***
Глаза уже успели привыкнуть к темноте, поэтому я легко могу увидеть где-то что находится в моей комнате. Несмотря на несколько бессонных ночей, сон совсем не шёл. Возможно, этому поспособствовали несколько часов сна, в промежутке между приходом домой и ужином, а может это было из-за непрекращающихся мыслей о Каролине. Её непринуждённость, то, что моя семья назвала бы «чрезмерной эмоциональностью», влекли меня. Я хотел жить так же, хотел ощущать те же эмоции от игры на скрипке, но не понимал как. Она перевернула мой мир всего лишь общением длинной в десять минут и обойдя меня в конкурсе. На эту новость родители отреагировали как всегда. — Почему не первое место? — Что за неуважение, ты обязан быть лучшим. — Ты хочешь быть никем? Тогда почему такие результаты? В этот раз, всё эти слова пролетели мимо меня. В моё голове не было места размышлениям о том, насколько я ужасен, я лишь хотел собрание, чтобы встретиться и поговорить с ней. И сейчас, лёжа в кровати, я пытался понять, почему я должен был считать её ужасной. Она помогла мне, хотя могла просто пройти мимо, дала таблетки… Точно, таблетки. Я пихнул их в карман, не обратив внимания на это. Сейчас я надеялся что блистеры до сих пор там лежат. Я невесомо встал с кровати и точно так же бесшумно дошёл до шкафа, где нащупав карманы брюки выудил оттуда таблетки. Тем же образом я вернулся к кровати, садясь на её край, ближе к окну. Только сейчас я смог заметить что было лишь по одной таблетке в блистере, судя по всему, по последней. Даже сомневаться в этой странно, по ней было видно что её семья на хлеб едва ли заработать может. Даже джинсы были ей велики, отчего она и носила тот ремень, держащийся на едва ли не отваливающихся шлёвках. В груди неприятно кольнула. Каролина отдала последние свои таблетки, причём те, которые используют постоянно в бытовой жизни. К тому же отдала просто так, а я даже не принял их тогда, просто наплевательски забыв про них. Мои мысли совсем смешались в кучу. Здесь я бы хотел сказать о том, что общение с ровесниками мне было ограничено. Даже не по запретам, я просто должен был учиться идеально. Либо лучшие оценки, либо долгие монологи, о моей недостойности. Общение со сверстниками не выходило дальше чем за пределы лицея, даже на выпускном прощаясь со всеми, я не почувствовал грусти. В какой-то момент я принял это за норму, а родители говорили мне что это нормально, «у гениев всегда мало друзей». И я согласился. Соглашался с их словами, когда мне говорили что только богатые и статусные люди заслуживают общения, хоть доли внимания. Увидь они Каролину, наверняка схватили бы инфаркт. А если бы услышали её, то это точно смерть. За те минуты, я почувствовал что общаюсь с живым человеком, я впервые осознал что я ведь тоже живой. Что люди не обязательно без эмоциональные взрослые снобы, которых я почти всю свою жизнь видел дома и в лицее. Она сыграла мелодию, которую я смогу сыграть чуть ли не с закрытыми глазами, но почему-то я только с ней почувствовал, что музыка не просто набор звуков. Я плотнее сжал блистер пальцами. Надо будет обязательно при первой возможности принести ей новые, иначе как мне казалось, чувство вины съест меня изнутри. Но с этими я расставаться не хотелось, они стали каким-то символом добра, поэтому я вернулся к шкафу, убрав два блистера как можно дальше и глубже. Голова не опустела, скорее наоборот, думать я стал лишь больше, я пытался понять почему шёл беспрекословно всё эти годы, почему одна девушка перевернула всё? Это так странно, ощущение что я проснулся, всего лишь за такой промежуток времени. Что ещё есть, что я никогда не пробовал? Я редко покидал дом, обычно это были недельные поездки в другие страны, что не освобождало меня от надобности учиться каждую свободную минуту. Да я даже город свой не знаю! Ни одной дорожки, только улицы, по которым я ходил в школу, а теперь в консерваторию. Я на секунду прикрыл глаза, попытавшись представить какое-нибудь поле, из тех я книжек, что я мог прочитать будучи совсем маленьким. Я и не заметил, как в какой-то момент уснул, всё-таки недосып не даст бодрствовать всю ночь.***
