочь. — Оруо, заткнись! Петра, не слушай его, — вмешался Гюнтер. — Точно? А то вдруг у вас бессонница или вам скучно, так что нам бы не помешали лишние руки. — Не, не, не, не, не… — замотали головой парни. — Хватит с нас каждодневного мытья облезлых полов.
***
Когда Петра явилась в кабинет начальника в назначенное время, всё было как обычно. Леви сидел за своим столом. Не отрывая взгляда от документов, делал какие-то пометки и привычно хмурился. — Капитан, какие будут поручения? — доброжелательным тоном спросила Петра. — Петра, закрой двери. Ключ в замке, — не поднимая головы произнёс он. Это было странно. Она замешкалась, но не решилась ничего спрашивать. — Подойди сюда, я хочу кое-что у тебя спросить. Она подошла к столу. — Петра, у меня тут пропала одна вещь… мой платок, — спокойным ровным тоном начал Леви и, наконец, подняв взгляд серых глаз, прямо посмотрел на неё. — Ты случайно не видела его? В отличие от своего начальника, Петра не обладала таким недюжинным спокойствием, но изо всех сил постаралась скрыть своё волнение и начинающуюся панику. Но жар предательски подступил к щекам и с потрохами выдал стремительно краснеющую девушку. Она уже проклинала себя за вчерашнюю выходку с мелкой кражей личного имущества. Сегодня она хотела незаметно вернуть вещь, но перед приходом не обнаружила платка там, где его спрятала. Время поджимало, а опоздания Леви терпеть не мог и пришлось пойти без него. Вот только, когда Леви прямо спросил о пропаже, она поняла, что он, возможно, обо всём догадался. — Нет, капитан, — еле выдавила Петра. Леви отложил бумаги, встал, медленно обошёл стол и подчиненную. — Ясно. Петра, наклонись, — сказал он ей из-за спины. — Капитан… я не понимаю, — застыв на месте, пробормотала Петра. — Я хочу, чтобы ты наклонилась как можно ближе к столу, положив на него свои руки и локти. Так понятнее? Выполняй. Ничего не понимая, с трудом двигаясь, она всё же сделала, что от неё потребовали. — Ты, наверное, не раз видела, как я ставлю на место зарвавшихся солдат, когда они позволяют себе лишнее. Так уж я приучен, в тех местах, откуда я родом, почти всё решалось силой. Не видя его лица, она с волнением слушала спокойный голос и звук шагов. — В Подземном городе никто никогда не смотрел на пол, возраст и происхождение, когда затевались разборки. Там все были на одном уровне. Петра почувствовала, что он подошёл к ней сзади вплотную. — Однако это не значит, что мне так уж нравится кого-то избивать. Только за дело и ради порядка. Раздался громкий шлепок. Мужская рука тяжело легла на ягодицы Петры, так что она качнулась вперёд, чуть ли не падая на стол. С испугом она повернула голову назад и увидела горящие серые глаза своего командира. — Сэр, что… — Молчать. Последовал ещё удар, и Петра отвернулась обратно. — Я не люблю, когда меня обманывают, и твоё поведение меня огорчает, — ещё несколько быстрых ударов по бёдрам. Если бы на ней не было одежды было больнее. Он резко потянул её за плечо, заставив разогнуться, шепнул в ухо, обдавая жарким дыханием: — Если тебе так понравилась моя вещица, могла бы просто попросить. Приходи сегодня после отбоя и сделай всё как положено. Он отошёл от неё и сел обратно за стол, вернувшись к бумагам. — Можешь идти. С круглыми распахнутыми глазами, Петра вылетела из кабинета, нервными движениями устраняя препятствие в виде закрытого замка. Леви вздохнул. Теперь есть время, чтобы собраться с мыслями и отвлечься, чтобы успокоить эрекцию, которую, как он надеялся, Петра не успела заметить.***
