black~out~days

Вместе проводить лето в деревне за эти несколько лет для Тэхёна и Чонгука стало уже какой-то доброй традицией. Вместе уезжать практически на все 3 месяца далеко от дома прямо в самую глушь цивилизации, а после возвращаться отдохнувшими, загорелыми и счастливыми, будто не лопатой всё время махали, а на курорте кверху животом валялись. Обычно так и было, однако в эти каникулы им как-то не очень повезло, хотя… это ещё с какой стороны посмотреть. В первые пару недель их совсем загоняли, заставляя не разгибаясь помогать с абсолютно всеми возможными делами, посылая фиг пойми куда и не давая и минуты на присесть и отдохнуть. А когда, наконец, с большинством первичных обязанностей было покончено, стукнули небольшие заморозки и на улицу нельзя было выглянуть без теплой кофты, штанов или даже куртки. От этого и без того не особо хорошее настроение упало почти до нуля, впрочем с температурой на улице была та же неутешительная история. Хотелось валяться в небольшой натопленной комнате и смотреть глупые кино по единственному каналу, который вообще тут весьма слабо ловил. Иногда их просили разбирать вещи, пылящиеся годами в шкафах или принести воды, но в основном они бездельничали. Как раз в один из наиболее солнечных и теплых дней парней и подпнули перебрать хлам, разбросанный в гараже: что-то надо было выкинуть, а что-то привести в порядок и забрать в дом. Там, среди старых покрышек, проржавевших железяк, убитых игрушек и гнилых досок удивительным образом нашелся огромный надувной матрас, который они быстро вытащили и привели в порядок. Ещё больше радости было, когда оказалось, что он ещё вполне рабочий: без дырок и до сих пор способен выдержать вес двух здоровых парней. Нужно было придумать, куда деть сокровище, не сдувать же обратно! В и без того небольшую комнату в доме тащить его не хотелось, а в огороде не было достаточно места, поэтому коллективно было решено тащить матрас в поле, которое находилось как раз за участком. Там и места много и ни мешаться некому, ни мешать никто не станет. Пришлось немало попыхтеть, чтобы взвалить огромную, пусть и надувную, махину на плечи и донести до середины поля так, чтобы во все стороны открывалась живописная и почти бескрайняя пустошь. Когда-то вся деревня садила сюда картошку и всякие полезности, однако сейчас всё тут заросло настолько, что превратилось в море полевых цветов и душистых трав, а совсем скоро сюда доберутся и деревья. Голубой резиновый остров возвышался посреди зеленого океана и так и манил раскинуться на нём в позе звезды, прикрыть глаза и уснуть убаюканным тихим шелестом и яркими вкусными ароматами. Тэхён подходит вплотную и, не снимая кроссовок, просто падает вперед лицом, уткнувшись носом в резину. Он слегка пружинит, расслабляется до состояния несостояния и переворачивается на бок, чтобы проследить за тем, как рядом в такой же позе устраивается Чонгук. Матрас настолько огромный, что тут спокойно могли бы поместиться человека четыре, однако они всё равно прижимаются друг к другу, мысленно объясняя это сильным ветром, то и дело гуляющим по полю. Долго смотрят друг другу в глаза, пока их носы и губы находятся в жалких сантиметрах друг от друга, но никто не решается отодвинуться первым и нарушить идиллию. Чон хлопает глазами устало и растекается по своей половине будто кусочек масла, который тает на теплом закатном солнце, что моментально приятно пригрело их обоих. Настолько хорошо, что хоть ставь этот момент на репит и всякий раз, когда на душе пусто и холодно, возвращайся на этот матрас посреди поля. Трава колышется волнами, переливается так, будто они действительно в воде и вот вот рискуют утонуть на надувном судне. Может поэтому не проходит и пары минут, как голова Чона находит себе место на чужом плече и удобно устраивается там, а рука Тэхёна обвивает крепкие плечи и прижимает ближе в теплом дружеском жесте. Спустя пол часа тихих вздохов и усталых морганий, солнце начинает закатываться за горизонт, а на совершенно чистом небе появляется розоватая дымка и облака, быстро летящие с запада на восток. Чонгук лениво приоткрывает глаза и устремляет палец в небо, указывая на одно и них. — Тэхен-и, смотри! Вон то облако похоже на соседскую кошку! — и так