Чимин выходит из своих гулких мыслей только тогда, когда мимо проходит фигура Юнги, возвращая обратно в стены своей квартиры. Пак быстро моргая следит за парнем, что направляется в коридор, откуда, не переставая, продолжительное время слышится звонок в дверь, внимание на который блондин не обращал.
Прикусив щеку, детектив отлаживает на заставленную папками поверхность стола ручку, что до этого потирал пальцами, и слышит как Мин открывает дверь звонящим. Знакомые голоса смешиваются, разобрать о чем они там говорят Чимин не может, потому что попросту не слышит. Но поднимает голову, когда чувствует приближающиеся шаги — первым на кухню твердо входит Тэхен, не удосужившись даже разуться.
Этим утром блондин позвонил Киму, и попросил приехать к нему на квартиру как можно быстрее, потому что информацию, которую они вытянули из «инородного тела» после вскрытия жертвы, стала для всех шоком. И любая заминка, недоговоренность и ошибка сделать что-то не то — могут обернуться плохим исходом для всех. Ведь время далеко не на их стороне. Оно безжалостно утекает сквозь пальцы, ни на секунду не задерживаясь. Сама гордыня, облик самонадеянной женщины, что, не оборачиваясь, уходит без сожаления и сочувствия, оставив всех присутствующих на произвол судьбы.
Только чтобы узнать
это, им понадобилось двое суток. Сорок восемь часов непрерывной работы в старой каморке архива, в которую никогда не попадают лучи солнца. Дни, что остались для чужих глаз тайной. Долгие минуты строгой бдительности и ожидания чего-то, что могло с легкостью оборвать все. Время, которые большинство провели без сна, а кто-то даже без еды.
Этим единственным оказался Чимин. Блондин чисто физически не мог уснуть, прикрыть глаза хоть на минуту, зная, что пока он будет отдыхать, враг нанесет следующий, более мощный удар, простить за который он себя не сможет. Одной этой мысли хватало, чтобы детектив протянул в сознании еще немного. Эти сорок восемь часов показались для всех годами, а для него, кажется, столетиями.
Состояние детектива пугало больше, чем сама его причина. С каждым часом Чимин становился все бледнее и бледнее, зарываясь в бумаги как крот. Когда Хосок привез еды, чтобы все могли перекусить и отвлечься, блондин даже не взглянул в ее сторону. А Юнги банально приходилось периодически напоминать Паку пить, помимо одного кофе, воду.
Парень на глазах стирал себя в порошок, вероятно надеясь, что, когда сил собрать себя обратно не будет, его сдует неожиданным ветром справедливости и хотя бы тогда, одна единственная пылинка его составляющей прорвется сквозь щель стены, в которую он так усердно ломится.
Если ты загнал себя в очередной тупик — снеси его и иди дальше. Плевать, что сил нет. Неважно, что раны на теле кровоточат. Начхать, что живот урчит умирающим, таким же как и ты, китом. Есть цель — иди.
Такой Чимин — таковы его правила.
Юнги жаль, что его другу дан нечеловеческий дух и изнашивающаяся плоть, потому что жить с таким набором невозможно. Ты либо выбираешь рвать свое тело в клочья до кровавых ошметков, либо теряешь себя.
Пак давно сделал свой выбор — при любой ситуации следовать своим принципам. Не верить никому и подозревать всех. Не обращать внимания на потери и приобретаемое. Ни за кого не держаться и надеяться.
А главное — при всем этом, как бы сильно не хотелось, не терять себя самого.
Мину даже немного стыдно, что за все то время, что они ковырялись в неизвестном ранее миру устройстве, он пару раз уснул на диване в кабинете Джина. Он хотел остаться там, в той комнате вместе со всеми, но надобность отдохнуть брала вверх. Назвать это полноценным сном нельзя было, всего лишь двадцатиминутная дремота, которую периодически нарушал Хосок, заваливаясь сверху на детектива и сковывая того в объятиях.
Им всем приходилось чередовать свой сон между собой, чтобы хоть как-то восстанавливаться и продолжать работу. Плюс, приходилось следить и за состоянием Чимина, которого все же заставили спустя столько времени поесть, но еда в его организме надолго не задерживалась. Выходила вместе с кофе, которое тот так усердно в себя заливал, и водой, что Юн просил пить. Мин, в тайне от всех, предлагал другу позвать Тэхена, тот в конце концов врач, он поможет.
— Со мной все в порядке, — откровенно врал. Врал, смотря в зеркало над умывальниками, прямо в глаза Юнги и бесстыдно уверял, что все в порядке. — Просто стресс.
Чимин держался за раковину, чтобы не свалиться с ног, полоща рот водой. В тот момент Мин видел какая путаница нитей-мыслей творится в голове его друга. И тот не знал за какую из них зацепиться и в дальнейшем распутать. Либо Пак подозревает какую, но борется с самим собой за правильность выбора. Юн был уверен, что пока Чимин не выберет нить, не распутает ее, он не скажет Тэхену ни слова. И не только ему, Намджуну тоже. Пока он не дойдет до устойчивой точки, в которой будет уверен, он ничего не скажет. Для начала детектив должен разобраться со своими мыслями самостоятельно, а уж потом изливать их другим.
Спустя сорок восемь часов беспрерывной работы в комнате архива, они смогли узнать
то, что не могло нормально уместиться в голове каждого. Невозможно было поверить, что «инородное тело» было создано для достижения целей, — которые все еще остались загадкой, — таким бесчеловечным путем. В ту секунду вопросы вихрем прокручивались ежесекундно в голове у каждого. И все понимали, что сорок восемь часов были пустышкой с тем, что им предстоит сделать дальше. Будто то время, усилия, сон — внезапно оказались пылью, не имеющей никакой ценности.
