«Как бы тебе ни было больно, ты всегда должна ступать так, словно идёшь босиком по шёлку.»
Эльчин Сафарли
Вечер выдался на удивление тёплым и безветренным. Гермиона сидела у подножия дерева, полностью погрузившись в своё исследование. Плед, который она прихватила на случай, если понадобиться укрыться, был расстелен за её спиной, чтобы через тонкий свитер не так чувствовалась неровность коры. Девушка перелистывала страницу за страницей, останавливаясь на моментах, которые могли бы оказаться для неё полезными. Но она была уже на середине талмуда, а выписанных из него цитат для более подробного изучения было всего несколько строк. Мама учила её не сдаваться, даже когда не видишь выхода из сложившейся ситуации. Она говорила, что перед лицом трудностей нужно всегда держать себя в руках, словно все препятствия — всего лишь маленький камешек на пути к желаемому. Теперь ей казалось, что на её дорогу выпала целая лавина из огромных валунов. На завтраке сова доставила ей письмо из министерства, но Гермиона так его и не открыла. Она была готова к тому, что ей откажут, но ничего не могла сделать с тем, что её сердце надеялось на лучший исход. Девушка достала из кармана джинсов конверт и повертела его в руках, вглядываясь в резкий почерк, которым было написано её имя. Ей нужно было его открыть. Это ведь так просто — разломать печать и достать долгожданный пергамент, но одновременно очень сложно. «Уважаемая мисс Грейнджер, от имени больницы Св. Мунго, Министерства Магии и от себя лично я приношу Вам свои глубочайшие сожаления по поводу Ваших родителей. Нам искренне жаль, но закон о невмешательстве в жизнь магглов, а также законы колдомедицинского сообщества не дают нам права даже рассмотреть возможность помощи в сложившейся ситуации. Больница Св. Мунго принимает исключительно волшебников, и мы не можем изменить правила только для мистера и миссис Грейнджер. Хочу выразить свои надежды, что Ваши родители проживут полноценную жизнь даже без некоторых недостающих воспоминаний. Во избежание недоразумений, и чтобы не подвергать опасности Вас и Вашу семью, мы просим воздержаться от любых попыток восстановить память вышеупомянутых мистера и миссис Грейнджер. А также напоминаем, что любое несанкционированное стирание воспоминаний наказывается со всей строгостью магического закона, согласно разделу номер четыре.Заместитель руководителя отдела по работе с магглами,
Элеонор Брикс»
Ей хотелось разорвать этот злосчастный лист бумаги на мельчайшие кусочки или поджечь, чтобы ветер мог развеять пепел. Но она лишь сложила его обратно в конверт и небрежно затолкала в карман. Гермиона уставилась своим взглядом вдаль, куда-то, где по небу летали птицы, а верхушки деревьев колыхались в лесу, сталкиваясь ветками друг с другом. Если любое несанкционированное стирание памяти незаконно, то почему она всё ещё не в Азкабане? Девушка лишила собственную семью частички их душ, отняла единственное, что никто и никогда не должен забирать у человека. — Ты ещё долго будешь нас избегать? — Джинни опустилась на плед рядом с подругой, опуская свою рыжую макушку к её плечу. — Я вовсе никого не избегаю. Мне просто нужно было немного времени побыть в одиночестве. — А разве одно не исключает другое? — голос младшей Уизли был тихим, и Гермиона повернулась к ней, смотря в её карие глаза. Подруга выглядела грустной. — Я имею в виду, что разве желание уединиться не значит избегать всех? — Что-то произошло, Джинни? Девушки не разговаривали толком с того дня, когда Гермиона впервые немного поспала, выпив зелье Сна без сновидений. Они перекидывались парой слов каждый вечер, но не так, как прежде. В основном, Уизли поздно возвращалась в спальню, желала соседкам спокойной ночи и засыпала, вымотанная за день. — Я не знаю. У меня чувство, будто чего-то не хватает. Всё налаживается — в своих письмах мама чаще упоминает что-то весёлое; Перси сегодня прислал колдографию, на которой он улыбается; Рон прознал, что в пятницу у слизеринцев была вечеринка, и теперь хочет закатить собственную. Всё постепенно приходит в норму, и это пугает меня, потому что ощущение, словно что-то не так, не покидает меня. — У слизеринцев была вечеринка? — Это всё, что ты услышала? Я тут тебе душу изливаю, вообще-то, — Уизли возмутилась, но не звучала зло