Королева без короны

— Не устал еще клевать носом учебники? — к Намджуну, сидящему за столиком их университетской столовой, подходит его лучший друг и человек, которому больше всех надо залезть в дела других, — Хосок. Вообще-то, Ким не разрешал подсаживаться, но парень, который устало свалился на стул, расставив ноги в проходе между рядами столов, уже занимает подносом половину стола, двигая книгу Намджуна к краю. Тот на это лишь хмурит лоб и забирает ее со стола, держа на весу, поправляя большие круглые очки, смотрящиеся довольно современно и стильно. — Не устал, — отрезает парень, с показательным шелестом бумаги перелистывает одну из страниц. — Ты сам слышал, что учитель Лим сказал о тесте на следующей неделе. — Камон, бро, он сказал это сейчас на паре, а ты уже сидишь и зубришь, — фыркает Хосок, освобождая сэндвич от бумажной обертки, сразу же половину смачно откусывая. — Просто я не хочу этим заниматься на выходных. — Будто тебе есть чем заняться кроме учебы, — усмехается парень, закатывая глаза. — На выходных буду писать диплом. Я в последнюю неделю не собираюсь за него садиться, как ты, — Намджун поднимает взгляд из-под очков на Хосока, которому, кажется, плевать как на дипломную работу, так и на попытку его подколоть. — Я купил уже, так что хоть раз у меня будет что-то готово раньше тебя. — Деньги есть — ума не надо, — бубнит себе под нос парень, снова утыкаясь в книгу. Вообще, ему плевать, кто как учится, это не его жизнь, сам же он предпочитает оправдывать свое место, впитывать получаемые знания, а не просто так растрачивать родительские деньги. — Ты не мне это говори, а той королеве, — Хосок подбородком показывает в сторону дверного проема их столовой, а через мгновение его взгляд таким щенячьим становится: осталось только высунуть язык и упасть со стула на колени. Все потому, что рядом с «королевой» появляется тот, кому парень в ноги мечтает поклониться, а лучше хотя бы раз получить улыбку. Но, нет, Мин Юнги не улыбается, всех нахуй посылает и дружит, очевидно, не просто так с самой главной сукой их универа. А суку зовут Пак Чимин. И внешне можно сказать, что это самый обычный богатенький юноша, любящий за собой ухаживать: всегда блестящие, свежеокрашенные в салоне волосы, — сегодня они уже черные, — профессионально нанесенный макияж, подтянутое тело, которым он крайне доволен, учитывая то, как умело подчеркивает свою задницу темными брюками три четверти, длинную шею вырезом на рубашке поло с длинными рукавами и стройные ноги этими лаковыми черными туфлями. Запястья увешаны серебряными браслетами-цепочками, часы с бриллиантовыми дорожками, сережки в ушах, а взгляд такой невинный, мордашка очаровательно-кукольная. Конечно, если человек выглядит ухоженно, красиво и богато — это совсем не значит, что он сука. Но не Пак Чимин, нет. Рядом с «королевой» идет Мин Юнги. Парень, чьи волосы темно-пепельного цвета, переливаются не хуже, чем у Чимина. Он, как обычно, с каким-то недовольным лицом осматривает столовую и возвращает свое внимание держащему в руках телефону, быстро что-то там печатая. Это парень, про которого точно можно сказать одно — похуист. Но есть тот тип похуистов, которые не бесят, которых не хочется оставить в покое, а скорее, наоборот, тянешься к ним, не понимая, что этим только раздражаешь. Вот это чувство испытывает к нему бедный Хосок, которому на километр не позволят приблизиться к этим сливкам общества, а так хочется. И даже не ради популярности, а ради — парень уверен — милого Мин Юнги, который, наверное, просто не хочет показывать свой истинный характер. Ага, как же. Рядом с Юнги и Чимином идут три длинноногих, таких же ухоженных, знающих себе цену девушки, две из них сейчас жертвы социальных сетей, а та, что, кажется, является второй «королевой», что-то на пару с Паком обсуждают, подходя к буфету. От них так и исходит дорогой запах парфюма, обилие лоска и чрезмерная уверенность. Хотя будет правильнее их назвать яркими примерами ЧСВ. Но в любом случае каждый живет и чувствует себя так, как ему нравится и комфортно, если бы не одно «но». Чимин обожает жить так, чтобы бесить и донимать окружающих его людей. Как, например, сейчас. — Мне бы пошли очки? — парень округляет пальцы и подносит их к лицу, пока стоит с друзьями в очереди. — Ты бы выглядел как ребенок — слишком сладко, — морщит аккуратный носик девушка, что стоит с ним рядом. — Разве я сейчас не сладкий? — Чимин дует розовые губы, жирно накрашенные блеском. — Приторный, — усмехается длинноволосая барышня, прижимаясь к парню, и впивается своими ноготками в его ягодицы, сжимая их, оставляя быстрый поцелуй на губах. — Я, кажется, знаю, где найти очки, — хитро лыбится Чимин, косясь на сидящих невдалеке парней, один из которых низко склонил голову над книгой, а второй все еще безуспешно облизывает взглядом Юнги. — Постой тут, я скоро, — он оставляет подругу в очереди, которая заинтересованно прослеживает за ним, усмехаясь тому, как Чимин наглым образом подходит к столику своих одногруппников и подцепляет пальцами дужку чужих очков. — Одолжишь? — к чему спрашивать, когда он уже их снял и начал примерять на себя. — Отдай, пожалуйста, — вздыхая, Намджун протягивает к довольному парню руку, чтобы забрать свое. — Да-да, сейчас, — Чимин бьет по чужой ладошке, обходит их столик и несется обратно к хохочущей подруге. — Ну как тебе? Линзы надоели, — щурится парень, у которого зрение расплывается из-за эффекта очков поверх линз. — Нихера не вижу, как этот очкарик их носит вообще? — Обожаю тебя, — хмыкает девушка, фотографируя позирующего парня. Юнги и две подруги тоже отвлекаются от своих телефонов, улыбаются, делают пару фото для социальных сетей и утыкаются обратно в них же. И смех длинноволосой подруги Чимина прекращается в тот момент, когда она замечает на экране своего смартфона кроме дурачащегося парня еще и возвышающегося над ним владельца тех самых очков. — Будь добр, верни, — у Намджуна голос усталый, явно подзаебавшийся от этих выходок. В их группе ботаном и тем, над кем любят подшутить, является он. Так странно, ведь этот ботан выше и шире любого своего одногруппника, вот только по шкале похуизма не ушел далеко от Юнги — ему плевать на насмешки, но бывают такие моменты, когда переходят границы, когда прикасаются к нему и его вещам — это бесит, да. — А что, если не верну? — Чимин оборачивается, поднимает очки, оставляя их на своей макушке, а сам вздергивает подбородок, складывая руки на груди. С почти двухметровым огнем играет малыш. Намджун лишь выдавливает слабую улыбку, подходит ближе и аккуратно, чтобы ни в коем случае не испортить эти шикарные волосы, пытается забрать свои очки, получая смачный шлепок по собственной ладони. — Не трогай меня, чудовище, испортишь еще волосы, — шипит Чимин, сам срывает с себя очки и скидывает их на пол. Намджун секунду смотрит на них печальным взглядом, в котором капля надежды плещется на то, что они не разбились. Пак со своей «сворой» возвращаются обратно к очереди в буфет, оставляя ботана одного. Он лишь набирается смелости, поднимает их и понимает, что на левой линзе они все же разбились. — Сука! — рычит парень и возвращается обратно к другу, выбешиваясь с того, как по левую сторону его отвлекает теперь эта дурацкая трещина. — Чувак! — восхищенно тянет Хосок, готовый задать миллион вопросов другу, которому так повезло сегодня побывать рядом со свитой. А повезло ли? — Забей на очки, у тебя их целая коллекция, я же знаю. Лучше скажи, как пахнет Юнги? Ты же был рядом с ним, — Намджун на секунду замирает, смотрит на друга как на маньяка, приподнимая бровь. — Что? Я хочу знать о нем все. — Это странная херня, Хо, — Намджун опускает глаза обратно в свою книгу, напоследок кидая только: — Если хочешь знать о нем все, может, для начала попробуешь подойти и познакомиться? — Не, — отрицательно тянет парень, вновь поворачивая голову вбок, смотря на уже улыбающегося друзьям парня. — Он дива, а я кто? — Он парень, точно такой же, как я и ты, — пожимает плечами Намджун, не видя ничего особенного ни в этих девушках, ни в Юнги. Зато видит в Пак Чимине избалованную куклу, которую стоило бы пару раз выпороть. — Ай, ты не понимаешь, — отмахивается Хосок и тянется к пластиковому стаканчику с кофе, а в другую руку берет телефон, открывая уже заученную страничку в stylegram, на которой появилась новая сториз с Чимином, а за кадром слышны хриплые смешки той самой «дивы».