Сидящий на полу Чимин, что опирался о стену после стольких часов работы, вытянув ноги, осмотрел каждого снизу вверх. Он не жалеет себя, отдает до последнего кусочка, но при этом не может видеть, как другие действуют его примеру, стараясь не отставать. Ему невыносимо, что кому-то приходится страдать, потому что у него нет личных тормозов. Сорок восемь часов работы без сна и еды, для него практически ничего, но видеть Давон, что уже минут тридцать спала чутким сном на пыльном матрасе около, сдвинутых ранее к стене шкафов с документами, было нестерпимо противно. Противно от самого себя, потому что Чон брала пример именно с него, держась в сознании как можно дольше. С того, кто примером быть не должен.
Она заслужила этот сон — проносится быстрой, но точной мыслью в голове Пака. Как древнее боевое искусство, где тебе хватает одного точного, сильного удара пальцами в определенное место противника, от которого он повалится с ног. В этом случае противник — Чимин, а бьющий — другая его сторона, которая пытается его образумить.
Чимин живет так годами. Поэтому эти часы были обыденностью для него, но даже в них он потерял улыбку Хосока, который тоже вымотался и еле держался в реальности.
Чон должен отдохнуть — вытягивает еще одну такую же нить-мысль из неразберихи в голове.
Еще долгое время детектив рассматривал Джина, что сидел на скрипучем стуле у стола и пересматривал бумаги во избежание ошибок. Чимин понимал, что у того творится в голове. Знал, какой груз и ответственность Ким несет. К тому же предполагал, что скрывается за затуманенными усталостью зрачками.
И ему стоит сделать остановку — еще одна.
Юнги же, что статуей стоял около Пака, также оперевшись о стену, как когда-то в коридоре морга, лишь спокойно дышал. Его веки закрывали глаза, не давая видеть всего кошмара, что происходит в комнате, а рот немного приоткрыт. Чимин знает, что тот не курил уже больше суток и знает, как ему сейчас это нужно.
Перерыв. И ему он нужен.
Снова сдерживая рвотные позывы, Чимин первый, кто покидает комнату и направляется в сторону туалета по пустому коридору организации. Перед тем, как зайти в кабинку, где его вновь вывернет от своих же мыслей, нервов и придуманных в секунду планов, он смотрит на отражение в зеркале. Небрежно завязанные в хвост пепельные волосы. Бледное, как у мертвеца лицо. Темные круги под глазами. Глазами, что смотрели на него в отражении —
никак. В них не было ничего. Искры, когда-то горящие в них, выгорели, оставив лишь после себя дым и пепел, что до смерти останется храниться на дне глазниц черепа.
Выбор делать тебе — заключающая нить, что парень вытянул из своей головы, вглядываясь в свое отражение. Точный удар, поваливший его на колени.
Вернувшись, детектив замечает опустевшее помещение, где осталась одна Давон. Перед уходом парень, забрав свои вещи, мысленно просит девушку отдохнуть и хорошенько покушать. А главное — не переживать. Они что-то придумают, что поможет. Осторожно закрывая за собой дверь, Чимин направляясь к черному выходу организации, куда, предполагаемо, вышли остальные. По пути, он замечает в конце коридора Сокджина, что с кем-то грубо разговаривал по телефону. Пересекнувшись взглядами, блондин получает от него кивок, отвечая тем же. После мужчина скрывается за углом, а Пак продолжает свой путь.
Чимин уже сделал выбор, который самый оптимальный для их ситуации. Он может не заботиться о себе, но не заботиться о других парень не способен. Все его усилия сделаны ради других, себя же он ставит в самый конец приоритетов. Туда, к кому очередь никогда не подходит.
Докурив третью сигарету, Мин замечает подъехавшее такси, и бросая окурок в урну, обращает внимание Пака, что пора уезжать. Молча попрощавшись с Хосоком, что с прищуром осмотрел транспорт, парни исчезли в салоне машины. Все знают, что разлука ненадолго, что вскоре они опять встретятся и будут продолжать работу, поэтому тратить время на формальности нет нужды. На данный момент силы нужно беречь.
А пока, завалившись на заднее сидение машины, Чимин продолжает думать. Думать, как правильно поступить. Как обезопасить
их и
других. Но от таких мыслей снова начинает тошнить, поэтому прикрыв глаза, блондин через какое-то время засыпает. Короткий сон не мог сравниться с полноценным, но даже ему детектив был по большей части рад.
Когда они добрались к апартаментам, где жил блондин, на улице уже темнело и становилось холодней, чем раньше. Пасмурное небо не было предвестником хорошего настроения. Люди с безэмоциональными лицами готовились перезимовать еще один сезон года, надеясь скорее увидеть летние сумерки, что месяцы назад окрашивали дома многоэтажек в алый. Теплые вечера. Зелень и приятные запахи природы. Смех детей и улыбки прохожих. Это и все, что многим нужно для счастья. Но только единицы наслаждаются серой реальностью, принимая ее как должное. Принимая ее: со всеми грехами и трещинами, наспех заклеенными скотчем-лжи; с обществом пораженным ненавистью, болью и гневом; с кривыми улыбками и фальшивыми словами — со всем. Когда ты живешь на автопилоте, только работая, месяца пролетают мимо тебя незаметно. И, отрывая глаза от бесконечных бумаг, тебе становится ясно, как устроен этот мир. Как люди меняются за долгое для них время, но за считанные секунды для тебя. Они ненавидят друг друга, ненависть видна в них. Она ощущается на расстоянии. И сделать с ней ничего к сожалению нельзя.
Войдя в квартиру, где все также не чувствовалась «жизнь», где пыль стала частью интерьера, а завалы мятой бумаги стали еще больше, Юн направился на кухню к навесным шкафчикам, попутно снимая с себя куртку. Парень знает, что там должна храниться аптечка, а в ней, скорее всего, — все еще запечатанная баночка со снотворным, к которой никто не притрагивался.