Бельё было настолько мокрым, что казалось, смазка начала пропитывать уже и форменные штаны. Заперевшись в своей спальне, Петра пыталась перевести дыхание и осознать, что произошло. «Он позвал меня к себе и, наверняка, если приду, то мы будем… Что же делать?» — проносилось в голове. Нужно постараться успокоиться, собраться с мыслями и сменить липкое белье.***
«Не придёт ни за что, кишка тонка у девчонки», — думал Леви, вечером принимая душ и бреясь. «Не придёт ни за что. Теперь ещё поди возненавидит меня или напишет донос за домогательства», — думал Леви, переодеваясь в чистое и открывая окна, чтобы проветрить кабинет и прилегающую к нему спальню. «Не придёт ни за что. Сделает вид, что ничего не было и перестанет смотреть в глаза. Больше никаких «вам нужно больше отдыхать капитан». Пф! Будто я ребенок какой», — думал самый сильный воин человечества, убирая бумаги и канцелярию на столе в кабинете, а затем меняя простыни в спальне. «Может не стоило её так пугать? Всё-таки она ещё зелёная и впечатлительная. Хотя неважно. Всё равно ни за что не придёт», — думал Леви, аккуратно сворачивая и пряча в карман злополучный платок. Она пришла в назначенное время, когда объявили отбой. В комнате повисло неловкое молчание, когда с обычным спокойствием он открыл дверь, пригласил её присесть на узкую софу в кабинете и сам сел рядом. — Петра, я, вероятно, переборщил с твоим наказанием и ты подумала, что я сейчас тебя изнасилую, но это не так. Я никогда не сделаю тебе ничего дурного. Мы можем забыть этот инцидент, и всё будет как обычно… — говорил Леви, но его перебили. — Капитан, я не хочу, чтобы всё было как обычно. Полагаю, вы слышали или, может даже, что-то видели прошлой ночью в моей комнате. Клянусь, это было не специально и мне очень стыдно, но я больше не могу. Я очень давно думаю о вас не только как о командире и боевом товарище, но и как о мужчине, — Петра, сжав кулаки, смотрела в пол перед собой, не решаясь поднять взгляд на Леви, но голос у неё был ровным, будто она давно репетировала эту речь. — Вы сложный человек, но в вас есть многое, чем я восхищаюсь. Я хотела вам это сказать прямо, но вы всегда такой неприступный, и поэтому я старалась сделать для вас хоть что-то, чтобы облегчить вашу ношу. Все вокруг говорят, что вы сильный, и это безусловно так, но ведь это наверняка дается непросто. Выдержав паузу, она продолжила: — Я не жду от вас ответных чувств, но всё-таки, если я вам хоть немного не безразлична, то, пожалуйста, скажите об этом. Если нет, то тогда действительно лучше сделать вид, что ничего не было. В комнате снова наступила тишина. — Вот, возьми. Теперь это твоё, — он протянул ей свернутый в несколько раз шейный платок. Она взяла его и нащупала что-то твердое. Развернув ткань, обнаружила ключ. — Мне пришлось пробраться в твою комнату, чтобы забрать платок. Будет справедливо, если ты теперь сможешь попасть в мою, — пояснил он. — Только не злоупотребляй. Будет лучше, если мы станем видеться, предварительно договорившись. Петра внимательно смотрела на него. — А что касается чувств, я не очень-то умею о них говорить, но я давно заметил твою симпатию ко мне и благодарен тебе за заботу. Я мало чего могу дать взамен, но раз ты так хочешь узнать, то скажу, что ты тоже мне совсем не безразлична, — он подвинулся ближе к Петре. — Однако хочу предупредить, что я груб и не нежен. Такой девушке, вероятно, подошёл кто-то менее строптивый. — Нет, капитан, меня всё устраивает, — Петра, наконец, тепло улыбнулась. Так, как умеет только она. Леви протянул руку и заправил выбившиеся пряди ей за ухо, но дальше ничего не последовало. Она смотрела на него, ожидая