***

Грохот музыки из сопряженных по всему дому колонок потихоньку начинает выносить мозг Намджуну. Так и хочется спросить: что забыл ботан среди всех этих пьяных, еле держащихся на своих двоих незнакомых людей, или тех, кто якобы делает вид, что не пьян, прижимаясь к единственному спасению в виде стены, или же тех, кто сосется по углам, не стесняясь изучать руками чужое тело — им будто и не важно, девушка или парень перед ними. Какая разница, если по итогу чувствуешь расслабление? Вот только ботан в эту субботу, как и всегда, решил сходить на вписку к одному из старшекурсников, на которую его пригласили друзья друзей, лучшего друга знакомого, который каким-то боком общается с владельцем дома. Короче, Намджун не знает: ни как выглядит этот самый владелец, ни тем более, кто все эти люди, но факт того, что халявный алкоголь приятным ручейком бежит по его крови, медленно подбираясь к все еще вменяемому мозгу, заволакивая в дебри непробудного кайфа, не может его не радовать. На его устах появляется расслабленная улыбка, а драконьи глаза начинают сужаться, становясь чуточку добрее. К черту разбитые очки, сегодня он предпочел им линзы с янтарным оттенком. Все его одногруппники удивились бы, увидев Намджуна в их рядах, если бы узнали, конечно же. За очками-то и не видно толком его. Большой и неуклюжий медведь, вечно таскающийся в трехслойных одеяниях мешковатой формы, небрежно уложенные волосы, вместо красивой девчушки или милого парня в его объятиях всегда кипа книг и каких-то рефератов, которые он делает всегда сам, по старинке, живя в цифровом веке, использует в качестве дополнительной литературы настоящие учебники — такие студенты еще остались? Видимо, он единственный посетитель их университетской библиотеки. И, конечно же, хрен кто его узнает, когда он стоит, прислонившись лопатками, обтянутыми кожанкой, увешенной цепями и исписанной на заказ уникальными рисунками знакомого художника, к арке, ведущей в большую гостиную, где и тусуется сейчас основной народ, скрестив ноги, носком армейских ботинок подергивает, а в руках держит стаканчик с недопитым пивом. Он рассматривает окружающих, цепляясь взглядом и даже немного удивляясь тому, как в углу стоят два парня — его одногруппники Тэхен и Чонгук, не стесняясь, лезут друг к другу под одежду, пожирая алые губы. Ладно, Чонгук — капитан футбольной команды, ему позволено вести себя так даже на светском мероприятии, но Тэхен, вечно притворяющийся хорошим мальчиком, в милых свитерочках, идеально выглаженных брючках, сейчас прижимает капитана к стенке похлеще любого тренера, выглядя совсем не так, как на учебе: «Слишком много макияжа, потечет» — думается прагматичному Намджуну, задумавшемуся о том, что вместо красивого лица у Тэхена будут черные следы после минета своему бойфренду. Но, очевидно, всем по-хую. — Итак, — Намджун отвлекается от рассматривания такого интересного пожирания парней, когда с дивана доносится звонкий голос той самой «королевы» среди представительниц своего пола. — Чимин, правда или действие? — Предоставляю тебе возможность выбрать, детка, — подмигивает подруге парень, сидящий напротив нее на другом диване, закидывая одну руку на спинку за головой Юнги, а стаканчик во второй подносит к губам, хитро поглядывая на явно что-то задумавшую подружку. — В следующем круге готовься к действию, а пока жду правды на свой вопрос. Все мы знаем, что ты у нас членолюб. Но просвети: ты доминантный пассив? Такую суку вряд ли хоть один мужик способен подчинить. — Ты ж моя хорошая, — Чимину плевать на такие вопросы, плевать на то, что вокруг них половина ему незнакомых людей, которые вряд ли эту игру вспомнят вообще. — Я просто вырываю перед сексом им хребты, и они превращаются в послушные плюшевые игрушки. Так что, да, я их доминантный пассив. — Я бы тебя нагнул, — усмехается Юнги, взглядом кидая вызов другу. — Че у вас тут? — в арке появляется Хосок, который принес еще два стаканчика с пивом, тихонько спрашивая у Намджуна. — Твой хочет трахнуть нашу королеву, так что ты в пролете, — хриплым голосом отвечает парень, отказываясь от выпивки. Ему бы найти место для справления нужды, да и свежего воздуха не помешает, а то слишком уж тут жарковато становится. Наверное, от того, как Хосок превращается в горящий фитиль по причине того, что кто-то посмел посягнуть на его Юнги. И не важно, видимо, что он не его, что Мин даже о существовании этого мямли не знает. Намджун бредёт по коридорам достаточно шикарного дома, который жаль, ведь эти бешеные создания точно его разнесут. В любом случае это не его проблемы, а пока он отталкивает от двери очередную парочку влюбленных или не очень — кто знает, — чтобы пройти в ванную комнату, из которой приходится выгнать еще двоих целующихся девушек. Может быть, он бы даже возбудился такой картине — девчонки-то красивые, вот только он не шарит за женскую красоту, а вот мужская его способна влюбить в себя, возбудить, отправить до Луны и обратно. После всех туалетных процедур Намджун не спешит обратно к другу, а решает выйти на улицу. Спуститься не получилось, потому что никакого желания нет пропихиваться сквозь эту толпу на лестнице и по виднеющемуся с лестничного пролета коридору, поэтому он просто предпочел выйти на один из балконов свободных спален — удивительно, что вообще такую нашел. Здесь красиво, очень: уровневые склоны, радующие красивыми деревьями, которые только-только начинают распускаться после морозной зимы, звездное небо, шум струящихся фонтанов вдоль дорожек внизу, а вокруг точно такие же особняки по соседству. Он видит эти частные дома, переливающиеся вдалеке бассейны, ухоженные лужайки почти каждый день с одного из этих самых домов, потому красоты его не шибко удивляют. Это район с особняками, чей ценник доступен только тем, кому в жизни либо повезло, либо тот, кто батрачил как проклятый, подключая не только знания, но и смекалку. Намджун, скорее, себя считает тем, кому повезло родиться в семье двух успешных биологов, которые вечно в разъездах. Вот тот дом вдалеке, что почти не видно, но он единственный, у которого окна не горят — это его. Как-то даже грустно было провожать родителей, зная, что они вернутся в лучшем случае к лету. И он, как хороший сын, постарается сдать экзамены на отлично, ведь это последний год, после которого он хочет быть поддержкой, а не обузой для отца и матери. А пока что пора вернуться в адский котел из похоти, зависти и гордыни. Последняя, кстати, превалирует, выигрывая у похоти. Вон там, в центре гостиной, ее очаг, где играют в карты под внимательными и заинтересованными взглядами зевак. Чимин, его друзья и компания из рандомных людей, которая к ним присоединилась, уже сползли с диванов на пушистый ковер, развалившись на маленьких подушках. — Итак, круг сыгран, Пак Чимин, — ехидно тянет «королева №2». — Без права выбора — действие. — А кто тебе давал право решать за меня? — ох уж эти юристы, так