Засучивая рукава кофты, и заходя следом за другом, Чимин замечает действия Мина, от которых становится неприятно:
— Я и без таблеток засну, прекрати, — с каплей отвращения.
— На час?
Юн не видел выражение лица Пака, стоя к нему спиной и набирая в стакан воду. Даже когда разворачивается, он не поднимает на него глаз, ставя препарат и воду на обеденный стол. Только отойдя назад и оперевшись о столешницу гарнитуры, Юн все же решается посмотреть тому в глаза, скрестив руки на груди.
В них было неверие и отчасти Мин видел злость. Как бы там ни было, Чимин самостоятельно не признает свою слабость, но такие моменты, где тебе тычут ею в лицо, создают приступы неожиданного гнева. Такое часто встречается в больницах, где пациенты не могут принять свою болезнь, и любую помощь со стороны близких они расценивают как удар в спину. Именно удар — не нож. Его лезвие они и сами, без чужой помощи, в себя вонзят до рукоятки, а удар они обвинят толчком. Одни это будут принимать, как предательство, а другие, как попытку помочь. И ни та, ни другая сторона не подумает о мотивах другой.
У детективов же наоборот. Юнги уверен, что его действия друг воспринимает, как признание его бессилия. А Чимин понимает, что действия Мина сейчас просто жест заботы и беспокойства. Но даже с этим багажом знаний они понимали, что один из них должен уступить другому. И смотря на каменное, усталое лицо друга, которое говорило само за себя, что отступать не намеревается, сдаться приходится Чимину. Потому что тот сам чувствует свою слабость. Он почувствовал ее еще в организации, когда встретился со своим отражением в зеркале. Уже тогда он знал, что будет дальше.
Запивая таблетки водой, Пак хочет верить, что это временное отступление, а никак не проигрыш — его он не примет никогда.
Через какое-то время действия сильных таблеток, которые ему однажды принес Тэхен в период прошлой бессонницы, действительно подействовали, и тот страх, который не давал блондину прикрыть глаза, испарился. Он по праву боялся его, страшился, но стоило голове провалиться в подушку, как на зеленое поле, Чимин отпустил его.
Его сон сейчас важен всем.
А со своим страхом: что враг начнет действовать, пока его сознание будет под властью сна; что он не успеет спасти близких; что после будет винить во всем одного себя — ему нужно бороться. Ему нужно взять себя в руки и заглушить это чувство. Ведь, пока он будет его страшиться, он не сможет никому помочь и все его страхи реализуются в жизнь. А на него надеются и доверяют, поэтому ему не «нужно» — он «должен» это сделать.
Он должен бороться ради других.
Сейчас же, когда детективы отоспались, на трезвую обсудили следующий план действий и решили сообщить обо всем Тэхену, появился следующий ряд трудностей. Одна из них — вошедший на кухню следом за Тэхеном Чонгук. На него Пак смотрел с опаской, неуверенный стоит ли ему знать. Но серьезность лица Тэ, что сел за стол напротив него, спрашивая, что именно случилось, не выглядело озадачено Чонгуком.
— Я думаю, тебе стоит выйти в другую комнату.
Мин, кому принадлежали озвученные слова, закурил в открытое окно, кинув секундный взгляд на Чона, давая понять, что обращается к нему.
Но неожиданным для всех стало то, что Тэхен приказал тому сесть рядом и никуда не выходить, потому что если Чонгук уже часть этого расследования, ему стоит знать чего опасаться и ждать в дальнейшем.
Встретившись со взглядом Юнги, что сел на подоконник, используя банку из-под консервов, как пепельницу, Пак воспринял его молчание, как принятие решения Кима, с чем перечить не станут. Тэхен отвечает за Чонгука, ему же и решать, что тот знать должен, а чего нет.
— На самом деле, — осторожно начинает блондин, сцепляя пальцы рук на столе, — я не знаю кто из вас в большей опасности.
Тэ откинулся на спинку стула, выжидающе смотря в глаза напротив, и ожидая пояснений. Те же в свою очередь, высматривали в его омутах реакцию, чтобы после продолжить:
— Проблема в том, что вас прослушивают, буквально, на улицах города, — однако разорвать зрительный контакт блондину все же пришлось. Ненадолго. И только, чтобы вытянуть из папки лежащей рядом бумаги, где было описано все то, что они разузнали за те сорок восемь часов в пыльной каморке организации.
Разлаживая бумаги перед парнями, Чимин пояснял:
— Нам удалось узнать, что, скорее всего, последнее сообщение было основано на информации, которую враг добыл в отеле. Но не через камеры, как мы предполагали, в тех нет микрофонов и их качество не дает возможности разглядеть детали. Информация была взята куда белее изощренным путем.
Блондин кладет увеличенную фотографию, на которой был кадр с записи видеонаблюдения. Тот самый, где Чон откатывает чемодан, давая проход уборщице.
— Помните ее?
Ким хмуро смотрел сперва на лист, не припоминая никакой уборщицы, а после на приблизившегося к нему Чонгука, который в согласии молча кивнул.
— Вот ее труп обнаружили пару суток назад, — без каких либо эмоций Пак выдает действительность, доставая следующие бумаги из папки, и замечая краем глаза, как вздрогнул Чон. На этом моменте даже Ким поддался вперед. — О ее жизни известно немного, — перед парнями, друг на друга, Чимин стал класть отчеты о жизни неизвестной им ранее дамы, перечисляя. — Была не замужем. Детей, родственников — нет. Друзей и знакомых тоже. Зато есть долги. Долги. И еще раз, долги, — блондин откладывает папку, кивая на бумаги на столе. — Это все, что она оставила после себя.