С того дня всё и началось. Кто же мог подумать, что мы будем постоянно сталкиваться на учебё, хотя это и было логично, мне казалось что нас нарочно сажали рядом. Первые несколько дней я протестовал, отсаживался и в общем-то вёл себя как психованный ребёнок, не желающий соглашаться с чем-то раздражающим. А потом как-то смирился, она переставала раздражать на уроках и промежутках между ними, а я стал спокойнее реагировать на её шумный характер. Как и сейчас, когда она громко и достаточно эмоционально рассказывала об одной из историй из жизни: — Ну вот решили мы съездить в пригород, там была дача у одного из друзей, а вести нас никто не хотел, — идя рядом со мной, говорила Каролина, — так мы сели на автобус и поехали, а когда уже проехали пару остановок, поняли что деньги есть только на двоих, а я с другом забыла, ну знаешь как бывает, — честно говоря, я не знал, потому что никогда не ездил на автобусах, но понимающе кивнул, — А у нас было много вещей, в общем, я и самый мелкий Гриша сели на самые задние сиденья, пригнулись и нас обложили рюкзаками и сумками! Пришлось уговаривать кондукторшу, что тут людей мало, вещи никому не мешают, разрешите оставить и всё в таком духе. — Она согласилась? — не особо веря в рассказанную историю, спросил я, пока девушка переводила дух после рассказа. — После небольшого скандала, она всё-таки махнула на нас рукой, уйдя в переднюю часть автобуса. Правда выходить потом пришлось очень быстро, потому что иначе она бы нас заметила, — с улыбкой произнесла Каролина, вставая на углу дома, — ну что, до понедельника? Я оглянулся по сторонам. Обычно мы расходились почти что у моего дома, но в этот раз до него было далеко. Слегка нахмурившись, я решился уточнить, спустя пару секунд размышлений: — Ты куда-то уходишь? — по непонятной мне причине, вопрос звучал слишком наивно, отчего мне стало совсем неловко. — Ага, я по выходным играю у вокзала, приходи как-нибудь, — дернув плечом, Каролина поправила гитару за спиной, — давай, до встречи. — Ага, до встречи, — махнув рукой на прощанье, ответил я.***
Эти выходные были… необычным. Обычно я сидел дома, делал домашнюю работу, учился или занимался чем-либо ещё в моей комнате, не попадаясь родителям на глаза. Они и сами не заглядывали в мою комнату, лишь удостоверяясь, что я дома утром и вечером. Однако в эти выходные было что-то новенькое. Они уехали почти до ночи воскресенья, оставив меня одного. Конечно они оставили мне еду, запрет на выход из дома и включили камеру в прихожей, но это всё ещё ощущалось глотком свежего воздуха. Первые пару часов своей свободы я просто бродил по дому, обходя комнаты, что казалось странным, но имело смысл. Где ещё они оставили камеры в доме? Как я выяснил, они не солгали, камера и правда была исключительно в прихожей. Это было первым, что породило в моей голове целый ворох идей, первая из которых была в желании нарушить запрет. Всё же мотнув головой и отбросив идеи о побеге на улицу, я вернулся в комнату, утыкаясь в книгу. Но сосредоточиться на чтении не удавалось. Прошло всего около недели, а я никак не мог выкинуть Каролину из своей головы. Всего лишь чертова неделя с того дня, а у меня ощущение, что я знаю её всю жизнь. Сам не знаю как, но мы говорили казалось обо всём: и о семьях (в её случае она рассказывала о матери, братьях и сестрах, о том, насколько они дружные), о музыке, даже о чем-то пустом и не важном, вроде доставших преподавателях консерватории. Но с ней всё ощущалось спокойным, а любая тема интересной, несмотря на некую грубость в её речи и гиперэмоциональность с проскальзывающими матами. С того момента в душе невольно что-то просыпалось, когда я видел эту рыжую макушку с вечно растрепанными волосами. — Да что ж такое! — я в отчаянии откинул книгу на дальнюю часть стола, осознав что я снова думаю о ней, о веснушках на лице, милой улыбке и громком смехе, — блять. Привычку иногда материться я тоже перенял у неё, конечно держа при себе подобные выражения при взрослых и особенно родителях, я позволял себе это в одиночестве или, опять же, в её компании, которая была по сути первой и до сих пор единственной в моей жизни. Хотелось увидеть её снова, несмотря на то что я видел её ещё вчера, в субботу. Она будет у вокзала играть, да? Быстро одевшись в джинсы и единственную футболку, ведь всё остальное было рубашками или другой официальной одеждой, я проверил, заперта ли входная дверь. Удостоверившись в этом, я вернулся в комнату, выглянув из окна. Для этого пришлось отодвигать сетку, но на моей стороне всё-таки была удача. Наша квартира находилась на первом этаже, и, являясь огромной, занимала его полностью, как собственно все квартиры в этом доме. Отодвинув сетку достаточно сильно, я свесил ноги с подоконника, спрыгивая вниз. Дороги назад уже нет, так что задвинув сетку обратно, чтобы не оставлять открытый доступ в квартиру, я перешёл через клумбу, выходя на улицу.***
