***
Саундвейв немного отстранённо следил за собственной точкой на радаре и за точкой Лазербика, отправленного вперёд ещё до вылета самого связиста, попутно слушая полупустое поле переговоров по рации. Короткими фразами между собой перекидывались офицеры с «Немезиды» и земной базы на Луне, иногда в эфире мелькал жутко уставший голос Старскрима, но ответы с Кибертрона от воинской части, с которой авиатор связывался, слышны не были — слишком далеко. Все голоса Саундвейв мог узнать поименно, даже младших офицеров флагмана, иногда тихо перекидывавшихся безобидными шутками про инсектиконов и сплетнями. Молодые матросы были общительны и любопытны. Рожденные в последние довоенные годы и в начале войны, почти никто из них не был старше двадцати пяти, потому и каждый раз, когда из-за автоботов им приходилось десятками вычеркивать имена погибших парней и девушек, третий-в-командовании чувствовал сожаление. Они не устанавливали официального дресс-кода помимо армейского или корабельного для рядовых солдат и не ставили критериев набора по внешности, и всё же так получилось, что многие юные десептиконы были примерно одного роста и как на подбор темноволосые и красноглазые, из-за чего для автоботов они были серой массой, которую можно без мук совести вырезать пачкамм. Почти что все из новорожденных тогда остались именно на стороне десептиконов будучи детьми рабов, опьяненных фактом, что детей не будут тут же безвозвратно забирать власти, и вцепившихся в последний шанс завести детей на пороге разгарающейся войны. На Севере же рождаемость наоборот тогда упала (в такие тревожные времена никто не говорил о потомстве) и, в сравнении с десептиконами, автоботы почти не получили будущих солдат. Эта внешность «на подбор» никогда не была для Саундвейва помехой, он всегда умел цепляться взглядом за мелочи и долго хранить их в памяти, к тому же матросы на деле и правда имели внешние различия, а созданная система званий и подразделений имела и цветовые различия для всех родов войск и для набитого глаза все эти детали сразу складывались в полную картину. Систему лагерей для содержания и воспитания массы новорождённых организовывал именно третий-в-командовании и до момента выпуска оттуда последнего ребенка войны четыре года назад Саундвейв курировал их и покровительствовал многим выпускникам, от чего отделы связи, разведки и контрразведки значительно пополнились новыми кадрами за прошедшие пять лет. И оттого Саундвейву было больнее сводить в таблицу имена погибших, словно их жизни ничего не значили. В радиоэфир вмешался другой голос, автоботский, и в тот же момент в углу сканера мигнула быстро приближающаяся к центру новая точка. Уилджек перекинулся с базой парой фраз и отключил рацию. В отличие от самолетов, автомобили было намного легче запилинговать и они имели меньшую мобильность. Из-за этого автоботы, видимо, решили из четырех координат с украденной карты отправиться лишь по двум. Саундвейв не собирался сбавлять ход или атаковать машину Уилджека, потому что не собирался демаскировывать себя. Он в любом случае будет на месте раньше. Вместо этого он активировал передатчик и бросил чёткое «Лазербик. Задание: диверсия». Вороны — чрезмерно умные птицы, способные запоминать лица, голоса и понимать обращенные к ним слова. А Лазербик, к тому же, был тренированным под такие задачи как слежка и диверсионная деятельность. Саундвейв мог положиться на маленького разведчика как полагался раз за разом в течение всей войны. Он прибавил ходу, помимо сканера ещё и посматривая на карту. Степная местность переходила в пустыню с большим числом возвышенностей. Время близилось к восьми часам вечера. Связист немного сместился в кресле пилота, меняя маршрут и почти сразу выбирая точку, где посадить беспилотник, оставляя дальнейшее на автоматику. Самолёты этого типа не были рассчитаны на их пилотирование вовсе, и третий-в-командовании очень редко когда в последние годы садился на место пилота, предпочитая использовать беспилотник по назначению с тех пор, как падение вместе со сбитым бомбардировщиком едва не лишило его жизни. Но в носовой части, на деле, было достаточно места, чтобы разместить кабину без ущерба автоматическим системам и системам слежения, разве что располагалось кресло пилота слегка под углом и не предусматривало катапульту в случае ЧП. С этим было сложно смириться после пережитого, шрамы на груди и спине и швы на внутренних органах неприятно дергало от одной мысли, и всё же Саундвейв справлялся с болью и мыслями так же, как справлялся со всем, отодвигая эмоции на задний план. Вероятность быть сбитым существовала всегда, от неё никуда не деться каким бы опытным летчиком ты не был — даже Старскрима, заслуженно считавшегося