Тэхен поревел взгляд на Мина, что все также сидел на подоконнике, молча слушая и смотря через окно на город. Ему сперва было непонятно спокойствие друга, но теперь парень понимал, что тот на последней стадии напряженности. Затишье перед бурей, вспоминает Ким важную деталь характеристики друга.
Тем не менее, заметив, что Пак без слов потянулся к другой папке, откуда достал следующую пачку листов, Тэ снова уставил на него стеклянный взгляд, ожидая теперь только худшего.
— При вскрытии нам удалось узнать, что…
через что, — с усмешкой поправил себя детектив, протягивая стопку Киму, — происходила утечка информации. Причиной всему стал — чип, помещенный в жертву.
Тэхен стал медленно и поочередности рассматривать распечатанные фотографии, прикрепленные к делу, где маленькое устройство измеряли и фотографировали со всех сторон, мрачнея с каждым далее попутно сказанным словом друга.
— При осмотре мы обнаружили выгравированный номер. Предполагаем, что это количество устройств, которых выпустили при изготовлении.
Ким остановился на фотографии, где был сфотографирован тот самый номер:
«№86»
Не сложно додуматься своим умом, что сейчас где-то находится еще восемьдесят пять человек, носящих в себе это устройство ужаса — по другому его назвать невозможно. И это только им известно о восьмидесяти пяти людях, а сколько их на самом деле?
— Кошмар хранится в следующем, — детектив поддался вперед, немного привстав, и через стол искал в руках Тэ те бумаги, в которых начиналась суть прослушки. Вытянув и положив их на поверхность стола, которая уже полностью была покрыта листами, Чимин сел обратно. — Эта прослушка реагирует
только на ваши голоса.
Чонгук, что все это время рассматривал фотографии в руках Тэхена, резко поднял голову на детектива, что не выглядел удивленным этой ситуаций. Да и, сидящий на подоконнике, Мин был сдержанным, не показывая никаких эмоций. Последний вообще не влазил в монолог Чимина, давая ему возможность растолковать ситуацию самостоятельно. Скорее всего, они так долго над этим размышляли и думали, что эмоции стерлись, оставив лишь мысли и слова.
Неосознанно потянувшись рукой к локтю Тэхена и взявшись за ткань его пальто, Чонгук хотел видеть хоть какие-то эмоции. Не спокойствие, которое показывали детективы, а страх, ужас, злость — хоть что-нибудь. И все это излучал рядом сидящий Тэхен, которого ожидаемо накрыло ненавистью, за которого парень и хватался, как за спасательный круг.
Ким смотрел на спектрограмму анализа их голосов, на графики реакций устройства на другие и основательно понимал, о каком кошмаре говорит друг. Значит все то время, что они гнались за воображаемым образом соперника, он был всегда рядом, раскидывая свои частички в невиновных жертв. Он не просто слушал,
он слышал.
— В основном прослушка находится в спящем режиме, — продолжал Пак, выждав паузу для осмысления информации, — но стоит одному из вас сказать хоть слово рядом с ней, она срабатывает и посылает сказанное вами прямо в уши противнику. То есть жертвы, как ходячие радиоприемники, сообщают не только свое местонахождение, но и ваше тоже.
И наступает молчание.
Оглушающее.
С писком.
Блондин не мог полностью понять какого сейчас парням, а особенно Тэхену. Ведь если о его местонахождении знали, то, вероятней всего, узнали и о его двойной жизни. Помимо этого, за Чонгуком тоже следили. Его тоже прослушивали и знали, где он находится. И в отличии от Климта, Чон — более беспомощная жертва, на которую враг будет метится в случае чего. Значит, — к этому выводу приходит каждый самостоятельно, — нужно усилить его безопасность.
— Я ранее тебе предлагал, но теперь это просьба, — Пак стал бережно складывать бумаги, детально, будто в первый раз, их рассматривая, — если не захочешь ее исполнять, я пойду к Намджуну, — детектив резко вскидывает глаза на друга. — И это станет приказом.
— Угрожаешь?
Тэхен вздернул бровью, вспоминая, как мастерски Чимин умеет ставить ультиматумы. Благодаря такому умению ему и позволили вести это расследование.
— Предупреждаю, — успокаивает его Пак, как когда-то Хосока. Правда, говорить дальше он стал более раздраженно, — просто отстраняйся от дела и увози Чонгука из Сеула. Я знаю тебя, ты привык к опасности, но он, — детектив кивает на Чона, — нет.
Ким чувствует, как хватка на его локте усилилась. Чонгук его так и не отпустил, то ли боясь, то ли пытаясь достучаться, что он сам без него не сможет. Что нужно послушать Чимина и убираться, пока не поздно.
— У моей семьи есть частный дом в Чханвоне, в пригороде. — внезапно вмешался Мин, понимая, что если бы Тэ был против, то давно бы учинил скандал. А так его молчание Юнги расценивает как согласие, нежелаемое, но согласие. Во всяком случае, выбора у него нет. Как и сказал ранее блондин, пока это просьба, дальше — будет приказ, а его выполнение обязательное. — Не плохое место. Без пробок пять часов езды отсюда, — Юнги спрыгнул с подоконника, подходя ближе к столу. — Как начнет темнеть, выедем, чтобы меньше мелькать на людях, и в ночи будем там. Соседей мало, и в основном молодые семьи — идеальное место, где вас можно спрятать.
Чон слушал Мина внимательно, впитывая все, что он говорит. Хоть их первые встречи произошли в напряжении и недоверии, Чонгук не может закрыть глаза на то, настолько этот парень зрелый. Он трезво рассуждает. Видит не так, как другие. Он отличается от того же Чимина и Тэхена, даже не смотря, что является с ними одногодкой. И на его сказанном слове «спрятать», Чонгук почувствовал, как напрягся Ким. Он все еще держал материю его одежды, ощущая, как в ответ бьет искрами.
