Mamazun

— Подожди, демон?! Шэнь Цинцю кивнул. — Что за... ты не можешь говорить мне об этом так непринуждённо! — Лю Цингэ вытаращил глаза. — Во-первых, Ло Бинхэ вернулся? Этот твой ученик? Я собственными глазами видел, как его затащили в Бездну! — Именно это и произошло. Он сбежал, — ответил Шэнь Цинцю. — Как? Ни один человек не смог бы сбежать из этого места, — возразил Лю Цингэ. — Он не человек. Вот и все, — тяжело вздохнул Шэнь Цинцю. Его пальцы вцепились в белую ткань на груди мужа. — Он показал мне свою метку демона. Это знак древнего небесного демона. Новый меч, который он носит тоже странный. Лю Цингэ глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он только что вернулся после целого дня борьбы с монстрами. Он ожидал, что вернется домой к супругу и ребенку, ляжет с мужем в постель после теплой ванны, может быть, немного поболтает о том, чем они занимались днем. Он не ожидал увидеть Шэнь Цинцю, сидящего в одиночестве на улице поздно вечером, казалось бы, в оцепенении, только чтобы затем услышать новость — очень большую и серьезную новость — без всякой прелюдии. — Ло Бинхэ… он вернулся. Он выжил в Бесконечной Бездне, — начал Лю Цингэ, пытаясь собраться с мыслями. — Он это и сделал. — Откуда ты это знаешь? Он приходил сюда? — Он так и сделал. — И чего же он хочет? — спросил Лю Цингэ. — Ничего, — ответил Шэнь Цинцю, убирая выбившуюся из косы прядь волос. — Он ни о чем не спрашивал, просто объяснил, где находится. — А ты… — Я не принял его обратно. Наша секта Цанцюн ни за что не примет в качестве ученика кого-то с кровью небесного демона, — сказал Шэнь Цинцю. — Но… Я так же не оттолкнул его. — Небесный демон, — повторил Лю Цингэ. Его ладонь легла на рукоять Ченлуаня. Их секта никогда не смогла бы принять кого-то с кровью небесного демона, известного как один из самых сильных и опасных демонов. Существование Ло Бинхэ уже представляло опасность, и если бы стало известно, что их секта укрывает демона, репутация Цанцюн была бы запятнана. Не говоря уже о том, что во время последней Конференции Бессмертного Альянса, где исчез Ло Бинхэ, именно тогда произошло вторжение демонов, вызвавшее так много смертей. Все участвующие секты понесли потери от этого инцидента, но гора Цанцюн имела наименьшее количество жертв. Если бы люди узнали, что Ло Бинхэ был демоном, их секту заподозрили бы в сговоре с демонами. Лю Цингэ стиснул зубы. — Он не может быть рядом. Шэнь Цинцю пристально посмотрел на него. — Ты ведь не собираешься что-то с ним сделать? — Цинцю, он- — Падение небесного демона. Для этого потребовалось объединение всех четырех основных сект и шисюн Чжанмэнь обнажил Сюаньсу, чтобы подчинить себе небесного демона в прошлом. Не ищи своей смерти, — предупредил его Шэнь Цинцю. Брови Лю Цингэ нахмурились. — Подожди… неужели шисюн Чжанмэнь в прошлом сражался с небесным демоном? Шэнь Цинцю вздохнул. — Полагаю, ты не знаешь. Это было больше двадцати лет назад. Тогда Мастер дворца Хуаньхуа собрал все секты и рассказал, что его главная ученица обнаружила, что в человеческом царстве ходит Древний Небесный Демон. Все предыдущие Лорды Пиков участвовали в миссии по усмирению демона Тяньлан