лучшим пилотом Кибертрона, подбивали в воздухе. Никто не застрахован, но в силах связиста сделать всё, чтобы избежать повторения. Саундвейв коснулся пальцами экрана радара, увеличивая масштаб. Точки Лазербика и Уилджека замерли на одном месте в нескольких километрах от скалистого выступа, где третий-в-командовании сажал беспилотник сейчас. Купол кабины был затонирован снаружи так, что казался частью корпуса летательного аппарата, и откидывался вверх и вперед. Отстегиваясь и заменяя кислородную маску на свою привычную, Саундвейв забрал из-под кресла пилота саперную лопату — координаты, явно указывавшие на открытую местность, очевидно предполагали надобность выкапывания артефакта. Садившееся закатное солнце кидало длинные тени, подсвечивая стоявшую в воздухе после приземления беспилотника пыль, которую, в отсутствие малейшего ветерка, было попросту нечему развеять. Собственная одежда, казалось, приобретала этот серо-коричневый оттенок пустыни. Он был везде, даже небо было знойно-коричневым, и пейзаж, несмотря на богатство цветов, совершенно не блистал разнообразием. Саундвейв не присматривался дольше пары секунд ни к чему, подходя к нужной точке шаг-в-шаг и отмечая только подходящие для стратегического укрытия скалистые выступы. В остальном место было почти нетронутым. Можно было сказать, что следов человеческой деятельности здесь не было совсем, но это было бы ложью. Там, где значились координаты, виднелась вскопанная два года назад земля. Этих следов бы и не осталось, если бы тут шли дожди, но пустыня на них не расщедривалась и выдолбленные камни, сложенные обратно и прикопанные глиной были заметены песком самую малость. Связист сел на одно колено, втыкая лопату в землю и упираясь в ребро подошвой второй ноги. Ей бы было не вскопать такой грунт, если бы он не был вскопан до Саундвейва, впрочем легкой это задачу не сделало, на вынимание камней всё равно ушло полтора десятка минут, только после этого запылившийся серый контейнер удалось вытащить из получившейся ямы. Странно было, что все эти контейнеры открывались без кодов, словно Альфа Трион был твёрдо уверен, что расшифровать их координаты сможет лишь один конкретный человек, и тогда это было больно самонадеянно со стороны главы Иаконского Архива. Довоенная система образования, конечно, подразумевала, что учишься ты именно тому, с чем будешь работать, потому что ты родился для этой работы, и конечно штат работников Архива состоял из списка вполне конкретных семей несколько столетий подряд. Но даже если Трион как последний доисторический шарк как в прошлом веке написал код Архива, так его и не менял, это не значило, что никто кроме его ручных библиотекарей в нём не разберётся. Возможно, без помощи Ориона Саундвейв бы пятнадцать лет ковырял этот черный ящик, не поддерживающий никаких интеграций из-за своего почтенного возраста, но по итогу бы Архив он вскрыл и лишний раз бы доказал, насколько высокомерным старым бараном всегда был Альфа Трион. Вечно лезший не в свои дела и считавший себя опытнее и умнее "молодых" (читать "всех") поколений, он был и вовсе загнан на пост главы Иаконского Архива тогдашним Праймом Сентинелом Зетой с глаз подальше. Хотя ещё будучи консулом, Саундвейв прекрасно помнил, что старик даже так умудрялся вмешиваться в политику. Саундвейв помнил это изобретение Шоквейва. Резонансный бластер успели опробовать на фронте мельком и придти к выводам, что наиболее эффективен он как личное оружие. Удобно лежавший в руке небольшой пистолет со стволом, сложенным из двух параллельных пластин, резонансный бластер был крайне опасным при применении на близких расстояниях и вполне мог расплавить мозги, выставленный на высокие мощности. Утрачен десептиконами он был после Второго Вторжения квинтессонов на Кибертрон, на шестнадцатом году войны. В получившемся бедламе автоботы воспользовались появившимся преимуществом, чтобы выбить Шоквейва из Иакона и прикарманить всё, что не было приколочено гвоздями к полу в отстроенной ученым башне. Десептиконы тогда недосчитались порядочного списка экспериментальных разработок, и глава научной службы попал в немилость Лорду Мегатрону не только из-за того, что это в итоге его занимательных мероприятий с темным энергоном квинтессоны устроили второе пришествие на Кибертрон, но и из-за потери стратегически важных изобретений. Приближение Саундвейв заслышал чуть раньше, чем врекер начал брать разбег, и в момент, когда Уилджек сиганул на него со скалы, связист приподнялся, приходя в напряжение и отскакивая назад за секунду до приземления автобота прямо перед ним, закрыв голову руками крест-накрест. Он не потерял баланса и выпрямился с уверенностью, опуская руки на хлысты на поясе. — Ты что-то