«— Где болит?
— Там, где никому не видно».
Рэй Брэдбери
Всё в Хогвартском Экспрессе было таким, как помнил Драко: немного потёртые от старости сиденья; окна, поскрипывающие при открытии; шум голосов, обсуждающих предстоящий учебный год. Даже запах был тот же — шоколад, лакрица и нотки ванили. Так пахло от тележки со сладостями и её неизменной хозяйки. — Будете что-нибудь? — поинтересовалась пожилая ведьма, подойдя к группе мальчишек с четвёртого курса. — Две лакричные палочки и тыквенный пирожок, пожалуйста, — ответил ей самый низкий из них и протянул несколько монет. Наблюдать за ними оказалось необычайно интересным занятием. Во всяком случае лучше, чем думать о том, потеряли ли они кого-нибудь в прошлом году, или о том, как Блейз Забини сейчас просверлит дыру у Малфоя в затылке. Он несколько раз порывался подойти и сесть возле школьных друзей. Так, как делал это всегда, будучи негласным «слизеринским принцем». Но тут же одёргивал себя и заставлял смотреть вперёд, не оборачиваясь. Он знал, что Блейз так легко его не простит. Другое дело Пэнси и Тео, с ними должно быть проще. Драко явно нужен был план. План по возвращению его друзей. Миссия, поначалу показавшаяся лёгкой, внезапно оказалась сложнее, чем «не встревать в неприятности» или «не задирать никого». — Желаете перекусить, молодой человек? Малфой не заметил, как тележка со сладостями вдруг остановилась возле его маленького одинокого убежища. Он окинул взглядом ассортимент, пальцем указал на любимое с детства лакомство и обменял на него несколько сиклей. Женщина пожелала хорошей поездки и двинулась дальше. Краем уха Драко слышал, как Пэнси купила у старушки шоколадную лягушку и буквально через несколько секунд пожаловалась друзьям, что ей снова попалась карточка с Алмериком Соубриджем*. Драко усмехнулся, вспоминая, как на первом курсе Паркинсон купила чуть ли не десяток шоколадных лягушек только чтобы отыскать вкладыш с Глендой Читток**. Малфой не видел этого, но мог поклясться, что пока она разглядывала свою карточку, Тео уже съел её лакомство. Думать о том, что его друзья делают всего в нескольких метрах от него, оказалось неприятнее, чем он предполагал. Особенно учитывая то, что он не имел возможности к ним присоединиться. По правде говоря, никто не заставлял Драко садиться за отдельный столик. Он сам решил, что так будет лучше. Что он задолжал Блейзу хотя бы это — время, чтобы посердиться на друга за его слишком длинный язык.***
— Не могу поверить, что мы снова в этом поезде. Ощущение, словно мы просто возвращаемся в школу после летних каникул. После бесчисленных споров на тему того, как и когда они должны прибыть в Хогвартс, победили всё же Гермиона с Джинни. Девушки хотели сделать этот год запоминающимся. Не без привкуса горечи от пережитого, но всё же одним из лучших. Гермиона хотела поехать в Хогвартс-экспрессе, чтобы почувствовать себя обычной студенткой. А для Джинни было важно запомнить свою последнюю поездку в школу без Пожирателей смерти, разгуливающих по проходам в поисках Нежелательного лица номер один — Гарри Поттера. — Как думаете, у нас будет меньше уроков? Я слышал, что несколько должностей преподавателей всё ещё вакантны, — Грейнджер не знала, смеяться ей или одёрнуть Рона за такое нахальство. Гарри улыбнулся и съел свою любимую летучую шипучку. Их стол был завален различными сладостями, купленными пятью минутами ранее. Гермиона отобрала себе несколько мятных жаб, но ни к одной пока так и не притронулась. Джинни уплетала тыквенное печенье, а Рон шоколадных лягушек. Вокруг друзей слышался весёлый смех студентов. Их было гораздо меньше, чем раньше. Но все старательно делали вид, будто не заметили этого. Гермиона знала, что чуть дальше по проходу сидят Невил, Дин и Симус. Она видела их на платформе перед отправкой. По правде