или обиженно, скорее заинтересованно. — В пятницу Забини устроил небольшую попойку для избранных. Ничего особенно, он просто вернулся к старым привычкам. — Это запрещено правилами. Неужели им совсем плевать, что их могут выгнать из школы за любой даже самый маленький промах? Гермиона говорила слегка на повышенных тонах, возмущаясь такой дерзостью ненавистного ей факультета. Ей не верилось, что они так поверхностно относились к собственному будущему. Девушка поправила сползшее вниз покрывало и снова прислонилась к дереву, откидывая свою голову назад. Джинни поправила её выбившуюся из хвоста прядь волос, чтобы лучше видеть лицо подруги. Под глазами гриффиндорки залегли глубокие тени, а губы потрескались. Она снова выглядела словно привидение, лишь издали напоминая прежнюю Гермиону Грейнджер. — Мы обе знаем, что это заложено у них под коркой — демонстрация собственного превосходства в обход любых правил. Не понимаю, почему ты так удивляешься этому, — младшая Уизли прислонилась к плечу подруги, обнимая её рукой. — У них классные вечеринки, я была на одной из них с Дином в позапрошлом году. Мне кажется, это их способ справляться с проблемами. Может, тебе тоже стоит попробовать. Гермиона думала, что ей послышалось, будто Джинни Уизли предложила ей сходить на вечеринку к слизеринцам. И как ей только могло в голову такое прийти? Девушка едва ли справлялась с той нагрузкой, которую взвалила на свои плечи. Она не могла позволить себе плясать под музыку, пока её родители где-то в Австралии знать не знали о ней. — Не говори ерунды, Джин, — фыркнула Гермиона, поглаживая своё запястье в попытке отвлечься от мыслей о родителях. — Нет, правда. Может, нам всем это нужно — немного отпустить ситуацию и повеселиться. Не верю, что говорю это, но Рон прав. Нужно закатить собственную вечеринку, — Уизли так воодушевилась этой идеей, что тут же вскочила с пледа, отряхивая свои брюки от несуществующей грязи. — Уверена, Фреду бы это понравилось. Вставай, — Джинни схватила подругу за руку, помогая ей подняться. Гермионе не хотелось уходить, но Уизли была настойчивой. По пути к башне Джинни уже вовсю строила планы на вечеринку, не заботясь о том, что её может услышать кто-то из учителей, проходящих мимо. Она перечисляла необходимые атрибуты подобных мероприятий, мысленно составляя список приготовлений. — Нужно как-то достать алкоголь, — внезапно остановилась Уизли, рукой притормаживая и Гермиону. — Какая же это вечеринка без огневиски и сливочного пива? — Джин, я думаю, тебе стоит немного сбавить обороты, — произнесла гриффиндорка, вглядываясь в искрящиеся азартом глаза подруги. — Уже то, что ты хочешь закатить вечеринку — нарушение нескольких правил Хогвартса, а протащить алкоголь — за это и выгнать могут. К тому же, где ты собираешь его найти, и как протащишь в школу? В словах Гермионы таилась истина, но Уизли было уже не остановить. — Сначала попробуем своими силами, купим на следующих выходных в Хогсмиде. А как пронести — не думаю, что это такая уж проблема. Если Забини смог, то у меня тем более это получится. — Это очень плохая идея. Джинни лишь хмыкнула, хватая Гермиону за руку и утаскивая её за собой вперёд.***
В уютной гостиной Гриффиндора было относительно тихо, студенты готовились к предстоящей учебной неделе, пытаясь доделать все задания, к которым не притрагивались пятничным вечером и все выходные. Девушки нашли Рона и Гарри среди вороха исписанных и измятых пергаментов. Уизли был в отчаянии, судя по его внешнему виду. Волосы в диком беспорядке, пряди торчали в разные стороны, свидетельствуя о том, что он не раз запускал руки в свою рыжую копну. У кончика его носа красовалось чернильное пятно, которое Гермиона убрала одним коротким взмахом своей волшебной палочки. Рон удивлённо, но с надеждой, уставился на подруг, откидывая перо в сторону. — Прошу, скажите, что вы пришли нас спасти от этого кошмара под названием «Сто способов использования корня златоцветника в зельях». Мне кажется, скоро одним из способов станет моё самоубийство. — Ты до сих пор не закончил свой доклад? — возмутилась Гермиона, отталкивая Рона в сторону и заглядывая в его работу. Из необходимых ста способов на листе были прописаны лишь тридцать восемь. И даже их было трудно разобрать из-за ужасного кривого почерка