***
Бильбо любит сидеть рядом с Торином, когда тот смотрят кино или когда работает и сосредоточенно глядит в монитор ноутбука, что-то быстро печатает и хмурится. Тогда меж его бровей появляется складка. Бильбо это кажется милым. Бэггинс не говорить об этом, зная, что Торин лишь пробурчит в ответ что-то похожее на: «Я не милый». Бильбо любит сидеть рядом с Торином когда они едут в машине, например, поужинать в ресторане, куда позвал Оукеншильд. Или когда сидят на лавочке вечером, смотря на закат сквозь тёмную листву деревьев. Так любит делать Бильбо, просто потому что это дает забыться. Бильбо нравится просто даже присутствие Торина и знание того, что он рядом. Что поверни голову — тёплые синие глаза смотрят на него, для него. Смотрят любяще. Торин любит Бильбо. В этом Бэггинс не сомневается. Торин предпочитает словам действия. Неожиданные сюрпризы, подарки, маленькие и приятные, но такие важные для Бильбо вещи — все дело рук Торина. Бэггинс любит смотреть на него. Вернее, рассматривать. Любоваться. Бильбо чувствует, что так он сможет забыть бело-жёлтые волосы, тёмные медные глаза и пугающую улыбку. Он хочет чтобы весна в лице Торина, смогла заглушить ту вечную холодную зиму. Он хочет чтобы жар тела и рук Торина смогли не просто запомниться, но и остаться в нем, заглушить те жёсткие касания, что будто обжигавшие холодом. Он хочет чтобы страстные, но такие нежные поцелуи Торина покрывали его губы всегда, просто в надежде, что это затопит те воспоминания о металлическом привкусе на губах после такого холодного и жесткого поцелуя. Он хочет, чтобы морские воды в глазах Торина смогли потопить те колючие пески, что все еще живут в его воспоминаниях и кошмарных снах.***
— Что-то не так. — у Торина уставший взгляд. Наверняка он бы с радостью сейчас свалился на кровать, даже не снимая строгого костюма и блестящих узких ботинок. — Расскажи. Бильбо смотрит на Торина и слова хотят вырваться наружу, вместе с теми переживаниями, что накопились в нём. Но в голове что-то гудит и шепчет мерзким голоском: «Ты слабак!» Бильбо сглатывает. А потом качает головой и снова улыбается, хотя губы чуть дрожат. — Все хорошо, Торин. Иди спать. У тебя был тяжёлый день. — что-то в глазах Торина похожее на беспокойство ещё мелькает, но потом усталость берет своё. Через пятнадцать минут он уже спит. » — Торин устает. Он много работает. У него такая работа, много работать, надо много работать… Он такой хороший и добрый. Ему не стоит знать об этом. Торин такой…» Приходит новое сообщение. В нем так много всего того, к чему Бильбо уже привык: яд, угрозы, кажется было слово «люблю», снова угрозы. Он снова игнорирует все это. Он игнорирует, но никогда не кидает номер в черный список, никогда не удаляет сообщения. Он сам не знает, зачем так делает. Возможно это понадобится. В будущем. Наверняка понадобится. — У тебя точно все хорошо? Ты снова начал курить. — Торин обнимает его со спины и целует плечи. Торин другой. Торин…нет, нет. Сколько он раз ещё будет это говорить? — Просто немного нервничаю. Работа. — Бильбо ссылает все на работу. Так будет меньше вопросов. И Торин его поймёт. У него ведь тоже работа. Бэггинс обнимает Торина и зарывается носом в его тёмные волосы. Он хочет чтобы все так и было. Только они, тепло и объятья. Тем же вечером Торин встречает Бильбо с работы. На улице темно. Идет дождь. Они идут вместе до дома, потому что обоим стоит подышать воздухом. Дождь почти не слышно барабанит по зонту. Они идут в тишине, пока Бильбо не просит остановиться. И снова беспокойство в глазах Торина. У Бильбо дрожат руки. Он сам себя, как и Торина уверяет, что это от холода, пока достает очередную сигарету из пачки. — Фу, бросай уже эту гадость. Только здоровье портишь, — Торин