продолжения, но её начальник как назло продолжал сохранять невозмутимый вид. — Предполагается, что после объяснений во взаимной симпатии мы должны закрепить это поцелуем, но, как и обещал, я не буду ничего делать без твоего согласия, — едва успел сказать он, и Петра сама приникла к столь желанным уже несколько лет губам. Они не разрывали поцелуй, даже когда Леви как можно ближе прижал Петру, заставляя сесть на себя сверху. Подхватив её под коленями, встал с софы и понес в спальню. — Покажешь, что ты там делала вчера с моим платком, а то в темноте я плохо рассмотрел, — сказал он ей, укладывая на кровать, стягивая с себя и с неё обувь, а затем нависая сверху. — Капитан! — краснея, возмутилась Петра. — И давай, когда мы наедине, ты не будешь обращаться ко мне по званию и выкать. Отодвинув ворот её рубашки, с наслаждением прикусил нежную кожу на шее и ключицах. Пока Леви расстёгивал на ней пуговицы, покрывая поцелуями теплую кожу, Петра обнимала его, водила руками по спине, крепким накачанным плечам, запускала пальцы в волосы на его макушке, когда его губы оказались в районе груди. — Кап… Леви, а ты сам не хочешь снять одежду? — смущенно спросила Петра. Сняв с неё бюстгалтер, он замедлился, наслаждаясь видом аккуратной маленькой груди, затем занялся её штанами, стянув вместе с нижним бельём. — Обязательно, но только когда ты выполнишь мою просьбу, — отодвинувшись от полностью обнаженной подчиненной, он прилег рядом на бок подперев одной рукой голову. — Давай, я ведь не пошутил. Можешь представить, что меня здесь нет. Петра, всё ещё краснея и смущаясь, прикрыла глаза и подняла руки к шее, очень медленно провела по ней, опускаясь ниже. Одной рукой погладила грудь, обвела большим пальцем розовый ореол и мягко сдавила сосок. Вторая ладонь отправилась дальше вниз, провела по ребрам, по коже живота с парой крупных белесых шрамов, ещё ниже, пока пальцы не воткнулись в мягкие завитки волос. — Кажется, ты ещё что-то говорила при этом, — Леви, наблюдавший это великолепное действо, пожирал её взглядом, но держался. Лишь протянул руку, легко скользнув кончиками пальцев по её плечу вверх-вниз, пока она продолжала ласкать себя. — Скажи мне, я хочу услышать. — Леви… я хочу тебя. Она взяла его за руку, направляя к чувствительному месту. Пульс в крови застучал сильнее, когда он ощутил, как там тепло, влажно и хорошо. Он быстро освободился от одежды, чтобы вновь нависнуть над ней, целуя в губы, трогая нежное, чуть дрожащее от возбуждения, жаждующее его тело. Удобно устроившись между девичьих ног, он уже собирался войти, но почувствовал напряжение. — Что такое? Почему занервничала? — спросил он, но по сжатым губам Петры и волнению в её взгляде быстро понял, что не так. — Я у тебя первый? Она кивнула. Так случилось, что в его жизни, когда дело доходило до секса, были только опытные девушки, а возиться с девственницами ему не приходилось. Происходящее, по-своему, для него тоже было в первый раз, но в такой позе сдавать назад уже было некуда. Припомнив, что женщинам, как правило, может быть больно во время первого акта, он ближе прижал к себе Петру, сделал сильный плавный толчок, а после замер, чтобы дать девушке привыкнуть. Она вскрикнула и заерзала под ним, зажмурившись, но он стал отвлекать её, целуя лицо и шею. Выждав немного, он продолжил двигаться, но Петре всё ещё было некомфортно. Обволакивающая узость девушки была возбуждающей, но вредить ей Леви не хотел, поэтому, спустя время убедившись, что она по-прежнему не может расслабиться, решил сменить тактику. — Давай сама. Вот так, не