Уизли. Ему никогда не удавались письменные задания, не хватало концентрации и усидчивости, поэтому чаще всего гриффиндорка жалела его и доделывала все доклады сама. С Гарри дело обстояло проще, он мог сам списать её работу так, чтобы никто не заподозрил об этом. — Почему вы не обратились ко мне? — Рон опустил глаза в пол, не желая признавать, что повёлся на уговоры лучшего друга не беспокоить Гермиону. — Ты не хотела находиться в нашем обществе, и я решил дать тебе время отдохнуть от наших вечных проблем, — отозвался Гарри, откладывая свой пергамент в сторону и беря в руки палочку. Он всегда так делал, когда ему нужно было занять чем-нибудь руки. — Ты не можешь постоянно всё делать за нас. Гермиона вздохнула, призывая палочкой свой доклад из спальни. Она не собиралась делать работу за них, но не могла не помочь. Джинни схватила парящий в воздухе лист, прижимая его к своей груди. — Мне нужна минуточка вашего внимания, — начала говорить Уизли, мягко улыбаясь. — Я хочу закатить вечеринку для гриффиндорцев. Уверена, нам всем нужна небольшая встряска, поэтому в субботу мы пойдём за всем необходимым в Хогсмид. — Но это была моя идея, — воскликнул Рон, забирая из рук сестры долгожданный пергамент. — Когда я сказал, что хочу вечеринку, ты надо мной посмеялась и сказала, что это глупо. — Да, а потом я поговорила с Гермионой и решила, что идея не такая уж и плохая. Верно? — Джинни уставилась на подругу, мысленно прося её согласиться. Девушка не собиралась поддерживать такие грубые нарушения школьных правил, но то, как снова горели янтарные глаза её подруги, заставило Гермиону сказать то, чего она сама от себя не ожидала. — Да, провести вечер в приятной компании друзей кажется мне отличной мыслью. Мы же не собираемся превращать это в масштабную попойку, всего лишь небольшие посиделки с огневиски у камина, да, Джин? Теперь уже была очередь Уизли поддержать её, но на самом деле она хотела именно чего-то масштабного. Чего-то, что с удовольствием устроил бы Фред без малейшего угрызения совести. Чего-то, о чём ещё долго говорила бы вся школа. Девушке очень сильно не хватало её брата. — Как думаете, выручай-комната может сама восстановиться, если этого пожелать? — произнесла Уизли, мягко улыбаясь самым родным для неё людям. — Магия выручай-комнаты не была до конца изучена, никому неизвестны её пределы. Но, Джин, она горела Адским пламенем, в прямом смысле этого слова. Вряд ли там осталось хоть что-нибудь. — Значит, нам следует это проверить. Следующие несколько часов Джинни составляла список необходимых покупок, а Рон, как мог, помогал ей в этом. Гарри пытался дописать свой доклад, время от времени сверяясь с работой Гермионы. А сама девушка сидела в кресле, листая очередную неинтересную книгу. До её слуха доходили различные обрывки фраз находящихся в гостиной студентов. Она не хотела подслушивать, но трудно огородиться от шума в комнате, полной людей. — Среди слизеринцев ходит слух, что их принц хотел погулять по Хогсмиду на прошлых выходных, а его не пустили. Похоже, Малфой попал к Макгонагалл в немилость. — Неужели на директрису не действует магия его красивого личика и огромного хранилища в Гринготтсе? — рассмеялась одна из девушек, легонько толкая свою собеседницу в плечо. Гермиона вспомнила Блейза и Пэнси, спокойно бродящих по магазинам деревни, и задумалась о том, почему Минерва не позволила ему присоединиться к друзьям, хоть у него и были разлады с Забини. Малфой вёл себя вполне прилично, не создавал конфликтов, выполнял все задания преподавателей, каждый день разбирал завалы на стадионе, даже на выходных. Не было особых причин отказать ему. Девушка потянулась к запястью, восстанавливая в голове образ парня. Она ругала себя за то, что снова нарушает правила, ведь уже проверяла его днём. Но Гермиона была уверена, что Малфой отдыхает в своей спальне. Какое же было её удивление, когда она поняла, что ошиблась.***