счастливо по-детски улыбается, смеется звонко-звонко, что ему невозможно не ответить такой же теплой улыбкой и кивком. — А вон то, как гнездо, красиво? — у младшего искрятся глаза от восторга, и он переводит взгляд на Кима, который лениво щурится на небо. — Очень, — Чонгук хлопает в ладоши и снова оборачивается на голубую пустошь, пытаясь отыскать знакомые образы в клубьях пара. Ему совсем не обязательно знать, что Тэхён имел в виду совершенно не облака. Они вскоре совсем теряют счет времени и просто продолжают так лежать и думать ни о чём и обо всем сразу. Гук продолжает счастливо щебетать и очарованно вздыхать на каждое новое облако. Тэхён с самого начала его не слушает, лишь увлеченно рассматривает загорелое лицо и ежесекундно сменяющиеся на нем эмоции, и изредка вжимается в пушистые волосы носом, наслаждаясь приятным запахом шампуня и естественным ароматом младшего, таким вкусным и летним. Однако вскоре Чонгуку надоедает болтать одному, и он, наконец, утихает и сползает макушкой на чужой живот, тут же ластясь к запутавшейся в его выжженных волосах руке. Чон то и дело сопит, дышит тяжело и чуть ли не мурлыкает от незатейливых ласк, наблюдая за закатом и изредка летающими над полем птицами, жмуря от удовольствия глаза. Он выглядит так волшебно и по-домашнему тепло с нагретой солнцем кожей, легкой улыбкой и мокрыми глазами. Он настолько ребенок, что заплакал от счастья… Тэхён не отказывает себе в удовольствии притянуть хныкающее тельце поближе и прижать к себе покрепче, чтобы пожалеть и обнять, как самый настоящий добрый друг. Чонгук не сопротивляется нисколько, наоборот — лишь сам обхватывает сильнее руками и ногами, прижимаясь к мерно вздымающейся груди розоватой щекой. — Ты меня совершенно не слушал! — Ким приподнимает голову и ловит обиженный взгляд своим, замечая и дергающуюся губу, и раздувающиеся ноздри и заломленные домиком тёмные бровки. Чонгук должен выглядеть угрожающе, однако его волосы спутались из -за поглаживаний, голова покоится на груди хёна, а в глазах столько света, что его хочется заобнимать до смерти, лишь бы только не видеть грустной улыбки. — Я тебе тут столько всего рассказал, пока ты витал фиг пойми где… Смотри, там дядя Ван на гоняет своё стадо овечек домой, а вон облако-кит! — старший хрипло смеётся, легко щекочет подставленные бока и живот и откидывает голову назад, чем, кажется, ещё больше обижает лучшего друга. — Чонгук-и, видишь вон то облако? — Чон стонет недовольно, всё ещё затаив обиду, и нехотя смотрит в сторону, куда показывает Тэхён. Увидев положительный кивок, тот продолжает. — Оно похоже на поцелуй… — глаза Кима загораются так, будто в них налили мёда и осветили всеми закатными лучами, а Гук, словив на себе этот серьёзный взгляд, тут же поворачивает голову на то самое облако, очерченное розовыми красками уходящих лучей: совершенно бесформенное и тягучее, будто тоже лениво раскинувшееся на небе и плывущее по течению. — Да какой же это поцелуй, это мяч или кружка, но никак не поце… — договорить он не успевает. Тэхён убирает руки назад, упирается ими о матрас и поднимается вместе с ничего не понимающим Чонгуком на себе, который съезжает вниз. Пока младший не успел ничего спросить и лишь тупит взгляд, Ким осторожно притягивает его за хрупкую талию к себе и прижимается губами к чужим, оставляя короткий сладкий поцелуй. Лижет, чуть прикусывает и медленно ведёт ладонью по спине, ощущая, как парень в его руках трясётся, но не пытается вырваться. Тэхён стонет, когда чувствует ладошки бывшего лучшего друга на своих плечах и то, как они сжимают его и мешают даже на секунду отстраниться, чтобы перевести дыхание. Поцелуй получается коротким и мокрым, так, что губы блестят от смешанной слюны, когда они отрываются друг от друга с характерным вкусным чмоком, полным страсти и желания. Тэхён первым осознаёт случившееся и отстраняется на другой конец матраса. Он медленно проходится языком по губам, облизывает, закатив в удовольствии глаза. Сладко и прекрасно. Тянется и осторожно трогает их пальцем, осознавая, что это мучительная правда, а не больная фантазия. Зрачки расширяются и Тэхён с ужасом смотрит на Чонгука, который также сидит на другом краю и пытается прийти в себя. — Чонгук-а, я не буду