Восемь

Уходят они быстро, молча, а после садятся в машину. Автомобиль очень недорогой - Volkswagen Passat B5. Игорь одолжил его у соседа, которого не раз выручал, так как башня «Vmeste» находится в тридцати минутах езды и пешком идти особо не хотелось, так ещё и планировал везти Чумного Доктора в участок, но на деле, на соседнем сидении сидит лишь Разумовский. Игорь то и дело бросает на него короткие взгляды, убеждаясь, в том, что он в порядке. Относительно. Рыжие волосы закрывают голубые глаза, тонкие пальцы правой руки сжимают шелковую ткань халата, левая прижата к себе, а рот слегка приоткрыт, словно Сергей всё ещё пытается восстановить дыхание. Он безумно запуган, сжат и, кажется, любой шорох до инфаркта доведёт, как домашнего хомяка. — Ты понимаешь, что фактически являешься соучастником всего этого дерьма? — нарушает тишину в машине Игорь, звуча, может быть, немного грубо, что замечает, поэтому смягчает голос. — Ты знал и не сообщил. Почему? — Гром вновь смотрит на Серёжу и может, немного дольше, чем стоило. А Разумовский молчит. И молчит не так, словно друга покрывает, а так, будто боится, что странно, ведь они уже не в башне, быстро уехали и Волков вряд ли следит за ними. Игорь поджимает губы и вновь смотрит на дорогу. Этот разговор повторится, но когда оба будут в спокойном состоянии, и Сергей хоть немного настроится на диалог. Бывшему Майору не хотелось давить. Уже совершил такую ошибку час назад, называя Разумовского мразью, так и не разобравшись. Было ощущение, что рыжего просто необходимо уберечь от всего этого, будто он — следующая цель Чумного Доктора, а у Игоря появилась возможность это предотвратить. Проезжая Троицкий мост, а через несколько минут и полицейский участок, Гром заворачивает направо, во дворы, замечая, как Разумовский начинает вопросительно бегать глазами, осматриваясь. Для него тёмные дома явно являются чем-то незнакомым и Игорю его даже судить в этом плане не хочется. Машина останавливается возле небольшого ларька, название которого выведено ярким белым светом — «Шава 24/7», которую Разумовский быстро разглядывает. Двигатель замолкает, а Серёжа не знает, что ему делать, как правильно поступить, да так, чтобы лицом в грязь не ударить. Он понятия не имеет, почему они приехали сюда, почему Игорь не оставил его в башне и почему сейчас убеждается, что Серёжа тоже вышел из машины. Находится в компании с Громом было приятно, необычно в то время, как Игорю было страшно за рыжего парня, который больше был похож на бездомного щенка, стоило ему взглянуть на выходящего из автомобиля гения. Чёрт, тот совсем босой: ни носков, ни банальных тапочек. Всё, что есть на миллиардере, это чёрные штаны с футболкой, больше напоминающие пижаму и халат, а ещё он всё ещё мокрый, как минимум рыжие волосы, что слегка завились от воды. Тут Игорь явно не подумал, когда решил срочно вывести Разумовского в безопасное место. Как бы там не было он закрывает машину, а после кивает, привлекая внимание Сергея. — Нам сюда. — на этом вновь повисает тишина, однако двое мужчин идут к парадной, которая находится в доме, где живёт Гром.

