Надежда на ложь

Муха влетела в открытое окно квартиры, почувствовав исходящий из него лёгкий запах привольного жилища. Сев на стол и осмотрев помещение, насекомое довольно потёрло лапки: кое-где валяющиеся бутылки из-под алкоголя, давно стоящие здесь мусорные пакеты, немытая посуда – всё указывало на хорошие условия для жизни шестилапой. Вошедший на кухню хозяин квартиры и не подозревал о маленькой гостье; но даже если бы и заметил её, то муху не ждало ничего кроме равнодушия. Эрен с взъерошенными длинными волосами, сейчас напоминающими сплошной беспорядочный колтун, и помятым сонным лицом спокойно наливал холодной прозрачной воды в стакан. После короткого судебного следствия, касаемого расследования о причастности Йегера к делу, всё решилось вполне удачно, на такой исход все и надеялись – следователь отстранён от службы на полгода, а также больше не остаётся ответственным за дело о серийных убийствах девушек в качестве служащего. Вот уже два месяца парень не выходил из квартиры, заперев дверь и не отвечая на звонки друзей – ему необходимо было время забыться: пара дней, неделя; но всё затянулось. Не имея никакой связи с внешним миром, он питался едой из доставки; перечитывал старые книги и начинал новые, которые, раньше казалось, никогда не откроет; оставлял горы мусора на кухне и даже не включал телевизор: все его действия были направлены на избегание любых слов, напоминающих ему о Леви Аккермане; но месяц депрессии и забытья не были способны стереть ему память, и только сейчас он стал понемногу приходить в себя. Несколько глотков воды, скользнув по пересохшему после сна горлу, чуть-чуть освежили парня, и он направился в душ. Муха же, не чувстуя угрозы, стремительно рванула к чёрным большим пакетам, уже начинающим попахивать ароматом, влекущим к себе подобную живность. Эрен наслаждался горячим душем, смывающим с него весь тяжёлый туман, облепивший его тело за несколько недель. До этого, если б парень спал, шестилапая гостья и его приняла бы за своеобразный мешок с мусором. Он тщательно и кажется даже несколько яростно тёр начинающую краснеть кожу мочалкой, переодически обильно поливая её пахучим гелем для душа, из-за которого нос щекотал ненавязчивый запах миндаля. Волосы под струями воды уже немного распутались, и Эрен отметил, что они отросли ещё ниже: раньше кончики едва касались плечей, теперь же спокойно лежали на них. Йегер вышел из душа и провёл ладонью по запотевшему зеркалу, открывая небольшой участок своего отражения. Собственный внешний вид вызвал у него отвращение: припухшие от алкоголя и безделья глаза на данный момент не были столь ярко-бирюзовыми как раньше, скорее напоминали тусклую серость с зелёным отливом; а осунувшееся лицо, которое итак выглядело нездорово, ещё и не украшала отросшая щетина. Он полез в ванный шкафчик за бритвой, где его взгляд упал на лежащие там ножницы. Парень вдруг, крепко взяв их, быстро отрезал с характерным лязгающим звуком почти с десяток сантиметров своих волос. Теперь они, хоть и по-прежнему являлись достаточно длинными чтоб их большую часть можно было забрать назад резинкой, всё же стали короче, и внешний вид преобразился. Парень впервые за это время едва улыбнулся и резво растрепал подрезанные локоны. По прошествии получаса после сеанса самостоятельной домашней стрижки в дверь Йегера кто-то позвонил. По началу он решил, как и всё это время, не открывать, но, неопределённо мотнув головой, всё-таки поспешил к двери и, отперев замок, открыл её. На пороге, к неожиданности Эрена, стояла Хистория. Он даже не взглянул в глазок, так как был уверен в том, что увидит Жана, Армина или хоть Эрвина, если мужчина вообще когда-то может быть свободным от дел. —Привет, — он удивлённо уставился на девушку и не спешил её впускать внутрь. — Здравствуй, — она тоже казалась не менее удивлённой, — Я думала ты снова мне не откроешь как и в прошлые разы. — А ты пришла сейчас не впервые? — Йегер, конечно же, слышал как ему звонили в дверь бывало и по несколько раз на дню, но он и подумать не мог, что среди них были звонки и от Хистории, — Извини, сейчас лучше не заходить ко мне. Он вспомнил о том, что его квартира больше напоминает свалку. — Почему же? — У меня не убрано... — Так я могу помочь убраться. Эрен не понимал, почему девушка так настойчиво не хочет уходить. — Нет. Ещё раз извини. Не смотря на закрывающуюся дверь, Хистория смело протиснулась вперёд и, оказавшись в прихожей, крепко прижалась спиной к стене. Похоже она и сама испугалась своего внезапного поступка, потому что смотрела на парня широко раскрытыми глазами с замершим дыханием. Девушка поспешила объясниться: — Мы все переживаем за тебя, Эрен. Ты не отвечал на звонки, не открывал дверь. Кто знает; может если бы я ушла, ты бы снова надолго пропал. Не нужно никого избегать. Йегер тяжело вздохнул и поправил ещё влажные после душа волосы, прислушиваясь к своим ощущениям. Он и правда соскучился по своим друзьям. — Оценивая весь объём работы... — парень взглянул в глубь квартиры, — Могу с уверенностью сказать, что вдвоём мы быстро и легко не управимся. — Я и не предполагал, что ты способен развести такую грязь, — говорил Жан, запихивая бутылки в уже полный гремящий пакет. Эрен в ответ лишь закатил глаза: ему