***
Шэнь Юань только что закончил есть свой завтрак (приготовленный плачущим Ло Бинхэ), когда Шэнь Цинцю наконец вернулся. Он был гораздо более спокойным, чем когда уходил, но все еще выглядел как вулкан, собирающийся извергнуться в любое время. Он сел с таким видом, словно все еще пытался обрести покой в своем сердце. Лю Цингэ, неся Шэнь Юаня на руках, сел рядом с Шэнь Цинцю. — Ты в порядке? Шэнь Цинцю закрыл глаза и вздохнул. — Я не в настроении разговаривать. Лю Цингэ нежно поцеловал его в левую щеку. — По крайней мере, посмотри на своего мужа и ребенка. Минъянь сказала, что вчера А'Юань не переставал плакать, потому что скучал по тебе. Верно, целый день я страдал от зависимости к молоку, — подумал Шэнь Юань и пополз на колени к Шэнь Цинцю, дергая его за мантию. — Мама. Шэнь Цинцю наконец взглянул на сына. На мгновение его взгляд стал серьезным, но потом выражение лица вернулось к знакомой мягкости, к которой привык Шэнь Юань. Он прижал к себе ребенка, крепко обнял и поцеловал. — Твоя мама тоже очень скучал по тебе, А'Юань. Я не думаю, что смогу поехать в отпуск, не беспокоясь о тебе. — М-м-м, — пробормотал Шэнь Юань. Затем он выпалил: — Мама, молоко. Шэнь Цинцю удивленно уставился на него. Наконец с его губ сорвался смешок. — Ах ты, жадный малыш, неужели ты думаешь только о мамином молоке? Шэнь Юань немного смутился. Не его вина, что это тело требовало молока! Если бы только существовала какая-нибудь соска сянься или волшебное молоко сянься, ему не пришлось бы чувствовать себя таким униженным. Когда Шэнь Цинцю начал расстегивать мантию, глаза и рот Шэнь Юаня широко раскрылись, прежде чем он быстро закрыл их снова. Он не мог поверить, что сейчас возбуждается из-за каких-то грудей, и совсем по другой причине. Сейчас он, может, и ребенок, но разум у него взрослый, единственная грудь, которая должна его волновать, должна быть грудью его любимой актрисы, а не злодея из романа о жеребце! Но, эй, — предложил Шэнь Юань, — почему бы и нет? В любом случае он был младенцем, и в том, чтобы быть младенцем, не было ничего плохого. Отбросив стыд и гордость, убеждаясь, что он просто ведет себя как нормальный ребенок, Шэнь Юань быстро ухватился за него. Остаток дня прошел без происшествий, Шэнь Цинцю отказывался заниматься чем-либо, кроме ухода за ребенком. Лю Цингэ отправил учеников Цинцзин на спарринг с учениками пика Байчжань. Шэнь Юань думал, что какой бы конфликт ни произошел, он, вероятно, будет забыт. Наступил вечер, и он заснул после визита Му Цинфана, который пришел проверить, все ли с ним в порядке. Шэнь Юань услышал слабые звуки посреди своего сна, которые звучали так, будто его родители спорили. — Да что с тобой такое? Спорить с шисюном Чжанмэнем из-за какой-то безделушки? Ты хоть слышал себя, когда кричал на собственного детеныша?! — Что бы ни случилось между нами, это не твое дело. — Это мое проклятое дело, ты моя пара, мой муж! Мне нужно знать, что тебя разозлило! Он благоволит тебе и хорошо относится, несмотря на твое ужасное отношение и вопиющее неуважение к нему. — Ну и что?! — Он взял тебя в эту секту, как ты можешь быть таким неблагодарным?! — А еще он, блядь, бросил меня, так что заткнись! Шэнь Юань слегка вздрогнул. Он сморщил лицо и медленно открыл глаза. На этот раз голоса стали намного тише, и он услышал очень слабые всхлипывания. Шэнь Юань заглянул в щель своей кроватки. Он был поражен, увидев Шэнь Цинцю на коленях, его плечи тряслись, а обе руки закрыли лицо. Он что-то говорил Лю Цингэ, но его голос был слишком тихим, чтобы Шэнь Юань мог расслышать его слова. Все, что он мог видеть — это выражение лица Лю Цингэ, которое сменилось с ужаса на гнев. — Если он не признается, я заставлю