уронил, — так же выпрямившийся врекер принял боевую стойку следом, прокручивая оба клинка с характерным свистом взрезающего воздух металла и перехватывая их поудобнее. Саундвейв дернул головой в сторону, не поворачивая её полностью, и действительно, резонансный бластер отлетел на десяток метров, свалившись с каменного выступа. Вернул взгляд на Уилджека третий-в-командовании, когда тот демонстративно опустил клинки вниз. С пояса Саундвейв снял хлысты пока не раскручивая ни один из них, вставая в оборонительную позицию. — Это будет весело. Недооценить врекеров было сложно что по-отдельности, что каждого лично. До войны это был мобильный отряд особого назначения, привлекавшийся для специальных задач по обеспечению общественного порядка вроде силового сопровождения, усиления нарядов полиции на массовых мероприятиях, патрульно-постовой службы на КПП, и уже тогда врекеры славились неподконтрольностью и жестокостью, будучи, в отличие от полицейских, настоящими военными. Созданные когда-то давно для защиты деревень от бандитов и инсектиконов, к последним предвоенным годам врекеры больше наводили ужас на мирное население сами, а южане начинали всё чаще и чаще вставлять местным членам отрядов палки в колëса в отместку за облавы и насилие на улицах. Десептиконы врекеров не любили. Война развязала им руки больше чем могло что либо ещё, и любой выход отряда в бой или, ещё хуже, на диверсии кончался огромными человеческими и материальными потерями. К моменту, когда Оптимус Прайм завоевал доверие и обрел авторитет среди собственных войск, начав сдвигать с насиженных мест генералов Совета, Саундвейв начинал планомерно собирать досье на каждого врекера и упорно избавляться от них один за другим. Шибко более мирными они от этого не стали, но теперь частых вылазок с целью разведения кровавой бани Прайм им не позволял, а в случае, если это происходило без его ведома, то на ближайших переговорах лидеров сторон Мегатрон ругался так, что стены дрожали, и Оптимус в подробностях передавал это врекерам по возвращению, ибо сам был возмущен не меньше. Хаотичные, слабоорганизованные и с трудом поддававшиеся контролю Прайма, поскольку в большинстве своем были выходцами из средних и далеко не военных классов, автоботы сплачивались в основном вокруг идеи защиты своей мирной уютной жизни, подбадриваемые реакционным консервативным правительством Совета. Им было нужно затолкать грязных озлобленных рабов обратно в их трущобы, чтобы средние касты и выше могли и дальше жить на неоплачиваемом труде Юга. Врекеры примерно этим и занимались до войны и теперь чувствовали себя совершенно безнаказанными, особенно после присвоения статуса элитного подразделения; нотации Оптимуса Прайма едва ли долго держали их в узде. К началу второго военного десятилетия автоботская верхушка уже полностью представляла собой круг приближённых Прайма лично, офицеры Совета были либо убиты десептиконами и Мегатроном лично, либо с позором уходили сами, не способные совладать с вверенными им войсками. Тогда Оптимус принял решение сменить главу врекеров. До этого начальник межфракционного военного трибунала и автоботских военно-полевых судов Ультра Магнус был переведён на новую должность, с сохранением обязанностей по трибуналу, так как при попытках согласовать новую кандидатуру Прайм и Мегатрон разругались в хлам как по расписанию. Жёсткий и непреклонный офицер, Ультра Магнус был выходцем из военной касты и знал своё дело лучше многих других, к тому же был безоговорочно предан Оптимусу лично, а тот, в свою очередь, непомерно ценил Магнуса и доверял. Мало кто из врекеров обрадовался смене командования, к требовательному и холодному генералу они готовы не были. Но ещё меньше этому обрадовались десептиконы, вместо толпы хорошо вооружённых кровавых ублюдков получившие то же самое, только под командованием неимоверно упертого человека, при желании способного добиться чего угодно даже с чрезвычайно ограниченными ресурсами. Идеально знавший своих солдат, Ультра Магнус оказался находкой для Прайма и кошмаром для штаба десептиконов, потому что предугадать действия врекеров стало ещё сложнее, чем оценить, насколько возрос ущерб от их деятельности. Даже если из рядов подразделения на первых порах ушло некоторое количество ветеранов отряда, шибко дохрена проблем врекеры приносить не перестали. Оставленный же за главнокомандующего на Кибертроне в отсутствие Прайма, Ультра Магнус из раза в раз находил ресурсы там, где их уже давно не должно было быть: Иакон держал осаду в кольце больше года при значительно меньшем военном потенциале, число подземных фортификационных сооружений и проведенных автоботами диверсионных операций росло каждый день, склады, которые Десептиконская