проклятые

Чайльд опаздывает. Очень сильно опаздывает. Возможно, не будь он тем самым известным Предвестником Фатуи, его бы оставили в Ли Юэ. Но так они не имели права отплыть без него. Желание остаться было тонким, как лезвие ножа. Да-нет-да-нет. Хотелось увидеть семью. И служить Царице, а не остаться в стране, где едят чертовыми палочками. Ими есть просто невозможно! Время тянется слишком долго, разбиваясь о приглушённые голоса и тонет в тенях от фонариков под потолком. Время в разговорах, касаниях, смехе — застывает янтарём чужих глаз. Это остается в прошлом вечере, отпечатавшемся в голове, будто картинки с камеры из Фонтейна. Тарталья будет хранить их также нежно, как хранит фотографию семьи во внутреннем кармане пиджака. Пиджака, который не может найти даже глазами, разочарованно вздыхая. Найти вещь не удаётся, поэтому он сбегает на балкон, позволяя воздуху гореть в лёгких. Слишком низкие ветки задевают макушку, Чайльд фыркает, пытаясь избежать нападения от дерева, чтобы протиснуться ближе к краю. Виды гор Ли Юэ не похожи на Снежную. Много зелени, растекающийся золотой и мерцающий рассвет цвета спелого закатника. Красиво, конечно. Только нет этой родной морозцы, да пощипывания раскрасневшихся частей тела. Корабль Фатуи должен был отплыть с рассветом. Не суждено, видимо. Потому что их главный оказывается за несколько километров от столицы, на постоялом дворе Ваншу. С адептом. Кому расскажешь — не поверят. Скорее уж не поверят, что Сяо сделал такой ужасный выбор в пользу рыжего и пустил его в свою постель. Теперь монстр на кровати, а не под. Только вот Чайльд в эти сказки-страшилки никогда не верил, разве что в детстве. Когда страшилки ожили в обликах монстров из Бездны, бояться оказалось нечего. Их можно было убить. Не стоит бояться того, что ты можешь убить. Тот же самый факт работал с Сяо. Даже если у Аякса никогда не было достаточно сил, чтобы убить Якшу или, хотя бы, сильно ранить. На нем все заживало как на собаке. Быстро. Это у Сяо была любовь говорить о хрупкости человеческих костей, иногда боясь даже сжать пальцы сильнее. — Ох. Доброе утро, товарищ, — улыбка сахарная настолько, что может стать плохо. Приподнимает уголки губ, тянет вверх, чтобы сверкнуть белыми зубами. Сзади подходит адепт, специально наступая на каждую досочку так, чтобы она сообщала о прибытии кого-то постороннего, влезающего в нафантазированный мирок Чайльда. В нём Царица управляет Тейватом, а он носит на плечах лучшие меха Снежной и сражается со страшными змеями, ведь смысл жизни в сражении. Любовь появляется случайно. Да и не любовь это вовсе. Так. Очередное сражение и испытание на выдержку. — Ты забыл пиджак, — ни «доброе утро», ни «привет». Сяо смотрит внимательно, протягивая серую ткань, которая скрипит от того, как голые пальцы её сжимают. Чайльд напарывается на кор ляпис, он переламывает ему кости одним только медовым взглядом, разламывая позвоночник. Приходится даже тряхнуть волосами, чтобы сбить с себя наваждение божественности адепта. Слишком идеален. Выдёргивает пиджак, не попадая рукой, пока пытается надеть. Потом, всё-таки, натягивает. Сяо сокращает расстояние сам, перемешивает воздух между ними и аккуратно застегивает пуговицы, оставляя нижние, чтобы был виден почти-открытый живот, привычный для стиля Тартальи. Почти его фишка. — Я опаздываю на корабль. Сяо уже знает о том, что Аяксу нужно уплывать домой. Это просто нужда. Ведь его дом не рядом с бессмертным существом. Осознать такое просто. Поэтому Сяо его отпускает. Так будет правильнее, лучше. Нельзя было заражаться от смертного эгоизмом, который встаёт комком в горле. Это не любовь. Всего лишь человек в бесконечности его лет. Не более. — Тогда пойдем быстрее, — адепт подхватывает его на руки, как пушинку, поднимаясь на балконные перила. В глубине глаз кроме пустоты есть ещё и недоумение. Может быть, это любовь. Только может быть.