торопись. Медленнее. Стонать тоже можно, отсюда никто не услышит, — полушепотом инструктировал он, придерживая её за бедра, когда она сидела на нём в позе наездницы, но это не очень помогало. — Леви… мне очень больно, но я буду терпеть… Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Я хочу, чтобы ты знал это. Мысль о том, что у девушки никого не было до него, в равной степени была приятной, как и наоборот. Откровенно говоря, это был не лучший секс в его жизни. Он всегда вёл себя несколько эгоистично, когда дело доходило до постели, но тогда с ним были девушки определённой профессии, с которыми после одного случая он завязал. Ещё, когда его репутация сильнейшего воина человечества укрепилась и его стали узнавать на улицах, он иногда просто приходил в какое-нибудь питейное заведение и ждал, пока какая-нибудь смелая и достаточно раскованная дамочка не предложит познакомиться поближе. Учитывая его закрытый тяжелый характер и постоянную занятость, завести какие-то постоянные отношения не получалось, да и не очень-то хотелось. Была, правда, давно одна девчонка, такая же рыжая и такая же чистая, светлая и которую совсем не хотелось портить собственным цинизмом и обжигать холодным равнодушием. Петра так и не почувствовала себя лучше, но её горячая влажная теснота начинала заводить сильнее, и в один момент ему пришлось стянуть её с себя и кончить на простынь. — Давай я приберусь здесь, и можем повторить, если хочешь, — оглядев постельное белье, запачканное в смазке, сперме и пятнах крови, сказал Леви. — Я, наверное, пойду к себе, — подбирая с пола свою одежду, неуверенно произнесла Петра. — Не хочу вызвать лишних подозрений. Вдруг кто-нибудь решит сделать ночной обход, а меня не будет. — Уверена? Ну как знаешь, — отозвался он, срывая с постели грязную простынь. Уже когда она ушла, он подумал, что, наверное, надо было настоять, чтобы она осталась, но было поздно. Однако, обдумав за остаток ночи всё хорошенько, решил исправить ситуацию. Утром, увидев в столовой немного грустную и задумчивую Петру, выждав момент, когда рядом не будет лишних ушей, Леви как бы случайно подошёл к ней ближе и тихо проговорил: — Эй, всё хорошо. Сказано это было мягко и утвердительно, так что Петра подняла на него взгляд своих янтарных глаз и, немного улыбнувшись, едва заметно кивнула. Всё и вправду стало очень неплохо. В их последующие ночные встречи неловкость и болезненные ощущения во время близости начали пропадать, а потому Петра уже умирала от счастья на своём капитане. Несколько раз они даже засыпали вместе, но она все же старалась покидать его комнату, возвращаясь к себе. В общении они обсуждали какие-то повседневные дела и местные штабные сплетни. Леви хоть и оставался не слишком общительным, всё-таки иногда выдавливал из себя истории старых времен, когда он только вступил в разведку. Про своё прошлое рассказал буквально в нескольких фразах, избегая подробностей. Они договорились держать свой служебный роман в тайне, чтобы окружающие ничего не заподозрили. Так продолжалось какое-то время, пока Леви не стал замыкаться: всё реже и реже звал Петру к себе и совсем перестал приходить в её комнату сам. Постепенно отстранялся от неё, практически игнорируя, за исключением моментов, когда нужно было дать какие-то поручения по службе. Петра, расстроившись из-за холодного отношения к ней того, к кому всем сердцем стремилась столько лет, порыдав в подушку и обдумав все возможные причины перемен в поведении любовника, в конце концов разозлилась и решилась на отчаянные меры.***
