Предатель

-Нет! Не трогай! Сука... - взмолился. Роман, когда Данил горячей мокрой ладонью коснулся его паха, слегка сжимая. Внезапно, он ощутил экстренный прилив сил, когда одноклассник устроился удобней и стал стягивать его трусы. Стальная хватка покинула его запястья, и не растерявшись, Час попытался вложить в свой удар всю возможную силу. Молниеносно рванулся вперёд, поднимаясь, сокращая расстояние между его кулаком и лицом Данила, ударил. И тут же остолбенел. Ден перехватил его без особых усилий, усмехнулся, а затем снова заломал, но Рома не планировал сдаваться и был вынужден хаотично выдергиваться, отстраняться, бить одноклассника чем придётся. Мгновенная боль пронзила его живот и грудную клетку, мальчик согнулся и рухнул на колени, хрипло кашляя. -Почему...почему ты пытаешься сделать со мной такое? Это просто отвратительно, ты отвратительный пидор. И сколько парней ты уже трахнул, а? Может они трахали тебя? Больной ублюдок, чем тебе девки не подошли. - его голос дрожал, но Часовских надеялся вразумить Бугаенко, который все это время, смотрел на него не моргая, словно хищник на желанную жертву. Офник усомнился в том, что перед ним стоит человек, а не животное, жаждущее лишь одного, готовое сломать всё и всех, следуя врожденным инстинктам добиться цели. -Знаешь, Ром, я устал быть ласковым с тобой, но ты просто не оставляешь мне выбора.- с наигранным сожалением отпустил Данил на обвинения друга. Часовских смотрел на него глазами полными отчаяния, разочарования, гнева, сжав в кулаки ладони до боли, до побелевших костяшек пальцев. Мокрые дорожки заструились по веснушчатым щекам, ком туго застрял в горле, когда предатель вновь навалился на него, вдавливая в парту, вынуждая её истошно скрипеть и прогибаться, ещё немного и деревянная совсем сдастся. Роман ощущал на шее обжигающие прикосновения губ, тёплое дыхание, зубы жадно, по-собственнически терзали и метили чувствительную кожу. По спине пронеслись непроизвольные мурашки, и мальчик со всей мочью сжал край парты, напрягая все мышцы, подрагивая. -Да ладно, не ссы ты так. А то как баба. - усмехнулся Данил и разорвал белую рубашку, прильнув к набухшим соскам, заставив парня под собой дернуться от последующего укуса, вырвав из него болезненный стон. Рома стыдливо закрыл рот рукой, широко раскрыв красные от слез глаза. (338) *** Офник не заметил, как оказался почти полностью нагой перед одноклассником, а тот в свою очередь бесстыдно надрачивал им обоим одновременно, а свободную руку разместил на шее Часа, чтобы тот не пытался снова совершить попытку сопротивления. На миг Рома остолбенел от мысли о том, что он может убить его. А ведь действительно, что ещё ему остаётся делать после изнасилования товарища? Не отпустит же он его просто так, ведь есть риск, что он обязательно расскажет об этом, и Данил будет непременно привлечён к уголовной ответственности. Но все не так просто, если мыслить глубже, то об этом ужасном случае станет широко известно многим, что способно конкретно пошатнуть его репутацию и сделать своего рода изгоем. Никому не будет дела до того, что с ним совершили, сам виноват, тем более ты же мужик, если не спасся сам - значит не сопротивлялся. А если он будет молчать, то этот ублюдок останется безнаказанным, даже возможно вновь попытается сделать это с ним, зато никто не узнаёт, всё будет как прежде и только Роману придётся справляться с этим самому, вынашивать эти воспоминания невыносимо долго, пытаясь как можно скорее забыть, но забыть такое невозможно. -А теперь, я хочу перейти сразу к делу. - наклонившись к его уху, прошептал одноклассник и разжал руку. Он бесцеремонно и грубо вплотную подтягивает за бёдра Романа к себе, с таким же пренебрежением разводит его ноги шире, устраиваясь поудобнее. Но тут на секунду останавливается и смотрит Роме прямо в глаза, пытаясь разглядеть что-то. Может быть, это всё глупая