Служба Снабжения с таким упоением раньше обворовывала, и вовсе пропали со всех радаров и находились с огромным трудом, не поддаваясь никаким попыткам штурма. Упертый генерал, кажется, собирался сражаться до последнего вздоха и пока делал это более чем успешно и грамотно. Собственная фракция исполняющего обязанности главнокомандующего недолюбливала, но все автоботы были настроены вгрызаться в оборону с не меньшей злостью и это перекрывало некоторое общее недовольство Ультра Магнусом. От того увидеть Уилджека во второй раз на Земле было нелогично — более всех всегда ворчавший на новое начальство, тот всё же не покинул ряды врекеров и до последнего по оперативным сводкам мелькал в первых рядах автоботов рядом с Магнусом. По логике вещей, встретившись с Праймом, Уилджек должен был вернуться на Кибертрон и доложить, что главнокомандующий жив, пробросить канал связи, получить приказ способствовать возвращению Оптимуса к войскам. Судя по всему, на Кибертрон врекер так и не вернулся, по данным Дредвинга столкнулся с Уилджеком тот не так далеко от Земли. И если Ультра Магнус так и не был оповещен о статусе Прайма, то это Саундвейв находил положительным стечением обстоятельств в их пользу. От первого же выпада бросившегося к нему врекера связист ушел в сторону, отступил ровно на шаг назад, не давая вторым выпадом зацепить себя лезвием за ноги, от третьего уворачиваясь поворотом через спину и наконец разворачивая один хлыст. Со звучным щелчком, раздавшимся эхом по плато, хлыст ударил об землю, и Саундвейв тут же резко отклонился, прогибаясь в спине — клинок высек мелкую стружку об его маску, проходясь в долях миллиметров от неё. Уилджек делал этот выпад с большим замахом, из-за чего приземлился спиной к десептикону, тут же разворачиваясь и вновь налетая на того с градом ударов. От первого связист уклонился вновь, прогнувшись в спине, от второго и третьего поочерёдно закрылся руками со звоном соприкосновения металла клинка со сталью наручей, на четвёртый зажал лезвие между локтей и корпусом и вложил в удар под челюсть кулаком с хлыстом в нем побольше силы. Уилджека немного снесло назад и он едва удержался на ногах, оказавшись близко к краю скалы, благо такой край здесь был только один. Саундвейв не спешил добавлять, несмотря на то что мог скинуть врекера вниз на верную смерть. Вместо этого он покрутил клинок в руке демонстративно, с секунду рассматривая выгравированную надпись с девизом подразделения, и отправил его в полёт обратно к хозяину. Вновь бросившийся к нему Уилджек отбил клинок, не останавливаясь, и попробовал напрыгнуть на десептикона выше его на пол головы. Саундвейву было более чем достаточно времени, чтобы замахнуться хлыстом и в один удар сбить врекера ещё в воздухе — такие прыжки нерационально затянуты и тратят драгоценное время самого нападающего, в гладиаторскую карьеру связист сделал всё, совершенствуя свой стиль боя и рассчитывая каждый шаг вплоть до сотых секунд, непозволяя себе тратиться на такие затяжные приёмы. Потому к сбитому с ног врекеру он не стал подходить ближе, чем на метр, оставляя себе место для удара хлыстом. Если бы Уилджек не среагировал вовремя, то удар бы пришелся ему на голову и спину, но шустрый автобот, вновь оказавшийся у края, откатился в сторону, в следующее мгновение уворачиваясь и от повторного удара, переворачиваясь на спину и выставляя перед собой клинок. Хлыст, запущенный вновь, намотался на лезвие, имея небольшой противовес в виде пули, и врекер перекатился через левое плечо, потянув хлыст за собой. Саундвейв сделал шаг следом, не желая выпускать оружие из рук, чем воспользовался подпрыгнувший снова автобот. Удар лоб в лоб на таком коротком расстоянии имел довольно большую силу, а из-за разницы в росте Уилджек ударил не в лоб, а в район визора. Связист отступил на пару шагов назад, закрывая лицо рукой и жмурясь. Прочное стекло рассыпалось большими кускам, он наклонился вперед чтобы осколки упали на землю. При ударе часть стекла, оставшаяся на раме визора, больно впилась в переносицу. По глазам неприятно ударил свет. Кровь начинала стекать под маску. — И вновь я превзошёл все ожидания, — Уилджек с усмешкой тряхнул головой. У него по лбу тоже текла кровь, стекая под тактическую маску, только ему было не жарко и не холодно от этого. Связист с места не двигался, вытряхивая осколки визора, и сбить его с ног сейчас было не сложно — врекеру хватило двух шагов, чтобы набрать достаточный разбег и впечатать подошву ботинка в грудь десептикону. Болезненный вздох, последовавший за этим, и едва слышный при падении сдавленный хрип Уилджек пропустил. Он уставился на пару секунд в фиолетовые глаза противника, повернувшего голову набок. Стоило врекеру приставить