— Сэр, ваш чай и завтрак, как просили. Она поставила поднос на его рабочий стол. — Да, спасибо, — Леви работал всю ночь и даже сейчас не отрывался от документов, выводя ровным почерком очередную бюрократическую писанину. Петра отошла обратно к двери и закрыла её изнутри на ключ, после вернулась обратно к столу. — Петра, я работаю. Ты что-то хотела? — перекладывая бумаги, спросил он. — Да, сэр. Мне нужно серьёзно с вами поговорить наедине. «Начинается», — подумал Леви, а вслух произнёс: — И о чём же? Петра, набрав в легкие воздуха, серьёзным голосом вымуштрованного солдата сказала: — Сэр, я хотела внести предложения по организации несения службы и улучшению внутренней коммуникации в нашем отряде. Леви наконец обратил на неё внимание и внимательно оглядел. — Хм, ну, вещай, рядовая. Петра подошла ближе к столу и взяла двумя пальцами с только что принесенного ею подноса чайную ложечку, внимательно её рассматривая. — Во-первых, я давно хотела сказать вам, сэр, что вы жуткий сноб и грубиян, — разжав пальцы, Петра уронила ложечку на пол. Потом подняла блюдце с булочкой и начала всё так же внимательно рассматривать, будто видела эти предметы впервые. — На каждое доброе слово в ваш адрес у вас в ответ десять ругательств и едких комментариев, — продолжила она и выкинула булочку себе за плечо. Повернула пустое блюдце вертикально и стала рассматривать узоры на кромке. — Так же нельзя, сэр. Мы ваши товарищи, а не враги, — блюдце отправилось вслед за булочкой, разбившись на кусочки. — Петра, ты что делаешь? Она проигнорировала вопрос и взялась уже за принесенную пустую чашку: — А ваша нездоровая страсть к чистоте уже начинает доходить до абсурда, — чашка полетела куда-то в сторону. — На кой черт вы постоянно заставляете нас драить облезлые полы в оружейной? Они, сэр, не грязные. Они старые, и их нужно покрасить либо вообще поменять, — блюдце, на котором стояла чашка, повторило её судьбу. — Ты совсем с ума сошла? Прекрати немедленно! — Удивительно, как вы только траву во дворе весной нас не заставляете красить в зеленый цвет, чтобы та была идеальной и её несовершенство не оскорбляло ваш взор, — не останавливалась Петра, взяв заварочный чайник и выливая содержимое себе под ноги. — Да ты и впрямь не в себе! Успокойся сейчас же! — Леви встал из-за стола. Быстро отшвырнув пустой чайник, Петра схватилась за поднос и сдвинула им стопку близлежащих бумаг. — А эти отчёты чего стоят. Вы постоянно ругаете меня за описки в документах, но всем на них плевать, кроме вас. Этот бред, который мы строчим, чистая формальность и его никто не читает, — поднос полетел вниз со стола. Леви подошёл к ней, грубо развернул к себе, взяв за плечи и встряхнул её. — Объяснись сию минуту! Что ты сейчас устроила? — И самое главное, что я хотела вам сказать. Я вас… — Петра посмотрела в грозные серые глаза. — Я вас… вас… Она замялась, продолжая прямо смотреть на него, нервно закусив губу. — Я тебя услышал, рядовая Рал. Послезавтра будем красить полы в оружейной, — ровно сказал Леви и после сделал такую же непохожую для себя вещь, как и вся эта выходка с погромом для Петры. Он улыбнулся. Она смотрела на него как завороженная, не в силах больше ничего сказать. — А теперь за то, что ты позволила себе допустить грубость в отношении офицера, я тебя накажу. Он поцеловал её, жадно сминая губы. Девушка вмиг так же жарко ответила, вцепившись руками в его куртку. Леви начал подталкивать её назад к столу. — Ты же понимаешь, что тебе здесь придется всё убрать, — через сбивчивое дыхание сказал он ей, укладывая на стол, стягивая с неё сапоги, расстёгивая ремни и почти срывая мешающиеся