и любят покричать за свои права, даже пусть в каких-то мелочах. — Ты сам, малыш, — усмехается девушка и как кошка подбирается к парню, цепляя длинными ноготками его за щеки, вновь облизывая накрашенные губы. Зрители и игроки проносят по цепочке гул вперемешку с присвистыванием, а некоторые парни желают оказаться сейчас на месте Чимина. — Переспи с незнакомцем, — шепчет в самые губы. — Это слишком легко. Усложни, — скалится парень, совсем не боясь такого задания. Ему не впервой. — Переспи с девственником, — она отстраняется, складывая руки на груди, и щурится, задумываясь. — Где я тебе его найду в двадцать первом веке?! Упрости! — Пак возмущается, пока его друзья и компания знакомых басисто ржут. — Хорошо. Переспи с нашим ботаном, — пожимает плечами длинноволосая брюнетка. Вот только задачу она не упрощает, а усложняет. Намджуна не раз называли фригидным девственником, но чаще всего за спиной. Пусть этот медведь выглядит на учебе невинным и пофигистичным, но все же не хочется попасть под его тяжёлую лапу. Зато в помещении все замолкают, и лишь в углу слышно, как кто-то давится. Это Хосок не вовремя сделал глоток пива, стоя рядом с подошедшим парнем, о котором и ведется сейчас речь. — Он же не гей, — хмурится Чимин, пытаясь вспомнить, как вообще их одногруппник выглядит. Просто он обычно дальше своего носа не видит и толком не запоминает людей вокруг. — Ну вот ты и узнаешь. Хотела бы я посмотреть на то, как он будет краснеть от твоего предложения потрахаться, — хихикает подруга недовольного парня. Переспать Чимину с кем-то — проще простого. Да хоть с тем же девственником — вообще не парит. Но только не с Намджуном. С ним так тяжело находить общий язык, он такой нудный. Как-то их ставили в пару делать проект. Пак чуть не застрелился, это были муки для него. Но он не знает, как тогда Намджун вскипал от лени одногруппника, и ему приходилось весь проект за двоих сдавать. Чимин даже по листочку прочитать не в состоянии был. — Ладно, — рявкает парень, не желая проигрывать в глупой игре. — Сроки? — Сегодня суббота, — задумывается девушка, потирая подбородок большим и указательным пальцем, смотря в потолок. — Даю неделю, к следующему понедельнику жду видео или фото доказательства. — Бро, почему тебе уже второй раз за неделю везет столкнуться с королевой и его свитой? — Хосок кладет руку на плечо задумавшегося Намджуна. — В чем везение? Сперва очки, теперь мой член. Я не буду с ним трахаться, — морщится парень, осматривая спину сидящего на полу Чимина. — Не будь дураком, тебе выпадает шанс, — Хосок успевает поставить стаканчик на первую попавшуюся тумбу у стены и выбежать за вышедшим в коридор другом. — Шанс на получение ЗППП? Нет, спасибо. — Такие, как он, точно регулярно проверяются, — парни подходят к перилам, что открывают вид на нижний этаж. — К тому же он не знает, что ты не девственник. Проучи его: помучай, поломайся, ну, а потом как ты любишь, — толкает локтем под бок косящегося на него Намджуна. — В смысле? — зачем спрашивает, если уже начал догадываться о намеках друга. — Будто я не видел, какими после тебя возвращаются парни. Если бы я был пассивом, я бы под тебя никогда не лег, ты бешеный, — смеется Хосок, получая несильно кулаком под дых. — Проучить, говоришь? — и Намджун оборачивается в сторону арки, смотря в щель между людьми на Чимина. Тот совместный проект потрепал ему нервы, да и этот малец слишком много о себе возомнил, вечно тупые шутки кидает в сторону ботана. Не то чтобы Ким обижается, ему откровенно плевать, но, кажется, пора в последние полгода раскрыть истинное лицо перед своими одногруппниками. Ему как-то надоело уже сидеть в тени и притворяться не пойми ради чего.

***

В понедельник, после бурных выходных, Чимин пытался не поубивать всех вокруг, постоянно прикладывая свою стеклянную бутылку с водой ко лбу, глотая одну за другой таблетки, которые нихрена так и не помогли. Во вторник ему было намного лучше, вот только он совсем забыл о споре, а в среду, после ехидных напоминаний друзей, пришлось вспомнить и понять, что осталось чертовых два дня, чтобы склеить ботана, ведь на выходных Чимин не знает, где его искать. Два дня! Это ни о чем, потому что, как они сами говорят: «У ботана нет чувств», но на такую херню он точно не согласится. Не насиловать же двухметрового мужика, будущего юриста — Чимина — за решетку упекут. Нужно хитрить, попытаться думать как ботан, вспомнить, что этот парень любит. Но кроме книжек, которые видит Пак, рассматривая одногруппника, подперев подбородок ладонью, ничего больше и не видит. — Как же тебя трахнуть? — задумчиво тянет Чимин, игнорируя оборачивающихся на него студентов, которые выходят из кабинета на перерыв. — Мне бы твои проблемы, — фыркает Юнги, что-то нервно удаляя в телефоне. — Как же он заебал. — Кто? — Чимин отвлекается от своих мыслей и ложится другу на плечо, смотря на экран его смартфона. — Да придурок какой-то пишет мне любовные признания с разных аккаунтов. Я устал его блочить. — Как романтично, — кажется, он это искренне говорит, ставя палец на экран, не давая Юнги удалить сообщение, чтобы самому прочитать. — Что мне делать? — хнычет и вновь поднимается с плеча, смотря в сторону застывшего над книгой Намджуна — так и похоронят его, сидя с книжкой, в статую зальют. — Че ты изобретаешь велосипед? Попроси его помочь тебе с дипломной или с каким-нибудь предметом. Он же знает, что ты тупой. — Эй! — Чимин пихает друга наманикюренной ладошкой, заставляя его хрипло рассмеяться. — Я просто не вижу смысла учиться, папа уже держит для меня место в компании. — Я так и вижу, как ты будешь его честь позорить среди коллег, — продолжает подкалывать друг, а Чимину почему-то вдруг не смешно. Он правда настолько плох, что даже друзья шутят о его глупости? В каждой шутке есть доля правды, ведь так? — Пойду тогда образовываться, — он тянется к зеркалу, лежащему на столе, стирает пальцем смазанный за контуром блеск для губ, зачесывает выбившиеся пряди и встает со своего места, уверенной походкой направляясь в сторону одногруппников, повиливая бедрами. — Исчезни, — шипит сквозь сомкнутые в улыбке зубы Хосоку, у которого телефон на парту из рук выпадает. Он мигом подскакивает и уступает место их «королеве», все еще завидуя Намджуну. — Не помешаю? — Помешаешь, — кладет книгу на стол, вновь поправляя пальцами стекла новых очков. — Прости за очки, — дует красивые, пухлые губы, подсаживаясь как можно ближе к парню, утягивая его книгу на себя, чтобы проявить наигранную заинтересованность. — Тоталитаризм? Классно, я тоже его обожаю, — хлопает ресницами, убирая за ухо волосы. — Любишь быть рабом? — приподнимает одну бровь Намджун, пытаясь вырвать из рук нервничающего парнишки свою книгу. — Потому что подчинять ты явно не умеешь. — Остроумно, — криво улыбается, все еще удерживая маску дружелюбия. — Ты такой начитанный, я даже иногда завидую. Наверное, твои родители