его говорить, — сердито прорычал Лю Цингэ и поднял Чэнлуань. Шэнь Цинцю запаниковал. — Подожди, Цингэ, нет! — Нет? Что значит "нет"? Он, черт возьми, должен признаться, после всех этих лет! Вы, ребята, уже не дети! — крикнул Лю Цингэ и выбежал вон. Шэнь Юань моргнул. Что только что произошло? Почему они ссорились? Более того, что он только что услышал? Шэнь Цинцю, казалось, заметил, что он проснулся, и быстро взял его. Он отчаянно искал Ло Бинхэ, выкрикивая его имя как сумасшедший, прежде чем увидел группу учеников Цинцзин, которые только что вернулись с пика Байчжань. — Ло Бинхэ! Мальчик вздрогнул, но Шэнь Цинцю проигнорировал его реакцию. Он передал Шэнь Юаня Ло Бинхэ. — Позаботься о нем. — Учитель? — смутился Ло Бинхэ. — Ты не сердишься? Ло Бинхэ не успел закончить свой вопрос, как Шэнь Цинцю поспешно вскочил на Сюя и умчался. Все остальные ученики Цинцзин тоже были озадачены. — Что только что произошло? Почему Учитель выглядит так, будто спешит? — спросил Мин Фань. — Я… Я не знаю, — сказал Ло Бинхэ. — А где шишу Лю? А'Юань, ты знаешь, что случилось? — ...Бах-бах?***
Это был второй раз за день, когда в комнату Юэ Цинъюаня грубо ворвались. На этот раз это был Лю Цингэ, и он сердито указывал на него своим мечом. Юэ Цинъюань поднял бровь: — Говори. Сейчас. Мужчина отложил кисть. — В чем дело, шиди Лю? — Тогда… почему ты бросил Шэнь Цинцю? — спросил Лю Цингэ. Юэ Цинъюань застыл. Затем он отвел взгляд. — Цинцю что-нибудь сказал? — Мне не нужно много подсказок, чтобы понять, что ты имеешь какое-то отношение к его внезапно вспыльчивому характеру. Шиди Му сказал мне, что кулон, который ты дал А'Юаню, был тем же самым, что ты давал Цинцю, когда он был ребенком. И Цинцю рассердился, как только увидел его. Юэ Цинъюань молчал. — Он уже говорил мне, что был рабом до того, как мы поженились. Тогда он не сказал мне, что ты обещал вернуться за ним, но так и не пришел. Ты вернулся за ним только после того, как стал главным учеником, но он уже сбежал сам. Черт возьми, дай нормальное объяснение! — крикнул Лю Цингэ. Юэ Цинъюань остался невозмутимым. Он встал и только многозначительно посмотрел на Лю Цингэ. — Шиди Цинцю отказался от моих извинений. В чем смысл объяснений? Лю Цингэ не мог в это поверить. Он издал презрительный смешок. — В чем смысл объяснений? Как ты рассчитываешь, что твои извинения будут приняты, если ты ни черта не объяснил? Наконец появился Шэнь Цинцю. Должно быть, он летел так быстро, как только мог, чтобы догнать Чэнлуань, он тяжело дышал. — Лю Цингэ, довольно. Давай вернемся. — Мы не вернемся, пока ты не получишь объяснений, — стиснул зубы Лю Цингэ. — Я не получал их почти двадцать лет, почему ты думаешь, что я могу получить их сейчас?! Лю Цингэ бросился на Юэ Цинъюаня, который умело избежал нападения. Он размахивал своим мечом яростно и со всей силой, но Юэ Цинъюань не был простым противником. Даже не используя свой меч, а просто пользуясь духовной энергией, он отражал каждую из атак Лю Цингэ. — Достань свой меч! И ты называешь себя культиватором? — сердито крикнул Лю Цингэ. Юэ Цинъюань прищурился. — Я не хочу использовать свой священный клинок против собственного боевого брата. — Ну, тогда веди себя как подобает старшему брату, трус! — Черт, — тихо выругался Шэнь Цинцю. Боевая сила Бога войны Байчжань и знаменитого Меча Сюаньсу была слишком сильна. Присутствующие ученики были потрясены и боялись за свою жизнь. Шэнь Цинцю был недостаточно силен, чтобы противостоять двум сильнейшим Лордам Пика в одиночку. — Позовите сюда шиди Вэя и шимэй Ци, быстро! — рявкнул он. Все ученики Цюндина поспешно взлетели на своих мечах, чтобы позвать двух других самых высокопоставленных Лордов Пика (некий хомяк