проклятые

Жаркая погода для Ли Юэ была обычным делом. Солнце пекло, насквозь пронизывая своими лучами. Народ на улице, разморенный жарой, ленился, стараясь избежать солнечного удара и горячих камней под ногами. Сяо взглядом проследил кучку детишек, которые с громкими криками бежали купаться, толкая друг друга локтями. Ему не было жарко. Холодно тоже не было. Это был плюс быть адептом — на тебя не влияют перепады температур, на которые постоянно жалуется Ху Тао, пытаясь заставить Алатуса лезть на гору за травами для неё. Скрип за спиной уже кажется привычным. Сяо не оборачивается, продолжая смотреть на бледное голубое небо, на котором нет ни единого облачка. — Твои раны уже зажили, раз ты вернулся сюда? — спрашивает он, склоняя голову набок. Чайльд не отвечает, вставая рядом. Его присутствие ощущается призрачным и эфемерным. От Чайльда тянет морозом, от которого не спасает даже этот жаркий день. Может быть, все жители Снежной такие — у них снег внутри, место крови по венам. Может, это из-за Бездны, которая струится сквозь его рёбра, расползаясь бесконечным космосом. Они оба знают, каково это — быть проклятыми и отравленными. Но это не мешает им сражаться друг против друга. Без какой-либо на то причины, просто потому что очень сильно хочется. Тарталья любит сражаться, пробовать свои силы против разных противников и ему безусловно нравится биться против великого защитника Якша, о котором твердили легенды Ли Юэ. Великий воин и правда оказался силён в бою, оставив на нем кровоточащие отметины. Казалось, что ветер до сих пор пронизывал Аякса, вызывая рвотные позывы. Чайльд замахивается ногой, сбивая нагретую черепицу с крыши — она отлетает, падая вниз. Сяо не дёргается, кажется даже не дышит. Его кожа тоже покрыта шрамами, Аякс знает расположение каждого из них. Иногда битвы переходили в другое русло, агрессивное и такое непонятное. Сяо не знал, чего хотел добиться этим, просто раздумывал, можно ли согреть Тарталью. Его ладони, его ступни, его шею. Там, где бьётся пульс, если прижать пальцы. Сейчас Сяо тоже думал об этом — о теплоте рук Аякса под кожаными перчатками. Что будет если взять его за руку? Что будет если с л о м а т ь ему руку? — Сяо-сяо, считаешь я прихожу к тебе только ради драки? Я разочарован, — Чайльд наигранно надувает губы, подобно ребёнку и смеётся. Алатусу нестерпимо хочется отдернуть Фатуи, чтобы тот перестал называть его этим глупым прозвищем, которое он узнал от кого-то или даже стукнуть. Несильно. То, каким добрым Тарталья временами мог быть, пугало их обоих. — Я просто захотел увидеть тебя. — А я бы хотел увидеть твою смерть, — в ответ язвит Якша, хотя желания язвить нет никакого. Аякс вообще своей надоедливой персоной отбивает любое желание. Может быть, Сяо немного врун. Моракс так говорит. Он, вообще, много чего говорит, но в проницательности Властелину нет равных. Может быть, Сяо и правда заврался. Потому что хочет видеть не смерть Чайльда, а то, как он выгибает спину, видеть его веснушки и рыжие ресницы. Слышать его срывающийся голос, касаться холодной кожи и шрамов, рассекающих тело. — Когда-нибудь увидишь, обещаю, — у Аякса смех такой, что всё внутри скручивается и хочется спрыгнуть с этой самой крыши, разбившись о тёплые камни, потому что они намного теплей объятий Тартальи. Тарталья думает о том, что согласен на смерть от рук Сяо. Ведь он привык выполнять свои обещания.