говоря, Грейнджер была удивлена, что Симус решил пройти повторный седьмой курс. Он никогда не тяготел к знаниям, как, к примеру, она сама или Невилл. — Луна тоже должна быть где-то здесь. Она писала мне, что поедет поездом. Я пойду поищу её. Никто больше не хочет размять ноги? — Да, я пойду с тобой, Гарри, — Гермиона встала со своего места, разгладила немного замявшийся пиджак и взяла в руки маленькую сумочку. — Не забудьте переодеться в форму, мы скоро будем на месте. Эта фраза настолько запомнилась Рону ещё с первого курса, что он невольно почесал нос, словно вытирая несуществующую грязь и улыбнулся. Джинни только кивнула. — Я видел Забини и Паркинсон на платформе. Как думаешь, Малфой тоже мог согласиться на повторный курс? Гермиона никак не ожидала, что Гарри затронет эту тему. Имя Малфоев не произносилось в Норе с того самого дня, как его оправдали. И, честно говоря, она совершенно не думала о том, что и как будет дальше в его жизни. Словно со словами судьи Гейнс об освобождении Драко из Азкабана, исчезли все её терзания минувших дней. — Я даже и не думала об этом, — призналась другу Гермиона, на секунду остановившись. — Но Кингсли говорил, что окончание школы — одно из условий его Программы, поэтому я полагаю, что мы точно увидим его в Большом зале. — Что ж, вот тебе и подтверждение. Всего в нескольких метрах от гриффиндорцев, в тамбуре между вагонами стоял Драко Малфой собственной персоной. Он был одет в школьную мантию, и выглядел так, словно готов был уже сойти с поезда, не дожидаясь полной остановки. Хотя у них ещё было минут двадцать до прибытия. Глядя на него, ни за что нельзя было сказать, что этот человек всего чуть больше полутора месяца назад находился в строжайшей волшебной тюрьме. Гермиона в очередной раз восхитилась его умению держать лицо даже в самых сложных ситуациях в жизни. Хотела бы она так уметь. Тогда бы не было так трудно каждое утро врать друзьям в лицо, говоря, что она в полном порядке, что ей не снился очередной кошмар, что она не просыпалась в холодном поту и слезами на глазах. Она врала всем, кроме Джинни. Во первых, потому что они разделяли одну спальню в Норе, и скрыться от неё было гораздо труднее, чем от остальных. А во вторых, потому что она очень часто находила Джинни посреди ночи, сидящую на балконе, рассматривающую стрелку с изображением Фреда, которая выпала из часов в день его смерти. — Привет, — из-за углового стола выглянула Луна, заметив двоих друзей в проходе. Она помахала им рукой, подзывая к себе. — А мы как раз искали тебя. Хотели предложить тебе присоединиться к нам. Казалось, Лавгуд совсем не смущало то, что она сидела за своим столиком в полном одиночестве. Луна только улыбнулась друзьям, показывая журнал в своих руках, который читала до того, как они подошли. — Спасибо за предложение, но я весьма не против провести время с Придирой. В этом выпуске вышла очень увлекательная статья о морщерогих кизляках. Весть о том, что Ксенофилиус вернулся к работе, обрадовала Гарри и Гермиону. Это значило, что хоть у кого-то жизнь возвращалась в прежнее русло. — В таком случае, не будем тебя отвлекать. Увидимся в школе, Луна. Гермиона потянула за собой друга, который уже искал доводы, чтобы уговорить Луну присоединиться к их компании. К тому же, она заметила, что Малфой развернулся в их сторону, вот-вот собираясь открыть входную дверь в вагон. Почему-то Грейнджер совсем не хотелось с ним сталкиваться. Где-то глубоко внутри она немного боялась этого. Малфой был непредсказуем и, вполне возможно, опасен. Да, она была совершенно уверена, что ему определённо не место в Азкабане. Но это не меняло того, что было неизвестно, чего от него ожидать. Она быстрым шагом отправилась обратно, чувствуя затылком пристальный взгляд одного высокомерного слизеринского принца.***
9 ноября 1997 г.