четвертого ранга чихнул, забыв, что его статистика боевых искусств была практически равна нулю), чтобы они помогли остановить бой. Дверь была разрушена, и борьба теперь велась в воздухе. Лю Цингэ с Чэнлуанем и Юэ Цинъюань, который использовал против него запасной меч. То, что он использовал только запасной меч, было почти оскорблением для Лю Цингэ, поэтому он стал ещё более агрессивным по отношению к противнику. Шэнь Цинцю знал, что с такой скоростью Лю Цингэ может потерять контроль, и ни один запасной меч не устоит против Чэнлуаня и силы его владельца. Он заметил Сюаньсу, лежащий рядом со сломанным столом Юэ Цинъюаня. Он подбежал к нему и поднял, готовый выхватить из ножен и бросить Юэ Цинъюаню. Однако Юэ Цинъюань заметил эти действия. Его глаза расширились. — Цинцю, нет!! Со скоростью света он влетел обратно и бросился к Шэнь Цинцю, схватил его за запястья, чтобы помешать ему выхватить меч. Но было уже слишком поздно. Лицо Шэнь Цинцю приняло выражение, которое достаточно ясно сказало Юэ Цинъюаню, что он обнаружил аномалию. Когда Лю Цингэ подлетел, чтобы начать новую атаку, Шэнь Цинцю воспользовался этим, чтобы заблокировать её с помощью Сюя. Примерно в это же время Ци Цинци и Вэй Цинвэй наконец прибыли и удержали Лю Цингэ от дальнейшего буйства. Шэнь Цинцю пристально посмотрел на Юэ Цинъюаня. — Объясни. Юэ Цинъюань прикусил нижнюю губу. — Почему? Почему я чувствую твою жизненную силу в Сюаньсу, шисюн Чжанмэнь? — голос Шэнь Цинцю дрожал. Три его младших боевых брата и сестра, услышав это, тоже были ошеломлены. — Самое время тебе все объяснить. Просто... скажи. Я больше не могу это выносить, пожалуйста, — взмолился Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань закрыл глаза. — Моя жизненная сила связана с ним. Шэнь Цинцю выронил меч. Он недоверчиво посмотрел на Юэ Цинъюаня. — Как... как это могло случиться? Юэ Цинъюань глубоко вздохнул. — Тогда...я был слишком нетерпелив. Я хотел получить силу быстрее и в результате прошел почти через смертельное отклонение ци. Чтобы спасти меня, моему Учителю не оставалось ничего другого, кроме как запечатать мою жизненную силу в Сюаньсу. Затем мне пришлось провести больше года в Пещерах Духа. Шэнь Цинцю задрожал. — Тогда… — Когда я вышел, я... было уже слишком поздно. Тебя не было. Шэнь Цинцю закрыл глаза, чтобы остановить слезы. — Ты такой дурак. Глупый ты человек. Почему? Тебе следовало знать лучше. Почему ты так торопился? — ...Я хотел прийти раньше. Лю Цингэ недоверчиво посмотрел на Юэ Цинъюаня. — Черт возьми... почему ты сразу не сказал? Шэнь Цинцю посмотрел на меч. — Если бы я вытащил этот клинок...что бы тогда случилось? Юэ Цинъюань открыл рот, но ничего не сказал. — Шиди Вэй, если обнажить клинок, привязанный к жизненной силе владельца, что произойдет? — спросил Шэнь Цинцю сквозь стиснутые зубы. Вэй Цинвэй выдохнул. — В таком случае... он обычно забирает часть жизни владельца. Шэнь Цинцю закрыл глаза. Слезы катились по его щекам — ...Ты скрывал это от меня. — ...Я подумал, что когда ты узнаешь об этом... ты... — Юэ Цинъюань был не в состоянии произнести остальное. — Тебе лучше не знать. — Почему ты думаешь, что я буду счастливым? Почему ты думаешь, что мне лучше ненавидеть тебя? Что заставило тебя думать, что мне лучше думать, что меня бросила семья? Юэ Цинъюань прикусил нижнюю губу. — ...Мне жаль. — Прости — это все, что ты знаешь. Ты ничего не боишься. Ты почти позволил мне превратиться в чудовище, которое я сам презирал. Ты жалок, Юэ Цинъюань. Не думай, что я когда-нибудь прощу тебя за то, что ты скрывал это от меня, — выплюнул Шэнь Цинцю. — ...