Как того не скрывай, не прячь, в Тэхене всегда будет зверем жить Климт. Тот, кто не привык прятаться и отступать в случае проблемы, а наоборот — идти в наступление и сражаться из последних сил.
Осматривающий всех взгляд Мина, что оперся руками о стол, тоже чувствовал это напряжение, исходящее от Тэ. Юнги ли не знать, какой его друг в такие моменты. Но его больше поражало даже не то, что Ким все еще держит себя в руках, а то, как Чонгук схватился в него. Возможно это то самое, думает детектив, что позволяет Климту совладать со своим зверем.
— В первую очередь вам нужно уехать, чтобы мы продолжили расследование и не волновались, что с вами может что-то случится, — продолжил Чимин, переплетая пальцы рук и прислоняя их к лицу, — а во-вторую, вы должны пропасть из поля зрения противника, и густонаселенная столица самое худшее место для этого. Если вас перестанут замечать жучки, у соперника не будет лазеек и информации на наш счет и тогда то, наконец, мы сможем продвинуться вперед.
Юнги кинул кроткий взгляд на блондина, который слабо кивнул. Их секундные гляделки могли вмещать целые диалоги, которые были понятны только им двоим.
— У нас есть план, — резко сменил тему Мин, выпрямляясь. Обойдя Чимина, парень садится с ним рядом, напротив Чонгука. — Мы не можем полностью рассчитывать на его успех, но суть в том, чтобы попробовать подключиться к радиоволне этих устройств. Один из экземпляров у нас есть, так что план вполне осуществим, — говоря это, Юнги не переставал посматривать на Чимина следя за его состоянием.
Потому что это его задумка.
Он придумал ее.
Пак вытянул ее из своей путаницы еще когда находился в организации, и от того, что ничего никому не сказал, его же мысли по поводу этого плана медленно сжирали его черепушку. Именно из-за этих размышлений ему было плохо и он не мог оставить работу хоть на секунду. Из-за своих же мыслей он не мог заснуть, а желудок отказывался принимать пищу.
Чимин объяснил это тем, что такой выбор делает не
он, а
кто-то другой. Не тот, кто должен был думать, как спасти невинных людей, что не по своей воле стали жертвами столь ужасного дела. А тот, кто посмел размышлять, как получить выгоду из сложившейся ситуации.
Детектив
должен был зубами вырывать эти жучки и освобождать людей от невидимых оков, но вместо этого он оставляет все как есть, оставляет людей мучиться в страхе, и поднимает руки в жесте поражения перед самим собой. Этот
кто-то — явно не Чимин. Блондин не умеет не помогать и не спасать. Но тут он переступает через себя, —
через того, кого бросать нельзя — готовый пожертвовать этими людьми, чтобы приблизится к разгадке.
Это первое дело, где Чимин по кусочкам теряет себя.
— Не знаем, чего ожидать от этого, но возможно у нас получится узнать сколько этой дряни в людях, — с отвращением продолжал Мин, — возможно мы узнаем, где эти люди находятся. И когда их прослушки реагируют на ваши голоса. Но мы не рассчитываем, что получится узнать логово противника. Он не дурак, по сути, сам дал нам знать о существовании этих жучков, — потянувшись к бумагам, что лежали на столе около папок, Юн в молчании стал перебирать их, ища те самые, где говорилось об убитой женщине. Найдя их вместе с фотографиями жертвы, что люди Хосока сделали на месте, где ее обнаружили, парень продолжил. — Мы не знаем кто именно убил ее. Но если предположение, что это был наш враг. Он знал ее местонахождение, входил с ней в связь и, предполагаемо, манипулировал. И последний пункт может стать причиной ее молчания, по которой она не обращалась за помощью, делая все, что ей скажут. Повторюсь, мотивы, причины и задумки вне нашего поля зрения. И все, что мы сейчас знаем, это только благодаря тому, что враг сам дал нам эту возможность.
Мы будем знать столько, сколько нам позволят, — блондин повторяет эту мысль пару раз у себя в голове, от которой снова тошнит.
Много времени Тэхену не понадобилось, чтобы понять свой долг. Ранее он заключался в возглавлении дела по поискам Хенджина и противника, который посмел встать против них. Теперь же Тэхен должен отступить, оставить все на друзей и скрыться с Чонгуком подальше от посторонних глаз, которыми возможно владеет соперник. Это тяжело, но поделать ничего нельзя. Ким уже однажды потерял Хвана и его семью, повториться этому вновь он не даст.
Он больше никого не потеряет.
Они еще долгое время беседовали и обсуждали происходящее. Теории и предстоящую поездку. Напоследок Чимин сообщил, что есть еще одна проблема, решить которую нужно до вечера, до их отъезда.
Получилось так, что той последней ночью, когда детективы покинули стены организации, Джин остался заночевать у себя в кабинете. И наутро, перерыв все бумаги, связался с блондином и потребовал, чтобы тот допросил пару врачей, одним из которых был некий Ким Тэхен. Пак тогда ничего не понял, потому что сам только проснулся, но позже до него дошло. Найденный чип должен был находится в определенном месте на теле и помещаться строго по всем показаниям для нужного функционирования. Обычный человек этого не сделает, тут наверняка замешаны хирурги. Поэтому Джин и приказал допросить всех, кто как-либо был причастен к делу. Ким Тэхен был лечащим врачом отца Хенджина и в отчетах неоднократно это было написано, также как и то, что Пак допрашивал его, но Сокждину этого, видите ли, недостаточно — нужно под запись.
Этой новости сам Тэхен не удивился. По его словам, рано или поздно должно было случится, что Правильный-Ким-Сокджин потребует этого. Уж слишком он трепетно относится к таким вещам и ожидать такого стоило уже давно.