клинок к его шее и надавить на грудь ботинком, связист тут же слабо дернулся, возвращая взгляд к автоботу. — Будут последние слова? — Уилджек не сдвинулся, задавая этот вопрос, и ровно так же не сдвинулись и не поменяли своего холодного безучастного выражения глаза Саундвейва. В этих глазах будто и вовсе не было жизни. — А, ну да, ты же молчун- Врекер не договорил совсем немного, связист в мгновение сорвался с места, переворачиваясь набок и сбивая ногу Уилджека со своей груди, хлыстом притягивая к себе резонансный бластер и направляя его на автобота. Мощность была выставлена близко к максимальной, Уилджек со стоном выронил клинок, закрывая руками уши, но это не помогло. Он сжал зубы, пытаясь перетерпеть нарастающую боль в ушах и голове, все внутренности начинали вибрировать. Прежде чем ноги перестали его держать потемнело перед глазами, и Уилджек свалился сначала на колени, а потом на бок, чувствуя, как ускользает сознание и как тень поднявшегося связиста накрывает его. Саундвейв провел пальцами свободной руки по лицу, не опуская направленного на врекера резонансного бластера, но ставя его на предохранитель. На перчатках осталось много крови и было не ясно, придется ли зашивать рану или оно затянется само после тщательной обработки медиком. Врекера стоило добить. Саундвейв снял бластер с предохранителя и движением пальца выставил показатель мощности на максимум. В наушнике раздалась короткая высокая трель. Связист разом опустил оружие, разворачиваясь на каблуках и бросаясь с беспилотнику, игнорируя резкую боль в груди от каждого вздоха и движения. Зов о помощи от Лазербика. Уилджек был не один, это нужно было понять когда в течение последующего получаса после отправки Лазербик не подал контрольный сигнал. Теперь Саундвейв рисковал потерять маленького разведчика. В голову ударила нервная тревожная мысль, неприятно накладывавшаяся на боль в рёбрах — он не мог допустить этого. Рамбл, Фрэнзи. Затем Рэведж пять лет назад. Закрывая купол кабины пилота, третий-в-командовании позволил себе медленный глубокий вздох, пока беспилотник набирал высоту автоматически. Взять под контроль мысли. Взять под контроль боль. Взяться за штурвал, переводя аппарат на ручное управление, чтобы вывести его на максимальную скорость. До точки на радаре — именно точки, свои эмоции проще держать в узде, когда они направлены на что-то обезличенное — менее пяти километров, беспилотник будет там уже через шесть минут. Кто мог быть с Уилджеком? Рэтчет, Балкхэд. Арси и Бамблби выведены из гонки за артефактами. В обоих случаях было порядочно причин волноваться за Лазербика. Саундвейв сдвинул волнение в сторону, вместо этого оставшееся время тратя на просчёт возможных исходов столкновений с автоботом. При любом стечении обстоятельств он мог вывести из строя и медика, и врекера, оба не обладали достаточными показателями для того, чтобы превзойти связиста. В девяносто девяти процентах случаев своих расчётов Саундвейв выходил победителем, один процент он оставлял под непредвиденные обстоятельства в виде автоботских изощренных трюков — за войну те не раз оказывались в чересчур сложных тактически ситуациях и выбирались из них при меньшем военном потенциале лишь с помощью стратегического гения Прайма. Мегатрон был в ярости каждый раз, когда просчитанный до мелочей план срывался, потому что Оптимус выкидывал какой-то странный нелогичный приказ, по итогу срабатывавший в пользу автоботов, и, по мнению Саундвейва, это было скорее везение на вещие сны с четверга на пятницу, чем стратегический гений, но если главнокомандующему хотелось считать таковым своего врага, то связист не собирался тому мешать. Он не пытался переубеждать Мегатрона в молодости ещё в совместную гладиаторскую карьеру, не делал этого и будучи правой рукой старого друга. Это совершенно бесполезное и неимоверно трудоëмкое занятие, на котором Юникрон разобьёт все зубы, потому что второго такого упертого и решительно готового грызться за своё мнение человека как Мегатрон звали Оптимус Прайм. Саундвейв находил ироничным то, насколько эти двое были, на самом деле, похожи, хотя оба бы от одной идеи открещивались всеми правдами и неправдами. В прошлый раз, когда третий-в-командовании обнаружил подобное сходство себя с автоботским связистом, то предпочел от греха подальше избавиться от Бластера, чтобы не свалиться в ту же яму, что и Мегатрон. Оказалось, зря нервничал — если противостояние Мегатрона и Оптимуса Прайма столько длилось потому что ни один не мог превзойти другого (а Мегатрон предпочитал выяснять их отношения один на один, так как считал Прайма единственным достойным соперником и от того единственным верным способом одержать верх над ним — бой по всем заветам