Центр города сверкал огнями. Нет, светили не фонари, и даже не вывески магазинов, хотя многие из них действительно горели; звёзд тоже видно не было — свет пробивался через окна жилых домов. Почему же многие жители зажгли лампочки в час дня?
Можно предположить, что виной всему солнечное затмение, однако луна находилась сейчас достаточно далеко от огненного шара и вовсе не заслоняла его. А светила всё-таки видно не было.
В некотором роде происходящее действительно можно назвать солнечным затмением, но не в привычном нам понимании. Такое затмение происходит гораздо чаще обычного и не перекрывает полностью свет, идущий из космоса, поэтому полноценным его никак нельзя назвать.
Солнце заслоняло плотное полотно туч. От этого на город легла тень, сделав и без того серые дома ещё более серыми и тусклыми, как будто неживыми и нежилыми, покрытыми пылью затухлости и запустелости.
Но дома были очень даже жилыми, и как внутри, так и снаружи можно было наблюдать движение: люди торопились, боясь, что скоро начнётся дождь. С высоты это было похоже на движение муравьёв, да и скопление жилых многоэтажек чем-то напоминало муравейник, покрытый пылью и почти опустевший.
Машин на улице было гораздо больше, чем прохожих. Час дня — не самый пик, и пробок в это время много не бывает. Можно было бы подумать, что и машин должно быть меньше из-за пугающей многих погоды, но это не так: видимо, водителей дождь не пугал. На самом деле, в этом есть своя логика: под крышей капли не страшны, подогрев в машинах есть, а дела никто не отменял. В этом и была разница между теми, кто пошёл на своих двоих, и теми, кто использовал колёса.
У автобусной остановки собралась толпа, но транспорт всё не приезжал. Многие действительно считали, что лучше доехать до нужного места в тесноте вместо того, чтобы ждать дождя, который, судя по прогнозам погоды, вот-вот должен начаться. Благо, все ожидающие под одну крышу остановки пока не стремились залезть, что хоть немного, но разряжало толпу. В этом месте можно было, пожалуй, найти почти любой тип человека: вон мамочка с детьми стоит под навесом почти у дороги; вон молодой студент, постоянно поглядывающий на свои часы; вон сидит дедушка, рядом с маленькой девочкой, лет десяти, возможно, его внучкой; вон молодой человек держит нераскрытый зонт и разговаривает с кем-то по телефону.
Наша героиня же находилась в тёплой машине, поэтому её можно было смело отнести к той группе людей, которым не страшны капризы природы. Путь девушки пролегал через центр к окраине города, а значит был достаточно долог. Однако серые дома, торопящиеся люди, поток машин, едущих по соседней полосе — всё это пролетало мимо достаточно быстро. По крайней мере, ей так казалось.
Перед глазами только дорога и едущие впереди машины, в ушах — радио, в голове — мысли. Возможно, именно из-за них дорога показалась девушке не такой длинной, какой была на самом деле.
На сидящей за рулём были надеты оранжевая толстовка с надписью «smile, and let everyone puzzle over what's on your mind», классические джинсы и кроссовки красного цвета. В этой лёгкой для такой погоды одежде холода она не чувствовала. Скорее всего, причина заключалась в подогреве сидений, установленном в автомобиле. Но, возможно, даже без этой функции девушка чувствовала бы себя прекрасно, ведь никогда не относила себя к мерзлячим людям.
Кудрявые волосы были распущены, но при этом едва ли достигали плеч. Девушка была не слишком категорична к себе, но эти вот кудряшки порой вымораживали, поэтому ее редко можно было застать со своим естественным видом волос, но сегодня, то ли из-за высокой влажности, то ли по иной причине — ее тщательно и старательно выпрямленные волосы закрутились вновь, впрочем, сейчас эта маленькая вещь волновала ее меньше всего.
Темные карие глаза с проблесками, может, серого, может, голубого смотрели через стекло на унылую улицу с каким-то загадочным волнением и в то же время с уверенностью. «Глаза — зеркало души» — не про неё, потому что, как бы странно это ни было, ее взгляд частенько отличался от общего выражения лица или настроения, и только самые близкие люди могли «читать» ее эмоции по глазам — в основном, она прятала все внутри.