морщится, косясь на пачку сигарет в руке Бильбо. Они дешёвые и странные. Кажется, одним своим запахом сжигают оболочку легких. А он любит их… ОН и подсадил Бильбо на них. ОН многое сделал с Бильбо. Он кажется несколько раз вскрыл его тело и даже душу, а потом сшивал, и так снова и снова… В городе душно сегодня. Дышать трудно. Или это так кажется только Бильбо из-за мокрого асфальта? Уже октябрь на носу. Не может быть так душно. Они стоят, не говоря ни слова. А город шумит. Мимо проносятся машины, и брызгаю лужами на дороге из-под колес. Идут нескончаемым потоком люди. Их выражения лиц серые. Скучные. Однообразные. Бильбо смотрит на них, а потом на Торина. И кажется его лицо выделяется больше всего. В его глазах такая любовь, такое беспокойство. Он кажется более живым чем все эти люди. — Все хорошо? — Торин опять задает этот вопрос. Он беспокоится за Бильбо. ОН никогда не беспокоился. — Конечно. — затяжка. — А как может быть иначе? — зачем он натягивает фальшивую улыбку? Он может доверять Торину. Торин не бросит, не отвернется. Бильбо уверен в этом. Нужно перестать. Заново научиться показывать настоящие эмоции, раскрываться людям. Бильбо чувствует комок в горле. Ноги подкашиваются, но не от усталости. Но он не слабак, нет. «Вдох. И выдох.» Вдох. Сигарета летит в мусорку. Выдох. Начатая пачка тоже оказываются там. Торин улыбается. Бильбо улыбается ему в ответ. Улыбается на этот раз искренне. Пора что-то менять.***
Они доходят до дома. Зажигается свет. Бильбо быстро снимает пальто, и идет на кухню и все теми же дрожащими руками пытается заварить чай. Он делает это все сам не понимая зачем. Будто от чего-то забыться. — У тебя кровь, Бильбо! Пару секунд Бэггинс это и не слышит. Он пытается понять как прозвучало его имя из уст Торина. Так по-домашнему, по-доброму, с любовью и заботой. Это звучит никак просто слово в предложение, а как имя. Как то, что делает его собой, как то, с чего началось его Я. — Кровь? — он касается пальцами виска. Ах, да, он забыл о ней. Знал… Вот только забыл. Кровь на виске. На разбитых губах, костяшках пальцев и носу. Ему кажется это привычным и до ужаса обыденным. Будто так все и должно быть. У Торина мягкие касания и такие острожные. Будто он боится чем-то навредить. Он осторожно обрабатывает лицо и руки Бильбо. На столе лежат пару ватных дисков и перекись. Странно…ему кажется это странным. Ведь обычно его били, хватали за волосы до треска, сжимали его горло до синяков и потери сознания. Было много боли и ни капли нежности. Он сам потом шел в ванную и временами просто быстро смывал всю эту кровь с лица, шеи и тела водой, даже не заботясь о том, что могла попасть зараза. Кажется он даже однажды не стал все это смывать, считая, что заслужил. Вроде бы это было в тот день…кажется был февраль…и они были в ЕГО клубе. Но это было тогда, а сейчас… Сейчас ему кажется это таким неправильным и непривычным. Торин прижимает его к себе и осторожно целует. Потом зарывается носом в кудри, и что-то шепчет. Это успокаивает. Тот вечер проходит как в тумане. Будто бы этого не должно быть. Будто это фантом. Торин снова спрашивает, что произошло. А в голове снова: «-Ты слабак!». Бильбо секунды две молчит, пока повторяет про себя: «Я не слабак!» Потом говорит, что это просто хулиганы, не больше, ерунда. Хотя в голове все еще звучит фраза тех ребят: «- Он знает где ты и с кем. Не волнуйся, скоро он придет за тобой. Он просто так не отпускает свои игрушки». Новое сообщение. Прошло недели две. Он каждый день пишет. Утром и ночью. Всегда в одно и то же время. Он желает доброго утра, а потом ядовитые слова. Он желает спокойной ночи, и снова слова, что убивают. Он не скажет об этом Торину. Ведь Торин такой… Он думает об этом вновь, пока смотрит на