гладиаторской арены, то есть с глазу на глаз и исключительно на холодном оружии), то Бластер стал рядовой помехой, от которой Саундвейв легко избавился и забыл. Ему такой нездоровой тяги лично повалить на лопатки и того, к кому он бы испытывал смесь ненависти и восхищения, не нужно было, особенно учитывая историю взаимоотношений Оптимуса и Мегатрона, которую связист имел возможность наблюдать с самого начала. Хотя он вполне понимал стремление сделать кого-то своим, пусть даже своим врагом, гладиаторы очень трепетно относились ко всему, что считали своим, ведь не имели ничего до прихода на арену и даже их жизнь, по сути, не принадлежала им до последнего. Саундвейв пришел на арену сверху, и всё же понимал гладиаторов лучше, чем аристократию и высшие классы, среди которых вырос, и с большей гордостью причислял себя именно к гладиаторам. Он ничуть не жалел об уходе из Совета; его не останавливало то, что он был самым молодым консулом в истории или что в свои восемнадцать он имел два образования или что был сыном Верховного судьи Кибертрона — то, чем он должен был по идее гордиться. Но Саундвейв решил, что должен он только одно и это сделать всё возможное, чтобы улучшить жизнь низших классов, бесчисленно гибнувших в трущобах Юга, а если это нет шансов сделать сверху, то это будет сделано снизу. Первые сумерки в степном подлеске слегка меняли это место визуально: если пустыня ещё казалась величественным творением природы, когда закатное солнце вызывало длинные темные тени, то без них куцая растительность и угрюмые желтые камни в полумраке не представляли хоть сколько-нибудь стоящей картины. Саундвейв к ней не присматривался вовсе, не желая тратить силы с трудом привыкавших к темноте глаз, это им давалось ощутимо сложнее без привычного стекла визора. На десяток секунд он остановился, просто слушая. Казавшаяся гулкой тишина совсем таковой не являлась, если обратиться в слух с достаточным желанием, но ему нужен был лишь один конкретный звук. Жалобное карканье донеслось откуда-то справа, куда связист моментально развернулся, преодолевая расстояние до маленького разведчика и тут же садясь рядом с ним на корточки, оперевшись коленями на землю, чтобы склониться и со всей заботой и бережностью подобрать Лазербика на руки. Завидевший хозяина ворон заворочался, пытаясь приподняться сам, но механический протез крыла, вышедший из строя, оказался для него слишком тяжелым, и Лазербик смог только неуклюже схватиться лапами за пальцы Саундвейва и клювом за ремни наручей, побито каркая. Третий-в-командовании уложил того на согнутый локоть, пальцами оттягивая поочерёдно второе крыло и хвост, проверяя, не травмированы ли они, потом проходясь по загривку, где были неестественно встопорщены перья, но нет, это были косметические повреждения, Лазербик был просто встревожен и напуган из-за того, что потерял способность двигаться вновь. Саундвейв помнил, как пернатый разведчик остался без крыла, и помнил, как помогал тому привыкнуть к протезу, изготовленному Шоквейвом. Хитрый и довольно ехидный по натуре, ворон тогда пугался как в первый раз, когда с него снимали механическое крыло на ночь, и связисту было больно на это смотреть. Он одними пальцами потер загривок Лазербика, мягко выбирая уже испорченные перья и приглаживая здоровые. Саундвейв резко развернулся, пропуская перед грудью прилетевшую сзади пулю и выхватывая хлыст свободной рукой, второй прижимая к себе испуганно закаркавшего Лазербика. Два метра до камня, из-за которого высунулся автоботский медик, хлыст покрыл за секунду, со свистом и последующим оглушительным хлопком выбивая пистолет у того из рук. Одна кобура у Уилджека была пустая, для врекера, казалось бы, непозволительная беспечность, но в реальности — попытка вооружить не имевшего личного стрелкового оружия врача. Рэтчет вскрикнул от боли, заваливаясь назад и хватаясь за руку. На лице у медика отразился нешуточный страх, едва тот столкнулся с фиолетовыми глазами связиста. Забавно, как глава медицинской службы автоботов не боялся ни Мегатрона, ни самого Господа Бога и сам вызывал опасения в рядах сознаковцев, но третий-в-командовании десептиконов вызывал у него неподдельный ужас. Много кого отталкивала его манера поведения очеловеченного компьютера, Саундвейв ей и не пытался никого к себе притянуть. И всё же то, с каким страхом, к которому даже ненависть не примешивалась, на него смотрел Рэтчет, связист находил смешным. Он сделал несколько шагов в сторону демонстративно резко, от чего медик дернулся назад, отползая судорожным движением, наклонился и поднял отлетевший пистолет. Автобот едва слышно ахнул, переходя на частое паническое дыхание. Саундвейв перекинул в руке пистолет, подхватывая его рукоятью вверх, большим пальцем оттянул защелку магазина и выцепил указательным сам приподнявшийся магазин, не удерживая более пистолет. От удара оружия об землю Рэтчет снова дернулся, выглядя теперь ещё и растерянно. Связист убрал в карман плаща магазин, всё так же резко развернулся на каблуках и направился к своему беспилотнику, придерживая Лазербика поближе к груди.***