гордятся тобой. — Возможно, — незаинтересованно отвечает, опуская глаза обратно на страницы, поднимая очки, закрепляя их на голове, а пальцами протирает нижние веки, продолжая читать. — Моему отцу стыдно за меня, — пожимает плечами Чимин. Вообще-то, он купается в любви своей семьи, но нужно же надавить на жалость, вновь воспользовавшись словами Юнги. — Сочувствую? Теперь можно я в тишине дочитаю? — Да, конечно, — какой же это наигранный вздох душевной боли только что был. Как же нежно ведут тонкие пальчики этого паренька по ладони Намджуна, словно пытаясь оставить после себя незабываемый след. — Я просто думал попросить тебя помочь мне, — Ким скрипит зубами от того, какой же рядом с ним дешевый актер с этой страдальческой интонацией. Чимин юрист херовый, так еще и лгать совсем не умеет. Намджун давно догадался, для чего к нему подсела «королева», он же не совсем тупой, с дедукцией все в порядке. — Чем же? Поговорить с твоим отцом? — Ким отвлекается от книги, садясь полубоком к Чимину. — Мне нужна помощь с дипломной. Я в отчаянии, ничего не понимаю, — низко-низко склоняет голову, а ладони зажимает между коленями, напоминая виноватого мальчика. — Тема? — Что? — резко поднимает голову, вновь переходя на не писклявый голос. — Какая тема дипломной? — Эм… тоталитаризм! — смотрит на чужую книгу, цепляясь за знакомое слово. — Да что ты? — хмыкает Намджун, незаметно облизывая нижнюю губу, когда взгляд падает на глубокий вырез рубашки, за которым видны острые ключицы и розоватые пятнышки на коже. — У нас общая тема? Как, интересно, ее утвердили? — Ну, там не совсем тоталитаризм, — пытается выкрутиться, вспоминая, что тем одинаковых не бывает. — Про все режимы, — Намджун даже удивлен, что Чимин знает о режимах, а вот их значение точно не понимает. Парень так нервничает, что совсем не обращает внимания на эту наглость ботана. Ким тихий всегда, скромный и немногословный, ничего в ответ никогда не скажет — не хочет просто. А тут все пытается за задницу Чимина схватить, поймать на слове. — Вообще-то, я не обязан тебе помогать, — пожимает плечами светловолосый парень, вновь разворачиваясь к книге, подпирая щеку ладонью. — Я понимаю, но мне больше не к кому обратиться, — хватает его за эту самую ладонь, так нежно обнимая и прижимая к своей груди. — Репетитора найми, на курсы запишись или просто купи, — пытается вырвать свою руку, но лишь сильнее на себя дергает Чимина, который как кукла повис на ней, прижимаясь уже щекой, а коленями упирается в твердые бедра одногруппника. — Пожалуйста, — хнычет парень, держась, чтобы не разораться на всю аудиторию. Какой же этот ботан душный, не хочет мальчику помочь выиграть игру. Хочет, на самом деле, но не игру выиграть, а кое-что донести до его тупой головёшки. И ему дико нравится, как его собственная игра уже началась. Унижать этого мальца веселее, чем Намджун думал. Четыре года идиотских задирок, которые, будем честны, поначалу задевали гордость парня, вернутся к Чимину за одну неделю, уж Ким постарается. Осталось лишь уточнить один вопрос, который точно даст понять, чем они будут заниматься. — Хорошо, но ненадолго. Где встретимся? — как будто нехотя соглашается. — У меня. Я скину адрес, — счастливо выпаливает Чимин, отталкивает от себя чужую ладонь и вскакивает, ретируясь. Намджун лишь усмехается и понимает, что если бы они действительно учиться собирались, то Чимин позвал бы его куда угодно, кроме своего дома, — незнакомый ведь человек. Ботан, что снимает с головы очки, провожая хитрым взглядом довольного паренька, который садится вновь с Юнги и что-то ему шепчет, теперь обдумывает план того, как бы продлить муки «королевы». Вообще-то, у Пака неплохое тело, лицо милое, приятный голос, энергетика, еще бы характер покладистым был — и полный комплект кинков Намджуна. Но с характером он еще поработает.

***

И вновь суббота, прекрасный звездный вечер, зажегшиеся по всему городу огоньки и в том числе на территории особняка Паков. Чимин стоит на кухне у больших окон, отодвинув в сторону шторы, наблюдая за тем, как переливаются фонтаны в их саду, как капельки попадают на подсвеченный, идеально стриженый газон, тормоша травинки. Воздух ночью очень холодный еще — март месяц на дворе ведь, но красоте распускающихся почек на деревьях это не мешает. В руке у парня бокал красного, на торсе завязан шелковый халат, глаза накрашены тонкой подводкой, а губы в любимом блеске измазаны, оставляя следы на краешке бокала. — Ты сегодня дома? — изумляется вошедшая на кухню женщина, которая застегивает на запястье часы. Чимин отвлекается от созерцания красоты сада, переводя взгляд на маму, и лишь кивает головой, вновь припадая губами к бокалу. — Даже удивительно, — усмехается миссис Пак и подходит к сыну, передавая в его руки бриллиантовое ожерелье. — Устал от этих тусовок, хочу просто отдохнуть, — парень отставляет бокал на барную стойку и помогает женщине, застегивая украшение. — Как бы и я хотела уставать от тусовок, а не от работы. Где моя молодость? — грустная улыбка касается ее уст, когда она разворачивается к сыну, прикасаясь к его щеке. — Ты прекрасна, мама, — шепчет Чимин, наклоняясь, чтобы оставить теплый поцелуй на румяной щеке, пальцами стирая след от блеска. — Куда сегодня? — он берет ее за руки и разводит в стороны, чтобы посмотреть на строгое черное платье, которое наполовину прикрывает колени, туфли лодочки и обилие бриллиантов на ее шее, в мочках ушей, на запястьях. — У отца вечер встречи с инвесторами, мы будем поздно, — подмигивает, прекрасно понимая, к чему сын, выйдя после душа, накрасился и надел слишком откровенный халат, частично просвечивающий торс. Чимину повезло с родителями во всех смыслах. Богаты, успешны, сына продвигают всеми возможными способами, давая шанс обрасти связями. А еще они понимающие. По крайней мере, мама. Отец предпочитает делать вид, что макияж на лице сына — это часть его естественной красоты. Откровенная одежда, страсть к цветным волосам, тату, серьги в ушах, манерность в поведении и подозрительно частые посещения их дома парнями: все это часть самовыражения Чимина. Парень и не желает разбивать выдуманную реальность родителя, если ему так проще. Он гей, и не стыдится этого. Мама знает и поддерживает, даже иногда любит с ним посплетничать о симпатичных бойфрендах сына. Чимину нравится, что он родился и вырос в семье юристов, — они удивительно толерантные и понимающие люди, которые за свою жизнь успевают встретиться с совершенно разными и интересными личностями, потому и не удивляются, когда видят сына со смоки айс, чокером на шее или огненно-красными волосами. — Мама, ко мне придет мальчик, чтобы по учебе помочь, — и то, с какой интонацией он это говорит, абсолютно не скрывая лжи, прижимая ладонь к груди, смешит женщину. — Отец, услышав такое, гордился бы, а я только скажу: предохраняйтесь, пожалуйста, — улыбаясь, она обнимает своими руками лицо сына, быстро