Драко Малфой сидел у края смотровой площадки Астрономической башни, когда услышал позади себя глухие шаги. Он даже не обернулся, почувствовав цветочный аромат духов Пэнси, продолжая смотреть на звёзды. Девушка сжала его плечо, присаживаясь рядом. Он не понимал, зачем она пришла. Пэнси никогда не нравилось сидеть с ним здесь, ёжась от порывов ветра и подтягивая к себе колени. Слизеринец не нуждался в поддержке, ему не требовалось чьё-либо присутствие. По правде говоря, после нескольких месяцев полного одиночества, его начинало раздражать такое количество людей рядом. Но Паркинсон всегда мало заботило его мнение. — Тебе лучше уйти, Пэнси, я не в настроении. — Ты спрашивал, откуда я знаю целительское заклинание, а я не ответила, — Пэнси вдохнула, набирая в лёгкие побольше воздуха. Она могла бы сделать длинное вступление, поговорить с ним о погоде, спросить, почему Драко в плохом настроении. Но девушка решила, что лучше сразу перейти к делу, пока она не передумала. — Когда мне было плохо, и я не знала, как с этим справляться, у меня появилась плохая привычка. — Ты не должна ничего рассказывать, если не хочешь, — ответил Драко, когда Паркинсон замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Она не спрашивала, хочет ли Малфой знать что-нибудь настолько личное, готов ли он хранить её секрет. И расскажи Пэнси ему это тогда, попроси она его о помощи, то не получила бы её. Только не от него. Сейчас же он мог гарантировать ей хотя бы то, что никто никогда ничего не узнает о ней, если она сама этим не поделится. — Я знаю, но мне кажется, что пришло время рассказать об этом вслух. К тому же, — усмехнулась коротко Пэнси, — может тогда ты почувствуешь себя обязанным, и поделишься тем, что происходит между вами с Блейзом. Замолкнув на несколько секунд, она продолжила: — Я постоянно чувствовала себя толстой и некрасивой, все вокруг обзывали меня коровой или мопсом. Я ненавидела себя, и так сильно хотела причинить себе боль, что у меня появилась навязчивая мысль. Словно так я наказывала себя за то, что родилась уродиной, — Драко понял, к чему клонила Пэнси ещё с самого начала, но не хотел в это верить. Такая храбрая, она всегда давала всем недоброжелателям отпор, жалила даже больнее, чем иногда отзывались о ней, а внутри была на самом деле разбитая вдребезги. — Магия стала моей лучшей подругой. С её помощью я оставляла порезы на своём теле, а после залечивала их, чтобы никто не узнал. — Как долго это продолжалось? — наконец-то спросил её Малфой, думающий о том, какие хреновые друзья ей достались, раз никто из них этого не заметил. Девушка грустно улыбнулась, покачала головой и опустила глаза к рукам, покоившимся на её коленях. — Ты всё ещё это делаешь? — Нет…не так часто. Только, если сильно нервничаю. Я больше не наказываю себя, но каждый порез и понимание того, что я в любой момент могу его залечить, дарит мне необходимое чувство контроля. Что-то, над чем только я имею власть. Он не умел говорить красивых слов; не знал, как стоит вести себя в такой ситуации; не понимал, может ли он помочь Пэнси, да и стоит ли вообще в это вмешиваться. У него достаточно было своих проблем, с которыми не получалось справляться. Он считал себя недостаточно сильным, чтобы заботиться ещё о ком-либо. — Перестань об этом думать. Я рассказала тебе это не для того, чтобы меня жалели. — А, ну да, ты же хочешь узнать, что случилось между нами с Блейзом. Это не моя тайна и… Небольшой грохот со стороны лестницы привлёк внимание слизеринцев, обрывая Драко. Они обернулись на шум, вглядываясь в того, кто нарушил их беседу. Волна гнева поднялась в парне, когда он узнал эту кудрявую макушку.***
Гермионе показалось странным то, что Малфой перед отбоем решил провести время на Астрономической башне, и ей не удалось подавить своё любопытство. Обнаружив его с Пэнси, она хотела было уйти, но что-то будто пригвоздило её к месту, не давая ступить шагу назад. Ей хотелось узнать, о чём они шепчутся. Кажется, её присутствие напугало мышь, и та выбежала из своего укрытия, по пути задевая метлу, оставленную здесь кем-то. Девушка испугалась, когда поняла, что её заметили, но смысла скрываться больше не было. Поэтому она поднялась выше по лестнице, давая слизеринцам увидеть её. — Какого чёрта ты здесь делаешь, Грейнджер? — взревел Драко, вставая с места и подходя к ней. Гермиона почувствовала, как злость просыпалась в ней, распространяя свои ядовитые руки всё дальше, заставляя её говорить то, чего она не собиралась произносить. Это чувство было сильнее, чем её страх быть замеченной. Сильнее, чем сомнения, которыми были пропитаны её мысли. — Я присматриваю за тобой, Малфой, или ты