Цзюня. Чжанмэнь Шисюн был выбран для миссии из-за его безупречного таланта — вот как я узнал. Не было ничего странного в том, что Лю Цингэ ничего не знал. Миссия держалась в тайне, хотя у многих учеников уже тогда было подозрение, что происходит что-то серьёзное, когда все их учителя спустились с горы одновременно. Однако Лю Цингэ часто сражался с демонами и редко оставался на своем пике, так что, скорее всего, он не слышал ходивших вокруг сплетен. Шэнь Цинцю просто случайно узнал об этом, потому что Юэ Цинъюань вернулся на гору Цанцюн раненым и измученным, и Владыка Пика Цюндин попросил Владыку пика Цинцзин позволить своему главному ученику использовать Тихий пруд для исцеления и медитации. Шэнь Цинцю сумел выудить достаточно информации у Юэ Цинъюаня, чтобы затем расспросить о миссии у своего собственного Учителя. Вскоре после миссии Юэ Цинъюань полностью оправился от травмы, и все предыдущие Лорды Пиков удалились, передав свои посты своим ученикам. О порабощающей миссии больше никогда не говорили. — Итак, это значит... — Время подходит идеально. Тяньлан Цзюнь был единственным Древним Небесным Демоном в то время. Нет никаких сомнений в том, что Ло Бинхэ — его сын, — сказал Шэнь Цинцю. — ...Ты же знаешь кто его отец. А как же его мать? — спросил Лю Цингэ. — Скорее всего, главная ученица дворца Хуаньхуа, Су Сиянь. Теперь, когда я думаю об этом, их сходство просто поразительно, но прошло слишком много времени с тех пор, как я видел ее, и я не был слишком хорошо знаком со Старшей Су, поэтому я не сразу понял связь, — сказал Шэнь Цинцю. — Однако я не осмеливаюсь гадать, как был зачат Ло Бинхэ. Старшая Су была холодной альфа-женщиной. Она гордилась своими навыками, которые оттачивала, я не могу себе представить, чтобы она добровольно соблазнила небесного демона только для того, чтобы собрать информацию. — Как ты думаешь, она действительно влюбилась? — Кто знает, она уже давно ушла. Ее никто не видел с тех пор, как Старый Мастер Дворца вызвал ее на собрание. Очень вероятно, что она умерла, и если сам Ло Бинхэ не заинтересован в этом, я не вижу причин, чтобы это занимало и мой ум, — сказал Шэнь Цинцю. Лю Цингэ поджал губы. — Но все же… — Нет — значит нет, Цингэ. Если Ло Бинхэ ничего не собирается делать, то нам лучше сделать вид, что ничего не произошло, — сказал Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ мог быть угрозой, демоном, риском... но на этот раз Шэнь Цинцю был готов рискнуть. Он привел мальчика на вершину, сделал его частью своей семьи и вырастил его, он не отвергнет его просто из-за демонической крови внутри него. Это было самое меньшее, что он мог сделать, после того, как плохо обращался с ним в самом начале и не смог ничего сделать, когда его забрал Мобэй Цзюнь. Сохранить его наследие в тайне было единственным, о чем Шэнь Цинцю мог сейчас думать. И как сказал его А'Юань, это не должно иметь значения. Так же бывают ужасные люди. Ло Бинхэ, может быть, и демон, но он не сделал ничего, чтобы показать, что он злое существо. — Мне все равно это не нравится, — твердо заявил Лю Цингэ. — ...Мне хочется спать. Давай поговорим об этом позже, — закончил разговор Шэнь Цинцю.

