Синигами Мадарамэ Наруто

На земле лежало три человека: младенец, родившийся всего несколько часов назад и уже столько переживший, кричал во все горло. Слезы так и лились из его еще плохо видевших глазенок. Окровавленный лоскуток ткани хорошо окутывал малыша, но красная жидкость запачкала совсем юное тельце маленького блондинчика, создавая неприятную картину. Вторым был светловолосый мужчина в плаще. Его одеяние теперь больше напоминало непригодную тряпку, и лишь еле разбираемые слова на задней стороне плаща давали понять, что когда-то на ней красовалась фраза - «Четвертый Хокаге». Но, в отличие от младенца, Минато не двигался, не издавал никаких стонов или чего-либо еще. Вывод напрашивался только один – он мертв. Последней третьей стала женщина. С ее стороны доносилось хрипы, что свидетельствовало о ее критическом состоянии. Она еле дышала. Взгляд красноволосой был устремлен на ревущего Наруто, изредка печально переводясь на мужа. Услышав какой-то шум недалеко от себя, Кушина с трудом подняла голову, чтобы увидеть его источник. Им оказался человек в оранжевой маске с черным узором, который напал на Коноху и чуть было не уничтожил ее. «Мадара» быстрым шагом подошел к младшему Узумаки, намереваясь скорее покончить с этим делом. Он без интереса рассмотрел ребенка и, немного поразмышляв, принял решение забрать его с собой. Тоби рассудил, что в любой момент сможет извлечь демона из мальчика и, возможно, вырастит его, и в будущем из мальчика можно будет сотворить отличное «оружие», которое он непременно использовал бы против Листа. Масочник уже наклонился, чтобы взять ребенка в руки, однако ему помешал неожиданный всполох. Это была техника, которую применила Кушина, использовав остатки своей чакры и той, что осталась после извлечения Кьюби. Данное дзюцу являлось запретной в их клане, даже сам глава разрушенной деревни, которая находилась на одном уровне с пятью великими скрытыми селениями, считал эту технику одной из самых опасных в мире шиноби. Но, как и большинство высоко-ранговых, она тоже требовала определенную плату, в этом случае, собственно, во всех случаях, купюрой стала жизнь пользователя. Это дзюцу предназначалось для перемещения в пространстве и времени, но ею до Кушины еще никто не пользовался, ведь жизнь-то дорога всем. Однако случай иногда заставляет прибегнуть и не к таким действиям. В прошлом девушка уже разок использовала эту технику, разумеется, случайно и с ошибками во время использования, в последствии чего эффект вышел другой. Мальчик засветился тусклым светом и исчез, оставив после себя небольшую вспышку желтого цвета. Применение техники совершенно истощило Узумаки. Не будь она так сильно ранена, вполне вероятно, она бы могла выжить, но повреждения, нанесенные Лисом, были настолько серьезны, что ее время уже подходило к концу. Учиха был в ярости: у него из под носа только что увели его добычу. И кто? Умирающая женщина. Обито с зажатым в руке кунаем медленно подошел к гибнущей и, чуть наклонившись поближе к ее лицу, спросил: - Ну, и куда пропал твой сын? Что ты сейчас сделала? – ученик Желтой молнии понимал, что это какой-то вид перемещения. С виду она напоминала «Полет бога грома» сенсея, но это другое. - Кхе… Он там, где ты его… не найдешь. – Прошептала Кушина, опуская веки. Это было последнее, что она сказала. На ее губах появилась счастливая полуулыбка. Последнее, что увидела девушка, стали Наруто и Минато. Женщина знала, что увидит своего сына лишь однажды, даже после смерти им встретится не суждено. А теперь ей пора, она, как и все Узумаки, имела право сама выбрать час своей смерти. Обито, поняв, что ничего не добьется от Узумаки, поспешил исчезнуть. Встречаться с подоспевшими на помощь шиноби ему не хотелось, он и так потратил много сил на управление девятихвостым, а еще одна битва ему ни к чему. Когда Третий прибыл на место битвы, он увидел только два бездыханных тела и пентаграмму рядом с ними. Это был след, который остался после применения той техники. Сарутоби ни разу не сталкивался с подобной печатью, но из рассказов Кровавой Хабанеры примерно понимал, что произошло. - Что мы скажем остальным, Хокаге-сама? – голос юного шиноби вывел бывшего Хокаге из раздумий. - Что случилось с Кьюби и с сыном Минато-сама?