Луна-парк и Видео Ревашоль

Зимние вечера в Джемроке длинные и тёмные. Мокрый городской снег слипается от ветра и тяжело спадает на грязный после оттепели асфальт под окнами. Он размокает в лужах и превращается в серую кашу, хлюпающую под ногами прохожих. Свой единственный выходной на этой неделе ты проводишь дома в мягкой кровати в окружении бумажных коробок со снэками и стопкой журналов. Домашние простыни под тобой сухие и хрустящие. Лезвия жалюзи на окнах разрезают огни проезжающих мимо мотокарет, так что от них остаются тонкие белые полосы на потолке. На твоих коленях, укрытых клетчатым одеялом – разворот глянцевого журнала с фотографиями участников последнего TipTop Tournée в Ревашоле. На фотографиях - блестящие и изящные, обклеенные нелепой рекламой, гоночные мотокареты на фоне трассы Zéro Carrouse, лучших из существующих для межизолярных гонок. Журнал совсем свежий, но некоторые из пилотов, улыбающихся на групповых фото, уже мертвы. Кое-кто из них разбился прямо во время гонки под крики зрителей. По правде говоря, эта статья – рекламная. Как и другие статьи в этом журнале, она состоит из кластера едва связанных между собой абзацев, каждый из которых, так или иначе, содержит упоминание рекламируемого продукта. Так, в заметке, в которой сообщается о гибели пилота, навязчиво упоминается местная фирма ритуальных услуг. В других абзацах рекламируется одежда от ФАЛН, магазины Фриттте и местная кондитерская фабрика. Телефон сети ревашольских ателье указан в абзаце с обзором рекламных нашивок на куртках пилотов. Есть даже реклама средства от запора. Ты переворачиваешь страницы жирными от хрустящей панировки пальцами. Луковые кольца, кусочки твердого сыра, обжаренные в кляре со специями, курица и сладкие орешки - твой сегодняшний поздний ланч, плавно переходящий в ужин. Лед в двойном молочном кофе давно растаял; через стенки одноразового пластикового стакана с гранями можно видеть, как напиток расслоился: слой эмульсии с заменителем молочного жира, вода и бурый мутный раствор с осадком в виде кофейной пыли на дне. На одной из страниц целая статья посвящена критике работы Ревашольской Гражданской Милиции. Этот журнал из разряда "желтой прессы", поэтому в нем можно встретить статьи, воспроизводящие городские слухи: о том, как офицеры РГМ проходят посвящение через принятие расовой теории или о том, как сержанты выполняют норму по раскрытию преступлений среди несовершеннолетних с помощью подставных детей-провокаторов. В этот раз под сомнение в очередной раз ставится правовой статус РГМ и ее полномочия. В статье дается ряд вредных советов по взаимодействию с офицерами: к примеру, предлагается держать дистанцию не менее трех метров и иметь при себе наличные деньги для дачи взятки для того чтобы "избежать проблем при задержании". Зарплата, которая указывается в статье в качестве годового жалования офицера полиции, поражает твое воображение: даже капитан Прайс не в состоянии столько заработать, а ты и подавно, даже если будешь брать взятки у каждого встречного. Следующий на очереди журнал обтянут плотным красным целлофаном. Обложка под ним слегка просвечивает, обозначая флуоресцентные контуры женского тела в откровенной одежде: это новенький выпуск *тяжелой* эротики для совершеннолетних, который каждые три месяца появляется в твоем абонентском ящике в полицейском участке вместе с корреспонденцией и брошюрами по фармакологии. Девять десятков приятных наощупь толстых мелованных страниц с глянцевыми вставками, закругленные углы и ароматизированный корешок: сладкий древесный запах, прочно ассоциирующийся с лубрикантом и новыми капроновыми чулками. Подписка тебе дорого обходится, но она стоит своих денег. Ты облизываешь пальцы в масле и крошках и тщательно вытираешь их о пижаму. Большую часть журнала как всегда занимают откровенные фотосессии с нимфетками на самой грани легальности. Они преимущественно белые и худые, но иногда можно встретить солиек в