— После обеда в участке? — задался Ким, смотря, как Чон зашнуровывает обувь, готовый уже выдвигать домой.
— Я заеду, — отвечает Мин, сложив руки на груди и облокотившись о косяк двери, ведущей в кухню. Заметив, что Чон закончил с обувью, прошептав себе под нос «все», детектив добавляет. — Будьте осторожней, — на что получает слабый кивок от Тэхена, пропускающего Чонгука первого на лестничную площадку.
Щелчок закрывшейся двери. Тяжелый вздох. И руки сами тянутся к пачке сигарет.
***
Как и договаривались, Юнги приехал к Тэхену после обеда. Зайдя в квартиру, детектив обозначил, что сборки вещей уже начались и продолжались полным ходом.
— Как я выгляжу?
Вышедший из-за двери ванной хозяин квартиры встал по середине комнаты всем на обозрение. Тэхен был в бордовой рубашке, поверх которой накинул синий кардиган. На руках красовались серебренные браслеты и часы. А композицию дополняли бежевые брюки и лаком уложенные без пробора волосы. Не Ким Тэхен, а вышедшая с обложки журнала модель. Это ведь правильно, никто не должен усомниться, что за этим образом порядочного врача, стоит что-то страшное и неконтролируемое.
— Как дед, — раздраженно слышится ответ со стороны.
Чонгук, выглянувший из-за дверки шкафа, чтобы оценить наряд Тэ, снова за ней скрылся, получив от него же предупреждающий взгляд после сказанных слов. Помалкивал бы там и тихонечко собирал вещи, думает Ким, кидая секундный взгляд на чемодан, лежащий на кровати.
— Неплохо, — одобрил Мин, с ног до головы осматривая друга.
Действительно, неплохо. Климт бы уж точно так никогда не оделся, а Ким Тэхен вполне себе. У него всегда был такой вкус в одежде, начиная со средней школы, — простой, но с харизмой. Возможно это зависит от того, кто ее носит. Если бы так оделся тот же Чимин или же он сам, поблизости не было бы этой ауры, что сейчас обволакивает парня. Только он ее может создать и поддерживать ее огонь. Никто более.
— На допросе будет Хосок и Давон, — тише предупреждает Юн, следуя за другом, что направился в свой кабинет за чемоданчиком, где лежали какие-то бумаги, нужные в больнице, прикрывая за собой дверь. — Так что будь осмотрительней.
Тэ хмурясь, пересматривает документы и молча кивает, мол, понял, буду держать в курсе. На самом же деле, он надеется, что ему не придется с ними встречаться. Не потому, что переживает что они могут его узнать, причина в другом — это брат и сестра Чон. Если поодиночке их еще более-менее можно переносить, то когда они вместе — это убийственное комбо. Один — тактильный псих, вторая — агрессивная мегера. Тэхен даже частично рад, что в свое время Намджун отдал его на покровительство скучному Сокджину, нежели этим двум. С ними бы парень обезумел в первые месяцы прибывания в организации.
Уже накидывая на плечи пальто, Ким смотрится еще раз в зеркало, весящее около вешалки, а после на друга, добавляя:
— Я задержусь немного. Нужно будет уладить дела в больнице по поводу отъезда.
Юнги до конца наблюдает за другом, даже когда тот скрывается за входной дверью, парень еще несколько секунд смотрит на нее, обдумывая ситуацию. Как все так сложилось, что именно сейчас Тэхен едет в участок на допрос, который будет проводить его лучший друг? На котором они будут смотреть друг другу в глаза как незнакомцы, делая вид, что видятся впервые в жизни, пока за стеклом за всем этим представлением будет наблюдать Хосок и Давон, веря. Хорошо, что там нет его самого — Мин не любит такие спектакли. Он предпочел остаться здесь, с Чонгуком, за которым ему нужно присматривать пока Ким в разъездах, нежели опять видеть театральную постановку без разделений на акты и падения занавеса.
Возвращаясь в комнату, Юнги замечает, как напряжен парень, что уже не собирал вещи, а просто сидел около чемодана. Мин помнит, что пару минут назад Чон был из-за чего-то раздосадован, а теперь выглядит поникшим. Входя в зону кухни, детектив спрашивает у того, что случилось, а сам ставит чайник.
— Сам в больницу собрался, а мне запретил, — вновь приступ былой агрессии.
Поставив две кружки на кухонный остров, Юн внимательно осмотрел парня на наличие телесных повреждений.
— Зачем тебе в больницу? Болен?
Чонгук тяжело выдыхает, отпуская злость:
— К Минхо, — он поднимается и идет к Мину, садясь перед ним с другой стороны острова на высокий стул. — Я не знаю сколько мы пробудем в Чханвоне и когда я его еще раз увижу. Хотел встретиться напоследок.
Хмыкнув, Юн понимающе кивает, но поделать ничего не может. Чонгуку лучше не мелькать в многолюдных местах, и он сам это прекрасно понимает.
Заливая кипяток в кружки, на дне которых лежал зеленый чай, Мин пододвигает одну Чонгуку.
— Попробуй выпить это без сахара, когда настоится.
Юнги считает, что если человек выпьет несладкий чай, когда до этого всю жизнь ожидал его сладость — чай действует как отрезвитель. Он не успокаивает, он просто дает возможность собрать мысли в кучку и, как дети засовывают в подходящие отверстия фигуры, разложить все по местам.
— Все же пройдет хорошо?
Сидящий перед детективом парень внимательно смотрел на круговорот чайных листов, медленно размешивая их ложкой. Удивленный вопросу, Мин вскинул на него глаза и внезапно понял две вещи: одна — Чон опечален не из-за того, что не сможет до отъезда увидеться с Чхве, а из-за того, что он не знает как реагировать на допрос Тэхена. Он и злится, и переживает за него, и все это сменяется, как узор из стеклышек в калейдоскопе.