тусклое солнце сквозь прозрачную баночку с таблетками, что такого же бледно-желтого цвета, что прописал ему врач. «Ведь Торин такой…» Кажется в этом мраке начинают сиять яркое солнце, как только Торин надевает ему на палец кольцо. Бильбо говорит «да», и не потому что всегда так говорил, а потому что хочет этого, потому что любит. Наступает тишина на время. Но для Бильбо это всего лишь мгновение перед погружением вновь в ледяную воду. Он сидит в темной спальне. Даже шторы плотно закрыты. Просто сидит на кровати и смотрит в пустоту. В глазах пустота, а в душе отчаянный крик. Тело все еще болит от ударов и того, что с ним он сделал. Коленки на брюках разорванные и запачканы кровью. На затылке неприятно болит, а голова кружится. Губы разбиты, как и костяшки пальцев. Он даже не находит в себе силы плакать просто потому что: «Все так как и должно быть. Так ведь?» Торин приходит поздно и находит его в таком виде. Сейчас он не должен о нем беспокоиться, он устал, это видно по походке и взгляду, но он падает на колени рядом, хватается за руки и спрашивает что случилось. — Все хорошо, — Бильбо снова говорит это. Пока смотрит пустыми глазами на Торина. По Торину видно, что он не верит ни на йоту в эти слова, как и в предыдущие разы. Он берет Бильбо на руки и несет в ванную. Горячая вода обжигает раны на теле, и она становится алой. Торину достаточно пары фраз, чтобы заставить Бильбо все рассказать, что было не обычно для кучерявого, ведь он всегда обо всем умалчивал. Его голос дрожит, он сам дрожит и все сильнее прижимает колени к груди, прячет лицо в них, пока горячий душ обливает его спину и волосы. Он рассказывает обо всем. Кажется даже рассказывает то, чего не следовало говорить. Рассказывает обо всех словах сказанных им ему пока он его насиловал. — Я теперь тебе отвратителен? — это единственное, что может Бильбо спросить. — Нет. Никогда. — Торин держит его руки в своих, а в его глазах такая преданность, такая любовь. Что не разобьется даже об скалы. Торин настаивает сходить в полицию, чтобы нашли этих ублюдков и посадили за решетку. Но Бильбо лишь качает головой. Он говорит, что у него больше денег и связей, чтобы не угодить в тюрьму. Торин рядом. Он всегда рядом. Он сам просит чтобы Бильбо работал на дому, сам там же. Он всегда с ним. Он обнимает, целует. Так мягко касается, и так говорит-говорит. Говорит так, что аж сердце щемит. Он говорит, что хочет быть с ним всегда. Он сдвигает свадьбу на следующий месяц. Никуда она не денется, так ведь? Он уходит в один день. Говоря что не на долго, ему нужно провести встречу с одним крупным бизнесменом. Дом вновь наполняется звенящей тишиной. Бильбо тревожно. «- Торин такой…» Он вновь говорит это себе. Теперь в слух. Он никогда такого не делал. Ему почему-то это кажется верным, это успокаивало. В один момент он берет ручку и листок бумаги. На бумаге появляется: «Торин такой…» Он говорит все это в слух вновь и пишет, и пишет. Он откладывает ручку лишь тогда, когда на бумаге появляется фраза: «Ты все еще любишь меня, мой Рай?» Телефон вибрирует. Пришло новое сообщение. «Жду тебя в клубе N в….» от того кто уже и не имеет имени в его памяти. Снова вибрация. Торин. «Любовь моя, как ты?». Он все так же заботлив. Он не хочет его расстраивать. Вдох. Что-то ведет его в ванную. «Три раза в день» говорит он себе как мантру, пока открывает дверцу за зеркалом и не достает ту самую желтую баночку. Пара таблеток летят в рот. Они горькие. Он смотрит на себя. И понимает, что его лицо видало и дни по лучше. Он не спит уже….