эротических подобиях национальных костюмов, едва прикрывающих их тела, или женщин в самом соку, с внушительными формами и идеальными лицами. Эти кукольные лица, судя по всему, не результат здорового питания и хорошей генетики, но продукты набирающей популярность пластической хирургии с использованием инъекций биосовместимого ионизированного вещества. В особом разделе с красными страницами на фотографиях, стремительно приближающихся в эстетическом плане к медицинским атласам, на лица, соски и гениталии моделей приклеены многоразовые стикеры, которые можно отклеивать по своему вкусу. Десять страниц журнала занимают статьи про секс и отношения, но их вёрстка оставляет желать лучшего. У тебя складывается ощущение, что редактор не заинтересован в том, чтобы этот раздел был читабельным, как будто он был создан специально для наполнения оставшихся страниц, не занятых фотографиями. То же можно сказать про эротические рассказы, написанные какими-то идиотами по мотивам их нелепых сексуальных фантазий. При всей своей маргинальности, это чтение неплохо развлекает тебя в перерывах между изучением фотографий. В комплекте с журналом обычно идут маленькие подарки: что-нибудь вроде таблетки легального стимулятора в разноцветном блистере, пробника духов или светящегося в темноте презерватива. Ты осторожно переворачиваешь журнал страницами вниз и встряхиваешь его: на этот раз в качестве сувенира тебе достается прямоугольный запаянный пластиковый пакет на несколько миллилитров с жидкостью внутри. Она густая наощупь и холодная; надпись на упаковке сообщает, что это разогревающий гель с ароматом вишни. Ты делаешь задумчивый глоток кофе: сладкая жирная эмульсия комнатной температуры соприкасается с языком и следует в горло, нёбо слегка царапают остатки мелко перемолотых кофейных зерен. У тебя под рукой из инструментов только кусачки для ногтей. С их помощью ты отрезаешь от пакета уголок, выдавливаешь прозрачную каплю на палец и пробуешь ее на вкус: гель сладкий и действительно пахнет как синтетическая вишня, её терпкий подтон немедленно оседает в твоих носовых пазухах почти у самых гланд. На губах и кончике языка постепенно появляется пульсирующее тепло. Звонит телефон. Вот чёрт. Нужно было его отключить от питания. Ты тянешь руку в полумрак за пределы досягаемости света лампы над кроватью, и наощупь находишь телефонную трубку: она вибрирует от нетерпеливого треска механического звонка. «Викмар,» – сухо представляешься ты. – «Чем могу быть полезен?» Прохладная решетка динамика касается твоего уха. Ты слышишь сосредоточенное сопение по ту сторону. «Жан,» – наконец собирается с мыслями трубка, – «Жан, привет» У твоего собеседника тяжелый охрипший баритон. Каждое слово дается ему с трудом, но с артикуляцией все в порядке: даже через телефонную трубку можно слышать клацанье зубов, когда мощная нижняя челюсть встречается с верхней в пьяном приветствии. «Привет, Гарри», – терпеливо отвечаешь ты, – «Как дела?» Трубка сопит в нерешительном молчании. Он даже не знает, что сказать тебе, но он тебе позвонил. В тишине своей комнаты ты можешь слышать звуки на фоне, которые передает чувствительный микрофон стационарного телефона: гул мотокарет за окном и скрежет поднимающегося разводного моста неподалеку от его апартаментов. «Ты дома?» – на всякий случай уточняешь ты. «Да», – хрипло подтверждает Дюбуа на том конце. – «А ты... дома?» «Нет, Гарри», – ты пробегаешь взглядом по витому проводу от телефона в твоей комнате, уходящему в стену. – «Я у тётушки Викмар, она приболела», – врёшь ты. – «Нужно присмотреть за ней, вынести утку, поставить укол. Ну, ты знаешь, как это бывает» Ты слышишь, как он кивает на том конце провода. Он проглотил это. Он очень пьян. «Почему бы тебе не лечь спать?» – ты чувствуешь, как твой язык приятно покалывает пульсирующее тепло, вызванное волшебным гелем из журнала. Интересно, что будет, если нанести его на... – «Я приеду за тобой утром на карете, и мы