***

Квартира встречает их холодным сквозняком, что сразу дует по ногам и Игорь понятия не имеет, что делать с голыми ногами Разумовского. Тот будто и не замечает, либо максимально пытается сделать вид, что всё в порядке. Интересно, как часто так происходит. Гром разувается и сразу садится на корточки, доставая из нижнего ящика упакованные тканевые тапочки, которые очень давно ему подарила тётя Лена, но он так и не надевал их, предпочитая ходить в рванных носках. Быстро распаковав тапочки, он бросает их перед босыми ногами Серёжи, а после встаёт, проходя дальше в гостиную, а после на кухню, параллельно включая свет. Игорь спешит поставить чайник, а дрожащий Разумовский запускает ступни в домашнюю обувь, что сразу начинает греть. Ему правда очень неловко, поэтому готов был терпеть свой дискомфорт дальше, однако это, казалось бы, простое действие вызвало у гения небольшую теплоту не только в ногах, но и где-то внутри. Рыжий проходит дальше в квартиру, начиная осматриваться: квартира большая, слегка захламлена и просто до безумия пропитана одиночеством. Знакомое ощущение. Серёжа разглядывает дартс, висящий на стене, затем огромное окно, которое было приоткрыто, а бумажки, приклеенные к стеклу, с шумом развивались под потоком ветра. Он пробегается по ним взглядом, после переводя на стену с большим количеством фотографий: много знакомых лиц - богачи Санкт-Петербурга, а после, замечает своё фото. Справедливо. Разумовский всё-таки садится на небольшой диван перед маленьким кофейным столиком, поднимая взгляд в сторону кухни, когда из неё выходит Игорь. Снимая кепку, а затем куртку, Гром бросает их на стиральную машинку. Пересекаясь с голубыми глазами, он хмурится, когда те сразу опускаются вниз, а после подходит к окну, закрывая его с неприятным скрипом. — Чай будешь? — Игорь не ждёт ответа, спросил больше из вежливости и желания сделать ещё хоть что-то, чтобы доставить комфорт Разумовскому. На удивление, рыжеволосый кивает, быстро взглянув на бывшего Майора и тот сразу идёт на кухню. После посещения Пчёлкиной Гром всё же купил одну упаковку недорогого чая, просто на всякий случай. Случай подошёл. Пока он бросает треугольные пакетики в небольшие кружки, думает, что не может просто так отпустить Сергея, как минимум - тот обладает очень важной информацией, но почему-то в первую очередь хотелось защитить его, не только от Олега Волкова, но и от всего мира. Ещё никогда Игорь не чувствовал такого и это очень пугало, ведь даже не может банально понять причину этих мыслей. Электрический чайник щёлкает, говоря о своей готовности и мужчина разливает кипяток по посуде, а затем возвращается в гостиную. Сергей всё-также сидит неподвижно - больше похож на заледеневшую фигуру. Такой же холодный. — Горячий, осторожно. — Гром ставит обе кружки на кофейный столик, и собирается уже задать вопрос по поводу его состояния, как чужой голос первый прерывает тишину. — Я просил его остановиться. — Серёжа всё-также ссутулившись, не поднимая головы начинает говорить. Он сразу вспоминает, как схватился за Олега, упал на колени, а по щекам начали течь горячие слёзы. — После того, как он убил целую семью, я понял, что он сильно перегнул палку. Умолял. Игорь хмурится, поджимая губы, а после садится напротив Разумовского, двигая стул. — Почему ты не рассказал? В казино, к примеру. — он немного наклоняется, положив локти на колени. — Он угрожал тебе? — Нет-нет, просто... — Сергей поджимает губы, прикрывая глаза. — Он... Когда Олег вернулся из армии, я уже видел, как он изменился. — рыжий аккуратно поднимает взгляд на Игоря. — Это... Я не могу, извини. — он вновь опускает голубые глаза в пол, на что Гром отстраняется, слегка расстраиваясь и проводя ладонями от колен до бёдер. Пытаться сейчас что-то узнать бесполезно, поэтому мужчина замолкает. Серёжа ещё немного сидит неподвижно, но наконец тянется к кружке чая и взяв её в левую руку, подносит ко рту. Руки дрожали — это было заметно по трясущейся жидкости — и кружка казалась тяжелой, поэтому филантроп наконец слегка