На руке девушки находилась резинка бордового цвета, напоминавшая браслет, она не думала, что будет использовать её по назначению, поэтому эта неизменная вещь являлась скорее аксессуаром. Порой она забывалась и неосознанно начинала крутить или перебирать ее в руке — иногда от волнения, иногда по привычке.
На шее висел маленький неброский кулон, который она в шутку называла оберегом, частенько сжимала в ладони или любовалась им, но никогда не снимала, выказывая этим самым почтение, уважение, а может даже любовь?
После стоянки у светофора машина повёрнула влево — она покидала центральную улицу. На фоне серых домов транспортное средство смотрелось слишком вычурно и ярко: пастельный персиковый цвет выделял тайоту среди других машин.
Вскоре перед глазами появился мост, а значит до пункта назначения осталось не так много. Эта дорога ничем, кроме машинных фар, не освещалась, а потому наша героиня старалась не разгоняться.
Через некоторое время машина приехала в нужное место. Это был двухэтажный коттедж, сделанный из какого-то белого ни то кирпича, ни то камня — понять было достаточно сложно, да и героиня никогда не стремилась к этому. Дом окружал забор серого цвета с находящимися на одинаковом расстоянии друг от друга белыми колоннами, которые уже давно не находились в достаточно хорошем состоянии, чтобы их называть таковыми. Однако раньше эти колонны имели тот же цвет, что и дом, просто и они, и дом потёрлись и состарились. Калитка и ворота были выполнены из того же серого материала, что и забор, очень похожего на железные пласты и имеющего что-то общее с материалом, из которого была сделана крыша.
Раньше всё это великолепие коттеджа действительно потрясало многих. Героиня знала об этом не понаслышке. Ей всегда было интересно: как так получилось, что этот дом передавался из поколения в поколение в её семье. Однажды она даже спросила об этом у мамы. Ответ был достаточно смутен, но оказалось, что особняк стоял заброшенным, пока его бывший владелец, не оставивший завещание после смерти, не переродился. Тогда он заявил права на дом и начал его восстанавливать. Это был то ли прадедушка героини, то ли прапрадедушка. Она уже не помнит.
Сейчас этот дом тоже был достаточно пустым: в нём жил лишь один человек, брат девушки. И, судя по всему, своим богатством тот решил пренебречь: ворота уже начали потихоньку зарастать; лоза винограда перекинулась через забор; розовый куст скоро проломит дыру, если, конечно, сможет погнуть железный материал; а сама стена была покрыта белым налётом, который никто давно не чистил.
Глубоко вздохнув, девушка решила, что придираться к хозяйству брата совершенно бесполезно: не послушает. Она заглушила мотор, взяла сумку с соседнего сидения и вышла из автомобиля. Как только прозвучали два гудка, свидетельствующие о том, что машина закрыта, пошёл дождь. Вернее, не пошёл, а сразу полил. Как из ведра.
«Что за несправедливость» — пробежало в голове. Благо, у девушки были ключи, и препятствие в виде калитки она преодолела достаточно быстро. Этим же способом она хотела воспользоваться и при входе в дом, но оказалось, что тот заперт изнутри, и ключи в замочную скважину вставить было просто невозможно. Пришлось воспользоваться дверным звонком.
Дождь становился всё сильнее. Будто, чтобы позлить нашу героиню, он был косой, и поэтому капли попадали под небольшой навес над дверью, тоже серый, как и крыша. Возможно, в навесе даже была дырка и не одна, просто хозяин дома об этом не заботился. Да и героине сейчас было не до этого: кудряшки промокли, а её брат не торопился отвечать на звонок.
Девушка ещё раз позвонила, но никто так и не ответил. Она начинала понемногу злиться: оранжевая толстовка уже была мокрой. Два последующих звонка также остались без ответа. Терпение молодой леди закончилось: она начала барабанить в дверь. Казалось, хозяин не отличал звук дождя от стука гостьи: никакой реакции из дома не было слышно.
Девушка решила позвонить находящемуся внутри с мобильника. Расстроенная героиня раскрыла сумку, — мочить её или телефон не было никакого желания, — но только она нажала на значок вызова нужного абонента, и послышались первые гудки, как дверь открылась нараспашку, чуть не сбив пришедшую с ног.