- спросил один из анбу, проверяя пульс у погибших. Его голос звучал ровно, будто нападения вовсе не было, и Четвертый не умер. Обычно, после того, как скончается Каге, деревня впадает в траур. Но безэмоциональный мужчина в маске медведя принадлежал Корню анбу: только у них члены организации «выжигают» все свои чувства. Так что реакция подчиненного Шимуры ничуть не удивляла. - Четвертый пожертвовал своей жизнью и убил демона. Вот что мы скажем и ни слова более. Понятно?.. Вы ничего не видели. А его сын, даже если он и жив, то наверняка за пределами нашей досягаемости, – помедлив, ответил Хирузен. «Я надеюсь, ты знала, что делала, Кушина. Удачи тебе, Наруто. Надеюсь, с тобой все в порядке…» - жив ребенок или нет, Третий не был уверен, но очень надеялся на это. *** Генерал Готея-13 сидел и перебирал ненавистные отчеты и объяснительные о том, как одиннадцатый отряд опять «нечаянно» разнес половину бараков во время тренировки. Обреченно вздохнув, Генрюсай отложил папку и взялся за следующую. Пролистав оный документ и тщательно ознакомившись с ее содержанием, он повторил свои ранее сделанные действия. Старейший шинигами уже устал от постоянных повторяющихся ошибках, которые совершают его недальновидные соратники. Последняя бумага была о том, что старший Кучики едва не убил каких-то рядовых, которые, по его мнению, непочтительно отзывались о его клане. Старик блаженно повернул голову налево, а затем направо. Хруст позвоночника и дальнейшие ощущения немного расслабили его. Как вдруг тишину разорвал хлопок, и в клубах белого дыма появился маленький сверток какой-то ткани, из которого доносился плач младенца. Это способ перемещения был хорошо знаком Ямамото, ведь видел он его не первый раз. Значит к ним опять пожаловали гости из другого мира. Ребенок не мог применить ее, значит, его кто-то сюда отправил. Но с какой целью? Ямамото не успел полностью в этом разобраться. Его раздумья прервала полупрозрачная фигура, появившаяся рядом с новорожденным. Как понял главнокомандующий, женщина являлась его матерью. Печать не выдержала перехода через границы миров, и сильное давление духовной силы окончательно сломало ее. - Здравствуйте Генрюсай-доно. Давно мы с вами не виделись, – придя в себя и подняв голову, дабы ее распознали, сказала Кушина. - …Здравствуй. Действительно давно. Хм-м… Что же такого произошло, чтобы заставило тебя вновь воспользоваться той техникой? - Спросил командир. Он был крайне удивлен, увидев давнюю знакомую, да еще в таком состоянии. И внимательно выслушал ее просьбу. - Пожалуйста, позаботьтесь о моем сыне. И передайте ему этот свиток и письмо, когда придет время… Прощайте. Мы больше никогда не увидимся. Это было мое последнее путешествие по мирам, - слабо улыбнувшись, Узумаки перевела взгляд на малыша. - Я люблю тебя сынок. Прощай... - Кушина наклонилась к нему и поцеловала в лоб. После чего растаяла в воздухе, как будто бы ее здесь и не было. - Клянусь, Кушина… Я позабочусь о твоем сыне, – тихо произнес Ямамото, но его уже никто не слышал. Посидев еще пару секунд, Генрюсай поднялся с засиженного места и подошел к мальчику. Аккуратно взяв его в правую руку, он приложил указательный палец к голове ребенка и сосредоточился на том, чтобы попасть в подсознание Узумаки. Данная затея получилось легко. В голове мальчика он увидел раскрытые ворота и сильно исхудавшего Лиса. Тот был не в состоянии сопротивляться, хоть ребенок и перенес перемещение без каких-либо плохих последствий, для Курамы такой вид транспортировки был в новинку, и ему пришлось использовать огромное количество чакры, дабы не застрять в пространстве меж миров. Демон знал, зачем пришел этот шинигами и у него не оставалось иного выбора, кроме как предложить сделку, которая, по его мнению, была выгодна и ему, и этому старику. Биджу слышал весь разговор двух старых знакомых, и у него было время все обдумать. - Старик, у меня есть к тебе предложение, - с уважительными нотками прогоготал девятихвостый, что было для него крайней редкостью. - И какое же? – сощурив глаза, спросил командир, выпуская немного реяцу, чтобы в случае нападения быть готовым отразить внезапную атаку. - Ты отправишь меня в другое место и время... Точнее только моё сознание. Вся моя чакра или, как вы ее зовете, реацу