забыл? Мне показалось странным, что ты сюда забрался. Вдруг замышляешь что-то тёмное и незаконное? Однажды, ты уже провёл сюда Пожирателей, и из-за тебя убили величайшего волшебника из всех, кого я знала. Может ты решишь повторить этот опыт? Кто-то должен тебя остановить, — она говорила, а сердце её стучало так, словно сейчас выпрыгнет из груди. Слова, сорвавшиеся из уст гриффиндорки, словно окатили парня ледяной водой. И как он мог подумать, что кто-то действительно позволил бы ему, бывшему Пожирателю смерти, разгуливать одному по школе. Всю эту Программу можно было смело отправлять в топку за ненадобностью. — И неужели ты думаешь, что смогла бы справиться со мной в одиночку? Ты всего лишь параноидальная заучка, Грейнджер. И однажды ты просто свихнёшься от своих навязчивых мыслей, что все вокруг не те, за кого себя выдают. Тебе самой не надоело влезать в чужую жизнь и копаться там, выискивая непонятно что? Заняться больше нечем? Гнев медленно отпускал парня, на его место пришла жалость. И он даже не был уверен, кому она предназначалась — раздражающей его гриффиндорке или же ему самому. Почему каждый раз, когда она находилась в поле его зрения — это напоминало ему о том, как он облажался? — Мы договорились держаться друг от друга подальше. Кажется, ты не соблюдаешь правила, — Малфой смотрел ей прямо в глаза, желая посильнее надавить на то, что это не он здесь «плохой парень», а она пошла по кривой дорожке. — Его прошлое не определяет то, какой Драко сейчас, — подала голос Пэнси, делая шаг вперёд, как бы заслоняя собой друга. — Ты же выступала свидетелем защиты в суде, так что пошло не так сейчас? Скитер достала своими просьбами как-то прокомментировать, почему золотая девочка заступилась за злого и ужасного Пожирателя? Или может ты решила, что он теперь чем-то тебе обязан? Внезапно Пэнси озарило, и она, хлопнув ладонью по лбу, произнесла: — Как же я сразу не догадалась? Ты наверняка решила свалить на свои плечи ответственность за всех, кто хоть немного накосячил. Это ведь так в твоём духе — быть Мать Терезой для несчастных и обездоленных. Только открою тебе тайну, Грейнджер, ты пришла не по адресу. Можешь сколько угодно присматривать за всеми нами, ходить по пятам, следить за каждым нашим шагом, но всем будет по-прежнему на-пле-вать, — последнее слово Паркинсон произнесла по слогам, желая подчеркнуть то, что имела в виду. Гермиона перевела взгляд со слизеринки на Малфоя, как бы спрашивая, собирается ли он вмешаться? Но парня, похоже, устраивала эта словесная перепалка. — Не знаю, что удивляет меня больше, Пэнси — то, что ты знаешь, кто такая Мать Тереза или то, что твой друг не поделился с тобой подробностями условий своей Программы. Следить за ним — не моя прихоть. Но да, я вытащила его из Азкабана, и не позволю ему всё загубить. Я ведь правильно говорю, Малфой? Твоя мама очень расстроится, если ты снова окажешься за решёткой. — Не смей даже говорить о ней, — произнёс слизеринец. Голос его опустился на пару тонов, пробираясь до самых костей, заставляя «мурашек» бежать по коже гриффиндорки. — Ты и пальца её не стоишь. Внутри Малфоя бушевал огонь. Адское пламя выжигало всё хорошее, что было внутри него, оставляя после себя лишь горстки пепла, горчащие на языке. Внутренний голос кричал, желая пригвоздить зазнавшуюся грязнокровку к месту, заставляя её замолчать. Чтобы никогда больше не слышать из её уст о матери, чтобы никто и никогда больше не мог его шантажировать. Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Ему чертовски надоело, что им манипулировали. Возможно, была в некоторых словах отца истина — любовь к близким делает человека слабым. Гермионе было больно слышать о себе такое даже из уст хорька. Ей нравилась Нарцисса. За те немногие разы, когда они беседовали, она сумела оценить эту женщину по достоинству. И часть её понимала, что Малфой огрызнулся, потому что она надавила на кровоточащую рану. Но другая упорно отказывалась ему доверять, вновь и вновь подкидывая воспоминания о всех тех мерзких поступках, которые невозможно было оправдать. Девушка не придумала ничего лучше, чем пополнить их общий список. — Новое правило, Малфой, ты больше не будешь меня оскорблять. И Драко не был бы собой, если бы не зацепился за такую возможность: — Идёт. Но тогда ты