день или два? Сегодня какой день? А число? Он точно знает, что сейчас октябрь. За окном начинает барабанить дождь. Торин вернется совсем скоро. «-Зачем ты ему? Ты ему лишь мешаешь. Мешаешь своей никчемностью, слабостью. Ты никто. Ты слабак!» — слова, что он выплевывал ему в душу все еще там. — Я слабак… Да…я слабак…. » — Лучше бы ты умер. Так было бы проще всем.» — Лучше бы я… Он повторяет эти слова снова и снова, пока вода из-под крана шумно и быстро наполняет ванную. Пока он бездумно смотрит на свое отражение на воде. Ему кажется, что он уже тонет… Выдох. — Бильбо! — Торин не снимая промокшего от дождя пальто вбегает в большую и светлую гостиницу. В его руках алые розы, что так любит его жених, они всегда напоминали о матери. — Бильбо! Ему достаточно пары секунд, что бы прислушаться и услышать тихое журчание из ванной. Он улыбается, кладет розы на столик, снимает пальто, вешает. Ждет пару минут. Потом что-то подсказываем ему заглянуть в ванную. Он осторожно стучится, будто боясь напугать. — Бильбо, знаешь я тут решил….- его слова тонут в горле. Пол ванной давно залит водой. По нему расцветают алые узоры, на полу лежит лезвие. — Нет, нет, нет! — Торин кричит пока подбегает к Бильбо. Касается его шеи, проверяет пульс. Его руки в крови. Он звонит в скорую. Его руки дрожат. Они в крови… Все так быстро произошло. Звон сирен, врачи и их форма, их громкие фразы и приказы друг другу, запах медицинских препаратов. Кровь…она везде. На полу, на стенах, в воде, даже на нем и его руках, но в особенности на Бильбо, на его запястьях, где алеют глубокие рубцы. Его уносят на носилках. А в голове на долго остается журчание воды и смех Бильбо, что будто бы тонет в этой воде.***
Тут холодно. И ветрено. Он не говорит об этом. Не говорит об алой крови, что подобно розам расцветала на полу и воде. Он не говорит о том, что его не пускали в палату. А потом к нему приходит врач. Его лицо холодное, как мрамор, и не высказывает никаких эмоций. Ни сочувствия, ни радости. Простая холодность и безразличие. Он говорит итог всего этого, и в его голосе ни на каплю нет сочувствия и поддержки. Торин не говорит об сырой и свежей земле на могиле, о сотнях цветов, что приносили его родственники. Бильбо всегда говорил: » — Удивительное это понятие, родственники, когда ты жив и здравствуешь ты им не нужен, даже на чай не зайдут, не то что в день рождения цветов не пришлют. А как на могилу проходить так сразу столько цветов, что никогда ты и не видел, столько слов и вопросов, что не успеешь и ответить!» Торин лишь уголками губ улыбается, когда вспоминает эти слова, а у самого что-то кричит внутри. У него битые костяшки. В тот раз он сам доставал осколки из рук. Сам оттирал кровь в ванной. Вот только изначально не свою, а Бильбо… В тот момент что-то в нем ломается. Помнится он разбил зеркало в ванной. Потом еще долго сидел и плакал на холодном полу. Не от той боли, а от той, что он не сможет залечить еще долго. А может вечно? » — Но что такое скорбь, если не сохранение любви?» Говорит ему Дис за одним из ужинов. Кажется она единственная, кто понимает его и разделает его утрату. Она приносит розы… Весь его дом в этих цветах. Все пропиталось сладковатым запахом, и его это бесит, раздражает, убивает и съедает изнутри. В один из дней он все это выбрасывает из окна, и разбитые цветы еще долго будут лежать под окнами небоскреба. Они будут увядать на глазах и становится пеплом, и пепел будет разноситься по улице. «Как Бильбо, которому я не смог помочь» Звон. »…Любая боль от потери превратиться в скорбь. И уже об этом ты будешь вспоминать не со слезами, а лишь с грустной полуулыбкой. Ты будешь благодарен, что этот человек жил и смог подарить тебе так много…» Эти строчки были в том письме Бильбо, Он помнит каждую строчку. От начального «Торин такой…» и до «Ты все еще любишь меня, Мой Рай?» — Люблю, конечно люблю…- шепчет Торин это когда вновь всплывает эти слова в голове. Он слова плачет. Проходит