Голова болела, тело ломило, нога, и без того сломанная, сейчас горела адской болью. Каз попытался открыть глаза. Темнота, окутывающая его, постепенно отступала: белый потолок с остатками от расколотой винтажной люстры, прорисовывалась всё чётче. Почему люстра была сломана — он понял не сразу. Осознание произошедшего доходило долго: странный разговор Алисы и Малены, загорающаяся комната, а затем — ослепительная белая вспышка, после которой он ничего не помнил. Каз пошевелил рукой: рядом кто-то засопел и зашевелился.
«Инеж!»
Она, заметив, что он пришел в себя, тут же откатилась в сторону.
— Прости, — прохрипела Призрак.
— Ты…как?
— Нормально, — она кивнула, — что произошло? Я ничего не помню.
— Комната загорелась, дальше — вспышка и темнота.
Каз кивнул, поднялся на ноги, оглядывая комнату. Одной стены не было: вместо неё сияла огромная чёрная дыра. Картины, люстры, мебель — всё, развороченное, обожженое и поломанное было раскидано по комнате. Алиса лежала на полу, широко раскинув руки. Рядом, в такой же позе, находилась Малена. Нина пыталась подняться, опираясь обеими руками о стену. Примерно то же самое делали остальные Отбросы.
Каз протянул руку Инеж. Она, опираясь поднялась на ноги. Пошатнулась, но удержала равновесие.
— Что произошло? , — вопрос, волновавший всех, задала Нина.
— Сила… — прохрипела Малена — все повернулись к ней, — нельзя использовать такое количество силы одновременно и постоянно. Материя, окружённая таким количеством энергии, просто не выдержала — взорвалась. А сила — сила самоуничтожилась во время взрыва.
— Алиса… Она жива? , — тихо спросила Инеж.
— Нет. Самоуничтожилась вся сила. И жизненная в том числе.
— Почему пострадала только Алиса? , — Каз недоверчиво выгнул бровь.
— Вся энергия сосредоточилась в одной точке, в скоплении силы — в Алисе. Там и произошёл взрыв. То, что нас всех оглушило — последствия того, что Алиса забрала.
— Нина! , — вдруг вскрикнула Инеж, — ты…ты снова выглядишь, как раньше.
Каз повернулся к девушке — перед ним действительно снова стояла Нина Зеник. Такая, которую они все помнили: темноволосая, с лёгким румянцем. Бреккер почувствовал, что засыпает.
— И я снова сердцебит, — радостно произнесла она — сон отпустил Каза.
— В следующий раз, используй свои способности на ком-нибудь другом, — недовольно пробормотал он.
Нина отошла, а Каз наконец-то позволил себе взглянуть на Инеж. Всклокоченные волосы, лицо и руки, заляпанные кровью, блестящие темные глаза… Она наклонилась, поднимая с пола трость; протянула её Казу. Он благодарно кивнул, перекладывая весь вес с больной ноги.
— Здесь нам больше делать нечего, — сухо произнёс Каз, — уходим.
Инеж согласно кивнула, опираясь рукой на стену.
— Уайлен пробудет без сознания ещё где-то около двенадцати часов, — возразила Нина, — у Джеспер пуля в животе, да и вы двое не в лучшем состоянии, — она обернулась к Малене, — здесь же не одна комната — мы все поместимся. Хотя бы переночуем, к завтра — решим, что делать. Я уж точно не хочу сегодня ни о чём думать.
— Мы просто потратим время… — Каз оборвал себя на полуслове, сжав губы.
«Инеж может не выдержать долгие переходы». Сломанная лодыжка, разбитое лицо… Это не добавляло ей здоровья.
— Хорошо, останемся здесь.
— Не считая этой, в доме осталось пять комнат, — произнесла Малена, — на счёт кроватей — не уверена, но диван есть в каждой.
— Отлично, — улыбнулась Инеж. — Спасибо Вам.
Малена улыбнулась в ответ.
— Готово! , — радостно произнесла Нина, — надо отнести их, — она указала на стрелка и Уайлена, — в комнату, где есть кровать.
— Пусть ночуют в моей, — отозвалась Малена, — я лягу в своем кабинете; жизнь всё равно продолжается, дел невпроворот.
— Хорошо. Инеж, — она вопросительно посмотрела на девушку: в той шла какая-то внутренняя борьба.
— Я… Останусь с тобой, если ты не против, — неуверенно произнесла она.
Странное чувство пробило Каза насквозь. Хотелось, чтобы Инеж осталась с ним, ведь… Он тут же оборвал себя. Глупые мысли.