***

Для обычного человека Шан Цинхуа считал себя крайне невезучим. Он хотел написать приключенческий роман с хладнокровным почерневшим главным героем, но она превратилась в роман про жеребца с таким количеством сюжетных дыр, добавленных бессмысленных папапа и многочисленными женами, большинство из которых он не мог вспомнить — и все ради оплаты счетов. Затем он рано умер, только чтобы перевоплотиться в пушечное мясо, персонажа своего собственного романа. Хуже того, это был мир по фанфику его романа. Если бы Шан Цинхуа знал свою судьбу, он бы просто придерживался своего первоначального плана. С другой стороны, он считал, что сейчас находится в неплохом положении. Благодаря первоклассному актерскому мастерству Брата Огурца главный герой не был таким почерневшим, каким должен был быть. Жизнь Шан Цинхуа все еще была в опасности из-за Братана, но у него было место у Мобэй Цзюня, чтобы спрятаться, когда он попадает в беду. Мобэй Цзюня не было рядом, когда он пришел, поэтому он устроился поудобнее, развалившись в своем кабинете. Цинхуа не знал, когда это началось, но запах Мобэя каким-то образом мог успокоить его. Он заметил шубу, которую его король бросил на кушетку, и завернулся в неё, вдыхая прохладный, успокаивающий запах. Пахло свежей утренней росой или прохладным дождем. Он лег и не успел опомниться, как задремал в уюте запаха Мобэй Цзюня. Когда он проснулся, на него смотрели ледяные голубые глаза Мобэй Цзюня. Шан Цинхуа оставался неподвижным, прежде чем взвизгнуть и поползти прочь. Он бы скатился с кровати, если бы Мобэй Цзюнь не подхватил его и не уложил обратно. Шан Цинхуа пожалел, что нет норы, где он мог бы спрятаться. Как долго он спал и почему вдруг оказался в постели? Он ходил во сне или Мобэй Цзюнь нес его? Как неловко и... ах, почему Мобэй Цзюнь все еще смотрит на него? Шан Цинхуа ожидал, что он рассердится, но он вовсе не выглядел злым. — Мой... мой Король, — сказал Цинхуа, натягивая одеяло, чтобы скрыть свое раскрасневшееся лицо. — Этот слуга не хотел... Мобэй Цзюнь положил руку на голову Шан Цинхуа. — Ты начинаешь пахнуть, — сказал он. Запах? Шан Цинхуа в ужасе обнюхал себя. От него воняет? Он регулярно принимал ванны, но, может быть, запах рыбы и реки все-таки прилип к нему? — Это небезопасно, если Цинхуа хочет подождать. Этот Мобэй может быть не в состоянии контролировать себя. Подождите... подождите чего? И от чего Мобэй Цзюнь сдерживает себя? Глаза Шан Цинхуа расширились, когда он увидел, что глаза Мобэй Цзюня сузились, глядя на него, как тигр на свою добычу. Цинхуа сглотнул. Сейчас ему лучше принять ванну! — Я пойду приму ванну, Мой Король! Я больше не буду пачкать ни вас, ни вашу постель! — Останься, – приказал Мобэй Цзюнь. — Слуги принесут ванну сюда. Этот Мобэй больше никому не позволит тебя видеть. Насколько же ужасно он выглядел сейчас, если Мобэй Цзюнь не хотел, чтобы даже Девять или Десять Мячей были запятнаны видом вонючего, полусонного Шан Цинхуа? Шан Цинхуа надулся и свернулся в клубочек. Затем Мобэй Цзюнь внезапно притянул его в свои объятия. — Тебе нужна моя помощь? — ...Помощь? — пискнул Шан Цинхуа. — Этот Мобэй знает, что ты хочешь подождать, но я могу немного помочь, — предложил Мобэй Цзюнь. Шан Цинхуа моргнул. Помочь? С чем? — Я… этот слуга не посмеет просить большего… Мобэй Цзюнь пристально посмотрел на него. — Я хочу помочь. Было что-то странное. Шан Цинхуа почувствовал запах… похоть и желание от Мобэй Цзюня, хотя Мобэй Цзюнь сейчас не должен быть в своем гоне. Цинхуа сглотнул, когда понял, что сам становится твердым. Странно, но в этом не было никакого смысла. — Мой Король, под помощью вы подразумеваете… ммм... — он замолчал. Неужели это правда? Но нет, в этом нет никакого смысла! С чего бы Мобэй Цзюню тянуться к нему? Он не был несравненным красавцем, как Ло Бинхэ, или красавчиком уровня главного героя, как Лю Цингэ, или изящным бессмертным, как Шэнь Цинцю. Здесь были кто-то вроде Ша Хуалин и других сексуальных демониц, почему Мобэй Цзюнь смотрит на него? — ...Я думаю, что вернусь на свой пик. Мобэй Цзюнь нахмурился. — У тебя вот-вот начнётся течка. Оставаться здесь рискованно. Шан Цинхуа уставился на него. Все его тело напряглось. Течка? О чем говорил Мобэй Цзюнь? Он не был омегой, у него не могло быть течки. Раньше у него никогда не было ни течки, ни гона. Тем не менее, мозг Шан Цинхуа внезапно вызвал воспоминания о лихорадке, которая длилась слишком долго, и странной жидкости, которая текла, когда он лежал в постели вместе с Мобэй Цзюнем раньше. Его лицо мгновенно покраснело, как только он понял, что с ним действительно что-то не так, что он должен был заметить гораздо раньше. Он тут же встал. — Я болен! Мне нужно повидаться с шиди Му! Мобэй Цзюнь нахмурился. — Цинхуа, у тебя течка, ты не болен- — Пожалуйста, простите этого слугу, мой король! — взвизгнул он, прежде чем выбрался из кровати Мобэя Цзюня. Черт, черт, черт!