брюки вместе с трусиками. — И не подумаю, сэр, — закидывая голые ноги ему на плечи, возразила Петра. — Нахалка, кто тебя только надоумил сотворить такое? Уж не Ханджи ли? — спросил Леви под звук мокрых шлепков от соприкосновения тел. С себя он почти ничего не снял, ограничившись задиранием рубашки и спусканием штанов. — Всё… ах… самааа… сэр… Дааа… — ответила Петра сквозь с трудом сдерживаемые стоны. Сняв одну ногу любовницы с плеча и получив больше доступа к её промежности, добавил к толчкам нежные уверенные движения пальцами, вырисовывая круги. Кончая, Петра, зажмурившись, прикрыла себе рот двумя руками. Всё-таки было ещё утро, а они итак расшумелись, рискуя привлечь ненужное внимание. — Не вставай, самостоятельная моя. Порежешься ещё. Сейчас помогу. Заправляя рубашку обратно в брюки, Леви оглядел разгромленный кабинет и растрепанную полуголую девушку с запачканным его семенем животом — итоговый штрих в окружающем бардаке. — Я всё-таки думаю, ты взяла дурной пример с Ханджи. Больше не делай так. Ещё одной сумасшедшей я не выдержу. После этого случая Леви больше не пытался игнорировать свою дерзкую любовницу. Наоборот, их отношения стали гораздо теплее и игривее. Ночные свидания возобновились, и Петра стала часто оставаться спать в его комнате. Один раз он даже заснул у неё, но её кровать была слишком узкой для двоих, так что они оба решили, что это плохая идея. Всё так же они вели разговоры, в которых больше участвовала Петра, но теперь они делали это в обнимку и тогда же у них появился милый ритуал с перебиранием волос друг друга. Петра продолжала проявлять к нему обычную заботу, но больше не стремилась абсолютно во всем угождать и иногда позволяла себе дразнить сурового начальника. Так, однажды, когда она опять помогала разгребать бумажные завалы и кто-то постучал в дверь, вместо того чтобы остаться спокойно стоять на месте, девушка полезла к нему под стол. Тогда их общий недостаток в виде невысокого роста сыграл положительную роль: вошедший с каким-то устным поручением от командора солдат ничего не заподозрил. Петра была достаточно миниатюрной, чтобы вместиться в узком пространстве рядом с внутренней тумбой у его ног, а сидящего Леви никогда не было видно выше пояса. Царапая ноготками ткань его форменных брюк и дергая за ремни, девушка испытывала на прочность невозмутимость капитана, пока тот выслушивал визитера и отправлял его восвояси. После его ухода вылезти ей обратно он позволил не сразу. Не узнавая себя, Леви тоже начал делать абсолютно непривычные для его сдержанной натуры вещи, вроде подбрасывания ей в комнату мелких подарков в виде сладостей или полезных в суровых армейских буднях мелочей. Вняв в том числе пожеланиям подруги о проявлении большего дружелюбия к остальным членам отряда, он стал совершать пусть и в нерабочее время, но всё равно вопиющие факты нарушения субординации между начальником и подчиненными — начал играть с ними в карты и выпивать. — Капитан, а вы, оказывается, полны скрытых талантов, помимо боевых навыков, — Эрд сбросил карты, проиграв очередную партию. — Да уж. На деньги мы с вами играть точно не будем, а то останемся без штанов, — поддержал товарища Гюнтер, пригубив пива и тоже кинув неудачные карты на стол. — А где вы научились так играть? — поинтересовался Оруо. — Это было очень давно. Меня научил друг, — собирая карты со стола, ответил Леви. — Его уже нет в живых. Солдаты замолчали, задумчиво поглядывая на него, не зная, что сказать. — Могу показать пару трюков, если будете держать язык за зубами, когда станете играть с ребятами Ханджи, — нарушил тишину Леви. — Вы то с ними ведь на деньги играете. — Ох, если мы начнем играть так же, то сможем уже их оставить без штанов, — улыбнулся Гюнтер. — Тогда не забудьте выделить мне долю, — ответил Леви, перемешивая колоду. — Обязательно, капитан, — ответили парни, хищно улыбаясь. В ожидании очередной крупной вылазки за стены личный отряд Леви наслаждался временным затишьем, но, как известно, излишний отдых расслабляет и заставляет терять бдительность, что для военных людей чревато проблемами.***
