He is fine

Есть песня, которую Agust D никогда не исполняет на своих концертах. У фанатов по всему миру есть лишь затертая до дыр демка, слитая неизвестным доброжелателем в сеть, и пара таких же мутных записей в полутьме, явно снятые из-под полы и тайком. На которых пьяный в дым Шуга, путаясь в словах и отчаянно проглатывая окончания, читает в пустоту и темноту о боли, чьей-то улыбке и что «если в той маленькой части мира, которую я вижу из-под низко надвинутой кепки, нет тебя, то все бессмысленно». В интервью Шуга принципиально никогда не отвечает на вопросы об этом, и хорошо, если сразу на хер не посылает. Потому что после такого добиться от него нового интервью просто невозможно. Признанный гений современности Agust D может себе это позволить. Он в принципе не скрывает, что не жалует интервью, как вид взаимодействия с миром. — У вас есть все ответы, которые я готов вам дать, — это мои песни. Что вам еще нужно? — с усмешкой говорит он как-то во время очередной трансляции на жалобы, что о нем давно не писали в таблоидах и глянце. За спиной у Шуги привычный фон из его студии, глаза устало, но довольно блестят из-под козырька кепки. Он в простой черной футболке без прикрас ест быстроприготовимый рамен на глазах у доброй половины планеты, утирая губы тыльной стороной ладони. И вместо ролексов с золотыми цепями, как это бывает на концертах, его украшают лишь сдвинутые на шею наушники и разноцветные веревочки на запястье. «Когда ты будешь готов нам рассказать про «Тайную любовь», — отвечает кто-то в чате. Так негласно на просторах интернета называют загадочный демо-трек, следуя той логике, что он явно адресован конкретному человеку, имя которого остается тайной. Шуга на несколько секунд замирает и хмурится. Но сейчас не потому, что задет чужими словами, а потому что в чате мгновенно поднимается крик на очевидного новичка. Только новички не знают, что за такие финты Шуга в момент может свернуть свою трансляцию без суда и следствия. Но со своими фанатами Шуга всегда намного терпеливее, чем с папарацци. Он со вздохом ерошит отросшую челку и говорит: — Послушайте… Так, ну-ка тихо! Прекращайте, все нормально. Пока он ждет спокойствия в чате — а он его дождется, — то смотрит куда-то мимо камеры, задумчиво и так пристально, как будто прямо позади нее приколото чье-то фото. Но это вряд ли, стены в студии Шуги всегда абсолютно пустые. Как он сам говорит: чтобы ни на что не отвлекаться в процессе. — Скажу один раз и повторять не буду. Все, что касается «Тайной любви», под запретом. Давайте, все сделаем вид, что ее просто не существует. Я ни при каких обстоятельствах не хотел бы доставлять проблем этому человеку. И после этого в чате не всплывает ни единого «почему», лишь миллионы сердец всевозможных цветов и размеров. Шуга благодарен своим фанатам и гордится ими, а вот собой — не особо. Потому что он не должен был говорить даже этого. Потому что теперь все гадают, была ли эта любовь в его прошлом или все еще скрывается в сердце сейчас. С одной стороны эта странная формулировка — «сделаем вид, что ее не существует». Шуга говорит о песне, но называет ее только «любовью», и на слух это вызывает некоторые вопросы. Словно нужно делать вид, что нет реального чувства. И именно делать вид. С другой стороны, первые упоминания «Тайной любви» всплывают еще аж три года назад, почти в самом начале карьеры Agust D. За столько лет, не подпитываемое ничем, это чувство давно должно было угаснуть, пусть, возможно, и оставив за собой тревожный запах дыма и тоскливый след от пепелища. Последнее становится мнением большинства, а этот случай — единственным, когда Шуга хоть что-то говорит о той мифической демке. Все возвращается на круги своя. Всплеск интереса вокруг «Тайной любви» естественным образом затихает, и, казалось бы, ничто не предвещает беды. Но. Буквально накануне выхода своего нового микстейпа Agust D вдруг внезапно исчезает со всех радаров. Его агентство в спешном порядке успокаивает фанатов и папарацци заявлениями о необходимом отдыхе рэпера, как после проделанной работы, так и в преддверии грандиозного тура. Но по сети упорно ходит тревожный слушок, что на самом деле никто не в курсе, где сейчас Шуга и что с ним. Люди бросаются на его поиски, и в интернет начинают тоннами сливаться смазанные фото и невнятные видео: вроде как Agust D видели здесь, но, возможно, он замечен там, — одновременно присылаемые с противоположных сторон света, так что к достоверности хоть одного из подобных заявлений возникают большие и обоснованные вопросы. Пока короткое — едва ли пятнадцать секунд — видео не прилетает из глуши на севере Хоккайдо. Некто, чьего лица не видно, потому что снимают со спины, сидит за