***
— Ты где опять пропадал столько времени? Матери помочь не хочешь? — Женщина с порога начинает атаковать своими колкими фразами, заставляя испытывать чувство вины. А в чем тут его вина вообще? В том, что мать психованная, или то, что отчим опять раскидал бутылки и напился в хлам, не желая перестать устраивать свои ежедневные попои. Уж лучше бы, как обычно не появлялся дома, чем слышать и видеть это. — Мам, мне уже почти 20 лет, и ты прекрасно знаешь, что рядом с тобой до окончания моего обучения меня уже ничего держит, ибо вчера из моей комнаты в общежитии, которую между прочим сдавала ты, и деньги тоже получала ты, съехал квартирант. Слова давались трудно. Антон не любил спорить с матерью, ибо до неё достучаться невозможно. Просто пустая трата времени на её крики. И почему он решил что после 18-ти летия все изменится и он сразу съедет? Хотелось бы. Общежитие освободилось, и в его планах как раз было переехать в свои двадцать лет. Сложности будут только с работой, но по его худобе можно было понять, что особо много он не ест, и денег естественно дай бог бы хватило на коммуналку и на пару пачек супа быстрого приготовления. Потянувшись в карман за телефоном, русоволосый вспоминает произошедшее по пути домой, и сразу все его намеченные планы рушатся перед глазами. Как он будет искать работу? Как он будет вообще учиться, ведь единственный ноутбук у матери, и тот кое-как живёт. Придётся терпеть. «Ещё месяцок» — успокаивает себя Шастун, надеясь, что мать снова не начнёт требовать его зарплату, а затем он сразу купит себе телефон и свалит куда подальше от этой чёртовой семейки... — Ещё раз так с матерью будешь огрызаться, огрызок, я тебя поставлю на место, не забывай кем я тебе прихожусь. — Её слова не имели для него никакого веса. За столь долгое время он свыкся с её манерой речи и совсем превратил в пустой звук. Демонстративно хлопнув дверью, Антон закрылся в комнате, обдумывая сегодняшний день. Он так устал от всего.***
Время близилось ко сну, но юноша всё вертелся и никак не мог уснуть. Сначала всплывают мысли о том, что вот, счастье близко, он может съехать, но потом вспоминает, что ровно год назад было точно так же, но только с телефоном. И что? Он все ещё здесь. Присев на край кровати, Шастун начинает подниматься с ложи, включает настольную лампу и ищет себе хоть какое-то занятие на ближайший час, ведь его привычка ложиться не раньше двух часов ночи не давала уснуть. Перебрав всё на полках, которые почти пустовали, он нашёл свой личный дневник, который вёл в 16 лет. Интересно, о чем же я мог писать в свои шестнадцать лет? — с этой мыслью зеленоглазый открывает дневник, перелистывая страницу за страницей. Вот его первая любовь... Или не первая, явно не помнит уже. Вот тут его в очередной раз кинули, вот тут... Читать это весело, но на глаза наворачиваются слезы, которые парень успешно сдерживает. Сколько раз его кидали? Да он вообще хоть кому-то когда-то был нужен? Хотя бы самому себе? Остаётся последняя страница, которую, как показалось, Шастун перелистывал дольше всего, ибо боялся самого себя, понимая, что он мог написать, а предыдущие всплывшие вопросы только подначивали. Я умру в двадцать лет. На свое день рождения. Клянусь. Спрыгну с крыши той многоэтажки, которая как раз должна достроиться к этому моменту. — Эти слова вонзились в голову, и все те обидные воспоминания добавляли ещё большей боли. Но и взаправду. Та многоэтажка буквально достроилась на днях, неужели именно это заставило взять Антона свой дневник в руки, а не очередная случайность? Может жизнь уже сама намекает на то, что он прожил достаточно и ему хватит? А ведь прекрасная идея... Выход из всех проблем. Что-то моментально щёлкнуло в голове русоволосого. Совсем скоро, совсем скоро все будет хорошо, все наладится, не будет проблем, не будет нужд, будет спокойно, там, под землёй, где никто его не достанет, где он останется один... Один?.. Ему не привыкать, и так всю жизнь в одиночестве. Уже не пугает. Там уже ничего не будет нужно. Промелькает мысль о том, что нужно попрощаться со своим другом, Серёгой Матвиенко, который учился с ним на одном факультете. Хотя зачем, их общение практически сошло на нет, и дружба держится только за счёт того, что они спрашивают друг у друга конспекты. Никто не будет даже вспоминать, если вдруг его не станет. На часах половина третьего ночи. 19 апреля. Шастуна и смерть разлучали считанные часы. В голове лишь то, что он хотел бы попробовать сделать перед тем, как навсегда покинет этот мир. На ум ничего не приходит, кроме как испытать хотя бы раз взаимную любовь.. Отворачивая себя от этой мысли, юноша продолжает придумывать бредовые идеи, по типу наркотиков, или каких либо аттракционов. У него в тайнике лежало около семи тысяч, возможно и не так много, но перед смертью на какие нибудь развлечения должно хватить. А может уехать в другой город, и вечером вернуться? Антон всегда хотел посетить другие города, ведь никогда ещё не был за пределами родного Воронежа. Но вскоре организм берет верх, и зеленоглазый засыпает, мирно посапывая и улыбаясь, ведь наконец-то освободит себя от проблем...***
Утро. Или уже не утро? Все равно Шаст не собирался идти на занятия и не заводил будильник. Ему это не нужно, а перед смертью надо хотя бы выспаться. Так странно планировать свою смерть, так странно управлять своей жизнью. Дома уже никого не было. Мать скорее всего ушла на работу, ведь она всегда выходила раньше своего сына, а отчим наверняка выпивает в гараже со своими мерзкими друзьями. «Ну и слава богу, меньше проблем и меньше вопросов к своей персоне» — думает Антон. Он надел самый адекватный наряд из своего гардероба, что мог себе позволить юноша, а именно фиолетовую толстовку с какими-то непонятными надписями, большое количество цепочек, колец и чёрные джинсы. Пройдя в коридор, он быстро натянул грязные белые кеды, сверху накинул легкую синюю ветровку и вышел из квартиры, не забыв закрыть. Сегодня он, Антон Шастун, добавит ещё больше дурной славы своему родному городу Воронежу.