добьёшься для меня от старухи билет в Хогсмид. Многоразового, и без твоего сопровождения. Она хотела возмутиться, совершенно не представляя, как смогла бы уговорить Макгонагалл на такое. Ведь если директриса не отпустила его в прошлый раз, на то была причина. Да и девушка не особо понимала, о каком ещё сопровождении шла речь. — Разве ты не можешь просто попросить об этом кого-то из старост? — лицо Пэнси не было столь озадаченным, как когда она услышала об их правилах. Значит, она что-то всё-таки знала. — А ты не в курсе? Значит, тебе тоже нужно лучше читать то, что написано мелким шрифтом, прежде чем подписывать что-либо. Макгонагалл сказала, что я могу покинуть Хогвартс только с тобой. Уверен, ни тебе, ни мне такая перспектива не по душе, так что сделай с этим что-нибудь. — Я не могу этого обещать, — произнесла Гермиона чуть тише, чем изначально собиралась. Она не могла повлиять на условия соглашения. Это магический контракт, который нельзя было нарушать. — У тебя есть время до пятницы, — самоуверенная улыбка Малфоя заставляла её внутреннюю бунтарку показывать свой характер. Спускаясь по витиеватой лестнице вниз, девушка была решительно настроена ещё раз внимательно изучить Программу Малфоя, чтобы больше ничего не могло стать для неё сюрпризом. — Драко наверху, да? — Гермиона вздрогнула, не ожидая услышать кого-либо в вечерней тишине школьного двора. Обернувшись на голос, она увидела Забини, прислонившегося к каменному сооружению. Слизеринец был одет в лёгкую мантию, полы которой развивал ветер. Не скажи он хоть слово, девушка даже не заметила бы его в полностью чёрном облачении. Коротко кивнув на заданный вопрос, Гермиона добавила: — Он там с Паркинсон, — гриффиндорка точно знала, что парня не было у башни, когда она подымалась. — Ты что, следил за мной? — В этом не было нужды, Грейнджер. Смотровая площадка — это любимое место Малфоя во всём Хогвартсе. В прошлом году он приходил сюда едва ли не через день. — Почему? — этот вопрос вырвался из её уст прежде, чем она успела себя остановить. Блейз был другом Малфоя, и не обязан был ей отвечать. Слизеринец лишь пожал плечами, давая ей понять, что он сам не знал наверняка. Или же просто не хотел разглашать секреты негласного слизеринского принца. Но раз уж он сам первый с ней заговорил, девушка не собиралась останавливаться. Чёртово любопытство. — Зачем вы подрались? — Это случилось больше двух недель назад, а ты решила спросить только сейчас? — мулат засмеялся, махая головой из стороны в сторону. — Тормозишь, Грейнджер. Девушка не ответила, конфликта с Малфоем ей было более, чем достаточно на сегодня. Но она хотела услышать версию Блейза, поэтому даже не сдвинулась с места. На улице становилось прохладней, порывы ветра взлохмачивали копну кудрявых волос. Отдельные пряди закрывали ей глаза, не давая увидеть каждую эмоцию, промелькнувшую на лице слизеринца. — Скажем так, я сделал ради него то, чем не горжусь. И в результате потерял кое-что очень дорогое для меня. А он повёл себя, как…- на мгновенье Забини замолчал, подбирая слова, — как Малфой. Гермионе не нужно было объяснять, что это значило. Она сама не так давно говорила то же самое. В её понимании, быть Малфоем — это всё равно что синоним к слову «заносчивость» или «кретин». Каждый день она ждала, что столкнётся с ним где-нибудь в коридоре, и он назовёт её грязнокровкой. Или даже ожидала, что он оттолкнёт её или применит к ней какое-нибудь проклятие. Червячок где-то внутри неё, напоминающий, что Малфой трус, и никогда не смог бы по-настоящему причинить кому-то боль, зашевелился с удвоенной силой. — Не понимаю, зачем вообще сказал тебе об этом, но не советую трепаться с кем-либо на эту тему, — произнёс Забини и, оттолкнувшись от стены, пошёл в сторону главных ворот замка. — А зачем ты приходил? — бросила ему вдогонку Гермиона. Блейз развернулся на секунду и пожал плечами. — Хотел дождаться Пэнси, но у неё сейчас есть дела поважнее.***
