Марафет

       —… а Райкаге меня вообще удивил.        — Чем же?        Мы лежали на покрытой ковром зелёных растений и каких-то белых цветов поляне, освещенной бледным блеском луны. Ночной ветер приятно щекотал лицо, слегка трогал мои волосы, обрамляющие лицо, и шептал на ушко что-то непонятное.        Хидан прижимал меня к своей широкой груди, которую наконец-таки решил прикрыть футболкой. На землю он положил свой разорванный плащ, чтобы холодный и сырой грунт не загрязнял одежду и, не дай Джашин, не поспособствовал появлению какой-нибудь болезни, по типу банальной, но столь неприятной простуды.        По лесу разносился крик совы, угукавшей где-то в глубине. Она, скорее всего, уже полетела на охоту. Ручей, протекавший в паре метров от нас, пускал на себе как и сухие, так и совершенно зелёные, но по каким-то, известным лишь Ками-саме, причинам, опавшие так рано листья.        — Выскочка он какая-то, — ответила я на вопрос Мацураси. — Вспыльчивый очень. Всё время такой «Отдайте нам Саске», да «Отдайте нам Саске». Ужас!        — А остальные что, не отхуярили его за такое? — удивился джашинист.        — Не-а, — я тихонько помотала головой в знак отрицания. — По ним было видно, что происходящее с Эйем их, мягко говоря, не устраивает, но все молчали, разве что Тсучикаге пару раз попросил его унять свой пыл, но это не совсем помогло.        — Н-да уж… — протянул пепельновласый. — Похуисты хуевы…        — Ну, в принципе, мне там очень даже понравилось, — закончила начатый ранее рассказ я. — Только теперь Акацки, то бишь мы, воюем со всеми государствами. Звучит как-то не очень весело…        — Наверное, — не очень-то грустно, но, в то же время, не весело произнёс Хидан. — Но не печалься, моя дорогая, — он начал по-актёрски каверкать свою речь. — Я защищу тебя ценою своей жизни.        — Ахахах, — я залилась смехом, ведь от Мацураси ожидать такого также, как снег в июле или тридцать градусов тепла январским вечером. — Так ты же бессмертен.        — А это разве не значит, что я буду защищать тебя вечно, — его голос стал твёрже, но почему-то тише.        — Ну, если учитывать, что я тоже бессмертна и не надоем тебе, то…        — Что значит «не надоем»? — перебил пепельновласый, на этот раз каким-то грустным и отстранённым тоном.        — В каком смысле? — переспросила я, видя, что его настроение слегка испортилось.        — Ты мне не доверяешь?        — Почему ты так решил? — удивлённая, я не понимала к чему он клонит.        — Блять, — джашинист сделал резкое и неожиданное движение, а я из-за столь внезапного действия зажмурилась. Когда открыла глаза, то видела прямо перед собой лицо Хидана - он навис надо мной. — С чего бы ты мне надоешь?        — Э-э-э, — всё ещё не привыкнув к этому положению дел, протянула я. — Ну, не знаю. Это шутка вообще-то была.        — Не шути так больше, хорошо? — Мацураси прижался ко мне ещё ближе, чуть-чуть щуря глаза.        — Хорошо, — тихо, почти шёпотом ответила я.        Неожиданно мои губы накрыли чужие. Джашинист, еле слышно усмехнувшись, проник своим языком в мой рот, я же, совсем не громко простонав от неожиданности, пропустила его. Хидан, опустив руку вниз, дёрнул пояс моего кимоно, развязывая красиво уложенную бантиком широкую ленту.        Я даже не заметила того, как одежда упала с моих плеч. Мацураси, поглаживая моё левое плечо, коснулся носом правого, вдыхая мой аромат, а уже через секунду целуя, оставляя багровые метки на коже, иногда переходя на шею.        Внизу живота скрутился небольшой комок, расширяющийся буквально сразу после каждого прикосновения Хидана. Быстро, незаметно для меня Мацураси снял футболку, оголяя уже привычный для моего взгляда накаченный торс.        