— Поскольку твоя птичка явно не пострадала, может, я для начала осмотрю твоё лицо, а потом уже ты займёшься всем остальным? Нокаут был не особо доволен тем, что связист первым делом начал снимать протез и аппаратуру с Лазербика, едва получил возможность уложить того на койку. Саундвейва, конечно, сложно подкосить, и он не выглядел шибко обременённым разбитым визором и запëкшейся кровью на лице, но малейшую замеченную царапину у своих пациентов Нокаут предпочитал исправлять в кратчайшие сроки. Третий-в-командовании на слова не отреагировал, со всей осторожностью высвобождая ворона из креплений протеза, от чего тот выглядел слегка пришибленным и расстроенным настолько, насколько таковой может выглядеть птица. Несмотря на то, что Лазербик третировал весь экипаж (если не всю фракцию) своими выходками, будучи чрезмерно умным и ехидным гадом, и десептиконам оставалось это только терпеть, потому что Мегатрону ворон проблем не доставлял, а значит проблем нет, всё же на страдания животного смотреть было слегка сложнее, чем на человеческие. — Да, Саундвейв, — Лорд сложил руки на груди, подпирая стену сикбэя с чуть отстраненным видом, — позволь медику осмотреть себя, Лазербик будет в порядке, — в скучающем тоне главнокомандующего были заверяющие нотки, хотя сам Мегатрон выглядел… некомфортно. Брейкдаун предложил тому чай по привычке и тот не отозвался вовсе, только кинул тяжелым холодный взгляд, в котором читался молчаливый приказ отвалить к Юникрону далеко и надолго. Волосы у Мегатрона были не собраны, серо-седой колючей копной раскинувшись по плечам и упорно влезая в лицо (ноль реакции). Покрутив резонансный бластер в руках, Лорд отдал его обратно Саундвейву с лёгким кивком и кривой усмешкой: «можешь оставить себе, в твой образ вписывается». Эта усмешка казалась особенно жутковатой на фоне того, как на бледной коже выделялись старые шрамы и глубокие мешки под глазами. Сейчас это были именно мешки, а не привычная мрачная тень на лице Мегатрона, от которой ярко-красные глаза смотрелись как два маленьких огонька, меньше чем стоило бы — всегда. Вообще с тем, каким злым вчера должен был быть Мегатрон судя по состоянию Ориона, его «мирное» поведение можно было объяснить только тем, что кого-то отпустило после очередной дозы. Саундвейв, парой минут ранее опустившийся у койки на корточки, чтобы подобраться к аппаратуре ворона, повернул голову слегка воровато и кинул на главнокомандующего нечитаемый взгляд. Нокаут смотрел на того и не мог понять, какие эмоции вообще выражают эти фиолетовые глаза. Возможно, когда связист снимет маску это изменится? Кажется, третий-в-командовании скрывал лицо не потому что прятал эмоции. Саундвейв поднялся с корточек одним слитным плавным движением, ничуть не пошатнувшись, и положил ладони на маску, указательными и большим пальцем правой руки задавливая крепления на носу и по бокам. Маска бесшумно легла в руку. Разбитый визор связист расстегнул и отложил так же тихо, кладя и то, и другое на койку рядом с Лазербиком, после сев чуть поодаль от ворона. Тот всё равно перелез через оставленные между ним и хозяином вещи, чтобы устроиться у третьего-в-командовании под бедром. На подошедшего медика Лазербик каркнул почти возмущенно, и Брейкдаун несдержанно хохотнул где-то возле стола хирурга. — Праймус, я же помочь хочу, — Нокаут приподнял руки примирительно, не останавливаясь и беря связиста за подбородок. Саундвейв положил ладонь на спину пернатому разведчику и тот затих посреди очередного «кар». От взрезавшегося в переносицу стекла остался длинный горизонтальный след. Довольно глубокий, всё же, придётся зашивать. Кровь уже остановилась и запеклась, и от других осколков следов не было, только старые шрамы. Нокаут рассматривал их мельком пока смывал с лица связиста кровь. Один через уголок правой губы и ещё один, слегка правее, на подбородке. Глубокий шрам был на левой стороне лба, будто от удара обо что-то острое, и от него тянулся изгибавшийся молнией след через глаз, не доходивший до рта. Те, что на подбородке, были совсем старыми, может быть полученными даже до войны. А вот длинный шрам через пол лица зарубцевался лет восемь назад. Черты он всё равно не искажал. Тонкие и аккуратные изгибы вместе с врождённо бледной кожей выдавали в Саундвейве чистокровного аристократа, как и яркие фиолетовые глаза, будто ничего