Слизеринцы стояли в тишине несколько минут после того, как Грейнджер убежала от них вниз по лестнице. В голове у Паркинсон витал рой вопросов, которые она хотела задать Драко, но не знала, с чего начать. А Малфой не торопился прерывать затянувшееся молчание, оттягивая момент, когда Пэнси всё же залезет глубоко в его очередные жизненные неурядицы. Девушка подошла ближе к краю смотровой площадки, вглядываясь вниз и замечая мужскую фигуру, удаляющуюся от башни. Она не видела его лица, но уже по походке могла узнать в этом парне Забини. — Думаю, тебе есть что мне рассказать, Драко, — начала слизеринка, заправляя часть своих коротких волос за ухо и опираясь о перила. Она никогда не боялась высоты. Стоять над пропастью всегда было для неё чем-то прекрасным, словно девушка была на вершине мира. Драко смотрел на подругу, доставая из закромов одно из старых своих воспоминаний. Это случилось на четвёртом курсе после рождественских каникул. Малфой с Крэббом и Гойлом раздавали новенькие значки в поддержку Седрика Диггори, когда к ним подошла Пэнси. Она была ниже Драко ростом, но гораздо пухлее. Тогда он подумал, что её лицо — это одни лишь щёки и вздёрнутый к верху нос. Он назвал её жирной свиньёй тогда, а она лишь рассмеялась его глупой шутке и обозвала тощим хорьком. Пэнси никогда не позволяла никому сказать о ней что-то плохое и просто уйти, последнее слово всегда оставалось за девушкой. — У меня что-то на лице? — прервала размышления Драко слизеринка, вдруг выпрямившись и касаясь ладонью щеки. Парень отрицательно помотал головой. — Министерство опасается, что я могу быть всё ещё опасен, поэтому назначили Грейнджер моим персональным надзирателем. Теперь она следит за каждым моим шагом, а я даже не могу поставить её на место, когда этот вездесущий нос лезет куда не следует, — откровенность за откровенность, было справедливо поделиться с Паркинсон хотя бы частью информации. Лишь бы она не задавала вопросов о Блейзе. — Я пообещал Нарциссе, что постараюсь не привлекать к себе внимание. — Это из-за метки? — взгляд Пэнси упал на его левое предплечье, туда, где за слоями одежды пряталась уродливая магическая татуировка. — Не только. Думаю, они надеются вытащить из моего отца побольше информации, а я у них что-то вроде страховки. На случай, если он будет сопротивляться. — Они же допрашивали его Веритасерумом, он просто не мог бы что-то утаить, — родителей Пэнси тоже подвергли допросу за поддержку режима Волдеморта, но они были лишь мелкими сошками в его игре. — Не стоит недооценивать Люциуса, Пэнси. К тому же, никто не отменял того факта, что всё Министерство сейчас в панике, и они не совсем здраво смотрят на некоторые вещи. Думаю, пока они не поймают последнего сбежавшего Пожирателя, то не успокоятся. — Кто знает, сколько ещё ходит по земле последователей Волдеморта. Они не могут быть уверены наверняка, что он не успел организовать какую-то общину, не знаю, в Африке, например, — парень усмехнулся, подтверждая догадки Паркинсон. — Ты имеешь в виду, что Министерство в принципе не оставит никого в покое. Малфой достал свою волшебную палочку и взмахнул ею, трансфигурируя близлежащий клочок ткани в тёплый махровый плед и укрывая им подругу. В отличии от девушки, он был привыкшим к сквознякам, гуляющим по смотровой площадке и к холоду, забирающемуся под слои одежды. — Какой твой план? — спросила Паркинсон, кивком головы благодаря слизеринца за проявленную заботу и сильнее кутаясь в плед. — Что ты будешь делать? — Ничего, — Драко набрал полные лёгкие воздуха, медленно выдыхая. Вокруг отчётливо пахло осенью, немного пылью, сладковатыми духами Пэнси и чем-то ещё, что сильно выбивалось из общего букета окружающих ароматов. Парень отчётливо ощущал запах свежих спелых персиков. Он ненавидел персики. — У меня нет желания в это вмешиваться. Пытаясь спасти отца, я едва не погубил мать. И больше эту ошибку я не повторю. — Что-то мне подсказывает, ничего ещё не кончено, Драко. И нам не удастся выйти сухими из воды. Он не совсем понял, о чём говорила Паркинсон. Но предпочёл даже не спрашивать. Иногда, незнание может стать спасением.***