Упасть она не успела: реакция у девушки была достаточно развита, чтобы устоять на ногах. Но удар она всё-таки получила. В ногу.
В следующий миг предприняли новую попытку уронить прибывшую: распахнувший дверь резко схватил пришедшую за руку и затянул внутрь. Послышался щелчок, свидетельствовавший о том, что дверь закрыли на щеколду, затем хозяин дома обернулся на девушку:
— Что-то случилось? — в его голосе слышалось некоторое раздражение. Можно было даже подумать, что своим прибытием она прервала что-то важное, но вошедшая знала, что это не так. Она видела растрёпанные волосы и мятую одежду. Создавалось впечатление, что человек, стоящий напротив, только что поднялся с кровати, при чём разбудили его пренеприятнейшим образом. Но героиня знала, что хозяин дома может не спать несколько дней подряд, а потому не слишком обманывалась таким потрёпанным внешним видом.
— Да нет, просто решила проведать своего братишку. Разве для этого должны быть причины?
***
— Я Александр Гамильтон, — брат и сестра сидели на кухне, попивая недавно заваренный зелёный чай, когда это случилось. Девушка не очень любила зелёный, но чёрный у её брата закончился, а о своём приезде она заранее не предупредила, чтобы у её горе-родственника была возможность купить то, что пришлось бы ей по вкусу. Да и без сугубо личного желания парень никогда бы не пошёл в магазин, а потому даже если бы он знал о приезде гостьи заранее, не факт, что молодой человек купил бы этот чай. Поэтому оставалось только слушать, что же нового в её жизнь принесёт судьба, которую называли «реинкарнацией» или «перерождением». А так же было интересно послушать, что же нового расскажет ей брат, и уж что-что, а то, что он только что выдал было полным бредом.
— Энтони, ты придурок, а не Александр Гамильтон.
Вообще, появление в доме старшей сестры часто сопровождалось чем-нибудь необычным, но эту атмосферу, приезжая, привозила с собой она. Брат же стрелял такими шуточками редко, но метко. Или это так только в отношении родственников? Как-никак факт остаётся фактом: это был как раз один из тех случаев, когда молодой человек решил подколоть сестру.
— Да нет, я в прошлой жизни был им.
— Придурком?
— Гамильтоном!
Против воли из уст девушки вырвался смешок. Видимо, у брата в универе проходили денежную реформу Гамильтона, и он решил похвастаться знаниями. Ну, или действительно узнал, кем был в прошлой жизни, но решил таким образом подогреть интерес. А что? Это действительно в его стиле, а потому звучит очень даже правдоподобно.
— Ага, если так, то я была Девой Марией, — отшутилась девушка, ожидая, когда же её брат наконец расскажет, в чём дело. Но он что-то не спешил говорить правду, продолжая вместо этого свою дурацкую шутку:
— Очень смешно, ха-ха. Но я серьёзно.
Брови его нахмурились, да и сам он выглядел так, будто говорил очень важную и серьёзную вещь. Однако сестра этому не верила: она знала, что актёр из него достаточно хороший. Сказалось то, что какое-то время Энтони ходил в театральный кружок и действительно любил актёрское мастерство. Парень и сейчас ходил бы, вот только свободного времени так много уже не было, труппа, с которой он работал, осталась в том городе, а новую он находить не хотел.
— И я серьёзно, — сестра всё ждала какой-нибудь умной мысли и потому тоже немного нахмурилась. Вот только глаза говорили о том, что она веселилась где-то в душе. А может просто насмехалась над братом? Во всяком случае молодой человек им не верил, ведь слишком хорошо знал сидящую напротив.
— Да отстань ты, — он поставил кружку на стол, сложил руки на груди и отвернулся. «Переигрывает» — подумала девушка, улыбаясь в стакан и отпивая немного чая.
— Вообще-то этот разговор ты начал.
— Вот и закончу.
Чай поглотил ещё один ехидный смешок.
— Ну и ладно, больно надо.