Я знаю. Шэнь Цинцю глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Как только его разум окончательно прояснился, он поднял Сюя. — У тебя так много денег, и ты все же отдаешь А'Юаню эту старую ржавую штуку. В следующий раз, когда захочешь поиграть с ним, принеси ему что-нибудь новенькое. Ты позоришь себя как дядю. Глаза Юэ Цинъюаня расширились. — Сяо Цзю… — Заткнись! — крикнул Шэнь Цинцю, но уши у него покраснели. — Глупо. Глупый. Безмозглый. Бесполезный Ци Гэ. Слезы текли из глаз Юэ Цинъюаня как из прорвавшейся плотины. — Да. Прости старого глупого меня. Твой гэгэ был глуп. — Не прощен, — произнес Шэнь Цинцю и схватил Лю Цингэ за шкирку. — Пойдем домой, муженек. Лю Цингэ поперхнулся и вытаращил глаза. — Погоди, как ты меня только что назвал? — Я сказал, поторопись, Лю Цингэ. Нам здесь больше нечего делать. Супруги улетели домой. Ци Цинци и Вэй Цинвэй обменялись озадаченными взглядами. Что здесь произошло? Юэ Цинъюань вытер лицо и улыбнулся им. — Прошу прощения, я показал себя с позорной стороны. Спасибо, что помогли остановить эту маленькую потасовку, шиди Вэй, шимэй Ци. Маленькая потасовка? Это была не маленькая потасовка! Лю Цингэ потерял контроль, и половина резиденции Юэ Цинъюаня была уничтожена! Самое главное, они только что раскрыли самую большую тайну Лидера Секты! — Я надеюсь, что вы оставите произошедшее только между нами, — сказал Юэ Цинъюань. — Да, шисюн Чжанмэнь, — ответили они дружно. После того как Ци Цинци и Вэй Цинвэй ушли, Юэ Цинъюань позвал своих учеников. Он попросил их навести порядок и сообщить пику Аньдин, чтобы на следующий день они починили резиденцию. Он собрал оставшиеся документы и пошел в другую комнату, чтобы лечь спать. Вернувшись в свою временную комнату, Юэ Цинъюань достал нефритовый кулон из своей сумки цянькунь и уставился на ржавый старый колокольчик. Тогда ему приходилось снимать колокольчик, чтобы работорговцы не услышали никаких звуков. Любой шум, и они будут избиты. Он тихо плакал по ночам, думая о семейной реликвии своих родителей, которую он сломал, чтобы успокоить Сяо Цзю. Когда он сбежал от работорговцев, он оставил старый колокольчик Сяо Цзю. Они воссоединились. Он привел Сяо Цзю на гору Цанцюн, и Сяо Цзю снова потребовал ответа, почему его бросили. Юэ Цинъюань снова промолчал. В припадке ярости Сяо Цзю швырнул в него чем-то и больше никогда не задавал этого вопроса. Это был колокольчик. Сяо Цзю держал его при себе все это время, потому что думал, что Юэ Ци умер. Он верил, что Юэ Ци не оставит его, если он не выживет. Юэ Цинъюань закрыл глаза и прижал нефритовый кулон к сердцу. В конце концов, все, что потребовалось, это мгновение беспечности и плач ребенка, чтобы исправить разрушенные на два десятилетия отношения.***
Шэнь Юань был уверен, что между Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюанем определённо что-то произошло, и это несомненно было огромное событие, учитывая то, как Лю Цингэ вырвался ранее. Теперь они вернулись, и Шэнь Цинцю читал лекцию Лю Цингэ. — О чем ты думал, направляя свой клинок на шисюна Чжанмэня? Он не зря является Лидером Секты, ты что, думаешь, его слава появилась без уважительной причины? Срань господня, так Лю Цингэ действительно сражался с Юэ Цинъюанем? Какая драма была раскрыта, пока Шэнь Юань был здесь в своей кроватке? Он не мог поверить, что пропустил это! Он тоже хотел увидеть бой между Лидером Секты и Богом войны Байчжань! Наблюдение за сражением учеников пика Цинцзин и пика Байчжань стало старым и скучным. — Все закончилось хорошо. — Ты... Неужели здесь нет ни одного человека с мозгами? — Шэнь Цинцю фыркнул. — Ба бухх, — согласился Шэнь Юань. Все в этом романе, за исключением главного героя и злодея, имеют IQ 40 или даже ниже, когда по сюжету они должны быть глупее осла. Шэнь Цинцю подошел к сыну и