— Сосредоточься, Драко! Было ощущение, что он вот-вот выключится. Упадёт в небытие. Растворится в собственных воспоминаниях и боли. Профессор Снейп — искусный окклюмент. Но он не умел действовать осторожно и безболезненно, когда дело касалось легилименции. Каждое его проникновение в сознание Малфоя сопровождалось острым жжением, как от адского пламени. Это был всего третий их сеанс. А Драко уже готов был послать всё к чертям и отказаться от глупой затеи. Даже уроки безумной Беллы не были так физически выматывающими. Она всегда знала, как добраться до желаемого, чтобы подопытный даже ничего и не понял. Но тётушка всегда лезла в самые сокровенные мысли. То, что было тяжелее всего прятать. Однажды, она забралась в воспоминание о Нарциссе. О том, как в тайне от отца, она подарила ему маггловский сборник сказок на рождество. Он был маленьким мальчишкой, который увидел такую книжку у однокурсницы и тут же захотел себе. А его мама слишком сильно любила сына, чтобы отказать ему в такой маленькой просьбе. Беллатриса была в гневе. Она не отпускала его спать, пока Драко не сумел полностью закрыть это воспоминание от цепких пальцев её проникновения. Это длилось больше шести часов, и только одному Мерлину известно, как она сама не свалилась от усталости. Казалось, сама ярость подпитывала её энергией. Всего минута размышлений, и Малфой снова почувствовал чужое присутствие в своей голове. В этот раз крёстный постарался напирать чуть меньше, но пробираться именно к тем мыслям, которые Драко закрыл за семью замками ещё несколько лет назад от Беллы. Снейп, словно чёрными острыми бритвами, пробивал себе путь к запертому сундуку в уголке сознания Драко. Он был ужасно измотан, но не сдавался. Малфой отдалял эти воспоминания всё дальше и дальше, путал проходы, подсовывал другие, менее значимые моменты из жизни. Использовал все уловки, которым его обучила тётка. — Эмоции мешают тебе сосредоточиться, — наконец, изрёк свой вердикт профессор, резко обрывая ниточки, связывающие их с Малфоем. — Ты хорошо защищаешь те крохи воспоминаний, которые запер в самом отдалении, но совершенно не задумываешься о своих мыслях в настоящем. Теперь я знаю, чего ты боишься — физической боли. — Это ложь. И ты это знаешь. Ты ведь видел, что она со мной делала. Боль — лишь то, что сейчас заставляет тебя корчиться в агонии, а через время забывается. Боль не имеет надо мной власти. — Может быть нет. Но это не значит, что ты не содрогаешься от одной мысли, что тебе снова придётся такое пережить. Мужчина говорил медленно. Он хотел, чтобы до Драко точно дошёл смысл сказанного. Однажды, это ведь может спасти его жизнь. — На сегодня всё. Можешь идти, Драко. Малфой видел, как устал Снейп. Под его глазами залегли глубокие тени и прибавилось морщин. Казалось, что он не спал несколько дней. Драко взглянул на крёстного ещё раз и вышел из кабинета. Комендантский час уже давно наступил, так что он надеялся, что не наткнётся на местных церберов. Ему надоело объяснять всем и каждому о личном разрешении директора школы находиться ночью вне гостиной его факультета. Но когда Драко по-настоящему везло? Из-за угла прямо ему на встречу вышел Амикус. Всего пары секунд, что он смотрел себе под ноги, а не прямо, хватило, чтобы Малфой успел воспользоваться дезиллюминационными чарами и прижаться к стене. Следом за братом появилась Алекто. В своих руках она держала небольшой свёрток, насквозь пропитавшийся чем-то красным. Он испачкал пальцы женщины, но, похоже, её это ничуть не заботило. — Этих подпольных мантий-невидимок из Волшебных вредилок Уизли становится всё больше. И наказания, видимо, не