— Почему ты всё ещё здесь? — вопрос звучал так измученно, что ты на секунду обеспокоенно взглянула на моё хмурое лицо.
— Ты же знаешь ответ, — бормочешь с беспечной улыбкой, — из-за тебя.
Несмотря на тело, покрытое синяками, порванную одежду и спутанные тёмно-русые волосы, ты всё ещё улыбалась, словно успокаивая. В этом сыром подвале, твои глаза, больше не сверкающие надеждой, как раньше, смогли отразить даже тот маленький огонёк света, исходящий от старой лампочки под потолком. Пока я подходил, ты попыталась сесть ровнее, но лишь попусту позвенела наручниками на запястьях. И это было невыносимо видеть, как каждое твоё движение заставляло болезненно тебя морщиться, но ты устало улыбалась.
— Такая ситуация смешная, никогда не думала, что всё повернётся так, — глухо смеёшься, прислонившись спиной к сырой стене, — не всё всегда идёт по плану, верно?
— Ты даже не пыталась! Со мной бы ничего не было! Тебя убьют сегодня, как ты не понимаешь?! — пелена застилает глаза, пока я трясу тебя за предплечье, ты продолжаешь улыбаться, — Почему ты такая?
Несколько капель непроизвольно сползают по коже пока ты шепчешь, что всё будет хорошо. Не будет, ты же знаешь, но врёшь, чтобы успокоить. И улыбаешься ты тоже по этой причине.
— Сколько сейчас? — тихо спрашиваешь ты, пока я сажусь рядом, придерживая тебя.
— Около семи часов вечера, — отвечаю я, чувствуя, как твоя голова падает на моё плечо.
— Есть время поговорить, наверное, — неуверенно бормочешь ты, — так рано меня ты меня не убьёшь.
— Ты знаешь уже, да?
— Охранники за дверьми любят болтать, — беспечно отвечаешь, глубоко вдыхая, — какая погода на улице?
— Я бы сказал, что ещё тепло, но снег начинает падать, как ты любишь, — приобнимаю тебя за плечи, надеясь, что так тебе станет теплее в этом холодном и пустом помещении.
Снова воцаряется тишина, в которой слышны лишь наши дыхания, но это хоть немного умиротворяет. По крайней мере, тебя это успокаивает, наверное ты уже успела смириться за это время. Вот только я нет. Я думал, что всё пройдёт идеально, ты могла бы сбежать, а я бы сказал ублюдку-отцу сказочку о том, что ты меня оглушила чем-то или, что я забыл закрыть камеру, или… Да какая разница, он бы не поверил, даже скажи я правду. Человек, решивший стать крёстным отцом в реальном мире и начнёт верить кому-то? Особенно его сыну, что влюбился в детектива? Может быть, в другой жизни. Но даже так, я был готов, да, испытывать боль от любого рода наказаний своего отца неприятно, но ты была бы жива, а это стоит любых страданий. Даже если бы он убил меня, жизнь сына преступника и детектива весят по-разному, а перевес идёт явно не в мою пользу.
— Ты иногда думаешь вслух, — произносишь ты, возвращая меня на землю, — иногда кажется будто сам с собой разговариваешь, шепча проклятья и бормоча, но это даже мило звучит.
Слышу твой тихий смешок, отчего на душе становится легче. Даже приходит некое успокоение, что всё и вправду будет хорошо, что всё в последнюю секунду изменится. А может это просто сон, всё это, эта комната, отец и избитая ты рядом, вот проснусь и мы будем счастливы, может будем жить в дали, и…
— А продолжение того ужастика уже вышло? — задаешь ты мне вопрос, словно пытаясь отвлечь от мыслей.
— Нет ещё, ты не так долго здесь сидишь, — отвечаю я, касаясь рукой волос и осторожно проводя по ним.
— Иногда мне кажется, что это длится вечность, — усталым тоном говоришь ты, — словно я всегда здесь была.
Сжимаю губы, потому что, не знаю что ответить, ты ведь здесь уже почти месяц, и, может это покажется маленьким сроком, это и вправду может казаться вечностью. Как бы я не старался, от всего здесь не уберёг, что отчётливо видно на твоём теле. После того, как отец узнал о тебе, твоих расследованиях, я тут же потерял всякое уважение в его глазах, вместе с возможностью приходить в любой момент сюда. Но я не терял надежд, приносил еду, обрабатывал раны, всё чтобы облегчить хоть как-то жизнь.
— Если продолжение выйдет, сходишь в кино на него? — тихо предлагаешь ты, приподнимая голову в мою сторону.
— Приём, босс вызывает 02 к себе, приём, — с помехами, рация на груди резко включается, заставляя тебя дернуться и в страхе оглядеться.
— Приём, скоро буду, приём, — быстро отвечаю, успокаивающе гладя тебя. — Прости, мне пора.