Юнги выглядит более спокойно, потому что знает, что это не первый раз, как доктор Ким встречается с людьми Намджуна лицом к лицу. Детективу известен сценарий этой постановки, поэтому он желает опять не быть свидетелем
этой встречи.
Чонгук же встревожен, потому что впервые ему приходится переживать подобный момент: для него тайна Тэхена, как своя собственная. С какой-то стати он вообще волнуется за ее сохранность? Все до банальности просто.
Тот, кто знает его секрет — сам становится его частью.
Сколько Чону пришлось предпринять, чтобы в конце концов Тэ ему раскрылся, доверился? Какое желание у него было, что изо дня в день он думал только о нем? Мин может объяснить все: почему за тайну друга молчит он, почему молчит Чимин, почему Ким сам позволил им знать. Но почему Чонгук желал, гнался за Тэхеном — Юн разъяснить не может. Он также не может понять, почему друг сломился и открылся, чего до этого никогда не случалось.
Вторая вещь, которую Мин обозначил для себя, смотря, как скривился Чон, попробовав напиток — это то, что в отличии от предыдущей их встречи, Чонгук ему доверяет. Не скрывает эмоций, слов. Выглядит по домашнему. Возможно, это Тэ дал понять ему, что детективам можно доверять, на них можно положиться, либо Чон сам дошел до этого своим умом.
И по правде, Мин тоже не относится к нему с прошедшим опасением. Если он не может объяснить некоторые «почему», это не значит, что на них нет ответа. Просто он не тот, кто ими владеет.
— Конечно, — парень, наконец, отвечает на заданный ему вопрос, приподнимая уголки губ и поднося к ним кружку с чаем.
***
Первого, кого заводят на допрос — доктор Ким Тэхен. После парни будут допрашивать еще пару врачей, один из которых опаздывает, другой же ждет своей очереди. Чимин специально выстроил их в такой последовательности, чтобы быстрее отпустить Тэ домой и вернуть на родину Юнги, потому что Хосок уже спрашивал, где же разгуливает детектив Мин.
Когда Ким садится перед ним с другой стороны стола, смотря прямо в глаза, Чимин слышит в наушнике голос Давон, просящей начинать. Девушка и ее брат сейчас находятся у него за спиной, следящие за всем через затемненное стекло в комнате наблюдения. Паку не сложно было получить разрешение у полиции на допрос, но провести двоих посторонних людей для наблюдения было сложновато, однако и с этим он справился. Все сделали крайне быстро, потому что Чимин пользуется своим положением. Ему доверяют и знают, что если детектив, раскрывший кучу сложных преступлений, нуждается в той или иной вещи, ее нужно ему беспрекословно дать, а не задаваться «зачем?» и «почему?». В данном случае этой вещью стало — разрешение на допрос, сама комната и немедленный сбор допрашиваемых.
Когда блондин стал задавать вопросы о деятельности и пациенте, врач невозмутимо на них отвечал. Не колеблясь, без запинок Ким Тэхен говорил правду и только ее. До этого Пак не обсуждал с ним, какие вопросы будут, что ему следует говорить, а чего нет — времени было мало, — но не смотря на недоговоренность с ним Ким не казался сбитым с толку. Уж больно профессионально он отображает тот образ доктора Ким Тэхена, который и близко не стоит с Климтом.
Врачам не привыкать общаться с большим количеством людей, развивая в себе этот талант. Ким выглядит не тем, кто сейчас сидит на допросе перед детективом, под камерами и еще парой следящих за ним глаз, а тем, кто просто говорит родным пациента о состоянии больного где-то в коридоре больницы.
Смотря на него, Чимин даже замечает, что смотрит на него он по другому. Не так как Климт, Тэхен или его лучший друг, с которым он сидел этим утром у себя на кухне, оговаривая планы, а как незнакомец. Незаинтересованно, если говорить точнее. Обычно люди на допросах ведут себя по разному: одним интересно, зачем они здесь, если они ничего плохого не сделали; другие же на нервах, ничего не понимая; но единицы как Тэхен — просто принимают действительность, понимая, что так надо и не лезут с расспросами. С последними приятно работать, Чимин готов им даже лично руку пожимать.
Справились они довольно быстро. Даже быстрее, чем ожидалось. Ким Тэхена вывели и завели другого врача, что все то время ожидал своей очереди. Он как раз таки относился ко второму типу людей — с ним Чимину и придется повозиться. Главное, Тэхена вывели и тот сейчас в пути домой. Все прошло наилучшим образом, как и планировал Пак. Ким не создавал подозрений, отвечал честно и без несостыковок. От кого-кого, но от этого врача Сокджин уж точно отстанет в первую очередь, переведя внимание на кого-то более подозрительного.
Забрав свои вещи, Ким выходит с участка, где его уже ждало такси, которое отвезет его в больницу. Там ему нужно уладить вопрос со своим отъездом в Чханвон, а после вернуться домой, собрать вещи и до рассвета исчезнуть, испариться. Быть как можно дальше от Сеула, как ранее сказал друг.
Запрокинув голову на спинку кресла и устало прикрыв глаза, Тэ крепче сжимает в своих руках чемоданчик с документами. Быстрее бы домой, думает он, чувствуя вибрацию телефона и раздражаясь от этого. Он не любит, когда ему звонят в такие моменты, отвлекая от раздумий.
Но на сей раз это был Хосок.
Парень непонимающе смотрит на экран, помня слова Мина, что Чон сейчас на допросе. С ним Тэ не удалось встретиться с глазу на глаз, но он знал, что мужчина где-то есть, что он бдит за ним, словно витал в воздухе. Однако с чего бы ему сейчас звонить?
— Слушаю, — со злобой в голосе, потому что это не нормально. Это не входило в тэхеновы планы.