разжимает левую руку, придерживая посуду снизу, и Игорь замечает то, чего не заметил сразу. Разумовский еле разжимает ладонь и на ней отчётливо видно кровь, причём Сергей опять делает вид, что всё как обычно. Да, больно, но он привык терпеть, особенно, когда рядом кто-то есть - возможно и сделает что-то, но, если останется наедине. Гром хмурится, после чего смотрит на Разумовского, ожидая какой-то реакции, а когда её не следует, поднимается, направляясь на кухню. Его очень удивляло не только поведение Сергея в плане его бесконечного молчания, так и своё, ибо он даже не спрашивает и идёт за аптечкой, берёт бумажные салфетки и возвращается. — Сказал бы раньше. Давай руку посмотрю. — возвращается на место Игорь, бросая содержимое на стол и открывая небольшую железную коробочку, в которой неаккуратно разбросаны различные пластыри, бинты, перекись и какие-то таблетки, срок годности которых истёк скорее всего пару лет назад. Серёжа ставит кружку ещё до того, как Игорь вновь садится перед ним, а когда тот просит показать руку неловко поднимает на него взгляд, но ладонь не прячет, наоборот, сам тянет левую руку, в какой-то степени доверяясь и раскрывая её. Игорь сразу открывает баночку перекиси и берёт сначала салфетку, а после чужую ладонь, наклоняясь немного ближе. Она вся была в крови, как засохшей, так и свежей, а рана была прямо в центре — не очень глубокий порез, и если слегка наклонять руку, то можно увидеть, как блестит красная жидкость. Скорее всего наткнулся на стекло, но спрашивать Гром не хочет, так как и так зажатый Разумовский с ума сойдёт, если придётся ещё что-то объяснять. Одной рукой Игорь придерживает чужую кисть, которая была неприятно холодной, а другой держит всё необходимое и особо немедля, начинает сжимать баночку, выливая жидкость. Та сразу начинает шипеть, а Серёжа пытается отдёрнуться, правой рукой сжимая диван. — Тихо-тихо. — Гром заглядывает в голубые глаза, продолжая крепко держать чужую руку. — Прости. — подобного Игорь ещё не чувствовал ни к кому. Ему хотелось помочь Сергею, но так, чтобы тому не было больно. И чтобы тот перестал бояться, словно его щенком бросили и издевались как только могли. Когда шипение прекращается, Гром салфеткой проводит по ладони, стирая кровь, стараясь делать это очень аккуратно. Он чувствует, как бешено бьётся пульс чужого тела, как его ладонь продолжает трястись и осмеливается быстро поднять на него глаза: всё тот же дрожащий Разумовский, но бегающий и напуганный взгляд изменился на более спокойный и какой-то доверительный что ли, который был направлен вниз, на их руки. Игорь кидает использованную салфетку на стол, а после слегка приглядывается к ране, убеждаясь в том, что в ней не осталось никаких посторонних вещей, такие как стекло. Немного наклоняя ладонь делает для себя пометку, что порез некритичный, а после тянется к бинту. — Жить будешь. — низко говорит Гром и начинает делать достаточно качественную перевязку, аккуратно поворачивая ладонь и завязывает на кисти. Слышит, как сглатывает Разумовский, когда поправляет бинт, касаясь его пальцев. Хочется сделать так ещё раз. Сам Сергей почти не дышит. Такое аккуратное и даже нежное отношение к себе он не ощущал очень давно. Возможно, это неправильно, но они знакомы где-то неделю, а рыжий уже хочет ему доверять. Доверять так, как когда-то доверял Олегу. Ему нравятся эти плавные касания чужих пальцев - они словно заставляют чувствовать себя... живым? Такого не было с тех времён, когда Волков вернулся с армии: резко вернулся в жизнь Разумовского, когда тот заканчивал колледж. Был всегда рядом, помогал с началом бизнеса, но от дружбы, которая длилась лет с девяти, осталось ни следа. Всегда этот холодный и дикий взгляд, а голос угрожающий и низкий. Разумовский слышал, что армия меняет людей, но, чтобы настолько? — Спасибо. — негромко говорит Сергей, опуская руку, а после смотрит на майора. Неужели ему хочется довериться? А Игорь сначала молча смотрит в голубые глаза напротив, а после отводит взгляд, поднимаясь. — Чай пей. Остынет.