производят должного эффекта, раз мы всё ещё натыкаемся на этих глупцов. Предлагаю в следующий раз сделать это на всеобщем обозрении. Соберём всех в Большом зале и публично покажем, что случается с теми, кто нарушает наши правила. Сестра Кэрроу была возмущена. Её и так хриплый голос сейчас и вовсе звучал, как старый сломавшийся волшебный граммофон. Амикус остановился прямо возле Драко, на мгновенье всем телом повернувшись к женщине. — Прошлый раз Северусу не очень понравилась наша инициатива. Ты слышала, что он говорил, сестра. — Снейп размяк! Годы в тылу врага сделали его слабым. — Тёмный Лорд считает иначе. И я не хочу с ним спорить. И тебе не советую, — Амикус продолжил свой путь, тем самым намекая, что их разговор на эту тему окончен. — И выброси это поскорее, нечего таскаться с этой дрянью по всей школе. Малфой не заметил, как перестал дышать. И стоило учителям скрыться за следующим поворотом, он снова вдохнул полные лёгкие кислорода, отлип от каменной сырой стены, и чары спали. Уже лёжа на своей кровати в спальне слизерина, Драко стал обдумывать услышанное. Сон никак не шёл, несмотря на то, что было уже давно за полночь, и он сильно устал после занятия со Снейпом. После очередного поворота в поисках удобного положения, внезапно кто-то задвинул тёмно-зелёную портьеру и плюхнулся у него в ногах. Видимо Блейзу тоже не спалось. — Как прошло у Снейпа? Ты снова не можешь уснуть из-за этого? — Я наткнулся на Кэрроу, когда возвращался. И я думаю, они могли кого-то замордовать, — Забини молчал, давая другу продолжить свою мысль. — Алекто несла окровавленную мантию-невидимку и грозилась следующий раз устроить из этого публичное шоу. — Если они кого-то прикончили, утром это станет ясно. Но я сомневаюсь, что они пошли бы против Снейпа. — А я бы не был в этом так уверен. Амикус его явно побаивается, а вот у Алекто совсем крыша поехала. Не удивлюсь, если они запытали малыша Колина, и теперь его тело лежит где-то в Запретном Лесу, разлагается. От одной мысли об этом кожа Драко покрылась мурашками. Его не то, чтобы волновала судьба Криви, но он мог бы стать первым и далеко не последним. Никому не станет лучше от того, если начнут пропадать дети. — А потом я удивляюсь, почему тебе не спится ночами. Боишься видеть кошмары, которые сам же придумал? — Блейз усмехнулся. Но улыбка эта вышла настолько натянутой, что Драко ни за что бы ей не поверил. — Ты так и не ответил, есть ли успехи со Снейпом. — Мне нужно научиться одновременно закрывать свои воспоминания и контролировать эмоции. Мои же мысли меня выдают. И пока, ничего из того, что он говорит, не помогает. — Не знаю, почему мне пришло это в голову, но Грейнджер уже перешерстила бы всю библиотеку в поисках учебников на эту тему. И, чёрт возьми, как же меня бесила эта заучка, но, может быть, тебе стоило бы проверить этот её метод поиска ответов на вопросы? Уверен, в запретной секции можно многое найти про окклюменцию. Драко не хотел признавать, что Блейз прав. Но он не мог отрицать то, о чём сам думал в течении последних нескольких недель. Проблема была лишь в том, что он не понимал, что искать. Малфой знал все приёмы, использующиеся для защиты сознания от проникновения, и умел их использовать. Но как безупречно контролировать эмоции — совсем другое дело. В книжках не учат, как превращать своё сердце в каменную глыбу.***