чмокает его в губы и идет на выход. Кажется, проходит около часа после того, как родители уезжают на вечер. Чимин от скуки успел даже поиграть с собой, предварительно растянув анус, обильно смазанный и заткнутый пробкой с прозрачным кристаллом на конце. Раз он будет иметь дело с девственником сегодня, то надо хотя бы взять всю подготовку на себя. Это будет крайне неловкий вечер для них обоих, и парень успел десять раз проклясть свою подругу за такое задание. Не успевает Чимин включить сериал на большом плазменном телевизоре в гостиной, как слышит грохочущий на весь дом дверной звонок. Он подскакивает с дивана, кутаясь снова в халат, и идет встречать долгожданного гостя, чувствуя, как постепенно начинает зарождаться возбуждение, — пробка дает о себе знать при каждом движении. — Ну ты че так долго? — ни здрасьте, ни до свидания — Чимин, как и всегда, начинает разговор с предъяв, пропуская удивленного Намджуна в дом. И он удивлен вовсе не его тону — за четыре года, поди, привык, он ошарашен тем, как парень одет. Честно говоря, Ким думал, что будет более плавно идти вечер, но, видимо, Пак планирует от него поскорее избавиться. — Не моя проблема, что ты назначил встречу на вечер. У меня тренировка была. — Тренировка? Серьезно? — Чимин, закрыв дверь, хватает Намджуна за локоть и бесцеремонно крутит его, пытаясь сквозь тонкий свитер и расстегнутый пуховик рассмотреть хоть что-то напоминающее мышцы. Они есть, просто гость любит их показывать непосредственно партнерам в постели, а в обычной жизни соблазнять мозгом, вместо тела. — Может, ты оденешься? Простынешь еще. — Дома жарко, так что и ты раздевайся скорее, — Чимину приходится встать на носочки и протянуть руки к вороту чужой куртки, чтобы сорвать ее. — Ну наклонись, здоровяк, — хнычет, слыша смешок парня, который даже не планирует исполнять просьбу, продолжая стоять столбом. — Какой-то ты перевозбужденный, — с такой невинной и непонимающей интонацией это говорит, хотя больше похоже на издевательство. — Да потому что ждал тебя хрен знает сколько! — Надо было предупредить тебя, прости, — пожимает плечами и совсем не сожалеет, наконец, снимая с себя куртку и скидывая ее практически на голову Чимина. Тот фыркает, кидает верхнюю одежду на комод, с которого она, конечно же, падает на пол, и идет за одногруппником, что уже направился в гостиную. — Так и с чем ты там не смог разобраться? — Ким достает из рюкзака ту же книгу про тоталитаризм, прихватив еще парочку с собой освещающих другие режимы. — Сейчас покажу, — Чимин подходит к журнальному столику и открывает свой макбук, падая на диван задницей, морщась от того, как пробка проталкивается чуть глубже. Намджун замечает на рабочем столе откровенную фотографию владельца техники, на которой он томно смотрит в камеру, сидя голым на стуле, прикрываясь лишь прозрачной тканью. — Не боишься, что родители увидят? — кивает на фотографию. — Они видели, — пожимает плечами и открывает нужный файл. Вообще-то, Чимин давно купил дипломную, а этот текст перед ними часть какой-то скачанной работы из интернета, сделанной дилетантом. — Вот, — пододвигает Намджуну мак, следя за тем, как тот надевает на переносицу очки, пробегаясь глазами по тексту. Сам Чимин подумывает о том, где он хочет потрахаться: здесь, на диване, на полу, в своей комнате? А может, на кухне? И он это с таким серьезным лицом обдумывает, что Намджун, который только что что-то сказал, смеется над тем, как Пак подвис. — Что же в твою соломенную голову пришло? — Намджун откидывается на спинку дивана, закидывая ногу на ногу, довольно дергая носком. — Будешь меня унижать — вылетишь отсюда. — Да я только рад бы. Это ведь тебе надо, а не мне. Ты вообще услышал, что я сказал тебе? — Чимин отрицательно машет головой, пододвигаясь ближе к Намджуну. Черт, вообще-то, вблизи он довольно неплох, а еще пахнет приятно — дорогим парфюмом. Парень таким не любит пользоваться, предпочитая более сладкие, иногда женские духи. — Говорю, эту работу я тоже видел в интернете, когда искал материалы для подготовки. Удали, и будем писать заново. — Заново? Но мы ведь не успеем за сегодня. — Я тебе план накидаю, скину всю литературу, которая пригодится, а дальше сам, ты ведь взрослый мальчик, — и от того, как Намджун это говорит, неожиданно прикасаясь к волосам Чимина, убирая мешающие черные пряди за ухо, мурашки по телу пробегаются. Он скользит взглядом к вырезу халата, замечая, как парень слегка прикрывается. Ожидалось, что смущаться начнет Ким, вот только пока что именно тот, кто затеял это, от неожиданности такого поведения, хочет сквозь землю провалиться. — Но я не умею, — включил свое актерское мастерство все-таки, так мило пропищав это «не умею», вспомнив, что ему так и нужно — соблазнить. Открывая свои колени, поднимает край халата до бедер и закусывает губу. Намджун чувствует себя на секунду в дешевом порно начала двухтысячных: столько же неловкости, повод для этой встречи наиглупейший, неожиданно слившиеся родители, которые оставили целый дом в их распоряжении. Но разве он против таких событий? Даже хорошо, что не придется затыкать рот этому мальцу. — Предлагаешь мне с тобой всю ночь здесь сидеть? — Ким только за, если сидеть придется Чимину на его члене. Что уж греха таить, юноша нравится Намджуну, на одну ночь вполне подходит, за безопасность можно не переживать, учитывая, что он взял целую пластину с собой. — Но завтра ведь выходной, некуда спешить, — ведет плечом так, что с него почти спадает халат. Намджун усмехается, продолжает издеваться, поправляя край чужого одеяния. — У меня есть свои дела. — Умоляю. Чимин неожиданно резко подается вперед, опирается ладонями о чужие бедра, повисая на них, томно дыша в пересохшие губы парня. Намджун даже не отстраняется, руки не распускает, а лишь наслаждается этой дивной красотой напротив. «Королева» в универе раздражает, тут не меньше, но то, какой он сексуальный, раскрепощённый, горячий и мягкий — отрицать нельзя. Да и у Кима секса давно не было, последние его отношения на третьем курсе закончились, он соскучился по желанным мужским телам, особенно когда они сами себя предлагают. Его даже не пугает перспектива того, что он объект чьего-то тупого спора, и то, что Чимин об этом споре пожалеет — это факт. — Не убедил, — Намджун кладет руку на поясницу парня, ближе к себе притягивая. У Чимина зеленый свет включился: во-первых, Ким, очевидно, не гетеро, а во-вторых, поддается на соблазн. — Ты не такой, каким мы тебя знали все эти четыре года, — неожиданно щурится, все-таки обратив внимание на чрезмерную уверенность у гостя. — Я и не собирался показывать вам себя. От меня настоящего ты бы потек, — хмыкает одногруппник, позволяя Чимину забраться на его бедра. — Даже так? Проектом заниматься не будем? — Ты мой проект, мне куда интереснее теперь исследовать тебя, — давит на скулы пальцами, проводя мокрым, шершавым языком вдоль кости, подцепляя край