отправимся в Луна-парк, если ты будешь себя хорошо вести. Сначала заглянем на Буги-стрит и поговорим с парочкой подозреваемых, заберем труп с 8/81, и сразу поедем в Луна-парк, все втроём» Дюбуа на том конце провода извлекает из себя хриплую усмешку. Ты одной рукой листаешь журнал: на развороте фотография красотки в узком белье. Ее пышная белая грудь едва помещается в серебряные чашечки бюстгальтера, так что над ними видны розовые ареолы и половинки не менее розовых сосков. «Ложись спать, Гарри. Кроватка давно ждет тебя. Ты можешь лечь прямо сейчас, чтобы я спел тебе колыбельную», – не без сарказма бормочешь ты, стягивая свои пижамные штаны до самых щиколоток. Прохладный воздух ласкает твои бедра, покрытые старыми шрамами от глубоких продольных порезов. Ты слышишь неуклюжую возню и шум, с которым провод от телефона путешествует по ковру: он задевает что-то на полу, и трубка подпрыгивает в руке твоего собеседника. «Всё в порядке», – после небольшой паузы говорит Дюбуа, – «Я в кровати» «Отличная работа, партнер», – в твоем голосе сухой сарказм, но он знает, что ты имеешь в виду. «Мне положена премия?» «Хер без соли, разве что, но это неплохо для нашего отдела» Дюбуа снова смеется. Ты, зажав трубку плечом, нетерпеливо наносишь гель на свой член, как горчицу на хот-дог в кафетерии и размазываешь пальцами от конца до самого основания. Гель должен подействовать аккурат к тому времени, как Дубуа завершит звонок: через полминуты. «Доброй ночи, Гарриер»,– нетерпеливо говоришь ты, перехватывая телефонную трубку рукой. Ты рад, что *в этом состоянии* он проведет ночь у себя дома, а не на улице. Тебе очень не хотелось бы с утра искать его по всему Джемроку. Ты слышишь тяжелый вздох на том конце линии. Гель впитался полностью, оставив после себя кожу мягкой и отзывчивой на прикосновения; маленькие горячие иглы разносятся кровотоком по всей поверхности твоего эрегированного члена. Ну же, засранец, клади трубку и оставь меня в покое – думаешь ты. Горячая пульсация отдается у тебя в горле и на кончиках покрасневших ушей. Липкая тишина. Должно быть, он уснул. «Я не могу позвонить ей», – мычит Дюбуа после затяжной паузы. – «Мне кажется, я схожу с ума. Я забыл *её номер*» Нет, он не может забыть *её номер*. Он может потерять память, но руки все равно наберут эти сраные двадцать семь цифр. Она не отвечает, потому что вы с Готтлибом отрубили ему возможность совершать междугородние звонки, в особенности - в Мирову. Ты тяжело вздыхаешь. «Я думаю, она не отвечает тебе, потому что не может» «Почему?» «Её рот полон хуев богатых буржуа», – твое возбуждение явно диктует тебе всю эту чушь, которую ты сейчас говоришь в трубку. – «Я знаю, что вааски обычно таким не занимаются, но законы рынка...» – ты снова листаешь журнал, чтобы отвлечься, – «...сам знаешь. Хочешь, не хочешь - соснуть придется» Твой собеседник шумно сглатывает слюну. «Вообще-то, она мне тоже, ну... однажды было» «Она отсосала тебе?» «Да,» – осторожно доносится из трубки. «Да ладно, блядь», – он так часто в красках описывал её внешность, что ты в своем воображении всегда невольно воспроизводил цыпу выглядящую почти как Долорес Дей. Буржуазная блондинка идеальной красоты с нежными руками и бледно-абрикосовой кожей. Разве что лёгкие не светятся. Представить такую на коленях перед Гаррье Дюбуа – сложное умственное упражнение, которое тебе не под силу. «Мы были в видеосалоне... там есть отдел для взрослых...» Ты очень хорошо знаешь, что это за отдел. Если завтра в полицейском участке устроят внеурочную проверку на знание порнофильмов от А до Я, ты займешь первое место во всех категориях, кроме, пожалуй, снаффа и той, где взрослых одевают в младенцев. «Эти синие шторы с коронами, я знаю» «Это они. Она сделала вид, что потерялась. Мы зашли за них, и она села на колени...» – Дюбуа переходит на смущенный пьяный шепот, перемежающийся тяжелым неровным дыханием. Динамик впечатывается в твое ухо и оставляет на нем след от