останется моему джинчурики. Правда, я бы посоветовал ее ограничить, - уже с превосходством в голосе произнес лис. - Какая тебе выгода из этого, демон?? - без тени страха спросил капитан, приоткрыв свои вечно сощуренные глаза. - Мне нет смысла оставаться здесь. Тем более я знаю, зачем ты пришел. Я был с Узумаки в не очень хороших отношениях, но это моя последняя дань уважения им - единственному клану, который был способен сдерживать меня. Такой ответ тебя устроит? Более говорить я ничего не намерен. Если да, то приступай. Ты знаешь что делать. Я сам выберу время и место, – прорычал Кьюби. Ямамото закрыл глаза. Время ограниченно и нужно скорее решать: соглашаться с условиями демона из другого мира или поступить по-своему. Но предложение хвостатого было вполне приемлемым, которое не несло за собой плохие последствия. Капитан первого отряда сосредоточился, потому что малейшая ошибка, и он мог оказаться неизвестно где. - Хадо номер 94 ТосиЗеКан, - такое Кидо потребовало от капитана очень много реацу. Оно было запрещено и применялось только в исключительных случаях. Сейчас же это было необходимо. Лис начал постепенно таять и вскоре исчез вовсе. На его месте остался лишь огромных размеров шар оранжевой чакры, которая стала заполнять все вокруг. Генрюсая выбросило из сознания мальчика, и из-за выброса энергии его отбросило на пару метров. Когда он вновь оказался в реальном мире и посмотрел на джинчурики, то увидел, что Наруто окутывает красная чакра. Ребенок закричал от невыносимой боли, причиняемой зловещей демонической чакрой. Было очевидно, что малыш не может контролировать реацу, оставшуюся после изгнания Кьюби но Йоко, хотя, кто может говорить о контроле, видя, что носителю от силы несколько часов. На раздумья не было времени, нужно что-то срочно предпринять. Положение спас так вовремя появившийся Четвертый Хокаге. Он тоже все видел и знал, что произошло с его сыном. Минато должен был появиться еще до разрушения печати, однако и в этом случае перенос в другое измерение сыграло большую роль, из-за чего остатки запечатанной чакры Желтой молнии появились с задержкой. Не задавая никаких вопросов, он сделал то, для чего явился сюда – восстановил печать, которая должна была сдерживать чакру Курамы, и повернувшись к главнокомандующему, поблагодарил его кивком головы, улыбнувшись. После чего некоторое время сидел с мальчиком на руках и прощался с Наруто Намиказе-Узумаки. Спустя несколько секунд он исчез, также как и его жена. Теперь перед седовласым стояла задача: куда же определить мальчика? Кто именно будет его воспитывать? За столь интересным занятием его застал лейтенант Сасакибе. Тот замер от удивления в дверях, когда увидел своего капитана с младенцем на руках. Блондин еще долго не мог прийти в себя, особенно после того, как выслушал историю малыша. И безоговорочно согласился, что того надо отдать на воспитание кому-нибудь из доверенных лиц. Сначала была предложена кандидатура Уноханы, но Генрюсай отклонил ее. Еще лейтенант предложил клан Кучики, но получить Бьякую номер два не особо хотелось. Их спор прервал стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в нее вошли два офицера одиннадцатого отряда. Они тащили отчеты и объяснительные, которые только недавно закончили составлять. Зашедшие еще не представляли, во что они вляпались. Двое спорщиков посмотрели на гостей, и было похоже, что на них обоих нашло озарение, что немало напугало двух шинигами. Повисло неловкое молчание; глаза прибывших бегали от младенца к глазам командира, как бешеные, а тот лишь как-то недобро улыбнулся. - Иккаку Мадарамэ и Юмитика Аясэгава, у мне есть для вас важное задание. С сегодняшнего дня вы назначаетесь опекунами этого ребенка. Его зовут Наруто Узумаки-Намиказе. Вы должны заботиться о нем и обучать всему, что должен знать шинигами. А теперь оставьте эти бумаги вон там возле стены и берите ребенка. – У Иккаку нервно дергался глаз, и по виску скатывались несколько капелек пота, уголок губ то приподнимались, то опускались. Первым пришел в себя Юмитика. Он подошел к старику и взял младенца на руки. – А теперь можете быть свободны. Когда они вышли, Мадарамэ задал животрепещущий вопрос: - И что теперь мы будем делать? Я совершенно ничего не знаю о детях…