очков так, что они аж подскакивают. — Девственник? — Намджун сглатывает, кивая. Вот кто настоящий, непревзойденный актер. Он все четыре года делал вид забитого мальчика-гиганта с большими очками, создавая с помощью мешковатой одежды образ человека в теле. А на деле-то оказалось, что он тот еще качок, спортом занимается, — это Чимин чувствует, когда ложится собственной грудью на его подкачанную. — Я буду нежным, — сладко тянет на ухо, кусая мочку. Конечно, Чимин спросил не для этого, а чтобы понять: выполнит он условие игры или нет. Да и было интересно узнать: спал ли этот здоровяк хоть с кем-то. Паку льстит то, что он будет первым, а моральная часть того, что он человека использует, не волнует. — Позаботишься обо мне? — чуть повышает голос Намджун, правда, с его-то басом это не помогает. Но Чимин довольно сжирает наживку, усмехаясь, ведет костяшками пальцев по чужой щеке, цепляя дужку очков, снимает их. — Прости еще раз за очки, — выпячивает свои пухлые губы, радуясь этому невинному взгляду напротив и улыбке с выступившими ямочками. — Не страшно, я забыл уже, — он учит сейчас тому, как нужно врать. Он очень хорошо помнит выходки этого паренька, который сползает с его бедер на пол между широко разведёнными коленями. Пальцы Чимина скользят вдоль бедер, ощущая то, какие они твердые, — Ким неплохо поработал над своим телом в зале. Звенящая пряжка ремня ласкает слух обоих парней, медленно расстёгивающаяся ширинка заставляет Намджуна тяжко выдохнуть, поджав губы. Если уж играть, то до победного, потому что пока он не чувствует ничего, кроме того, что дико хочет заржать так издевательски, а потом схватить мальчика за эти блестящие патлы и самому устроить качественный трах. Но еще рано, пусть Чимин насладится доминированием, поиграет с высвободившимся членом сколько душе влезет, ну или в горло. А влезет достаточно, он уверен. Юноша проводит языком от основания к головке, пуская на нее слюну, которой помогает растечься пальцами, а следом обратно спускается, придерживая член губами. Он такой горячий, венистый, большой — все как Чимин любит, надрачивая и смотря лисьими глазами вверх на порозовевшего Намджуна. На его шее пятна появляются, что тянутся к линии челюсти. Тот, кто держит в руке твердый член, крайне собой доволен, при этом не сделав еще ничего, чтобы вызывать такую реакцию. Ох уж эти девственники: такие сладкие, стеснительные, чувствительные малыши. Чимин еще пару раз проводит вдоль ствола губами, наконец, заглатывая наполовину, играя кончиком языка. Он тянется к руке Намджуна, которая сжимает обивку дивана, и кладет на свои волосы, позволяя тому зарыться в них пальцами и сжать до болезненного стона, который заставляет Кима надавить на затылок, а Чимина заглотить всю длину. Раз эта маленькая сучка так боялась за свои волосы, не позволяя тогда, в универе, к ним прикасаться, будет теперь здесь терпеть. Но в данный момент юноша и не против, расслабляя горло, наслаждается размерами Намджуна, уже представляя, как будет скакать на этом вкусном, сочащемся смазкой члене. И он правда такой пресноватый на вкус, большой и только Чимина на эту ночь. У Намджуна пульсации по телу расходятся, потому что этот блядский рот его одногруппника до одури горячий и мокрый, он обильно смачивает его член слюной, а когда подключает еще и губы, создавая острый эффект вместе с выпустившими зубами, Ким рычит, беспорядочно сглатывает в пересохшем горле, трахая рвано. Ну нельзя так мучить человека, столько ощущений сразу же вкидывать. Чимин совсем не жалеет «девственника», желая, видимо, чтобы он как можно скорее кончил либо откинулся от передоза чувств. И ему приходится остановить себя от быстрых и резких заглатываний члена, когда до его мозга доходит, что нужно как-то доказать эту ночь. — Ты в порядке, милашка? — ехидно тянет Чимин, облизывая покрасневшие губы, позволяя себе отдышаться. Его взгляд быстро поднимается на камеру наблюдения в правой части гостиной — меры безопасности, которые предусмотрел отец. Он лишь надеется, что успеет раньше дойти до записи и скачать себе нужный отрезок. Главное, не забыть удалить потом. — Мне кажется, тебе нужно тоже внимание уделить, — подбородком указывает на сочащийся член Чимина, который видно за почти спавшим с плеч халатом. — Верно, малыш. Сделаешь папочке приятно? — урчит черноволосый, лениво ведя вдоль по налитому кровью члену парня, а кончиками мокрых пальцев другой руки убирает попадающие в глаза пряди. — Папочке? — усмешливо хрипит Намджун. — Малыш будет очень стараться. Чимин поднимается с покрасневших колен, в которые все это время впивались ворсинки ковра, развязывает халат и опускает концы ремешков. Он разворачивается к Намджуну спиной, опираясь ладонями о журнальный столик, задирает свой халат и открывает вид на зад, за который светловолосый готов бы был заплатить миллион, без шуток. То, как он в придачу повиливает своими половинками, как депилированные бедра, намазанные кремом с маслом в составе, переливаются на свету, такими сочными кажутся, что Намджун хочет поскорее их попробовать не только глазами, но руками, зубами и, желательно, членом. А пока ему позволяют только придвинуться к краю дивана, управляя его руками, огладить эту упругую задницу, раздвигая половинки. Намджун выть хочет от того, как красиво поблескивает кристалл пробки, который под воздействием пульсирующего сфинктера начинает толчками выходить. — Вытащи ее зубами, — приказывает Чимин, прогибаясь сильнее, чтобы его задница оказалась ближе к лицу парня. Намджун исполняет то, о чем его просят, но прежде нежно целует кожу возле пробки, гладит ее пальцами и затем обхватывает губами сам кристалл, незамедлительно вытягивая его, слыша вздох облегчения сверху. — Хороший мальчик, — нахваливает, заводит руку за спину, чтобы, как послушного щенка, потрепать Кима по волосам. Он надавливает на светлый затылок, не желая ждать, потому что анус уже просто умоляет о прикосновениях, о чужих пальцах, о пухлых губах, о длинном горячем языке внутри. И Намджун готов всего себя отдать, стать временной игрушкой для своей «королевы». Какой же сладкий стон проносится по всей гостиной, как Чимина выгибает и потряхивает, когда одногруппник проводит языком вокруг красного анального отверстия, проникая вовнутрь, чувствуя, как парень обильно залил себя смазкой. Намджун добавляет один палец, шкрябает ноготком чувствительную кожу сфинктера, из-за чего Пак взвизгивает. — Малыш, не играй с папочкой. Иначе я тебя накажу, — щебечет, дергая за корни волос, и слышит пугающий рокот. — Большой мальчик хочет что-то сказать? — грязно играет, когда заставляет Намджуна вжиматься в его задницу сильнее и работать усерднее, не давая и слово вымолвить. — Работай! — очередной строгий приказ перед тем, как выпустить измученные волосы гостя, позволяя ему самому радовать своим языком. — Черт, малыш, ты точно девственник? — с искусанных губ срывается очередной стон, а