— Как дела? — вновь эта любезность.
— Что ты хотел?
— Спросить, как твои дела?
Тэ не видит, но знает, что мужчина широко улыбается. Его улыбка слышится в голосе, чувствуется.
— Это все?
— Ну да.
Завершение звонка.
И как это понимать? Тэхен держит телефон, секундой ранее на который позвонил Чон, а после сам же отключился. Первая мысль, которой и быть не должно — Хосок что-то подозревает. Но это может быть заблуждением ровно на столько, на сколько это на самом деле так.
Это не впервой Ким получает такие звонки от мужчины. Они бессмысленные и хаотичные, предугадать их невозможно. В последний раз было неделю назад, когда Чон решил позвонить в три ночи и просил передать Чонгуку «привет». Тогда Тэ просто перевернулся на другой бок и отключился, продолжая досматривать свой сон, опираясь на то, что это очередная странность Хосока. Но почему именно сейчас появился этот приступ «неожиданных, нецелесообразных звонков», после того, как Тэхена допросили? Совпадение?
Ким бросает телефон обратно в карман, ссылаясь на последнее. Он не хочет об этом думать сейчас. Но несмотря на свое нежелание, мозг сам продолжает раскручивать эту тему, заставляя Тэхена взбеситься еще больше.
***
Хмурым взглядом впиваясь в мужчину, что ерзает на стуле, не способный нормально усесться, Давон выравнивает спину и уводит руки за нее, стараясь сдержать себя:
— Он меня бесит.
Забравшись вместе с ногами в большое черное кресло на колесиках и никак не следя за событиями допроса, Хосок листает ленту контактов в телефоне, невозмутимо отвечая:
— Тебя все бесят, — а после задумчиво поднимает взгляд в потолок, мягко добавляя. — Ну разве что кроме Сокджина.
Девушка гневно смотрит на ухмыляющееся лицо родственника, затем опять переводит взгляд на напряженного за стеклом врача, нервная система которого не была готова для сегодняшних посиделок с детективом Паком.
— Ты пришел меня позлить?
Опустив ноги на пол, Чон стал крутиться туда-сюда на стуле, пока с его телефона звучали гудки ожидания.
— Мне было интересно насколько удобные кресла в полиции. Но у нас все равно удобнее.
Заметив, что на экране пошли секунды звонка, мужчина сразу преподнес телефон к уху, со счастливой улыбкой спрашивая:
— Как дела?
Девушка вопросительно посмотрела на брата, уже не вникая о чем таком важном говорит раздражающий врач за стеклом. Во всяком случае, все записи будут пересматриваться, поэтому ни одного слова из этого допроса они не упустят.
— Спросить, как твои дела? — Хосок кивает сестре на берцы, замечая, что один их них расшнуровался.
Закинув ногу на стол и немного нагнувшись, чтобы затянуть шнурки потуже и завязать их, Давон в недоумении повернула голову на брата, когда тот выдал.
— Ну да, — по всей видимости, соглашаясь с чем-то, и на этом завершает звонок.
Вот этого она сейчас не поняла. Поменяв положение, чтобы и на другой ноге перешнуровать ботинок, девушка с осуждением в голосе поинтересовалась:
— Что это только что было?
На что Хосок пожимает плечами, мол ничего не знает и продолжает беззаботно крутиться на стуле.
***
Переступив порог своей квартиры, Тэ наконец-то ощутил долгожданное спокойствие. Бесшумно закрыв за собой дверь и также тихо сняв с себя верхнюю одежду, парень побрел вглубь своей берлоги, где слышалось негромкое звучание какой-то передачи по телевизору. Ее никто не смотрел, она просто создавала незаметный шум на заднем плане.
Заметив приоткрытую дверь в свой кабинет, Ким не приближаясь заглянул в комнату, там, сидя в кресле, в которым когда-то господствовал Вилфорд, Юнги задумчиво читал, не замечая присутствие хозяина. Друг был так сосредоточен на книге, что Тэхен не спешил его отвлекать.
Что показалось странным — это отсутствие Чонука. Для этого дома не характерна такая тишина с тех пор, как парень в нем проживает. Что Мин сделал с ним? И, вообще, где он? — единственные, крутящиеся сейчас в голове вопросы, что моментально смогли затмить мысли, которые напрягали Тэ весь день.
Пробежав глазами по помещению еще раз, парень, наконец, замечает укрывшийся комок на кровати, около полусобранного чемодана.
Плотно прижав к себе акулу, Чонгук мирно сопел без каких-либо переживаний. Подойдя ближе к постели, Ким размышляет о том, что парню, возможно, даже ничего и не снится, настолько у того умиротворенное лицо. Он не показывает никаких эмоций. Нет тех четко выраженных носогубных складок, когда Чон смеется, либо зло хмурится, сильно сводя брови до двух впадинок между ними. Чонгук не обеспокоен сейчас тем, что за ним следят и прослушивают, он уверен, что он в безопасности. Первый человек на тэхеновом веку, который считает себя защищенным рядом с ним, при этом спя сейчас в его кровати. В кровати Климта.
От этой мысли становится забавно. Легкая улыбка неосознанно выписывается на его лице. Тэ ей не противился. Более того, он ее даже не замечал.
Слыша идущие шаги Юнги, Ким ставит на тумбу около кровати банановое молоко, которое купил по пути домой специально для Чонгука. Парень запомнил, что в прошлый раз оно понравилось ему больше, нежели шоколадное, поэтому решил порадовать мальца. Спрашивается: зачем?
Просто захотелось, — Тэхен отвечает на свой же вопрос и поворачивается к другу лицом, что в ожидании стоял позади.
— Чего лыбу давим?
Если бы ты знал, Юнги, — продолжал молча отвечать Ким, —
точно посчитал бы меня сумасшедшим. 