***

Му Цинфан, очевидно, был не слишком счастлив видеть, как он врывается в его дом без всякого предупреждения, испуская сладкий запах. Целитель был занят тем, что растирал какую-то травяную пасту для каких-то лекарств, которые он готовил. Он оставил остальную работу своему главному ученику, чтобы самому заняться Шан Цинхуа, который выглядел так, словно вот-вот испытает приступ паники. — Шиди Му, что значит, когда что-то выходит из твоей задницы и это не дерьмо? — выпалил Шан Цинхуа. Му Цинфан сидел перед ним, не мигая. — Прости, что? Шан Цинхуа глубоко вздохнул. Руки у него дрожали. — Шиди Му… Я ведь бета, верно? Прошло десять секунд, а Му Цинфан не произнес ни слова. Он недоверчиво посмотрел на Шан Цинхуа. — ...Шисюн Шан… Я полагаю, что ты омега. Омега. Десятилетиями Шан Цинхуа жил, веря, что он бета. Неужели он должен был внезапно осознать, что он омега? — Как это может быть? У меня никогда не было течки! — У тебя уже была одна во время нашей встречи, и ты пахнешь так, как будто вот-вот случится еще одна, — напомнил ему Му Цинфан. — Это невозможно. Мы все прошли проверку, как только вошли в секту. Твой собственный Учитель сказал мне, что я бета! — запротестовал Шан Цинхуа. Му Цинфан вздохнул. — Ты, наверное, поздно расцвел. Некоторые люди испытывают свои течку или гон раньше, некоторые гораздо позже. В таких случаях их нередко принимают за бет. Еще пятнадцать лет назад я был бетой. — Что… как это возможно?! — спросил Шан Цинхуа, широко раскрыв глаза. — Как я уже сказал, поздние цветы. Пик Цяньцао принимает только тех, кто является бетами при поступлении, вы ведь это знаете, верно? — спросил Му Цинфан. — Мы целители, на нас не могут воздействовать запахи наших пациентов. Когда я впервые пришел сюда, я все еще был бетой. Мой гон наступил гораздо позже, но к тому времени я уже приобрел свое положение и достаточно культивировал, чтобы лучше контролировать свою реакцию. — Тогда... Тогда что насчет меня? — Ты, наверное, был бетой, когда впервые попал сюда. Должно быть, случилось что-то такое, что в конце концов вызывало у тебя это. Еще… ты должен был знать, что потенциально ты можешь быть омегой или альфой. За несколько месяцев до того, как наступил мой первый гон, я научился распознавать запахи, хотя они и не влияют на меня, — сказал Му Цинфан. — Ты действительно не знал? Шан Цинхуа: “.....” Ну и дерьмо. Он научился распознавать запахи десятилетия назад, еще до того, как стал главным учеником Аньдин. Он просто думал, что он... необычный бета. Откуда ему было знать, что это его тело говорит ему, что нет, он не бета, как его родители и братья? — То что... кхм, вышло из той части твоего тела, это как раз то, что делает половой акт более гладким для тебя и твоего партнера, — кашлянул Му Цинфан. — ...