Сразу после произошедшего на Астрономической башне Гермиона отправила сову в Министерство с прошением предоставить ей копию контракта о Программе поддержки детей Пожирателей Смерти, который она подписала. Ответ с нужным пергаментом пришёл буквально через день, и ещё несколько вечеров она потратила на его изучение. Практически в самом конце девушка действительно обнаружила пункт о том, что Драко Люциусу Малфою запрещается покидать территорию школы до выпускных экзаменов без сопровождения его попечителя. Тот, кто составлял это соглашение, даже не сделал исключение для возвращения домой на рождественские каникулы или в случае форс-мажорных обстоятельств. Что-то подсказывало Гермионе, что об этой детали слизеринец ещё не знал. Минерва Макгонагалл была первой директрисой Хогвартса, которая совмещала свой руководящий пост с преподаванием. Поэтому в четверг, перед уроком трансфигурации, гриффиндорка подошла к женщине, желая выяснить несколько интересующих её вопросов. Студенты только начинали сходиться в класс, и у неё было несколько минут, прежде, чем начнётся их общее с Хаффлпафом занятие. — Профессор, я могу спросить у Вас кое-что? — начала девушка, сжимая в руках копию контракта и готовая в любой момент продемонстрировать его преподавательнице. — Конечно, мисс Грейнджер, что Вас интересует? — женщина взглянула на свою студентку поверх очков, откладывая в сторону перо, которым минуту назад выводила что-то на большом свитке. — Я изучила ещё раз условия Программы Малфоя и заметила один пункт, который не очень мне по душе, — девушка развернула лист и положила его на стол перед Макгонагалл. — Тут говорится, что он не может покинуть школу без моего сопровождения. Но я не могу нянчиться с ним постоянно. К тому же, я думаю, Нарцисса будет ждать его дома на Рождество. — Простите, мисс Грейнджер, но это магическое соглашение, его нельзя изменить. И, поставив свою подпись на этом пергаменте, Вы согласились с его условиями, как и мистер Малфой, — лицо директрисы было полно сочувствия к её любимой студентке, но Гермиона понимала, что как бы сильно не жалела её Миневра, она не смогла бы ей помочь, да и не стала бы. — А что будет, если нарушить этот договор? Гипотетически, конечно. Женщина поджала губы, пробегая глазами по свитку. — Не могу утверждать наверняка, но думаю, что мистеру Малфою просто не удастся покинуть территорию Хогвартса. Уверена, ничего страшного не случится, если Драко переступит через свою аристократическую гордость и попросит Вас сопроводить его, — через мгновенье Макгонагалл добавила, — конечно, Вы вольны отказать ему. — Неужели нельзя ничего придумать? — в отчаянии спросила Гермиона. — Боюсь, что нет, мисс Грейнджер. Директриса сложила свиток и протянула его гриффиндорке, тем самым закрывая эту тему. Гермионе хотелось спрятаться ото всех где-нибудь в углу и выпустить наружу эмоции, переполняющие её. Она так сильно устала, что сил уже не оставалось совершенно ни на что. Девушка очень плохо спала, те травяные отвары, что она для себя варила, совсем не помогали. Дело с поиском информации, способной вернуть её родителям украденные воспоминания, совсем не продвинулось, она лишь сильнее увязла в ворохе ненужных и непонятных данных. Джинни ушла с головой в подготовку вечеринки и всё реже находила время для подруги. Вся эта ситуация с Малфоем была совсем уж некстати. И зачем она только взвалила всё это на себя? — Мне нужен совет, мы можем поговорить сегодня вечером? — Гарри обратился к подруге шепотом, не желая, чтобы кто-либо их услышал, включая Макгонагалл, как только девушка села на скамью рядом с ним. Гермиона согласно кивнула. — Я подойду к библиотеке после того, как закончу на стадионе.***
Остаток дня прошёл для гриффиндорки словно в тумане. Она смиренно конспектировала новые лекции от преподавателей, после раскладывала по местам книги из секции о волшебных тварях. Гермиона не заметила, как к ней подошёл Гарри и позвал подругу по имени. Лишь с третьего раза она поняла, что к ней кто-то обращается. — С тобой всё в порядке? — спросил Гарри, присаживаясь на край стола, несмотря на недовольный взгляд, которым одарила его Гермиона. — Да, я просто увлеклась и не услышала тебя, — девушка поставила на полку последний талмуд из большой стопки и повернулась к парню. — Так о чём ты хотел поговорить? Что-то с Джин? — Можно и так сказать. Несколько дней назад я получил вот это, — Гарри достал из кармана мантии свёрнутый вдвое лист и протянул его Гермионе. Девушка забрала его и развернула, сразу принимаясь читать. Она даже не нуждалась в том, чтобы Гарри озвучил то, в чём ему требовался совет. Гермиона поняла всё и без этого. По правде говоря, все слова улетучились из её головы, когда она подняла свой взгляд на друга. Прощаться с дорогими ей людьми всегда было трудно.