Книжные вечера

На улицах маленького городка стоит густой туман, а капли дождя бьются об оконное стекло. Данковский отрывает свой взгляд от бумаг, исписанных ровным и четким почерком, и хмуро смотрит на голые деревья, покачивающиеся на ветру. “Дождь еще этот проклятый, кончится он когда-нибудь или нет! И льёт и льёт, и льёт и льёт…” Мужчина встает из-за стола, трет шею и смотрит на часы, чьи стрелки уверенно приближаются к шести часам вечера. После победы над Песчаной язвой у Даниила Данковского появился выбор -- остаться в городе-на-Горхоне и привести его в адекватное состояние после эпидемии или вернуться в Столицу. Мария, в своей высокомерной форме, просила Даниила задержаться в городе как можно дольше, да и то, что он оставит своих двух коллег разбираться с последствиями, могло сделать Данковского человеком без чести. Он остался, думая, что поможет городу восстановиться, а после покинет его. Но проходили месяца, а Даниил все также жил в пустом “Омуте”, решая проблемы города-на-Горхоне. Он хотел уехать, когда понял, что и без его участия город сможет существовать. В ту ночь он пришел на станцию, намереваясь вернуться в Столицу и возродить “Танатику”. Но в последний момент он остановился. Просто не зашел в вагон поезда, что через несколько минут начал свой ход и уехал за горизонт. Какой смысл туда возвращаться? “Танатика” была сокрушена Властями еще во время чумы. Его подопечных и коллег скорее всего отправили за решетку, если не на эшафот. Если Данковский вернется, то с ним произойдет то же самое. Всю ту холодную зимнюю ночь он провел на станции, а на утро его нашел Станислав Рубин. Они тогда обменялись лишь парой слов и взглядами, в коих бушевали одни и те же мысли. Как позже ему рассказал Бурах, Станислав намеревался уехать на фронт, но был остановлен. Тоже хотел сбежать от запаха твири, народа, что вел себя как стая птиц и ответственности, что ложилась на плечи врачам. Даниил еще несколько раз приходил на станцию и наблюдал, как поезд мчится в серую Столицу. Они обустроили Собор и сделали из него госпиталь, куда могли прийти люди и получить помощь. В основном тут работали только Данковский с Рубиным, а Бурах приходил за редким исключением, предпочитая работать в своем убежище, где некогда его отец лечил людей. Станислав Рубин оказался не только хорошим коллегой, хотя в его способностях Данковский и не сомневался, но и хорошим человеком, что мог поддержать диалог. Хотя по началу он был молчалив и до боли серьезен, но со временем Станислав потихоньку раскрывался и сейчас мог позволить себе легкую улыбку, когда Даниил рассказывал очередную историю из университетской жизни. У Станислава под глазами залегли темные мешки. Казалось, что тот не спит, а все время проводит в госпитале. На расспросы про сон, Рубин лишь отмахивался и давал расплывчатые ответы. Даниил любопытен, поэтому однажды проследил за Рубиным. Оказалось, что тот покидает бывший Собор в одиннадцать часов вечера, а в шесть утра уже приходил на рабочее место. А лицо его все так же было уставшее. Тогда поразмыслив над этим, Даниил предложил Рубину переехать к нему. В “Омуте” он все равно жил один, так что пустых комнат множество на выбор, да и до госпиталя рукой подать, не нужно пересекать весь город. Рубина такое предложение смутило, но Данковский дал ему время на размышления. В конечном итоге, Станислав Рубин переехал к Даниилу Данковскому. Данковский отрывает взгляд от часовых стрелок и спускается из спальни в гостиную. Начало весны в городе-на-Горхоне всегда холодное, и жителям остается лишь посильнее закутаться в одежды и развести камин, дожидаясь конца холодам. Даниил уже привычным движением укладывает дрова и поджигает их, с прищуром наблюдая как огонь проглатывает дерево. По началу, когда Станислав только переехал к Даниилу, то они оба испытывали некую неловкость, которую они пытались не показывать друг другу. Данковскому было непривычно ощущать, что в “Омуте” теперь живет еще один человек. После смерти Евы Даниил жил один и уже начал отвыкать от чужого присутствия. Рубин так же жил один, поэтому они негласно старались не пересекаться. Но одним вечером это негласное правило сошло на нет. В “Омуте” очень много книг. Тут есть и серьезные исследования на различные темы, классические произведения, пьесы и даже