Поначалу, создалось ощущение, что никакой битвы не было. Уж точно не в Хогвартсе. Внешне, он снова был просто огромным, потрясающе красивым, старинным замком. Мост не был разрушен и, казалось, даже не перетерпел никаких изменений. Тут и там не валялись в беспорядке остатки каменных рыцарей, призванных защищать школу. Стены замка были целыми, без единой дыры или скола. А внутренний двор не был усыпан телами погибших волшебников. Гермиона снова будто вернулась на первый курс, в восторге рассматривая острые шпили здания, а позже, покрытый звёздами высокий потолок Большого зала. Ей стало интересно, было ли это единственным помещением в школе, которое так сильно изменилось. Всё в Большом зале было одновременно прежним и нет. Стоявший ранее на возвышении учительский стол, теперь был на одном уровне с остальными. Лишь небольшая сцена в углу напоминала о том, что время от времени здесь давал концерты школьный хор профессора Флитвика. На месте огромного окна, что год назад разбил Северус, теперь был витраж герба Хогвартса. Помещение было украшено флагами всех факультетов. Рассевшись каждый за свой стол, студенты приготовились слушать приветственную речь директора, как это было в предыдущие годы. Гермиона с друзьями заняли привычные места возле Невила, Дина и Симуса. Профессор Макгонагалл вышла в середину зала, глазами проверяя, все ли готовы её слушать. Преподавательнице даже не нужно было использовать магию, чтобы привлечь к себе внимание. Все взгляды студентов и так были обращены к ней. — Приветствую всех, кто сегодня здесь, с нами. Прежде, чем мы приступим к ужину, я хотела бы сказать несколько слов, — голос директрисы на секунду дрогнул. — Прошлый год был очень трудным и болезненным для магического сообщества. Война, которую развязал Волдеморт, унесла много невинных жизней. И не будет дня, чтобы мы не скорбели по своим утратам. — Но я уверена, что впереди нас ждёт немало светлых и захватывающих событий. И пусть в этом году школа не может принять в своих стенах первокурсников, мы обязательно наверстаем это в будущем. Хогвартс стал настоящим домом для многих из нас, — сказав это, Макгонагалл посмотрела на Гарри и слегка улыбнулась ему, — поэтому мы продолжаем работу над его восстановлением. Некоторые классы, а также шестой и седьмой этажи, пока что будут недоступны для вас. Моя личная рекомендация всем — воздержаться от исследования замка в целях вашей собственной безопасности. Мы сумели отстроить внешние стены, нижние этажи и башни, но ремонтные работы всё ещё продолжаются. Каждый, кто захочет присоединиться к этому нелегкому делу, может обратиться ко мне лично или любому другому преподавателю. — И последнее, в этом году не будет соревнования факультетов за Кубок Школы. Мы должны помнить — важно то, чем мы все похожи, а не наши различия. Минерва хлопнула в ладоши, и на столах один за другим стали появляться разнообразные блюда — запечённые куриные ножки, к которым сразу бросился Рон; картофельное пюре с подливой; тыквенные пирожные в сахарной пудре и много чего другого. Гермиона смотрела на еду, совершенно не ощущая голода. Умом она понимала, что это другие столы и скамьи, отреставрированный и перекрашенный пол, но воспоминания подкидывали совсем другие картинки. Пытаясь отвлечься от назойливых видений прошлого, она окинула взглядом зал. Студенты шумели, разговаривая между собой или с привидениями, что решили присоединиться к ужину. Макгонагалл заняла своё место во главе преподавательского стола и приступила к трапезе, иногда кивая на обращения от сидящей по правую сторону профессора Стебль. Где-то слева Джинни с Гарри и Роном обсуждали, стоит ли присоединяться к восстановительным работам на верхних этажах. Драко чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Он вынужден был сесть немного в стороне от Блейза и Пэнси, рядом с каким-то четверокурсником, которого даже никогда