Честно говоря, я чертовски плохо ориентировался в городе, поэтому тот путь, который я должен был пройти минут за двадцать, я прошел более чем за полчаса, постоянно заворачивая не туда. И вот наконец-то я вышел к вокзалу. Палящее солнце, словно лето ещё не закончилось, заставляло зажмуриться, но я увидел стоящий с гитарой силуэт. Подойдя к ней, я предварительно пошарился в карманах, надеясь найти мелочь, но там лежали лишь те самые обезболивающие. Усмехнувшись, я бросил их в чехол. Каролина оторвала взгляд от земли и тут же непонимание сменилось на улыбку. — Неужели предки выпустили? — усмехнулась она, не прекращая наигрывать мелодию перебором, — или ты сбежал? — Ближе ко второму, — бросил я, прикрываясь рукой от яркого солнца. — Ты очень вовремя, раз музыкант, значит ритм чувствуешь, — она остановилась и, оставив гитару висеть на ремне, пошарилась в сумке, доставая оттуда потрепанный бубен, — держи, поделим напополам потом всё. Я взял инструмент в руки и примерился как его держать. Пока я хотел задать вопросы, Каролина тут же начала играть одну из песен, при этом притопывая ногой, что помогало мне влиться в ритм. Спустя около полминуты моих попыток, я всё-таки смог, чувствуя насколько это захватывало. Уже и жара не казалась такой ужасной, да и страх и тревога, до этого живущие внутри, куда-то испарились. Она тоже заметила, как мне стало легче попадать под ритм. — Отлично получается! — крикнула она во время проигрыша, смотря на меня с улыбкой. Постепенно люди проходили мимо, кидая деньги, кто-то даже достаточно крупные купюры, но это было не главным, по крайней мере для меня. Я чувствовал что я свободен, что мне не нужно быть сдержанным, что я могу делать что-то для себя. И это вдохновляло. Несмотря на то, что мы играли практически без перерывов на палящем солнце несколько часов (Каролина против моей воли надела на меня кепку, стоя сама в панаме, так что солнечный удар нам не грозил), я не чувствовал себя уставшим, наоборот, я в первые в жизни почувствовал что я живой после занятий музыкой. — Что за песни ты играла? — сидя в тени у того же вокзала, пока Каролина считала деньги уже ближе к вечеру, спросил я, — я никогда их не слышал. — Что?! — удивленно воскликнула она, отрываясь от пересчета монет, — это же земфира! Классика рока! Такое нельзя не знать! Казалось на её лице отражалось самая высшая степень удивления, которая вместе с красными, сгоревшим на солнце щеками, заставляли улыбнуться и засмеяться. Она выглядела слишком мило и забавно одновременно. — Что смешного? — непонимающе спросила Каролина, смотря на меня. — Ты мило выглядишь со сгоревшими щеками, — выпалил я, не сразу поняв, что именно сказал. — Ты тоже сгорел, не переживай, оба завтра придем шоколадками, если не помидорами, — легко ударив меня по плечу, засмеялась девушка. Пока я потягивался, чтобы размяться, она начала копаться в чехле, доставая из небольшого кармана плеер с наушниками и протягивая мне. — На, послушаешь её песни, там скачаны, а то стыдно такое не знать, — передавая мне mp3, произнесла Каролина, — у нас за день аж двести рублей! Как и договаривались, держи свою половину. Взяв плеер, я отвел её руку с деньгами обратно к ней. — Оставь себе, скажем что аренда плеера за счет сегодняшней помощи, — успокаивающе произнёс я. — Ну и ладно, мне больше достанется, — усмехнулась она, убирая деньги в карман чехла и застегивая его, — будешь? Она протянула мне бутылку спрайта и жвачку Turbo, выуеженные из кармана джинс. Я кивнул и отпил немного газировки из бутылки, распаковывая жвачку, в то время как девушка уже начала жевать свою. Сказав что-то вроде «Смотри, сейчас попаду», она кинула упаковку с мусорный бак стоящий неподалеку и, попав, взмахнула руками воскликнув «Ура!» от радости. Я улыбнулся, смотря на её неподдельную радость от такой, вроде бы мелочи. Несмотря на то, что время близилось к восьми часам вечера, я не торопился домой, не желая уходить. Непривычная сладость от газировки осталась на языке и даже жвачка не смогла её притупить. — Ты как в первый раз пьешь, — усмехнулась Каролина, отпивая немного из бутылки, и, зевнув, падая головой мне на плечо — Да, впервые, — пробормотал я, улыбаясь от лежащей на плече головы. — Да ты шутишь! А как же с друзьями? — удивленно воскликнула девушка, — я помню как мы, нашей компанией… Она начала рассказывать ещё одну историю, пока я, слушая её, наблюдал за садящимся солнцем. На душе было спокойно и я чувствовал то самое теплое чувство, которое не могла перебить любая тревога, что родители уже приехали. Именно тогда, сидя на земле спиной к большому зданию вокзала, я с улыбкой осознал что влюбился, слушая историю этой девушки.