Шиди Му, этот спусковой крючок, о котором ты говоришь… — Шиди Шан, разве ты не был близок с альфой в те дни? Это может быть причиной перемен, — спросил Му Цинфан. Шан Цинхуа мысленно вернулся к тому моменту, когда он и Мобэй Цзюнь нашли свое освобождение вместе. Это был первый раз, когда что-то вышло из того места, и после этого он испытал свою первую "лихорадку". Неудивительно, что Мобэй Цзюнь упомянул о его течке, разве он не предполагал, что Шан Цинхуа был омегой, когда они впервые встретились? Оказалось, что Мобэй Цзюнь не ошибся, это он действительно выставил себя дураком! Теперь, когда он думал об этом, что он делал с Мобей Цзюнем? Альфа и омега, делящие постель вместе, "помогающие" друг другу? Это не то, что можно сделать между хозяином и слугой, или даже братьями! Шан Цинхуа закрыл лицо ладонями. — Шисюн Шан? Ты в порядке? — Я… Я думал, что… все это время я думал… — бормотал Шан Цинхуа. Му Цинфан протянул ему чашку чая, пытаясь успокоить. — Для нас ничего не изменится, Шисюн Шан. Некоторые люди могут иметь свои предубеждения, но Шисюн Шан, ты заслужил свое положение по праву. Если у тебя есть другие проблемы... Шан Цинхуа покачал головой. — Мне просто нужно немного времени, чтобы все обдумать. — Конечно. Говори со мной, когда тебе нужно… — сказал Му Цинфан и замолчал. Он подозрительно посмотрел на Шан Цинхуа. — Ты чувствовал тошноту, вялость или- — Я не беременный, — отрезал Шан Цинхуа. Может, он и глуп, но не настолько. Он знал, откуда берутся дети, и Цинхуа мог с уверенностью сказать, что он все еще девственник. Его близость с Мобэй Цзюнем не зашла дальше того, что их самолеты вместе взлетели в небо. Это было еще одним шоком для него, но он просто не мог рассказать об этом Му Цинфану. О господи, милостивые небеса, Мобэй Цзюнь был спусковым крючком для его течки! Шан Цинхуа, конечно, создал повелителя демонов в соответствии со своим представлением об идеальном человеке, но он никогда не мечтал иметь такой опыт со своим идеальным мужчиной. Что, черт возьми, ему теперь делать? Он больше не должен просто так убегать к Мобэй Цзюню, он не должен позволять другому ложиться в его постель, разве это не неприлично? Нет, но они уже кое-что сделали вместе… — ...Мне нужно найти Брата Огурца — пробормотал он. — Хм? — А, я имею в виду, я хотел бы пойти и увидеть шичжи Юаня, — сказал Шан Цинхуа. Му Цинфан кивнул. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, Шисюн Шан. Всякий раз, когда я вижу шичжи Юаня, мое сердце освобождается от любого стресса и бремени. Игра с таким милым ребенком, как шичжи Юань, действительно целительна. “...” Милое дитя? Какое милое дитя, внутри этого двуличного псевдодитя был всего лишь сварливый огурец! Шан Цинхуа просто хотел излить кому-то свои чувства, и он не мог думать ни о ком другом, кроме Брата Огурца. Единственная проблема заключалась в том, что если он сейчас придет к Брату Огурцу, то Шэнь Цинцю и Лю Цингэ встретят его с Сюя и Чэнлуанем в руках. Он вернулся на вершину Аньдин с пакетом подавителей от Му Цинфана и вызвал своего главного ученика, чтобы отправить письмо Шэнь Юаню.