шутка? Дурацкая игра, которая вдруг приобрела столь серьёзные обороты. Нет, не игра. Его член стоял колом и упирался в промежность Романа, про подготовку речи идти не могло. Входит он грубо и резко, вырывая из одноклассника болезненный стон. -Сука… твою мать… - Час хрипит и безнадежно пытается подняться, но тяжёлая рука ложится ему на грудь и вдавливает назад, подчиняя. -Больной ублюдок, ты реально конченый псих. - парень не сдерживает слёзы от безысходности, впивается ногтями в свою руку. Неосторожные размашистые движения издеваются над внутренней кожей, причиняя острую боль и пульсируя. Романа безумно тошнит, но вырвать он пока не может. А его друг отдаётся процессу, можно даже сказать, что специально старается. Только для себя. Так же резко как вошёл, он вытащил из Часа, но не для того, чтобы закончить всю эту ебаторию, совсем наоборот. Ему надоела поза, и Данил без особых усилий перевернул Рому на живот, заломав ему руки за спину, удерживая последнего. Вошёл вновь, задвигался ещё хлеще и другой рукой схватился за его волосы, оттягивая на себя. Однокласснику надоело, что тот молчал и только плакал. Он вынудил его скулить вслух, громче и звонче, зажимая желваки Романа, чтоб тот не дерзнул заткнуться. Русый парень почти сбивался в лабиринте своих болезненных ощущений. Данил, чьи действия были ему так чужды и фатальны не планировал сбавлять обороты, а наоборот входил во вкус с каждой пролетевшей минутой. Обильная слюна стекала вниз, очертив подбородок, и грузной каплей плюхнулась на пол, в сопровождении оваций, являвшихся Ромиными стонами. Два пальца у него во рту массировали корень языка, с каждым новорожденным толчком, ритмично двигаясь взад-вперёд. Вкус бесчисленных, должно быть, уже заканчивающихся слез оседал на нем, он вот-вот сможет проблеваться. Блудливый ненасытный одноклассник был более чем доволен, нарастил движения и сжал жилистыми, до боли твёрдыми руками, по сравнению с ними такую хрупкую юношескую шейку. Лицо Ромы за секунду приобрело пурпурный оттенок и выбросило вздувшиеся венки на нем в аккомпанементе синих губ. Минуту спустя нижний более не вжимает свои ладони в плечи Данила, не не сопротивлялся. Пожалуй, почти окончены самые тяжкие испытания выпавшие на его долю. Как бы пареньку не остаться импотентом после столь травмирующего опыта. О, прекрасные девчонки, мирно скользящие изящными силуэтами по лестничным пролетам школьного здания. Какие игры, какие извороты похоти он мог бы провернуть с ними тет-а-тет в школьной кабинке, или у них в комнате после звонка с последнего урока. Бархатным занавесом цвета человеческой плоти задернулись подобные возможности для Ромы. Без сомнений, не зазорно, будет вам, читатель, посочувствовать этому персонажу. С хлюпающим звуком, выскользнув из гладкого лоно, влечя за собой тонкую белую паутинку завершённого процесса, вышел Бугаенко. Перед этим он толкнулся пару тройку лишних раз, крупно задрожал, вжимаясь в него бёдрами до конца, до вопиющего конца. Обмякшее тело продолжало лежать на парте без движения единого мускула, лицо парня, лишенное всякой пигментации, было словно мертвенно фарфоровым. Даниил имел возможность решительно записать его в одного из окочурившихся, если бы не слабо вздымающаяся грудь, рождающая неспешные умиротворённые вдохи и выдохи. Дивно. -Ха, ну что за видок? - выкинул запыхавшийся темноволосый, перед тем, как поднять измятую, не менее измученную чем её хозяин рубашку с пола, чтобы протереть проступивший пот со лба и шеи. -Знаешь, я должен поблагодарить тебя. Ты смог собой разбавить эту беспеременно тянущуюся долгую неделю. - широко улыбаясь вёл монолог парень, поправляя на себе штаны. -Что ж, со всем остальным, я надеюсь, ты справишься самостоятельно. - бросил Данил напоследок и выключил запись камеры своего телефона, все это время созерцавшего всю вакханалию, через небольшую щелку полурасстегнутого рюкзака.