Девушка поднялась со стула, обогнула прямоугольный стол и пошла мыть свою кружку. Кажется, в этом доме ей не особо рады. И пусть. А она лишь хотела узнать, как поживает Энтони. Что ж, узнала, пора и домой возвращаться. Дождь, кажется, немного утих. В любом случае, до машины можно добежать. А промокнуть — так она и так уже мокрая: полотенце, выданное братом, не сильно помогло.
— Уже уходишь? — хмурый взгляд провожал девушку, пока та шла по комнате. На миг в этих глазах промелькнула грусть. Или показалось?
— Да. Как ты поживаешь, узнала: спать буду спокойно. А оставаться здесь больше не вижу смысла, — девушке было грустно из-за холодного приёма. Но следовало ли ей ожидать чего-то другого? Она так не думала, но надеялась на это.
— Тогда удачной дороги, — ещё одно доказательство халатного обращения с гостьей. Впрочем, у Энтони такое отношение было ко многому. Но не к тому, что его действительно цепляет. В таком случае он был внимателен и дотошен до дрожи. Видно, всегда волнуется по поводу того, что восхищает.
— Даже не проводишь меня?
Ответа не последовало: брат уже глубоко засел в своих мыслях.
***
— Марго, привет. Ты как? — раздался голос неродивого родственника в трубке девушки через несколько недель после ссоры. Что ему надо? Ну, она догадывалась об этом, однако мысли летали совершенно в другом месте, поэтому помочь убрать дом перед приездом мамы девушка не могла, по крайней мере сейчас. Зато теперь у неё появился собеседник, которому можно рассказать о том, что творится в голове.
— Энтони, ты тогда серьёзно о Гамильтоне? — быстро перевела тему сестра. Не то, чтобы у неё не было человека, с которым можно поговорить об этом, просто брат казался самой надёжной персоной для обсуждения таких вещей.
— Эм, да. А что?
Действительно. Что? Девушке казалось, что она себя накручивает, но она не была уверена ни в чём, а обговорить с кем-то всё-таки надо.
— Просто, мне кажется, я знаю, кем была в прошлой жизни, — откровения по телефону — не самое лучшее, что могла придумать Маргарет, однако после того похода в гости в голове засела эта навязчивая мысль, рассказывать о которой друзьям пока было рано.
— Вау! И кем же? — Энтони действительно был удивлён. Всё же, когда он пытался рассказать ей о себе в прошлом, та и слушать не стала, а потому ему казалось странным, что для разговора Марго выбрала именно его.
— Эм… Я сомневаюсь. Тебе правда интересно?
«Что за глупый вопрос. Естественно, ему интересно. Иначе бы и не спрашивал» — корила девушка сама себя. Наверное, она просто хотела оттянуть разговор, но было слишком поздно: камень в огород уже заброшен.
— Нет, блин, просто так спрашиваю.
«Ну да, главное побыть язвой» — думала девушка, улыбаясь в душе, но не показывая это на лице никак.
— Ладно, но я не уверена, — раздался глубокий вдох, и пока старшая собиралась с мыслями, прозвучал вопрос:
— Так кем же? — любопытности у него вагон и маленькая тележка. Видно, заинтересовался вопросом.
— Ну, Маргаритой «Пегги» Скайлер ван Ренсселаер?
В ответ из трубки послышался смешок. Так вот, оказывается, что чувствовал Энтони, когда сам рассказывал ей о своей личности. Это обидно.
— Ну, раз ты помнишь имя полностью, то точно была ей, — усмешки не было, лишь благосклонность и уважение прозвучали в голосе. Марго расслабилась, но так просто спустить ему это с рук не могла.
— Я вообще-то не шучу! — негодующие и злые нотки в голосе уступали место весёлым, поэтому такой ответ серьёзно воспринимать было сложно. Маргарет это понимала.
— Так и я не шучу. Хотя, сложнее запомнить полное имя Лафайета, — парня точно позабавила сложившаяся ситуация.
— Придурок! — злобы в голосе не было. Всё-таки называла она так его любя. Да и, что греха таить, реплика брата позабавила Марго.
— Это у нас семейное, — через трубку всё-равно послышалась улыбка, а в голове проскочила мысль, о том, что возможность отшутиться на любой серьёзный вопрос — и есть самое настоящее счастье.