— Конечно! Каз и Маттиас? , — Нина поспешила перевести тему.
— На третьем этаже есть две небольших комнаты, — задумчиво произнесла Малена, — там вроде только диван, но на ночь…
— Да, ляжем там, — грубо прервал её Каз. — Мы теряем время: завтра встаём в шесть утра. Расходимся, — он развернулся и, опираясь на трость, вышел из комнаты.
Боль и разочарование разъедали его изнутри. Он снова один. Снова сидит в темной, маленькой комнатушке, освещаемой лишь одной тусклой свечкой. Инеж… Её имя обжигало каждый раз, стоило о ней вспомнить. Каз понимал её, знал, что она чувствует. Знал, так будет лучше для них обоих: разойтись по разным углам, и не вспоминать друг о друге. Но они не могли. Стоило Казу закрыть глаза, перед ним вставал образ Призрака. Она скромно улыбалась, смотря на него выразительными темными глазами, в которых он видел тот самый сулийский рай, в который ему никогда не суждено было попасть…
Я не хочу пробуждаться ото сна,
Ведь мне не видать облегчения.
Я вижу тебя всякий раз, когда сплю,
Чувствуя рук прикосновения…
Каз вздрогнул и встал с жёсткого дивана. Подошёл к окну, вдохнул прохладный воздух, пахнущий морем и травой. Прямо как в детстве…
Где-то внизу скрипнула половица. Он замер, прислушиваясь: больше ничего не было. Хотелось закричать, сжечь этот дом ко всем чертям…
Каз не услышал — почувствовал, как Призрак вошла в комнату. Неслышно ступая по полу босыми ногами, подошла к окну.
Сердце забилось где-то в горле, руки, как и всегда в последнее время, без перчаток, начали замерзать. Каз развернулся, встречаясь взглядом с Инеж. Волосы, обычно убранные в косу, сейчас были распущены; плавно спускались с худых плеч. В бездонных глазах стояли слёзы. Губы слегка подрагивали.
Навеки в тебя я влюбилась
И в этом, знаю точно, я — права!
Одна ведь с мертвой точки я не сдвинусь.
Такой была, и будет, вся наша игра.
Каз поднял руку, остановив её в нескольких миллиметрах от щеки Инеж, безмолвно спрашивая разрешения. Призрак накрыла его руку своей, прижимая к щеке. Она не закрывала глаза, продолжая смотреть на него.
— Почему? , — неожиданно для самого себя спросил Каз.
— Что, «почему»?
— Почему пришла…?
Она посмотрела на него долгим, пронзительным взглядом. Затем, тихо спросила:
— Жалеешь?
— Нет, — прошептал Каз.
Инеж вдруг как-то странно рассмеялась, сжав губы, и тут же прикрыв лицо рукой.
— Я…я пожалуй пойду… Это всё…прости…прости, мне не стоило…- неразборчиво забормотала Призрак.
Он вздрогнул, сильнее прижимая руку к её щеке. Чувства оказались сильнее здравого смысла, уже давно запертого где-то в самом дальнем углу сознания.
— Стоило, — прошептал Каз ей в губы, — стоило…
И спрашивали все меня друзья,
Как до сих пор сумел я продержаться?
- Всё настоящая любовь, — сказал им я.
Вот почему я здесь могу остаться…
Инеж прижалась к нему, обвивая руками за шею. Её губы, такие же мягкие и нежные, как тогда…
Его — сухие и горячие… Они переплетались в каком-то страстном и отчаянном танце…
Каз неохотно оторвался от девушки, переводя дыхание. Его руки обнимали тонкую талию,
её — гладили мускулистые плечи…
Время остановилось… Сколько они так стояли — Каз не знал, и не хотел знать. Единственное, что сейчас имело значение — Инеж. Её руки, губы, её внутренние демоны, слёзы… Обо всём остальном они подумают завтра, когда зажжётся рассвет, а пока… Пока можно было просто наслаждаться жизнью, наслаждаться моментом, который так незатейливо покинула им… судьба? счастливый случай? или это они сами его построили?
Маленький диван приютил две забытые всеми души. Инеж тихо сопела, уткнувшись носом в грудь Каза. Он, в полудрёме, перебирал пряди её темных волос.
— Всё будет хорошо? , — сковзь сон спросила Инеж.
— Будет… — Каз невесомо коснулся её лба губами. Обязательно будет…
И всякий раз, когда глаза закрою,
Дорога в тёмный рай ведёт меня.
Никто на свете не сравним с тобою.
Я лишь молюсь, что б ты осталась ждать меня,
Там, где уже иная сторона.
The End!