— Я же говорил вам, что это всё неспроста и, судя по всему, происходит уже не первый раз, — сказал Оруо товарищам, когда они втроем застали ночью свою напарницу, открывающую дверь комнаты начальника собственным ключом. — Да, действительно, ты был прав, — согласился Гюнтер. — Будем с ней разговаривать на эту тему? — Может, не стоит? Всё-таки они взрослые люди, имеют право на личную жизнь, — высказался Эрд. — Капитана я понять могу, но вот Петра — девушка ранимая, может слишком сильно увлечься и не понять, что всё происходящее просто способ снять стресс, — сказал Оруо. — Да ну, ты что несешь? Она не настолько глупа, — отозвался Гюнтер. — Вот я переживаю, что настолько. — Ладно, утром и поговорим.***
— Доброе утро, ребята. Как спалось? — поприветствовала Петра товарищей утром в столовой. — Доброе. Нам очень хорошо спалось. Тебе, надеемся, тоже, — ответил ей за всех Оруо. — Петра, пойдем сходим после завтрака в оружейную. Надо кое-что обсудить нам всем вместе без лишних ушей, — сказал ей Гюнтер. Ещё по пути Петра начала подозревать неладное, видя хмурые лица парней. — Петра, спросим прямо: как далеко у тебя зашли отношения с капитаном? — спросил Гюнтер. Рассматривая идеально покрашенный ровный пол в оружейной, она ответила: — Достаточно, чтобы сказать вам, что это не ваше дело. — Послушай, мы не собираемся никому ничего говорить, мы не крысы какие-то, но мы беспокоимся за тебя и не хотим, чтобы ты натворила глупостей, — мягко сказал Эрд. — Да, Петра, спать с начальником — это не лучшая идея, — сварливо добавил Оруо. — Мне вот интересно, а если бы мне пришла в голову идея спать с кем-то другим, вы бы тоже устроили мне такой товарищеский суд? — спросила Петра, начиная злиться. — Не переводи тему, сейчас речь идёт о конкретном человеке! — раздраженно бросил Оруо. — Петра, если вы с капитаном решили просто приятно провести время, то в этом нет ничего такого, — сказал Гюнтер. — Мы тебя не осуждаем, сами не безгрешные пташки, но если речь идёт о чём-то большем, то твои чувства в какой-то момент могут навредить уже нам всем. Мы ведь жизнью рискуем всё-таки. — Да ладно? Ну спасибо, что напомнил, а то я забыла. Мои чувства никак не мешали мне прикрывать зад каждому из вас и лезть в пасть титанам уже очень давно. И так будет дальше. Я всё прекрасно осознаю, но как раз потому, что мы постоянно рискуем жизнью, я хочу почувствовать что-то, кроме постоянной тревоги перед завтрашним днём. Хотя бы ненадолго, — говорила Петра, но, видя всё ещё мрачные лица ребят, разозлилась окончательно. — А хотя знаете что? Идите вы к черту со своими допросами! Для кого я тут это всё говорю? Вы ведь всё для себя уже решили: я влюбленная дурочка, а капитан этим воспользовался. Вот идите и скажите ему об этом, раз так беспокоитесь за меня, если не слабо! Или, может, вам мужская солидарность не позволяет это сделать? Или зависть? Это я сейчас про тебя, Оруо! Я тебе уже говорила, что не буду с тобой! В любом случае, идите вы к черту! — Петра развернулась и вышла из оружейной. — Стой, дура! Мы ещё не закончили! — крикнул ей Оруо, но Эрд одернул его. — Пусть идёт. Я же сказал, что это была плохая идея. Леви заметил подозрительные движения среди личного состава, ещё когда спускался в столовую, и решил за ними проследить. Как выяснилось, не зря. «Всё зашло слишком далеко», — подумал он, дослушав из укромного места конец разговора членов своего отряда.***