Пепельноволосый сминал и целовал мою грудь, сначала аккуратно обходя соски языком, а затем - полностью накрывая их горячими губами. Лёгкие резко сжались, но через секунду приняли изначальное положение, выпуская в раскалённый воздух тихий стон, сильнее поддразнивая джашиниста.        Проходя языком по плоскому животу с несильно выделенными кубиками, его язык устремился ниже. Ну нет уж. У меня слишком хорошее настроение. Держись.        Резко вскочив, обхватывая при этом шею Хидана ногами, я сумела перевернуться сама и перевернуть его тело. Теперь он лежал на спине прямо на влажной почве, но Мацураси холод земли, судя по всему, не волновал. Я же сидела на торсе парня и хитро улыбалась.        — Что ты собираешься делать? — пепельноволосый усмехнулся, наблюдая за моими раскованными движениями, направленными на удовлетворение партнера.        Я провела руками по разгорячённому прессу, чувствуя, что по коже джашиниста проходит неслабая такая стая мурашек.        — У тебя руки ледяные, — поспешил оправдаться он, видя ухмылку на моих губах.        Медленно обведя каждый кубик, я пошла ниже. Достав начавший твердеть половой орган, я оглядела его, сильно сомневаясь и решаясь, а потом, пару раз лизнув головку, почти целиком заглотнула. Я обвела ствол языком, а затем, услышав тихий полустон Хидана, усмехнувшись, сделала немного движений головой - он то покидал мой рот, то оказывался там снова полностью.        Это было ново для меня. Слишком ново. Но природное желание быть, так сказать, главной перевешивало и минимизировало страх и неуверенность, заставляя делать то, на что пойдёт не каждый. Я не только о минете и подобных извращениях.       Вообще, я всегда лезла вперёд всех туда, куда нужно, надо, не надо и совсем не надо. В почти четыре года я под тихую забралась в, назовём это так, кладовку клана. Там на полках было полно разных банок, в которых плавали глаза с активированным икимоганом. А когда меня обнаружили, катающую один из шаровидных экземпляров по полу, как мячи, очень сильно удивились моей проворности и даже не стали наказывать. Старейшины распорядились приставить ко мне двух учителей, чтобы они развивали мои способности, и то, как они, собственно, развивали эти самые способности… То самое наказание - тело постоянно ныло от перенагрузки. Ха, все их усилия, как оказалось, сыграли против них же.        Хидан положил свою руку на мою голову, тем самым насаживая глубже. Не собираясь терпеть его инициативу я ударила по чужой конечности. Не сильно, просто намекая на то, что сама справлюсь и не надо мне тут мешать. Мацураси, слегка усмехнувшись, сделал так, как я и попросила.        Слюна неожиданно стекла к горлу, а инородный объект, занимавший полость, в которую обычно кладут еду, в комбо заставил очень неприличным звукам появиться и стать достаточно громкими. Я не поняла, сколько их было, не только потому, что не считала. В один момент раздался шелест в кустах, оттуда кто-то вышел.        — О, ёп твой ковер… — голос Обито. Я резко отстранилась, желая увидишь того, кто так не вовремя решил прийти сюда. Да, это и правда был он. — Прикройтесь, есть важное дело.        Реакция у меня сработала моментально. Я дернула своё кимоно, лежавшее на земле, и прикрыла всё своё, что видеть Учихе не надо было. Хидан же наплевал на чужой взгляд и остался лежать в таком же положении, только привстал на локтях.        — Давай быстрее вещай, — возмутился джашинист. — Или ты к нам пришёл присоединиться? Я был бы не против тройнич… Ау-у, пиздоблядский ты ж ездохуй!.. — он скривился, обхватывая свой половой орган, по которому, хах, я со всей силы зарядила крепко сжатым кулаком.        Я против, — коротко высказала я, поправляя краешек сбившейся одежды, а затем, обращаясь уже к Обито. — Чего хотел-то?        — Томико, нам нужно поговорить, — этот тон не обещал ничего весёлого и позитивного, а наоборот, нацеливал на нудную болтовню про поведение, будущие планы, и так далее, и тому подобное. Блин.        — Это так срочно? — переспросила я, чуть-чуть склонив голову в бок, тем самым показывая, что не слишком-то заинтересована.        — Достаточно, — твёрдым голосом продолжал Учиха, совсем не обращая внимание на Хидана, будто он был всего лишь небольшой песчинкой в пустыне его проблем, хотя, так сказать, именно так всё и было.        Я тихо поднялась, на ходу пытаясь завязать пояс кимоно. Обито, когда я к нему подошла, положил свою ладонь мне на спину, ближе к плечу, и повёл куда-то в кусты, чтобы скрыть беседу от чужих ушей. Мацураси, судя по всему, следил за этим очень недовольно.        — А мне чего теперь делать? — задал пепельноволосый риторический вопрос, намекая на эрекцию, ложась обратно на плащ.        — Рукой потряси, — насмешливо ответил масочник. — Она наверняка у тебя хорошо натренирована. А если лень, то к речке сходи - вода там холодненькая.        Я усмехнулась, представляя искаженное в гневе и недовольстве личико Хидана.        — Да пошёл ты нахуй, пиздогрыз хуеездный.        Обито увёл меня достаточно далеко, примерно на полкилометра от той поляны, где должно было произойти очередное спаривание двух собак (так назвал прервавший сей замечательный процесс самец бегемота, владеющий маской). Там, где мы находились было примерно также, как и на поляне: птички периодически пели, холодный ветерок обдувал задницу, на которую с диким желанием садились комары, не прибитые мною во время нахождения на руках, а небольшие веточки кустарников и молодых деревцев били прямо в глаза. Не удивлюсь, если прямо на этом месте меня проклял мой любимый братик Наоки…        — Собственно, — начал Учиха. — В общем, сегодня я был в Деревне Скрытого Дождя. Мы там с Конан поцапались. Сильная она была, как и ожидалось, но я её прифигачил. Смотри, — он ткнул на свою маску. — Что она мне сделала.        На маске была хорошенькая такая трещинка, проходила по всей длине, пересекая дырку для глаза. Видно, что Обито пытался её хоть как-то подлатать, но она, похоже, не слишком хотела становиться пригодной для ношения и держалась, как говориться, на соплях, при чём на зелёных - единственный клей, находившийся в логове Акацки, был именно этого цвета.        — И только ради этого известия ты звал меня? — переспросила я, изображая на лице такой скептис, какой самый можно было изобразить.        — Не-а, — он взял свиток, находившийся в его небольшой сумке для оружия, и раскрыл его. Там была запечатана банка с какой-то жидкостью, внутри плавал фиолетовый, как кроксы, глаз. Ахах, дежавю…        — Что это? — переспросила я, удивлённо разглядывая данный орган.        — Риннеган.        — Вижу. Зачем он тебе?        — А как ты от воздействия Вечного Цукуёми предохраняться собираешься? Также, как и от сперматозоидов? — Обито усмехнулся. — Я и себе, и тебе у Нагато спиздил.        — И что мне с ним делать?        — Как «что»? Вставь туда, куда полагается.        — Я не знаю шосен и медицинские техники в принципе, — зевая напомнила я. — Не моя область.        — О, Господи… Подойди сюда.

***

       Хидан не очень-то жизнерадостно отреагировал на изменения и назвал это всё зооебальной хуезнёй. А мне понравился результат. Только мой настоящий глаз Учиха подленько себе прибрал, мол, зарплата.        Новый глаз был непривычен. Цветовосприятие немного изменилось, картинка мутнела, но Обито сказал, что это ненадолго, и я скоро привыкну. На своё отражение в зеркале, точнее в реке, было больно смотреть. Щека была в крови, ресницы искривились в разные стороны, да и в целом глаз опух. Ужас.        Радовало то, что сам риннеган смотрелся довольно-таки неплохо.