***

Удивительно, но Лю Цингэ, Бог войны Байчжань горы Цанцюн, повелитель пика "сначала сражайся, потом говори", не сразу пошел за Ло Бинхэ, когда услышал о его наследии. Кроме того, Шэнь Цинцю, предполагаемый злодей этой истории, был тем, кто остановил своего мужа. На данный момент они договорились держать тайну при себе, но по словам Шэнь Юаня, атмосфера все еще была немного напряженной. Это объясняло, почему Брат Огурец первым делом заскочил в гости утром, как только Шэнь Цинцю и Лю Цингэ ушли выполнять свои обязанности, у него тоже были свои заботы, о которых нужно было поговорить. После своего первого возвращения Ло Бинхэ не приходил к ним во второй раз. Возможно, он тоже понимал, что даже если Шэнь Цинцю не оттолкнул его, Лю Цингэ может не принять этого. Шэнь Юань был немного расстроен, но по крайней мере, ситуация была не так плоха, как могла бы быть. Что ж, голова и конечности Шан Цинхуа все еще были прикреплены к телу, так что он считал, что пока все в порядке. Он был уверен, что эта сладкая парочка скоро вернется к своему милому слащавому настроению. Шан Цинхуа налил чашку чая Шэнь Юаню, тщательно следя за тем, чтобы не подать ребенку свой чай с подавителями. Ах, это была еще одна причина, по которой выходить на связь с Братом Огурцом было удобнее, запах совсем не действовал на него, так как он был ребенком. — Брат, вчера у меня было самое большое потрясение в моей жизни, — сказал Шан Цинхуа, жуя семена дыни. — Я не бета. Шэнь Юань уставился на него. Его рука, гладившая лежащего на коленях Бинпапа, замерла. — Ты можешь в это поверить? Я не понимал этого раньше, но, э-э, ну, у меня случилась моя первая течка... нет, вторая течка? Скорее всего, вторая течка? Да, оказалось, что я на самом деле поздний цветок, и я на самом деле омега. Ты, вероятно, не можешь этого понять, так как ты еще не можешь распознавать запахи, но можешь ли ты в это поверить?! — бормотал Шан Цинхуа. — ...И как ты пришел к этому осознанию? — спросил Шэнь Юань. Шан Цинхуа смущенно почесал затылок. — Ну, короче говоря, я был в постели Мобэй Цзюня и вдруг вспомнил, тогда… эм, кое-что случилось. — ...Ты был в его постели. — Да, но ничего не случилось! Что ж, он предложил свою помощь… о которой я не успел спросить, но теперь я серьезно запутался, Брат Огурец. Как ты думаешь, Мобэй Цзюнь действительно любит меня таким? Клянусь, я чувствовал запах его возбуждения, когда он был со мной в постели, но это просто не имеет смысла! Кстати, ты совсем не выглядишь удивленным, Брат Огурец.

***

Единственное, что удивило Шэнь Юаня, так это то, что Шан Цинхуа потребовалось столько времени, чтобы осознать это. Как он мог не знать? Конечно, полового воспитания в этом мире может и не хватает, но как он мог не знать?! Глаза Шэнь Юаня дрогнули, когда он посмотрел на Шан Цинхуа, который почесывал затылок, в то время как его лицо раскраснелось, а рука крепко держала знак семьи Мобэй для утешения. Шуба Мобэй Цзюня, оставленная во время его предыдущего визита, лежала на кровати Шан Цинхуа вместо одеяла. Да, то место, которое ты сейчас потираешь, след от связывающего укуса все еще там, как ты этого не заметил?! Ты был с ним в постели, он дал тебе знак, специальный для членов клана, и ты все еще сомневаешься в себе? Ты создал его, ты должен знать его лучше всех, и все же ты думаешь, что Мобэй Цзюнь просто разделит постель с кем-то незначительным? Он влюблен в тебя, ты влюблен в него, вы уже пара! — Братан Огурец, ты меня слушаешь? — спросил Шан Цинхуа. — Я слушаю, — пробормотал Шэнь Юань. Лучше бы я этого не делал. Чем больше он слушал болтовню Шан Цинхуа, тем сильнее болел его мозг. Шан Цинхуа нахмурился. — Ты совсем не выглядишь удивленным. Только не говори мне, что ты знал. — Я не могу чуять запахи, для меня ты выглядел немного возбужденным. Меня не удивило, что ты омега, — сказал Шэнь Юань, потягивая чай. — Погоди, что? Как ты смог понять? — удивленно спросил Шан Цинхуа. По метке на твоей шее, — подумал Шэнь Юань. — Сказать ему? — Как и следовало ожидать от Брата Огурца! О, но ты должен быть таким же невежественным, как и я, так как же? Ах, Шэнь Цинцю, должно быть, научил тебя каким-то трюкам. Я должен был знать, что мой сын-злодей сделает это, — промурлыкал Шан Цинхуа. — Он такой подлый, что когда я пришел на собрание в течку, он сказал мне не распространять это на людей! Смеялся надо мной! Глаза Шэнь Юаня дрогнули. Нет, называйте его мелочным, но он не скажет этому идиоту. Если Шан Цинхуа смог разобраться в этом сейчас, то рано или поздно он сам разберется и со всем остальным.