итак уже было стыдно за весь этот бардак, который друзья согласились помочь убрать. Мысль о том, что лучше бы он справился со всем этим в одиночку подтверждалась постоянными саркастичными фразочками Кирштайна; хорошо хоть Хистория и Армин не говорили ничего по этому поводу. Четыре чёрных пакета были готовы отправиться в путешествие до мусоропровода, а затем и до огромной свалки на окраине города. За них взялись Эрен и Армин и вышли за дверь. — А Хистория очень переживала за тебя, — будто случайно обронил Армин. — Довольно странно, учитывая, что мы виделись лишь раз. Йегер закидывал пакеты в тёмную глубокую дыру в стене по очереди. — Ты бы лучше не игнорировал её внимание. В любом случае Эрен не хотел делать из девушки предмет для отвлечения от собственных проблем, а в данной ситуации она невольно бы стала таковой; что бы парень не говорил и не думал, мысли возвращались к серым холодным глазам. — Армин... — парень взял в руку последний пакет, — Что там слышно об Аккермане? Он спросил это, не смотря другу в лицо, словно вопрос задан не по его воле; но Арлерт всё равно не видел этого, так как упёр взгляд в пол. Они все договорились ни слова не упоминать о работе и пойманном убийце, а сейчас Эрен сам об этом спросил. — Ну... Через неделю суд. Потребовалось много времени и усилий для сбора всей информации, и всё равно многое остаётся неизвестным или непонятным: например, где он держал жертв. Хоть он и говорил много, всё как-то... Затуманенно. Мы не знаем подробностей, ведь дело сразу было переведено под ответственность других людей, а мы с Жаном занялись другой работой. Сейчас Аккерман готовится к тому, что его перевезут в другое место временного заключения на период судебного процесса. — Понятно. Эрен незаинтересовано кивнул, будто они обсуждали погоду; но напряжённая спина и серьёзный взгляд выдавали его волнение и сосредоточенность. В квартире, наконец, стало по обыкновению пусто; но это гораздо лучше, чем уже становящаяся непроходимой грязь. — Может сходим куда-нибудь поесть все вместе? — Хистория с улыбкой озвучила свою идею. — Я за. Такая работа вызывает бешенный аппетит, — Жан чуть ли не похлопал себя по животу, намекая, что пора бы его чем-то набить до отвала. — Едва час прошёл, — заметил Армин. — Это ты может у нас трудоголик, а я вот устал. Ну что скажешь, Эрен? Парень в ответ неопределённо пожал плечами – он не был уверен, что готов выходить на улицу, пусть и кажется что уже взбодрился. — Нет, ребят, извините. Может в следующий раз? *** Мужчина, стоящий на коленях перед Эреном, был закован в ржавые цепи. Грязный металл, будто столетиями охватывающий его тело, уже частично врос в кожу словно в кору древнего дерева. Это приносило ужасные мучения, и парень сам чувствовал отголоски этих страданий. — Так ты не сможешь мне навредить, Леви. Он произнёс это очень тихо самому себе, но в полнейшей тишине, окружающей их, было слышно даже мысли. Аккерман с усилием поднял голову, и Йегер вновь встретился с этими серыми глазами, которые, хоть и были омрачены страданиями, всё же оставались ясными. — Я вовсе не хочу навредить тебе. Мужчина говорил это чётко и уверенно, не оставляя сомнений – неоспоримая правда. Сейчас он и не смог бы соврать: в этой тьме их сущность раскрыта полностью, и ложь здесь невозможна. Сколько бы Эрен не искал в себе чувства отвращения и ненависти к страдающему перед ним Леви, он не мог их найти; была лишь только боль от невыносимого желания помочь ему. Эрен хотел сделать шаг вперёд, но тело словно окатило жидким огнём, и парень отскочил на некоторое расстояние, ещё больше отдаляясь от закованного Леви. Собственные руки, на которые был брошен его взгляд, покраснели, и кожа только начинала вздуваться волдырями как от ожогов. Боль неистово жгла,и Йегер еле сдерживал крик. — Не делай этого, Эрен. Я справлюсь сам, ты же знаешь, — ожившая цепь вдруг начала обхватывать горло мужчины, сдавливая и перекрывая путь кислороду. Он едва мог сказать последние слова, — Никто... Не сможет... Я неузвим... Судорога, словно с силой бросив Эрена на кровать, заставила его проснуться, и он неконтролируемо дёрнулся. Всего лишь сон. Он лежал на боку и осматривал тёмную комнату, цепляясь взглядом за каждый находящийся в ней предмет. Неровное дыхание постепенно становилось более-менее умеренным, и Эрен зажмурился, желая, чтоб больше ему не снилось ничего подобного: этот сон ещё оставит осадок после себя. Он нервно потёр горячее лицо и шумно вдохнул прохладный воздух, веющий из открытого окна. За его спиной что-то шелохнухлось, и парень почувствовал как под тяжестью немного прогнулась кровать позади него, и Эрен оцепенел, чувствуя как кто-то дотронулся до его плеча. — Тебе приснился кошмар? Сонный мужской голос. Его голос. Нереальный голос Леви. Эрен резко повернулся, хватая лишь пустоту позади себя. *** Перед открывшимся глазами только однотонный светлый потолок. Эрен, задыхаясь, подскочил с постели и крутанулся вокруг своей оси, стараясь убедиться в реальности происходящего. Он в своей квартире, один, испуган и весь в поту. Никогда ещё ему не виделись такие ужасающие тяжёлые сны, которые словно вырывали что-то из тела и уносили прочь, оставляя в итоге чувство утраты, и напрочь отбивали желание снова засыпать.