не замечал в школе. Его напрягало абсолютно всё — от изменившегося Большого зала до грустной Макгонагалл, толкающей свою удручающе длинную речь. По правде говоря, он пропустил мимо ушей добрую половину сказанного ею. Утопая в собственных мыслях, Малфой не заметил, как напротив него, отодвинув какую-то не слишком приятную барышню, сел Тео Нотт собственной персоной. Уж чего Драко не ожидал, так это того, что произошло дальше. — Не знаю, как долго ты ещё собираешься злиться на нас, словно какой-то соплохвост. Но, в отличии от Блейза, я не собираюсь терять на это своё время. Как выяснилось, его у нас может быть очень мало. — О чём ты? — не выдержал Драко, поднимая глаза на кудрявого друга, бесцеремонно стащившего кусок куриной грудки у него с тарелки. — Старуха просила передать, что ждёт тебя завтра утром перед занятиями у себя в кабинете. Сказала обязательно «обратить твоё внимание, что это важно, и не стоит опаздывать». Не знаю, что ты уже успел натворить, но если я тебя больше не увижу — помни, ты был отвратительным другом. Но я всё равно тебя люблю. Малфой даже ничего не успел ответить или спросить, как Нотт встал из-за стола и вернулся к своим друзьям. Он сказал «злиться»? Неужели Тео думает, что это Драко на них зол? — Что за детский сад? — воскликнул Малфой, отбросив вилку из своих рук куда-то на другой край стола. Слизеринка, которую минутой ранее отодвинул Нотт, вздрогнула от внезапно пролетевшего мимо неё столового прибора и недовольно покосилась на Малфоя. Хорошо, что никто больше не обратил на это внимание. Драко уверенным шагом через почти что весь зал направился к Макгонагалл. Ждать до утра? Ну уж нет. Передумала принимать его в школе — так пусть выгонит сейчас. Не больно то ему и хотелось сюда приезжать. — Профессор, Вы хотели со мной поговорить? — внешне ничего не выдавало Драко, будто намечался неприятный для него разговор. — Да, мистер Малфой. Наша встреча состоится завтра утром. — Не думаю, что это хорошая идея. Мне кажется, чем раньше это случится — тем быстрее я смогу отправиться домой. — О чём Вы? Мистер Малфой, ближайшие каникулы, которые Вы сможете провести дома — это на Рождество. А оно ещё не скоро. Учебный год только начался, а Вам уже не терпится покинуть школу? Голос старухи был более, чем искренне удивлённым. И на секунду Драко подумал, что он ослышался. Парой чётких движений палочкой, Макгонагалл воспользовалась невербальным муффлиато, чтобы хоть немного сделать этот разговор приватным. — Драко, утром в школу прибудет Министр и Ваш правозащитник. Согласно Программе, которую Вы подписали, для Вас будет найден смотритель. Это студент, который согласится взять попечительство над Вами до конца учебного года. Этот человек, как и Вы, подпишет договор об участии в Программе. Большего сейчас я не могу Вам сообщить, дождитесь утра. — То есть, это Вы сейчас так мягко сказали, что за мной будут следить, профессор? И кто же согласится на такую участь? Сомневаюсь, что слизеринцам позволено быть чьим-либо смотрителем. Сколько ещё таких, как я? — У меня нет точных сведений о Вашем кураторе. Но Министр говорил, что предложит это мистеру Поттеру, так как он собирается стать мракоборцем по окончании школы. Поттер? Этого ещё не хватало. — Драко, в Программе больше семидесяти детей со всей Магической Британии… — Я не спрашиваю о том, кто ещё подписал это чёртово соглашение. Я спрашиваю о том, к кому ещё будет приставлена слежка? Драко злился. Очень. Казалось, что кровь в его жилах кипит. Но он ни за что этого не покажет. Только бы не дать кому-то повод думать, что он слаб. Молчание директрисы было красноречивее