несколько женских романов, что стояли на самой нижней полке. Данковский любил найти что-нибудь этакое и, закинув ноги на диван, приступить к чтению до самого утра. Тогда он читал книгу, как-то связанную с растениями, названия ее он уже не помнит, когда в комнату зашел Станислав. Даниил не отрывал взгляда от книги и лишь внимательно слушал, как Рубин подходит к одной из полок, берет нужную книгу и собирается вернуться в свою спальню, но почему-то задерживается на пороге. Данковский отрывает глаза от текста только тогда, когда Станислав останавливается перед ним, крепко сжимая медицинский справочник. Даниил понимает его без слов и убирает ноги с дивана, давая своему сожителю возможность сесть рядом. С этого момента у них появились вечера чтения, но Данковский начинал все больше уделять внимание не книгам, а Станиславу. У того резкие черты лица, крючковатый нос и темные глаза, что внимательно бегают по строчкам очередной книги, что связана с медициной. Черные как смоль волосы успели отрасти по мочки ушей, и теперь Рубину приходилось заправлять их за ухо, чтобы те не лезли в лицо и не мешали читать. Грубые пальцы уверенно сжимали корешок книги, а вторая рука поддерживала голову Станислава. Даниил по началу рассматривал Рубина исподтишка, быстро и рвано, но чем больше совместных вечеров проходило, тем дольше и открытие Данковский изучал профиль Станислава. Последний иногда отрывался от чтения и с немым вопросом смотрел Данковскому прямо в глаза, на что последний лишь ухмылялся и качал головой. Даниил отходит от камина и идет ставить закипать чайник. Руки у Данковского всегда холодные, поэтому он греет их об кружку с крепко-заваренным чаем из местных трав. В какой-то момент времени Данковский поймал себя на мысли, что Станислав Рубин красив. Широкие плечи, тонкая талия, сильные руки. От собственных мыслей Даниил слегка краснел. Он хотел ловить на себе взгляды темно-карих глаз, чтобы случайные касания длились чуть больше, хочет ощутить крепкие и горячие объятия Рубина. — Даниил, — однажды тихим вечером раздался низкий голос Станислава. — я бы хотел обсудить с вами кое-что личное. — Я слушаю. — Данковский отложил книгу в сторону и направил взгляд на Рубина. — Я не люблю, когда кто-то скрывает от меня правду, поэтому я тоже не собираюсь ее скрывать. — Рубин поднялся с дивана и повернулся лицом. В глазах его горел огонь. — Даниил Данковский, вы очень умен и мудр. Вы всегда поступайте по справедливости и решайтесь на такие поступки, на которые бы не пошел ни один человек. Я восхищался вами. И восхищаюсь до сих пор, но к вам я начал испытывать еще кое-что. — Взгляд его уткнулся в пол, а руки сцепились в крепкий замок. — Вы так изящны, что наблюдать за вами одно удовольствие. Чувствовать на себе ваш внимательный взгляд, полный одобрения. А случайные касания ваших холодных рук, пускают по всему телу электрический разряд. Станислав замолк и поднял глаза. На лице Данковского нет ни одной эмоции. Рубин резко развернулся, собираясь сбежать из этого дома, но его перехватили холодные и длинные пальцы, схватившие за предплечье. Станислав встретился со взглядом Даниила, переполненным эмоциями. Данковский притянул Рубина к себе, лицо к лицу, и впился в тонкие губы. Долго, с напором, желанием, но с невесомой нежностью. Когда они оторвались друг от друга, то смотрели внимательно, прямо в глаза. — Станислав, — Шептал Данковский. — Вы не одиноки в своих чувствах. Сейчас Даниил смотрит на этот маленький диванчик с легкой улыбкой, держа в руке кружку с горячим горьким чаем. Он слышит, как сзади открывается входная дверь, пропуская холодный воздух внутрь, но та быстро закрывается с громким хлопком. Данковский проходит в прихожую и смотрит, как Станислав вешает мокрый плащ на вешалку. Вид у него уставший, но в глазах виден тихий триумф. — Смотрю, ты выяснил, что случилось с Каиным. — Ветрянка. Станислав подходит к Даниилу и утягивает того в объятия. Данковский гладит мужчину по спине свободной ладонью. — Пойдем к камину. Я тебе чаю налью. Станислав лишь тихо угукает в плечо. Этот вечер проходит так же спокойно, как и многие другие. Рубин сидит в кресле и гипнотизирует огонь в камине, а Данковский обнимает его сзади, аккуратно освобождает отросшие волосы от тугой резинки и делает массаж головы, иногда целуя в макушку.