извиняться, потому что мечтал об этом последние пол года и потому, — он опускает голову вниз, пряча алеющие щёки за чёлкой, и обнимает себя руками, — что ты мне ответил… — и смотрит так запугано и робко, будто всерьёз ожидает удара или ругани. Всё кажется таким банальным и клишированным, что вот-вот младший должен закатить истерику, назвать своего, теперь уж точно бывшего друга, поганым геем и с истерикой сбежать, но этого не происходит. — Тэхён-и, видишь то облако? — он едва кивает в ответ, дрожит, бегает глазами по синему матрасу, не в силах собраться. Ещё секунда и из глаз хлынут предательские слёзы отчаяния. — Оно похоже на то, что я хочу повторить. Наш поцелуй. И прямо сейчас. И сам осторожно садится на середину, дожидаясь, пока Тэхён осознаёт сказанное, заблестит заплаканными глазами, и неуверенно приблизится, протянув руку вперёд. И то ощущение, когда их пальцы крепко сплетаются в уютный и нежный замок, оказывается просто непередаваемым. Будто всё это время Тэ не хватало чего-то важного, а теперь оно сидит напротив, робко, но ощутимо, держит своей ладонью его, а второй рукой позволяет коснуться щеки и маленького шрамика на ней. Доверяет. Льнет ближе и сам просит продолжения. У обоих такое впервые, и это так прекрасно, что кажется невозможным удержать себя в порыве искрящихся тёплых чувств, заставляющих просто обнять своего любимого человека, прижать к сердцу и выдохнуть спокойно. Наконец-то нашёл. И это абсолютно не важно, кто в итоге потянулся первым. Важно лишь то, как Чонгук оказывается на коленях своего парня и вновь сладко целует, забирая из лёгких весь кислород и благодарно делясь своим. Руки дрожат, поэтому неосознанно прижимаются ближе, кожа к коже, так, чтобы чувствовать и не терять необходимый контакт. Тэхён ведёт большими ладонями на узкую талию, спрятанную под футболкой, и сжимает, оставляя ряд коротких поцелуев бабочек на чувствительной шее, заставляя заскулить и выгнуться навстречу тёплым губам. Кожа такая сладкая, что он не выдерживает и проходится языком, слизывая сладкий запах цветов и солнца, которым младший уже насквозь успел пропитаться, пока сам Чонгук нежно ведёт по скуле вверх, достигая виска. — Ты сводишь меня с ума, — и ладони обхватывают поясницу, тянут ткань одежды из-под шорт, забираются под неё, проходясь по крепкой спине и бокам, а после прижимая к собственной груди так, чтобы чувствовать каждый вздох и гулкий удар сердца. Чонгук теряется в море неизведанных чувств: они оба ещё совсем зеленые девственники, которые недавно краснели на уроках анатомии в школе, а теперь с жаром и желанием исследуют друг друга снова и снова, слишком ярко реагируя на каждое касание. Младший скулит: «Сожми сильнее», — и чувствует, как по его указанию руки обвивают его талию и с нажимом проходятся по каждому доступному участку. И Чон открывается, позволяет делать с собой всё, что захочется, и старается не зажиматься, когда ставшие любимыми ладони достигают шеи и заставляют выгнуться назад, опираясь всем телом на них же. Однако, когда пальцы спускаются вниз и сквозь широкие дырки в шортах находят кожу на внутренних сторонах бёдер, он не выдерживает: сводит колени вместе и подаётся вперёд, с громким стоном вжимаясь своей твёрдой ширинкой в чужую. И это ощущение настолько крышесносное и мучительно приятное, что заставляет обоих тут же желанно выдохнуть в сладкие губы и поцеловать с нажимом, сплетаясь языками и утыкаясь своим носом в мягкую щеку собственного парня. Они кладут головы друг другу на плечо, дышат в шею, чтобы потом с двойной силой продолжить приятные обоим ласки. Когда член в штанах болезненно ноет из-за сверхчувствительности, парни без слов, не спрашивая разрешения, синхронно подаются бёдрами вперёд и начинают медленно тереться друг о друга, продолжая скомкано стонать и цепляться друг за друга. Однако, это лишь больше распаляет желание: их подростковым возбуждениям явно не хватает крепкой хватки и твёрдой дрочки, но удовлетворять самого себя, когда рядом есть на всё готовый бойфренд, принципиально не хочется. Тэхён опирается одной рукой в шатающийся матрас, а второй осторожно тянется к ширинке Чона, замирая прямо над ней, но не решаясь коснуться. Чонгук ощущает его робкое касание и целует с ещё