Предатель

Данил хватает его за щеки грубыми, сухими, шершавыми пальцами. Надавливает настойчивее, грозясь сломать несчастную челюсть, вынуждает открыть рот и поддаться. Мерцающий в глазах страх, бегающие зрачки и дрожащие колени выдают себя. Ватными, непослушными руками Рома пытается отстраниться. Разница в силе доминирует, в таком положении остаётся только надеяться на тот самый момент, когда внезапно мозг активирует критическое мышление и дает самые невообразимые варианты побега. Но есть небольшая загвоздка. Хочет ли он вообще бежать? *** Мазнув по губам влажным языком, Бугаенко решил прерваться, заглянуть в дурманящие, темные, перепуганные глаза. Ловить в них нотки страха, ненависти, тянущим вниз за собой словно якорь отчаянием. Рома. Такой глупый, наглый, дерзкий да ещё в придачу и грубый, сейчас его лихорадит постыдная дрожь. Он такой горячий и раскрасневшийся, внемлет, пытается что-то вымолвить непослушным языком, но волнение ещё сжимает его горло в своих литых тисках. Некая деталь в его похабном, но при этом белоснежно-невинном образе умиляло парня. Для себя он успел отметить, что не все офники, выставляющие дешевые понты и мерзкое поведение напоказ, обязательно такие, какими они так не по-детски всем хотят казаться. Оказывается, человека достаточно просто сломить, словно юную, недавно проросшую веточку сирени, стоит только приложить усилия. *** Он громко просил его прекратить. Умолял отпустить, под предлогом, что сделает все что угодно, но только не это. Слёзы жгли глаза, он ненавидел плакать, но особенно презирал тех, кто заставлял его. Можете только представить, самая пустяковая, не предвещающая беды ситуация. Их совсем скоро бы выпустили, и каждый отправился к себе домой. На этом всё. Но обстоятельства сложились неизменно иначе. Данила до изнеможения привлекал Роман. Он хотел его распробовать, изучить, пощупать, узнать ближе, пробраться в самое нутро и оставить там несмываемый след. След позора. Как восхитительно было наблюдать его - вырывающегося изо всех сил, с мокрыми глазами, а эта соблазнительная капелька пота, застывшая на лбу, подсвечиваемая майским солнцем. Боги, как же он застонал, когда одноклассник упёрся пахом промеж его ягодиц, член стоял колом от одних лишь звуков, а стоило только представить, что он сделает дальше, так можно упасть в обморок, содрогаясь всем телом в оргазме. - Я больше не могу ждать, уж извини... - тяжело дыша, шепчет Даня. Звякнула пряжка ремня и с тем же звуком пала наземь, одним грубым движением он вырывает пуговицу школьных бриджей, со свистом сдаётся молния. Рома со вселенским стыдом сейчас бы закрыл раскрасневшееся лицо руками, но если попытается, то Бугаенко точно сломает ему запястья. Данил хватает его за щеки грубыми, сухими, шершавыми пальцами. Надавливает настойчивее, грозясь сломать несчастную челюсть, вынуждает открыть рот и поддаться. Мерцающий в глазах страх, бегающие зрачки и дрожащие колени выдают себя. Ватными, непослушными руками Рома пытается отстраниться. Разница в силе доминирует, в таком положении остаётся только надеяться на тот самый момент, когда внезапно мозг активирует критическое мышление и даст самые невообразимые варианты побега. Но есть небольшая загвоздка. Хочет ли он вообще бежать? *** Мазнув по губам влажным языком, Бугаенко решил прерваться, заглянуть в дурманящие, темные, перепуганные глаза. Ловить в них нотки страха, ненависти, тянущим вниз за собой словно якорь отчаянием. Рома. Такой глупый, наглый, дерзкий да ещё в придачу и грубый, сейчас его лихорадит постыдная дрожь. Он такой горячий и раскрасневшийся, внемлет, пытается что-то вымолвить непослушным языком, но волнение ещё сжимает его горло в своих литых тисках. Некая деталь в его похабном, но при этом белоснежно-невинном образе умиляло парня. Для себя он успел отметить, что не все офники, выставляющие дешевые понты и мерзкое поведение напоказ, обязательно такие, какими они так не по-детски всем хотят казаться. Оказывается, человека достаточно просто сломить, словно юную, недавно проросшую веточку сирени, стоит только приложить усилия. *** Он громко просил его прекратить. Умолял отпустить, под предлогом, что сделает все что угодно, но только не это. Слёзы жгли глаза, он ненавидел плакать, но особенно презирал тех, кто заставлял его. Можете только представить, самая пустяковая, не предвещающая беды ситуация. Их совсем скоро бы выпустили, и каждый отправился к себе домой. На этом всё. Но обстоятельства сложились неизменно иначе. Данила до изнеможения привлекал Роман. Он хотел его распробовать, изучить, пощупать, узнать ближе, пробраться в самое нутро и оставить там несмываемый след. След позора. Как восхитительно было наблюдать его - вырывающегося изо всех сил, с мокрыми глазами, а эта соблазнительная капелька пота, застывшая на лбу, подсвечиваемая майским солнцем. Боги, как же он застонал, когда одноклассник упёрся пахом промеж его ягодиц, член стоял колом от одних лишь звуков, а стоило только представить, что он сделает дальше, так можно упасть в обморок, содрогаясь всем телом в оргазме. - Я больше не могу ждать, уж извини... - тяжело дыша, шепчет Даня. Звякнула пряжка ремня и с тем же звуком пала наземь, одним грубым движением он вырывает пуговицу школьных бриджей, со свистом сдаётся молния. Рома со вселенским стыдом сейчас бы закрыл раскрасневшееся лицо руками, но если попытается, то Бугаенко точно сломает ему запястья. Он не хотел этого больше всего, но был бесчестно вынужден подчиниться тому, кому доверял больше чем кому либо...