рука тянется к собственному члену, лениво лаская его, чтобы раньше времени не кончить. Он еще очень хочет почувствовать своего мальчика в себе. — Видел, как это в порно делали, — отстраняется Намджун, облизывая мокрые губы. Чимин заламывает брови от этой очаровательной картины за спиной: отлизывающий ему парень такой запыхавшийся, красный, с большими оленьими глазами, со стекающей смазкой и слюной по подбородку — прелесть. — Мой мальчик дрочит на порно? Мальчику не хватает тепла, м? — ласково тянет, хихикая от собственных слов. — Малыш получит тело папочки сегодня, сможет воплотить все свои грязные фантазии. Я научу, хорошо? — Намджун кивает и поднимает руки вверх, чтобы Чимин смог стянуть с него свитер. Следом избавляются и от спущенных джинсов, предварительно достав из кармана квадратик с презервативом, раскатав его по толстому, изнывающему члену. Пак оглаживает широкие плечи одногруппника, а в глазах неподдельное восхищение — как же он обожает подчинять себе таких больших и сильных мужчин, этаких дэдди. Он позволяет халату струиться по стройному телу вниз, а следом седлает крепкие бедра, приподнимаясь и заводя руку за спину. — Ты ведь хорошо растянул папочку, а? Если мне будет больно, я точно тебя накажу, сладость. — Не надо, папочка, я позаботился о тебе, — не без восхищения тянет Намджун, оглаживая тонкую талию. Ему даже нравится быть в глазах Чимина невинным теленочком. И по гостиной вновь то ли стон, то ли вскрик расходится, когда горячая головка члена проникает в щедро смазанный и растянутый анус черноволосого юноши. Это до мурашек прекрасно, Пака аж потряхивает, пока он насаживается на всю длину. Такого огромного, выбивающего воздух из легких, еле умещающегося внутри члена у него давненько не было. Кажется, сегодняшняя ночь будет куда приятнее, чем Чимин ожидал, да и Намджун, честно говоря, тоже. Потому что в его «королеве» так мягко, жарко и мокро. Будь он на самом деле девственником, то, скорее всего, отключился бы от смешения ощущений. — Малыш такой большой, — облизывая пересохшие губы, сглатывает Чимин и падает на грудь Намджуна, скрещивая на шее запястья после того, как полностью вгоняет в себя орган. — Дай мне пару секунд привыкнуть, — шепчет в самое ухо, вздрагивая от того, как Ким целует его в линию подбородка и нежно гладит по напряженной спине. — Папочка, ты такой молодец, так хорошо принимаешь своего малыша, — очередь Кима нахваливать и поддерживать парня. Чимин расплывается в довольной улыбке, приподнимаясь, начинает двигаться. Он так отчаянно жмется к Намджуну, чувствует его жар крепкого тела, дышит ему в самую шею, выпуская язык, чтобы пару раз облизнуть и присосаться, словно пиявка. Ким держит его бережно, кольцом из рук обнимает, неуверенно подается бедрами навстречу толчкам, прислушиваясь к заглушенным кряхтениям возле уха. Чимин такой ласковый, оказывается, податливый в постели, даже и не скажешь, что в жизни он невыносимая стерва. Светловолосый даже думает его простить, но лишь на секунду эта глупая мысль проскальзывает, потому что сука не заслужила. — Малыш, подвигайся немного, покажи, на что способен, — загнанно дышит, упирается стопами в диван и держится за широкие плечи. Намджун как-то хищно скалится, перед тем как до боли и белых отметин сжать упругие ягодицы и начать резко вбиваться в миниатюрное тело. — Боже, малыш, ты проголодался? — даже эту фразу ему толком не дают договорить, потому что Ким из теленка в действительно голодного и злого быка превращается. Он одной рукой перехватывает Чимина под ребрами и валит на диван, продолжая рвано трахать, вырывая из открытых в изумлении губ полустоны-полукрики. — Теперь моя очередь быть папочкой, — мурлычет на ухо, хватает Пака за запястья и скрещивает их над головой. Но почему-то он не видит страха в глазах напротив, лишь неподдельное удивление, которое очень быстро сменяется на чистый интерес. Ни одному мужчине, который побывал в постели Чимина, не удавалось проявить вот такую смелость. Все так обожали ему подчиняться, но ни один не захотел подчинить себе папочку, который всегда хотел быть малышом. — Обманщик, — смеется Пак, шире разводя ноги. Его аж выгибает от того, как Намджун делает серию крайне грубых и немного болезненных толчков, которые отдают аж звуком стучащих костей. — Слабак, — выплевывает слова, пытаясь даже в таком неподвижном положении управлять им. — Ты в жизни лузер и в постели такой же. Намджун не тупой, он понимает, что его пытаются разозлить, вот только делать этого специально не стоит. В нем этой злости много, она скопилась за все эти годы. Он помнит все: каждое оскорбление, каждую подставу, когда, проебавшись с домашними заданиями, все скидывали на него, когда именно ему приходилось возвращать журналы и ключи от аудиторий, потому что остальные старались как можно быстрее слинять, оставив последнего в кабинете ботана. Он помнит те моменты, когда приходилось долгие ночи учить, а какой-то блядской «королеве» ничего не стоило, как либо выпросить, либо заплатить за оценку. Его, как будущего юриста, который против такой херни, это крайне раздражает, внутренний зверь в нем кричит из-за несправедливости и лжи. И подстрекателем всегда был вот этот парнишка, у которого под правой грудью выведены рваные, кривые буквы, на внутренней стороне предплечий тату, посвященные молодости, а на запястье цифра тринадцать. Намджун бы и не знал, что за число, вот только он лично посещал вписки Чимина на его дни рождения. И теперь он отыгрывается самым приятным для обоих способом — насаживает на свой член скулящую и мечущуюся по дивану суку в его же доме, терзает его стройное тело, словно присваивая, так и крича, кому он сейчас принадлежит. У Чимина задница горит от шлепков тел, его измученные мышцы ануса пульсируют, так хорошо принимая всю длину горячего ствола, который таким обжигающим внутри кажется. — Сразу видно, что ты неопытный. Совсем не умеешь трахать, — черноволосый получает смачную пощечину, взрываясь смехом. — Мазохист, — рычит Намджун, ни на секунду не переставая вколачиваться в податливое тело. Его руки сжимаются на тонкой шее, заставляя Чимина ненормально улыбаться и гладить чужие ладони, сильнее надавливая. — Давай, мальчик мой, — хрипит Пак, у которого лицо медленно покрываться розовой краской начинает от нехватки кислорода. Намджун на секунду отвлекается на встроенный во всю стену шкаф с зеркалами в пол, и у него приходит еще одна мысль на то, как можно было бы унизить эту блядь. Он под коленями перехватывает Чимина, позволяя ему крепко держаться за шею, встает с дивана и несет к тем самым зеркалам, не позволяя слезть с члена. — Хочу, чтобы ты видел, как я трахаю тебя, — хрипит на ухо, опускает и разворачивает Чимина лицом к зеркалам, им же и припечатывает, расставляя его руки по сторонам. Парень выставляет ягодицы, прогибаясь в спине, получает по ним звонкий шлепок, оставляющий после себя розоватый оттенок. — Ты