всяких слов. Она даже не отреагировала на то, что Драко ругнулся. Малфой коротко ухмыльнулся. Этого следовало ожидать. Ни у кого из других подростков не было чёрной метки на предплечье, никто из них не был Пожирателем. Зачем им следить за ними? Стоило ли говорить, что эта ночь стала одной из тяжелейших в его жизни? Малфой развернулся на каблуках своих дорогих туфель из драконьей кожи и направился через ряды столов к огромным дверям, ведущим на выход из замка. Ему было плевать, что все вокруг смотрят на него. Всё, чего он хотел — оказаться подальше от Большого зала. Он шёл по всё ещё зелёной траве, вдоль западной башни прямиком к квиддичному полю. Вернее к тому, что от него осталось. От былого величия стадиона остались только тут и там торчащие обломки трибун, колец и флагштоков. Драко не садился на метлу непозволительно долго. Он скучал по ощущениям, которые испытывал в полёте — по ветру, что трепал его платиновые волосы, норовя испортить укладку; по холоду, сковывающему лёгкие; по скорости, дарящей незаменимую свободу; по чувству власти, что тягучей патокой расползалась по венам. Только находясь на высоте, держа в руке древко скоростной метлы, он мог с уверенностью сказать, что контролирует свою жизнь в этот момент. А ему так не хватало хоть капельку контроля сейчас, когда все вокруг решали за него абсолютно всё. Драко пришёл на поле в надежде схватить из раздевалки какую-нибудь старую школьную метлу и полетать часок-другой. Развеять мысли. Но увидев, что до заветных подсобок не добраться, он разозлился. Впервые за очень долгое время Малфой отпустил себя, дал волю своему гневу. Он не мог взорвать что-либо с помощью магии, иначе к нему тут же сбежалась бы половина школы с Министром Магии во главе. Но мог руками отшвыривать всё, что попадалось ему на глаза. Кусок доски от зрительских трибун? Он ударил им близлежащий осколок каменной статуи. Обрывок факультетского флага? Драко разорвал его ещё больше, отбрасывая остатки как можно дальше. Он ломал и крушил всё, до чего мог дотянуться. Последствия войны были так видны здесь, заставляя Малфоя сильнее ненавидеть всё вокруг. Он должен был стать старостой школы на выпускном курсе, выиграть последнее школьное соревнование по квиддичу, спокойно сдать Ж.А.Б.А. на Великолепно и лишь тогда повзрослеть. Мама устроила бы в его честь бал, пригласив только представителей высшего общества; отец обязательно подарил бы ему новейшую модель Молнии. Но, вместо всего этого, он пошёл по кривой дорожке, пытаясь спасти свою семью, и оказался в тюрьме. А теперь вынужден был плясать под дудку Министерства, чтобы вернуть хоть часть былого величия Малфоев. Тыльной стороной ладони Драко стёр влажные дорожки, непроизвольно покатившиеся из его глаз. Ему казалось, что он выплакал все свои слёзы ещё на шестом курсе, когда на его плечах боролись Ангел и Демон. Один твердил, что он поступал плохо, что нужно было всё прекратить, пока не поздно. Другой же подталкивал к черте, заставляя перейти её, выполнить задание Тёмного Лорда и вытащить родителей из ямы, в которую они сами себя же загнали. Грудь разрывало от боли за себя, за маму, за будущее, которое у него так жестоко отняли. Он не готов был склонить голову и терпеть, пока старуха со своими прихвостнями будет потешаться. Не готов был сдаться во власть кого бы то ни было. Однажды он уже преклонил колено перед монстром, которого стоило избегать. Где гарантии, что история не повторится? Такова была правда — одно чудовище сменяет другое. Никогда не знаешь наверняка, кто находится рядом с тобой — друг или враг. Никогда не знаешь, не станет ли друг врагом.