крепко обнял его. — А'Юань, ты должен хорошо вырасти, не бери пример со своего отца. — Эй! — запротестовал Лю Цингэ. Шэнь Юань задумался, может быть, только может быть... Юэ Цинъюань был прошлым объектом любви? Шэнь Цинцю действительно упоминал что-то о том, что Юэ Цинъюань оставил его. Это объяснило бы, почему Лю Цингэ зашел так далеко, чтобы напасть на своего собственного Лидера, альфы были собственнически настроены по отношению к своим парам. Но в этом не было никакого смысла. То, как Юэ Цинъюань говорил, казалось, что он вспоминал о гораздо более молодом Шэнь Цинцю — о малыше или маленьком ребенке, в том возрасте, когда все еще едят грязь и очарованы муравьями. — Хорошо, пойди и искупай его, — сказал Шэнь Цинцю, снимая верхнюю одежду и подвязывая рукава. — Куда это ты собрался? — Тише, — Шэнь Цинцю прогнал его и направился на улицу. Лю Цингэ пошел вперед и искупал своего ребенка. Когда мужчина вытирал тело Шэнь Юаня, он услышал звук кастрюль и половников из кухни. Должно быть, Ло Бинхэ. Их не было рядом во время ужина, так что Ло Бинхэ, вероятно, пошел поесть в столовую со своими боевыми братьями и сестрами, но иногда он готовил какие-то десерты или закуски примерно в это время. И поэтому, когда Лю Цингэ вошел на кухню с Шэнь Юанем, он был удивлен, увидев Шэнь Цинцю перед плитой, помешивающего в кастрюле то, что казалось сладким супом из красной фасоли. Он даже добавил несколько оставшихся рисовых лепешек со сладким десертным супом, затем разлил его по трем мискам. — ...Ты готовишь? — спросил Лю Цингэ. Шэнь Цинцю поднял бровь. — Что? — ...Ничего. — Где Ло Бинхэ? — спросил Шэнь Цинцю. Лю Цингэ отключился на несколько секунд, прежде чем наконец понять. Легкая улыбка изогнула его губы. Он готовил сладкий суп для Ло Бинхэ. У Шэнь Цинцю было слишком много гордости и слишком худое лицо, поэтому он решил извиниться перед Ло Бинхэ за то, что накричал на него сегодня утром, сделав что-то для него. Он положил Шэнь Юаня на его игровой коврик. — Я пойду и позову его. Вскоре вошел Ло Бинхэ, все еще выглядевший робким. Шэнь Цинцю взглянул на него и откашлялся. — Садись. Он сел в нескольких футах от стола. Шэнь Цинцю фыркнул. — Подойди и сядь ближе. Как ты собираешься есть, если сидишь так далеко? Ло Бинхэ моргнул. — Но, Учитель... здесь всего три чаши... — Очевидно, третья для тебя. Как ты думаешь, А'Юань сможет съесть эти рисовые лепешки? Глаза Ло Бинхэ расширились и вскоре начали слезиться. — Учитель... — Поторопись и поешь. — Да, Учитель! Ло Бинхэ улыбнулся и быстро занял место рядом с Шэнь Цинцю. — Спасибо, Учитель. Взгляд Шэнь Цинцю смягчился, и он снова принялся обнимать Шэнь Юаня. Он взял маленькую ложечку сладкого бульона, остудил его и скормил Шэнь Юаню, который, не теряя времени, выпил. Лю Цингэ попробовал суп. Красная фасоль была немного недоваренной, и бульон был слишком сладким, но он был далеко не таким сладким и теплым, как этот момент.***
— Хорошо, я знаю, что велел тебе прийти с новыми игрушками, но я не просил тебя приносить целую гору. Юэ Цинъюань нахмурился. — Я не знал, что взять для шичжи Юаня, поэтому купил все. Шэнь Юань тупо уставился на тележку с игрушками позади Юэ Цинъюаня. Такие люди действительно существуют. Он считал, что люди, которые покупают все в магазине (а может, и на улице), существуют только в дорамах. Как он мог забыть, что живет в вымышленном мире, где главный герой делает папапа с любым, кто нуждается в спасении? Ло Бинхэ посмотрел на гору игрушек. — Куда мы все это положим, Учитель? — ...Понятия не имею и не хочу об этом думать. Лучше верни их обратно. — Цинцю... — Юэ Цинъюань выглядел, как побитый щенок. — Не забудь вернуть свои мозги, когда попросишь вернуть деньги.