не выражавшие. Он не хмурился и не кривил губы, когда Нокаут смывал кровь, как обычно делал Старскрим, и на предложенную анестезию только слабо качнул головой. — Лорд Мегатрон? — издалека осторожно позвал Брейкдаун, опасаясь подходить близко к стоявшему молчаливой серой скалой у стены главнокомандующему, ничего больше не говорившему уже некоторое время. — М, — Мегатрон поднял голову, уже после повернув её на ассистента Нокаута, подносившего тому инструменты. Саундвейв лег на койке на спину, устроив Лазербика немного ниже своей груди. На секунду на лицо Лорда легла тень, исчезнувшая тут же, едва Брейкдаун заговорил снова. — На счет Мейкшифта, — ассистент помялся с пару секунд, соображая, как бы подступиться к теме. Нокаут кинул на того заинтересованный взгляд, но особо не отвлекался от закрывшего глаза связиста. От вошедшей в кожу иглы тот даже не дернулся. — Что с Мейкшифтом, — Мегатрон неожиданно нахмурился, резко отлипая от стены. Лазербик повторил имя зама Саундвейва по внешней разведки своим каркающим и слегка вибрирующим тоном. Шпион был ещё одним из немногих, кто нравился ворону. — Он в коме? — Брейкдаун непонимающе фыркнул. Вот уж в его словах вопросительной интонации было больше, чем в вопросе Мегатрона. — Вам не докладывали? — поймав взгляд Лорда, Брейкдаун нервно втянул воздух. Прошибало от горящих хорошо сдерживаемым праведным гневом глаз так, что мама не горюй, главнокомандующий ещё и склонял голову, от чего волосы скрывали часть лица, на котором, что еще более жутко, не было оскала. Похоже, тот даже не был осведомлён о пребывании Мейкшифта на Земле. — Ему врекер на пояс осколочную гранату нацепил, — Нокаут бы закатил глаза на то, как завис Брейкдаун — он то в глаза Мегатрону сейчас не смотрел, но сейчас медик был занят, и помочь ассистенту мог только вербально. Каждый раз, когда Лорд сдерживал собственную злость, для окружающих это ощущалось как если бы вулкан пытались накрыть полотенцем. Не взорвалось только потому что вулкан ещё не решил, что хочет взорваться. — Мы смогли его сшить и поставить на ИВЛ, но около двух десятков крупных осколков застряло близко и в самих внутренних органах. Вытащить мы их не можем и оставить тоже, иначе Мейкшифт проживет самое большое лет пять. Это если в вакууме. — Продолжай, — загробный тон Лорда едва не заставил Нокаута дернуться. Не его руки, руки у него никогда не дрожали. Небольшого помещения сикбэя явно было слишком мало, чтобы гнев Мегатрона в нём поместился без ущерба для присутствующих. — Мы хотели попросить разрешение на использование фазового переключателя для извлечения осколков, — Нокаут слабо пожал одним плечом. Саундвейв разве что дышал глубже и тяжелее, но ни единым мускулом на лице не двигал пока медик стягивал края раны. Это было жутко, если признаваться. Нокаут знал, что ему ещё месяц проверять швы, потом снимать их и следить за заживающей раной, и всё же старался запомнить лицо связиста как можно лучше, с его вороными черными волосами, тонкими бровями и такими же тонкими губами. — Разрешаю. Отчет о случившемся, состоянии Мейкшифта и результатах операции — обеих — мне на стол, — в голосе Мегатрона послышалось глубокое рычание, и будь оно адресовано Старскриму оно бы означало «ты ходишь по охуенно тонкому льду». Все знали, что авиатор отчитывался Лорду, когда тот вернулся, и все знали, что тот обязательно замолчит о всех своих косяках. Что ж, всё тайное становится явью, рано или поздно. Другое дело, что медикам придётся либо откачивать Старскрима, либо Мейкшифта — они с Брейкдауном собирались отправиться на лунную базу завтра утром, но если сикер поступит к ним с тяжкими телесными, то вылет придётся отложить. — Есть, Лорд Мегатрон, — Нокаут отошёл от койки, чтобы снять перчатки, и Саундвейв сел, аккуратно подхватывая Лазербика, начавшего дремать у него на груди и с удивлённым возгласом чуть не свалившегося оттуда. Мегатрон вышел (поправка: вылетел, готовый размозжить кому-нибудь череп) из сикбэя, почти что снося дверь, благо хлопать ей не стал, иначе бы пришлось ставить новую. Саундвейв выскользнул из корабельного лазарета незаметно, не привлекая внимания начавших разговор медиков о том, как бы поскорее заняться делом, а не сидеть в ожидании побитого авиатора, чтобы только после этого заняться реальным делом. Нокауту связист скинул: «Приказ: отправляться на Луну сейчас. Потратить время до утра на подготовку операции. Старскрима: не ждать». Лазербик наконец заснул у него на руках окончательно. Хватит с маленького разведчика на сегодня. Второе сообщение Саундвейв скинул уже Старскриму, направляясь в свою каюту. Ему нужно оставить Лазербика и взять запасные визор и маску. «Совет: схорониться на ближайшие сутки. Я прикрою.»