металлической сетки. «Прямо в рот?» «Прямо в рот, Жан», – ностальгические нотки в его хриплом голосе опасно сменяются тихими всхлипами, – «Мне было лет 30, я только закончил академию. Ей было...» Ей было очень мало лет. Меньше, чем 20. Эти буржуазные женщины... Ты осторожно сжимаешь в руке член и сосредоточенно листаешь журнал, чтобы случайно не начать шумные липкие фрикции в кулак. Долорес, мать его, Дей, на коленях в своем сияющем шелковом платье. И с венком. Конечно, на ней должна быть эта Корона Бессмертия, иначе это не настолько... *богохульно*. Ты погружаешь пальцы в свой слюнявый рот и натягиваешь крайнюю плоть, чтобы смазать головку. Интересно, насколько огромный у Дюбуа член. Может быть, у тебя больше? Это маловероятно, но шансы всегда есть. Дюбуа тихо шмыгает носом. Плаксивый сукин сын. Твой настрой, однако, не сбить ничем. Это твой единственный за неделю выходной, последние десять часов перед сменой и первый за весь месяц стояк, который ты можешь потрогать руками дольше двух минут. Ты перекладываешь трубку на другое плечо и сосредоточенно дрочишь, прикрыв глаза. Он ничего не услышит, потому что он пьяный в стельку. Блядь, Долорес Дей… Пугающая тишина на том конце провода заставляет тебя сбавить темп, чтобы вслушаться. Почему он молчит? Может, он наконец-то уснул? Тяжелый судорожный вздох из динамика, такой, как если бы Дюбуа сделал его у самого твоего уха, пронизывает твой позвоночник до самого копчика. «Хх-х…» – говорит Дюбуа. Он снова вздыхает, и ты слышишь, как он облизывает губы. Этот звук можно называть… сексуальным. Ты молчишь, чтобы случайно не выдать ему своего волнения. Что он там, блядь, делает? Это звук трения влажной кожи о грубую ладонь и едва слышный скрип кровати под его весом – нет никаких сомнений, вы два старых больных ублюдка с червями в голове. Ты младше его на десять лет, но ты дашь ему фору в эректильной дисфункции и в проблемах с контролем гнева. Ты закрываешь глаза и подстраиваешься под его ритм. Это слишком быстро даже для тебя. Ты тяжело сопишь в трубку. Дюбуа издает в ответ тихий хриплый стон, полный благодарности. Телефонная трубка ритмично бьется о твою ключицу. Если дышать ртом, ощущения еще слаще. «Когда я *делаю это*…» – ты слышишь тяжелый влажный шепот напарника, едва прерывающийся на фоне ваших синхронных фрикций по телефону, – «…я хочу убить себя» «Я тоже» Это чистая правда. Ты тихо мычишь, чтобы приободрить его. «Мы можем…» – он умолкает: ты слышишь сочные влажные звуки дрочки на том конце провода. – «… можем попробовать сделать *это* вместе» «Иди на хуй, Гарри», – немедленно говоришь ты. Ты снова смачиваешь слюной пальцы. Тебе нравится эта идея. Вы робко обмениваетесь стонами, как если бы стеснялись того, что умеете стонать вслух. Ты предпочитаешь сконцентрироваться на себе, закатив глаза и выгнувшись в кровати. Глянцевые журнальные обложки прилипли к бедрам. Дюбуа возбужденно дышит в твое ухо. Его движения техничны и приносят ему, судя по всему, много удовольствия. Трубка шипит – он задел микрофон своим щетинистым подбородком. Где-то вдалеке ты слышишь приглушенный судорожный стон, заканчивающийся хриплым отрывистым всхлипом. Пару секунд после него ты наслаждаешься идеей о том, что ты выиграл в этой гонке, но волна приторного вишневого оргазма накрывает тебя – короткая и сильная. «Ох, блядь…» – шепчешь ты в трубку. У тебя дрожат руки, пропитанные вишневым ароматизатором. Ты представляешь своего напарника – Гарри Дюбуа – лежащего в посторгазменной отключке в своей постели с членом в одной одной руке и телефонной трубкой - в другой. «Спокойной ночи, Жан», – Дюбуа с трудом восстанавливает дыхание. Его голос сел, он сглатывает слюну. «Доброй ночи, Гарри» Ты отбрасываешь телефон и проводишь липкой рукой по своему животу. Простыни под тобой холодные и мокрые от твоего пота. Апатия и тоска, привычные для тебя каждый раз после того, как ты кончишь, медленно разворачивают свои острые лопасти под ребрами.