потрепанным фортепиано в каком-то крошечном местном баре. У него в отличие от последнего пепельного образа Agust D темные волосы, и себе под нос он тоже мурлычет на японском: «Когда работа становится важнее всего, в твоем мире не должно быть любви»… Но для тех, кто в теме, это определенно «Тайная любовь», так же как и узнаваемая вязь «Never mind», выглядывающая из-под рукавов грубого свитера на тыльных сторонах ладоней на клавишах. И в этом чуть слышном «не должно быть любви» столько нерастраченной горечи, как будто она копилась годами и в конце концов потеряла берега, утягивая за собой на дно… Не проходит и суток — кто-то не успевает даже вылететь из своего аэропорта в направлении той самой глуши на Хоккайдо, чтобы удостовериться в личности Agust D лицом к лицу, — как следующее видео разрывает новостные ленты раз и на… по крайней мере ближайшие полгода точно. Камера снова снимает предполагаемого Agust D со спины. Он завернут в огромную клетчатую рубашку, темные волосы в беспорядке топорщатся из-под надвинутой шапки. И он не играет ничего конкретного, а просто перебирает западающие клавиши с мягким звуком, будто размышляет о чем-то. Когда в баре появляется новый посетитель. Тот какое-то время стоит, прислонившись к двери, в которую вошел, и сверлит взглядом одинокую спину. А затем стягивает с головы пеструю ушанку, сдвигает на подбородок маску и подходит к фортепиано уже всеми узнаваемым Пак Чимином, одним из участников бешено популярной группы «BTS». Той самой, которую Шуга покинул еще в преддебюте, сделав выбор в пользу сольной карьеры. Чимин обнимает со спины вздрогнувшие плечи и со вздохом облегчения тычется носом Шуге в щеку, когда тот пытается обернуться. Шуга в ступоре смотрит перед собой, кусает губы и пальцы у него даже на размытой записи заметно дрожат, но вырваться не пытается. А потом Чимин что-то шепчет ему на ухо, осторожно, но настойчиво тянет на ноги и ведет за собой к выходу. Но перед тем, как они исчезают за дверью, Чимин кидает напоследок прицельный взгляд в камеру. Это послание всему миру: что Чимин знает о его незримом присутствии и пройдет рядом с Шугой любые последствия сегодняшнего дня. Возможно, кого-то это повергает в шок, кого-то приводит в восторг, а кого-то — в ярость, но совершенно точно никого не оставляет равнодушным. А в это время Шуга сидит на заднем сидении такси рядом с Чимином, который клещом держится за его ладонь, и пытается заставить себя дышать. — Чимини, какого хера? — в итоге хрипит он. — Ты вообще понимаешь, что творишь? Разве мы для этого расходились? — Такого хера, хён! — повышает голос Чимин, не обращая внимание на пожилого водителя, напуганного громким звуком. — Я задолбался делать вид, что ее нет, когда она есть. Сколько ещё, ты считаешь, должно пройти времени, чтобы удостовериться — ничего не изменится. Каждый из нас объехал большую часть мира, а быть хотел все равно только рядом. Получал громкие награды, а хотел бы просто не чувствовать эту гребаную пустоту внутри. Почему я должен потратить свою жизнь на чьи-то мечты взамен собственных? Я хочу быть с тобой. И не ври мне, что не хочешь того же. Потому что после того, как тебя вынесло с одной нашей случайной встречи так, что ты сбежал аж на самый край Японии, я тебе ни хрена не поверю. Добегались, достаточно. Теперь давай решать этот вопрос по-взрослому. — Да? — тускло говорит Шуга, не отрывая взгляда от вида за окном. — И как? Куда мы вообще едем? — В аэропорт. — Я не забрал вещи. — Плевать, пришлем потом кого-нибудь за ними. В ближайшее время здесь будет слишком много репортеров, а я не горю желанием отвечать на их вопросы. Потом — сколько угодно, но не сейчас. Юнги-я… — с мольбой зовет Чимин на чужое затянувшееся молчание. Шуга медленно моргает, без толку пытается сглотнуть панику в горле и наконец оборачивается к нему. — Я люблю тебя, — тихо шепчет Чимин. — Пожалуйста… И Шуга складывает с себя полномочия самого упрямого и сильного человека на свете. Он рвано выдыхает и с покорностью наклоняет голову навстречу Чимину, целуя их переплетенные пальцы. — Я никогда не рассчитывал, что это изменится, — так же тихо говорит он. — А просто надеялся, что со временем станет легче. «Не стало», — читается в глазах у Чимина. Он мягко клюет Шугу в уголок губ и почти сразу отстраняется, упираясь лбом в лоб и до боли прикусывая собственные губы. — Ох, прошу тебя, не начинай, — выдыхает он потянувшемуся за ним Шуге. — Нам нужно добраться до дома. И я обещаю не выпускать твоей руки. Только не целуй меня, иначе я не смогу остановиться. Шуга с пониманием хмыкает и взамен снова целует его пальцы, водит невесомо губами по чувствительному запястью и выпирающей косточке на нем. Как уже делал когда-то