день за днем. Он отсчитывает дни. Дни что будут все дальше и дальше относить его от того дня. Прошел почти месяц, но он все так же не понимает, почему он это сделал. Почему он ничего не рассказал прежде чем упасть во мрак? Он всегда говорил, что Торин является его самой любимой звездой. Так почему не посмотрел на звезды и не рассказал им все? Узнает он правду лишь тогда, когда на телефон Бильбо звонят. Он почему-то все еще на автомате его ставит на зарядку сам. Ведь всегда это делал. Бильбо постоянно забывал, из-за чего не слышал будильника или звонка, возможно важного в его жизни. — Здравствуйте, мистер Бэггинс! Вы будете сегодня? — из трубки идет мягкий женский голос. — Кто это? — Его психиатр. — женский голос медлит — А вы кто? — Его жених… Прошу расскажите мне все. Многое тогда встает на места. То что он узнает, становиться и его кошмаром. Его причиной злобы и ненависти. Причиной его безумия. Он слишком много узнает о том, чье имя Бильбо не называл даже психиатру, объясняя тем, что предпочитает его забыть. Он узнает о тех страшных нескольких месяцах, что пережил Бильбо, будучи рядом с тем монстром. Как его били, унижали, как он терпел и просто молча проглатывал слезы, просто потому что боялся, что если их покажет, получит очередной удар, от которого по лицу пойдет кровь, и, что сам пойдет смывать в пропахшей сигаретами ванной комнате, где-то в одном из популярных клубов Лондона. А потом все по новой. Он был просто вещью. Никем. Ни имени, ни фамилии, ни любви. Он терпел все это лишь из-за того, что хотел быть любимым. Потому что сам был по уши влюблен в тот образ, что сам себе придумал и каким наградил своего мучителя. Он говорил себе сотни раз, что это нормально, что так он показывает как его любит. Он твердил себе это так часто, что и позабыл как выглядит настоящая любовь. Поэтому он так пугался всех тех нежных прикосновений и поцелуев от Торина. Считая это чем-то ненормальным, чем-то не тем, чем чего он не достоин. «Пора возвращаться. Жду тебя в…у….» Этот идиот еще не знает, что произошло. Торин знает, что им не может руководить гнев и злоба. Так всегда говорил Бильбо и улыбался, вот только он сейчас понимает, что было за той улыбкой. Но ему все равно. Его ангел уже давно пал от рук этого монстра. Он сам придет туда. За окном начинает собираться дождь.***
Небо темное. Даже темнее чем положено ему быть в это время. В дали громыхает гром. Идет дождь. У него рубашка уже давно промокла. Ну и что? Смысл в ней, когда ты лежишь в собственной луже из крови и смотришь на это замечательное серое небо. «У него были глаза такого же цвета» Торин думает о Бильбо даже когда понимает, что вот-вот умрет. В нем нет желания звать скорую пока есть силы и возможности дотянутся до мобильника, что еле функционирует, после того как его впечатали в стену. Торин смотрит еще пару минут в это серое небо, пока по его лицу бегут капли дождя. Он начинает думать, что возможно сейчас они там и встретятся. Он понимает, что это конец для него. Но он рад лишь от мысли, что эти мерзавцы, что разбили жизнь его жениху, сейчас лежат где-то неподалеку от него и их стеклянный взор смотрит в небо. Он продолжает смотреть на небо и понимает, что сегодня должна быть их свадьба. Но сегодня будет день его смерти. Он все равно говорит тихое «да» куда-то в воздух, представляя будто он в том большом и светлом зале, и Бильбо держит его под руку. Он даже знал, что на нем будет кремового цвета костюм, что будет мило смотрится с его кудрями цвета пшеницы, и в них будут цветы. Тонкие белые цветы из жемчуга. Он улыбается на это. Он вспоминает о том письме Бильбо, прежде чем закрыть глаза навсегда, и вновь повторяет ту строчку: «Ты все еще любишь меня, мой Рай?» На дворе Холодный Ноябрь.