кончишь без рук, я тебе обещаю, — последнее, что шепчет он, перехватывает одной рукой под животом, почти держа на весу. Чимин еле достает большими пальцами до пола, царапая зеркало ногтями. Он как побитый зверь рычит и мажет по зеркалу губами, с которых слюна струйкой стекает. Намджун вновь сжимает другой рукой его горло, отстраняя от поверхности, заставляет смотреть на то, каким он оттраханным сейчас выглядит, с заломленными бровями, искусанными губами, скулящим и карябающим все, что попадется под руку: чужие ладони, собственное тело, шкаф. Его член истекает естественной смазкой, головка побагровела от перевозбуждения, так и просит внимания. — Посмотри на себя, — усмехается Намджун, немного замедляясь, тем самым наслаждаясь этим протестующим скулежом. Он поднимает лицо Чимина за подбородок, и только от этой мины хочется кончить: зажмуренные глаза, высунутый язык, как у собаки в жару. Крайне мало воздуха, потому что Ким все еще давит на горло. — Такой затраханный папочка, — единственный толчок, от которого Пак вздрагивает, пытаясь закричать, но на деле получается лишь жалкий писк. — Ты не королева, ты блядь, и я сорву с твоей тупой башки корону, — снова прижимает Чимина к зеркалу щекой и совершает хаотичные толчки. Если бы не сорванный голос и пережатые голосовые связки, Чимин бы кричал на весь дом, но пока получаются лишь какие-то смехотворные завывания вперемешку с хрипом. Он все пытается кашлять, скребется о зеркало и переминается с ноги на ногу, чувствуя, как каждую секунду о его задницу бьются чужие яйца, как член сильного мужчины растягивает его изнутри, а по бедрам течет смазка, которой он сегодня предусмотрительно не пожалел. Намджун прижимает его к себе, опуская на стопы, и оглаживает мягкую кожу груди. Волосы взмокли, прилипли ко лбу, колени подгибаются, и спасают от твердой встречи с полом только накачанные руки одногруппника, который не позволит упасть, пока не кончит вместе с партнером. Пак уже готов молить о конце, сам хочет притронуться к себе, но его резко припечатывают всем телом к ледяному зеркалу, которое пробивает очередной порцией мурашек по горячей коже. Это стало последней пыткой перед тем, как Чимин, не выдержав, кончает прямиком на поверхность зеркала, оставляя белесые капли. Намджун вжимается в него, рычит как голодный бык, почти бьет копытами и кусает за загривок, совершая рваные толчки. Пак шипит от впившихся в его нежную кожу зубов, сжимается, заставляет член Кима опустеть до последней капли, ощущая жар чужой спермы в резинке. Они дают себе лишь пару секунд, чтобы прийти в себя, а потом медленно сползают на пол. Намджун все еще отчаянно прижимается к Чимину, сцеловывая капельки пота на его шее, а тот в свою очередь запускает пальцы в светлые волосы и смотрит такими довольными глазами в потолок. — Ты не девственник, — делает вывод Чимин, прокашливаясь. — Нет, не девственник, — хмыкает и, отстраняясь от шеи, нависает над парнем. — Поцелуй, — последний приказ, который может себе сегодня позволить Пак, вовлекая Намджуна в ленивый поцелуй.

***

— Можно тебя? — и вновь столовая, робкий Чимин, читающий Намджун, а напротив сидит Хосок и что-то пишет в телефоне. Сегодня понедельник, все воскресенье Чимин замазывал синяки на шее от пальцев его субботнего возлюбленного, на загривке укус, много не двигался и держал ноги вместе, потому что задница горит до невозможности. Мышцы на ногах болят сильнее, чем после тренировок и многочасовых пробежек. Намджун устроил секс-марафон похлеще любого тренера в зале. И теперь Пак стоит в водолазке, которая закрывает все горло, переминается с ноги на ногу, а рукой опирается о стол, боясь упасть с подкашивающихся ног. — Садись, — это издевательство такое? Потому что на лице Кима какая-то подозрительная улыбка проскальзывает. Он убирает свою сумку с рядом стоящего стула, уступая место своему одногруппнику с больной пятой точкой. — Блин, Намджун, придумай, что ему написать, — кажется, Хосок только сейчас увидел, что к ним подсела «королева». — Привет, Чимин, — усмехнувшись в кулак, он передает другу телефон. — Он знает? — закатывая глаза, интересуется Чимин. — О том, что ты в субботу скулил как щенок? Да, знает, — пожимает плечами Намджун, поправляя на переносице очки, и опускает глаза в телефон Чона. — Что ты делаешь? — хмурится Чимин, замечая вверху экрана знакомый ник из stylegram. — Это же Юнги. — Ага, он самый, — Намджун подвисает на пару секунд, а потом что-то быстро печатает, передавая телефон обратно. — Твои глаза пленили меня, твои губы заставляют меня погружаться в недра фантазии, представляя, какие они сладкие. Я хочу встать перед тобой на колени и молить хотя бы об одной встрече, — зачитывает сообщение Хосок. — Круто, отправлю! — Фу, — кривит рот Чимин, поправляя ворот водолазки. — Если хочешь реально покорить его, подними зад и подойди к нему. Он оценит. — Блин, нет, он меня пошлет. — Но ты хотя бы попытаешься, а так он даже не прочтет полностью этот бред и отправит тебя в чс, — Чимин и Хосок косятся в сторону стола, где сидит Юнги и их подруги, а на его лице явно написано, что он недоволен чем-то, глядя в телефон. — Ладно, — делает глубокий вдох-выдох, сжимает руки в кулаки и, наконец, решается. — Жалко мне его, — вздыхает Чимин, подпирая подбородок ладонью, прослеживая за другом Намджуна. — Красивое было лицо, но Юнги его разукрасит. — Почему? — хмурится обеспокоенный Ким. — Потому что Юнги не гей, — хихикает парень и тянется к стаканчику с кофе одногруппника, обжигаясь. — В следующий раз надо будет тебя выпороть, — отбирает свой кофе и вновь переводит тревожный взгляд на Хосока. Кстати, об этом. Намджун поломался всю следующую неделю над предложением Чимина сходить куда-нибудь, а на очередных выходных они все же посетили местный ресторанчик, перепихнувшись в туалете. Друзья парня долго не могли понять, какого хрена он замутил с ботаном, тот лишь шутил про тягу к знаниям, а на деле это была тяга к его члену, ну и первое тоже немного. Ким перевоспитывал его, образовывал, реально помогал по учебе. «Свита» Чимина даже шутили, что он сам становится похож на ботана: надел очки, минимум макияжа, все такой же ухоженный, но больше нет этих экстравагантных нарядов и украшений, кричащих цветов волос. Намджуну всего этого не нужно было, а Чимину комфортнее выглядеть так же, как и Ким, только на свою манеру, не без брендовых шмоток. — Я волнуюсь, Джун-и, — кусает губу, прижимаясь к своему бойфренду, когда они стоят у кабинета, где будет проходить экзамен. Намджун лишь поднимает его лицо за подбородок и тянется оставить поцелуй на кукольных губах. Они бьются очками друг об друга, смущенно смеясь из-за этого. — Я еще не привык, — они оба поднимают очки на голову, наслаждаясь мягкими губами друг друга. А Юнги, стоящий рядом с ними, кстати, оказался латентным геем, за которым все еще бегает Хосок теперь в роли его бойфренда. Но это уже другая история.