очень давно. Когда им нельзя было совсем ничего: никаких следов и обещаний, а еще выбиваться из сумасшедшего графика тренировок, смотреть дольше обычного и выть от бессилия и звериной жажды прикоснуться. От одних воспоминаний об этом, по-подростковому ярких и острых, до сих больно почти физически, и только отголоски этой боли позволяют сейчас Чимину худо-бедно сохранять самообладание. Но отнять у Шуги руку в голову ему почему-то не приходит. — Да чтоб тебя, — мычит Чимин, закрывая глаза и стукаясь затылком о подголовник. — Еще часов восемь до дома, я с катушек съеду… — Восемь часов — это намного меньше, чем три с половиной года, — хрипло напоминает Шуга. Он перестает мучить чужое запястье и, уложив себе на бедро, накрывает их руки свободной ладонью, поглаживая. — Это как последние восемь приседаний из сотни, — шутит Чимин с легкой ноткой истерики, — когда кажется, что проще умереть, чем доделать. А сам — не в силах оторваться — гипнотизирует из-под ресниц их переплетенные пальцы. Выглядит как самая заветная мечта. — Больше не хочу умирать, — бормочет Шуга и кладет голову ему на плечо. — И ты не умирай, пожалуйста. А то это будет самое нелепое воссоединение в истории. «Долго» у нас вроде как уже есть, давай теперь «счастливо». По-моему нормальный план. Взрослый, как ты хотел. — Я тебе обещаю, что так и будет, — бормочет Чимин ему в макушку. — Даже если придется все бросить к чертовой бабушке. Но о том, чтобы «бросить», не идет даже речи. За те восемь часов, что Чимин с Шугой в счастливом неведении добираются до Сеула, а мир крутит на повторе видео их встречи, агентства трижды делают заявление о том, что никакие события не повлияют на текущий статус айдолов и их графики. Потому что с каждым часом обстановка все больше накаляется, а два самых больших фандома в мире буквально готовы к военным действиям, чтобы защитить своих кумиров. В итоге в сам Сеул Чимин с Шугой так и не попадают. Их пересаживают на чартер до Чеджу прямо в Инчхоне. — Они нас прячут или депортируют? — скалится Шуга, заметно оживший после трех часов обжиманий с Чимином в самолете. Было глупо рассчитывать, что у них получится сдержаться. Но, предвидя такой расклад, они заранее вгрохали какое-то баснословное количество денег за отдельную каюту на время перелета, и та на все сто процентов оправдала их ожидания и нужды. Шуга вон умудряется радостно светиться, будучи весь в черном и с надвинутым до носа капюшоном. Пока они плутают по переходам аэропорта, Чимин вообще не видит ни единого обнаженного участка его кожи. Но факт остается фактом — Чимин чувствует, как светится Шуга. И с тем же неконтролируемым счастьем улыбается в свою маску под надвинутым капюшоном. Потому что они вместе, что бы ни произошло. В конечном итоге они все-таки вместе. Чимин выходит на связь с миром еще через сутки. Вернее с его аккаунта в твиттере просто выкладывают фото, как он дремлет в шезлонге на фоне ярко-зеленого моря, а ветер мягко ерошит его волосы. И сразу за этим селка всплывает на аккаунте Agust D. Он немного виновато щурится в камеру из-под длинной теперь черной челки с единственной подписью к фото — любовь. Пройдет еще неделя, и Шуга наконец-то отпустит в жизнь полноценную версию «Тайной любви», которая больше не является тайной. Это будет импровизированный клип, который они снимут с Чимином все там же, на Чеджу. Просто живая запись того, как Шуга — именно Шуга, не Agust D — под бит с ноута зачитает полный текст песни вслух ясно и четко от первой до последней строчки. И станет понятным, почему он никогда не исполнял и никогда не исполнит эту песню со сцены. Даже сейчас, сидя в закатных сумерках бок о бок с человеком, который бережно, но крепко держит его за руку, на строчке: «You can find another me, but I can’t. When the moon is gone, I’ll let you go», — голос Шуги ломается и хрипит. После Шуга напишет в своем твиттере: «Это так удивительно, как одни и те же вещи обретают новый смысл с течением времени и в новых обстоятельствах. Я всегда считал, что «Never mind» была написана о творчестве. Ну хотя бы в большей степени о нем. О стремлении достигнуть успеха вопреки всем преградам и чужим предрассудкам. Хотя и о том, чем я пожертвовал ради этого, тоже. И что мне приходилось упорно теснить из своей головы, чтобы не свихнуться. Но сейчас те же строчки я могу приложить к нынешнему себе, когда вектор моего стремления обращен совсем в другую сторону. Я хочу достигнуть успеха в том, в чем так долго себе отказывал. И сохранить это во что бы то ни стало. Когда назад дороги нет, остается лишь идти вперед, Забыв о прошлых ошибках. Забей, пусть это непросто, и заруби себе на носу: Если кажется, что сейчас врежешься, то поддай газу, парень».