Ты улыбаешься на последок, пока я встаю и стряхиваю пыль со штанов. Уже стоя в дверях, в последний раз смотрю на тебя, прежде, чем погасить свет. Ты коротко киваешь, пока я неуверенно держу руку у выключателя. Ты боишься темноты, но терпеливо живёшь в ней, не желая подставить меня. Приходится глубоко вдохнуть, прежде чем я закрываю дверь, поворачивая ключ на замке.
***
— Ты звал, — сажусь напротив отца в его кабинете, ещё раз убеждаясь, что он словно намеренно пытается выглядеть как глава мафии из фильмов.
— В три часа ночи, в поле, — он выкладывает револьвер на стол, смотря на меня.
Хочется отбросить оружие, задушить его голыми руками, но его подчинённые слишком верны ему, а сейчас, когда она сидит там, это слишком опасно. Я должен был сделать это раньше, предотвратить это всё, но уже опоздал. Он проходит за мою спину, вкладывая оружие мне руку.
— Не подведи меня, хотя бы сейчас или её смерть станет самой мучительной, — хриплый и жестокий голос словно вгрызается под кожу, заставляя вздрогнуть, — я своё слово держу.
***
Целая группа, целая чёрт возьми группа наёмников выходит вместе с этим ублюдком за нами в это поле. Надежда рухнула где-то на том моменте. Ты такая усталая и измученная, но всё равно продолжала улыбаться. Твои руки оставались в наручниках, но отец позволил накинуть на тебя плед, сказав что-то вроде «Труп в него закутаем». Снег хлопьями падал вниз, оседая на тебе и словно светясь от лунного света над нами. Безоблачное небо открывало вид на множество звёзд, рассыпавшихся сверху, ярко светясь на тёмном небе. Ты задираешь голову вверх, глубоко вдыхая и смотря на звёзды. Босиком, укрытая лишь хлипким пледом, не считая рваной одежды, стоишь с улыбкой смотря на меня.
— Детектив, всё ещё не считаете что начать сотрудничать с нами лучше, чем сгнить в земле? Конечно, условия будут похуже чем раньше, но если скажете где документы…
— Дай возможность не слышать твой мерзостный голос хоть перед смертью, — язвишь в ответ моему отцу, на что тот лишь усмехается.
Руки дрожат, хоть я и навёл дуло, нажать на курок кажется невыносимой задачей. Ветер развевает твои волосы, сдувая пару снежинок в головы. Ты плотнее закутываешься в плед, стараясь не хмуриться от холода. Но я не могу, сердце стучит чаще с каждой секундой, потому что страшно. Я до последнего надеялся, что смогу всё исправить, что ещё не поздно. Жмурюсь, думая, что всё это лишь сон, мне кажется. Но жёсткий голос отца, приказывающий выстрелить вырывает меня.
— Прости, прошу прости, — я поднимаю взгляд на тебя, на твои глаза, из которых льются слёзы, на снег, на руки и снова отворачиваюсь, наведя прицел.
— Прощаю, — сквозь слёзы пытаешься улыбнуться, но выходит плохо.
Оглушающий выстрел разносится по полю и я открываю глаза вновь. Твоё тело упало так быстро, что я даже не успел этого увидеть. Всё похолодело внутри, я осознал, что я сделал, но сейчас достиг точки невозврата. Это ведь, всё ложь, да? Я закрою глаза и проснусь, а ты будешь рядом.
Отец сзади говорит что-то про верность, пока я замер на месте, слышу приближающиеся шаги. Не хочу. Не хочу слышать, это всё видеть, нет, нет! Срываюсь с места и кажется за секунду оказываюсь около тебя, смотрю на застывшее на лице слёзы, на всё ещё открытые глаза. И на рану от пули ровно на лбу, которую сделал я. И какой теперь смысл, без тебя, когда в твоей смерти, виноват я? Слёзы скатывающиеся из моих глаз и боль в груди не дают даже почувствовать холод, пока я сижу на коленях рядом. Голос отца, превратившийся в мерзкий скрежет становится всё ближе, видимо идёт в мою сторону.
— Мой сын, не слабак! — громко провозглашает он, кладя руку на моё плечо и ему вторят остальные.
— Прости, я не схожу на тот фильм, — произношу это еле слышимо, так, чтобы донеслось только до тебя.
Холодный металл чувствуется кожей, но сомнений уже быть не может. Не слышу уже ничего вокруг себя, даже голоса отца, не смотрящего на меня. Всё затихает. Пока не раздаётся выстрел, а я не чувствую острую резкую боль. К счастью лишь пару секунд, пока я чувствую, как падаю рядом с тобой и вижу небо. Где-то далеко становится слышен голос отца, его подчинённых, но всё позади. Перед глазами у меня тёмное небо и яркие звёзды, на которые ты любила смотреть, до того, как оказалась здесь.
Надеюсь, что ты тоже видела это небо перед смертью.