большим жаром и трепетной страстью, ловя пьяный, но полный нежности взгляд. Тэхён так боится сделать ему больно или лишний раз коснуться нет так, только чтобы не разочаровать. — Пожалуйста, сделай это, ты можешь! — Чонгук полностью открывается, позволяя помочь себе и решая помочь Киму. Он без спроса протягивает раскрытую ладонь и трёт член сквозь ткань одежды, чувствуя, как чужая рука в точности отзеркаливает его движение. Тэхён мычит и вертит бёдрами, стараясь получить больше, когда чувствует лёгкий укус в районе ключиц, а после Чон поднимается выше, с интересом изучая губами и языком открытые участки. Старший тут же в панике отстраняется и смотрит загнанно, словно на восьмое чудо света. Однако ему не позволяют уйти далеко и тут же одной рукой за шею возвращают на место, а второй перехватывают ладони и укладывают прямо под футболку, намекая продолжить приятные, теплые проглаживания. — Малыш, не бойся, я хочу помочь, — и Чонгук снова подаётся вперёд, на этот раз оставляя засос прямо на шее, ощущая, насколько сильно ведёт старшего от игривых покусываний. Шея — его слабое место, доступное теперь только младшему. — Продолжай, пожалуйста, я практически… Тэхён падает на спину и утягивает за собой Чонгука, который теперь восседает точно на его члене под штанами и прекрасно ощущает промежностью внушительный бугорок. Это, почему-то, смущает ещё больше, поэтому младший падает вперёд, пряча лицо на плече, утыкаясь в него же носом, и тихо, едва слышно, просит помочь. А Тэхён, конечно, не может ему отказать. Они заканчивают быстро, будучи слишком неуверенными и стеснительными. Первый самый яркий оргазм, полученный от любимого человека выбивает их напрочь. Чонгук тяжело дышит и всхлипывает, а хён обнимает того поперек груди и не даёт подняться. Ощущение тёплого, но влажного носика, который потерянно жмётся в ключичную впадину, заставляют его инстинктивно укрыть своего мальчика руками, а собственное сердце — биться чаще. Старший чуть более уверенно устраивает руку на талии и в волосах, мягко поглаживая и успокаивая, пока в их штанах растекается ещё тёплая сперма, напоминающая о том, что они только что сделали. — Ты мне безумно нравишься, Чон Чонгук… — шепчет осторожно на ухо Тэхён, ласково целуя хрящик и чуть прикусывая мочку. Чувство нежности к этому парню мешает даже на секунду выпустить его из нужных объятий. Он сейчас такой уставший, робкий и заплаканный, что его только убаюкивать в руках и защищать до последнего. Когда младший поднимает слезящиеся глаза, то Ким оставляет на каждой щеке по тёплому поцелую, прижимается губами ко лбу и дышит в висок, делясь теплом. Они переворачиваются и сверху оказывается Тэхён, что тут же укладывает голову на живот, мычит что-то неразборчивое. Чонгук и пискнуть не успевает, как он уже задирает свободную футболку и целует в солнечное сплетение, заставляя сладко растечься по матрасу и крепко вцепиться в него пальцами. Ещё один сладкий стон застывает в воздухе, и сотня маленьких чмоков горят на всем животе и груди смущенного Чона. — Ты мне тоже, Тэхён-и, — и вновь тянется, чтобы закрепить признание сладким ленивым поцелуем, таким же легким, как первый недо-секс, и неловким, как дрочка с собственным парнем. На улице быстро холодает, когда солнце заходит за горизонт, поэтому приходится оторваться друг от друга и начать собираться домой, где их уже наверное потеряли. В тот же момент и выяснится, что за своими милованиями они не заметили, что порвали бедный матрас, который успел стать негласным символом их первых отношений. Чонгук сутулится и лениво вздыхает, представляя обратный путь, однако ему становится легче, когда сзади прижимается горячее тело Тэхена, а на загривке отпечатывается сладкий поцелуй, пускающий по телу мурашки и заставляющий завязаться в животе крепкому узлу. От этой нежности и внимания на душе сладко мучительно тянет, а ноги подкашиваются, благо есть кому прижать за талию к своей груди и не дать упасть. Дыхание щекочет волосы, пальцы приятно поглаживают поясницу. Их руки быстро находят друг друга и переплетаются в крепкий замок, а ленивые облака прячутся в ночной темноте. Это лето выдалось не таким как прошлые, однако может не так уж это и плохо. Хотя… матрас всё-таки жалко… <33