Вытащив пачку чистой бумаги, Леви начал ровно выводить: «Рядовая Петра Рал за время прохождения службы в Разведкорпусе зарекомендовала себя ответственным, сильным и смелым бойцом…», «…рекомендация дана для перевода в Гарнизон», «рекомендация дана для перевода в военную полицию», «…ходатайствую о переводе в отряд наблюдения Разведкорпуса», «...ходатайствую о переводе в отряд исследования Разведкорпуса», «...рекомендация составлена по результатам прохождения службы и последующего увольнения в запас». Закончив писать, Леви ещё раз пробежал взглядом по всем документам, убеждая себя, что так будет лучше для них обоих. Когда Петра явилась к нему, он протянул ей документы: — Изучишь и скажешь, что ты решила. Я подпишу сам и отдам на подпись командору, а теперь иди. Уйдя к себе в комнату читать докладные, роняя на них слезы, выступившие то ли от обиды, то ли от злости, Петра в очередной раз подумала, что рядом с таким человеком, как Леви, никогда не будет легко. Однако все, кто вступил в Разведкорпус, никогда и не искали легких путей.***
— Сэр, я внимательно всё изучила и сделала выбор, — сказала Петра, стоя перед Леви и держа в руках бумаги. — Меня абсолютно не интересует служба в военной полиции, — она извлекла из стопки соответствующее рекомендательное письмо и разорвала на клочки. — Ни служба в Гарнизоне. За пределами стен гораздо интереснее, чем на них, — второе письмо было также порвано. — Я не хочу уходить из армии, и моё место здесь в Разведкорпусе. Я посвящаю своё сердце защите человечества от титанов, — остальные бумажки медленно опустились на пол. — И вам, — закончила Петра, вкладывая в эти слова двойной смысл. Глядя в прекрасные янтарные глаза, смотрящие на него сейчас с отчаянной, трогательной решимостью, Леви поймал себя на мысли, что впервые очень рад мусору на полу в его кабинете.***
— Петра, нам надо поговорить. Гюнтер, Эрд и Оруо подкараулили её на выходе из штаба. — Вы вчера все сказали. Я все услышала, — она нахмурилась и скрестила руки на груди. — Да мы извиниться хотели, — примирительно сказал Эрд. — Мы подумали и решили, что, может, ты и права в своих суждениях. Рано или поздно помрем, перевариваясь в желудке какого-нибудь титана, а пожить нормально так и не успели, — сказал Гюнтер. — Короче, извини, происходящее — твоё дело и твоя жизнь. Только всё равно: будь осторожнее. — Петра, и ты меня извини. Я повёл себя как дурак… впрочем, как и всегда, — Оруо выглядел сконфужено, но потом улыбнулся. — Знаешь, будь я девчонкой, я бы тоже запал на капитана. Он мужик что надо! — Ты, по-моему, и сейчас на него запал, Оруо, — сказал Эрд, и все рассмеялись. — Хорошо, все забыли. Спасибо вам, что беспокоитесь за меня, — отсмеявшись, поблагодарила Петра. Она лукаво улыбнулась. — Хотела вам сказать ещё, что вы должны поблагодарить меня за то, что перестали каждый день драить полы в оружейной. — Так вот для чего, оказывается, нужен весь ваш роман с капитаном! Спасибо, Петра! Ты всегда думаешь о коллективе, — они снова засмеялись.**************************
— Я очень тебя люблю, Леви. Ты же знаешь это. В ответ Леви только крепче прижал к себе сидящую на его коленях Петру, давно превратившуюся из юной прекрасной и смелой девушки в не менее прекрасную женщину.