Надежда на ложь

Машина, качаясь из стороны в сторону из-за неровной лесной дороги, неспешно двигалась вперёд и увозила Эрена от дома Аккерманов, чей отдалающийся вид он мог наблюдать в боковое зеркало. Атмосфера в автомобиле была, мягко говоря, неловкой, и парень изредка поглядывал на невозмутимого Леви. Абстрагируясь от своих мыслей в голове, парень засмотрелся на его сильные руки, мягко сжимающие руль и напрягающиеся, когда возникала необходимость повернуть. Вскоре машина выехала на более ровную дорогу, но всё же они по-прежнему находились в лесу, и Эрен подумал, что здесь, вероятно, где-то живут люди, раз имеется хоть какой-то наезжанный путь. «Может небольшая забытая деревушка». Йегер задал вопрос: — И что ты собираешься делать дальше? Аккерман, не отводя взгляда от дороги, пожал плечами. — Уеду конечно же. Не стоило и сомневаться в том, что Леви сразу сбежит: не станет же он сидеть и ждать, когда к нему пожалуют сотрудники полиции. В голове Эрена возникла сценка, вызвавшая бы у него смех, если бы не была ожидающей его реальностью: он, запыхавшийся, врывается в участок и, активно жестикулируя, говорит Эрвину Смиту: «Меня похитили, но привезли сюда, потому что я сказал отпустить меня; и убийцу мы не поймаем, он сбежал». Возникло неприятное липкое чувство: оно засело где-то под диафрагмой и заставляло сжиматься тело словно от тупой боли в животе. Эрен уже был знаком с этим ощущением: всё детство и до совершеннолетия оно появлялось при виде его детского приюта, когда он возвращался назад в это здание, и ассоциировалось с ситуациями, где ему приходилось быть в ненавистном месте. Это чувство лишало желания что-либо делать, словно высасывая всю энергию. С ним Йегер сталкивался и в том городке, где ему часто становилось невыносимо скучно и хотелось всё бросить, но он заставлял себя работать, чтоб вернуться с повышением. Забывшись, Эрен опомнился только когда ему в глаза бросился дорожный знак, указывающий расстояние, оставшееся до города: они выехали на трассу. Он даже не заметил сколько прошло времени. Автомобиль ускорился, мягко огибая более медленные машины, плетущиеся впереди. Йегер выровнялся и напрягся — он точно понял, что не хочет ехать дальше. «Вот бы ехать так вечность» До этого нелепая и тяжёлая обстановка в машине начала казаться умиротворяющей перед страхом из-за того, что ждёт его дальше. «Почему... Почему я не могу определиться? Мне нет места ни тут, ни там». Впереди едва стал проглядываться мост. Из-за огибающей регион широкой реки таких мостов было довольно много, находящихся в часе езды до города. Возникла мысль, что ещё немного, и его ждут здания и постройки, становящиеся выше по мере приближения. Ход замедлялся, а дорога становилась шире. Перед ощущением чего-то пугающего, словно их вот-вот ждала автомобильная катастрофа, Эрен вдруг повернулся к Леви и истерически приказал, говоря всё единым едва разборчивым словом: — Развернимашину! Аккерман дёрнулся, но взгляд от дороги не оторвал, чему Эрен был рад: ему почему-то стало стыдно смотреть в его глаза. — Прости, что? Йегер сжал вспотевшие ладони в кулаки, но не мог ответить. «Как объяснить то, что и сам не понимаешь?». Рот приоткрылся, но язык онемел, и вместо разборчивого ответа прозвучал лишь звук обрывающегося вздоха. — А ты ещё говорил, что это я с тобой играю, — Леви произнёс это без иронии и издёвки, даже снисходительно и по-доброму, словно уже устал отчитывать опять провинившегося ребёнка, — Я развернусь на первом же повороте. Эрен стал смотреть в окно, продолжая сжимать ладони и стараясь унять дрожь. После отъезда брата Микаса устало села за стол и положила голову на сложенные руки. Как бы она ни старалась сбежать от прошлого, Леви всё равно оставался для неё самым близким и родным человеком; даже переезд и другая новая жизнь без семейных тайн не смогла избавить её от ответственности и обязанностей. Девушка всегда возвращалась при необходимости, не смея просто всё бросить; она считала, что у неё нет на это права. Микаса глядела в окно, где залитая солнечным светом лужайка зеленела ядрёным оттенком. В детстве всё не казалось плохим: изнуряющие тренировки, невозможность завести друзей, домашнее обучение, непринятие родителями даже малейших ошибок — это казалось нормой и даже в таком детстве находились радости. Другом для неё был Леви, с которым в свободное время они, не растратив бесконечной детской энергии, играли в лесу; иногда выезжали с отцом и матерью в город и там, несмотря на ждущие их наказания, сбегали, выкрав родительские деньги, а потом шатались по округе. Поддаваясь радостным воспоминаниям прошлого, девушка улыбнулась, успокаиваясь. Вера в своего брата для неё была неоспоримой; всё всегда было так, как он говорил. Его манию к риску, интуицию и способность многое предугадать Микаса считала талантом, так же думали их родители и Кенни. Покупки ждали, когда их наконец разберут и расставят по местам, и Микаса принялась за дело. Не знай она Леви и не будь в нём уверена, то сейчас бы не разбирала продукты, а взяв самое важное, затаилась бы неподалёку в ожидании, когда настанет её время действовать. С другой стороны, она не знала этого длинноволосого парня Эрена и чего от него ждать: раньше брат никогда не позволял настолько приблизиться к ним чужому человеку; и это вызывало тревогу. Впрочем девушка не подавала виду, уверяя саму себя, что всё в порядке и поставила купленную пачку травяного чая в дополнение к остальной куче этого добра. Леви говорил, что это какой-то особенный сорт и просил купить его как можно скорее. Закончив, Микаса вышла на веранду и заняла одно из плетённых кресел, смотря на дорогу. *** Одиннадцатилетняя девчонка, надев тяжёлые ботинки, наколенники и перчатки из прочной ткани спешила настолько сильно, что и не заметила маму, сидящую на веранде. Женщина окликнула её: — Микаса! Девочка остановилась, уже предчувствуя предстоящий разговор. — Что, мама? — Подойди, — она с улыбкой поманила дочь к себе, держа руку на животе, который при вздохе отзывался острой болью, — Не спеши начинать тренироваться, довольствуйся временем, которое тебе дано. Микаса капризно упёрла руки в бока. — Но Леви начал, когда ему не было и десяти! И папа, и даже ты. Где-то там, среди деревьев, сейчас занимался её брат, выполняя различные тяжёлые упражнения и пробегая большие расстояния. Она однажды пыталась самостоятельно попробовать выполнить то же, что делал он, но разочаровалась – это оказалось крайне трудно. С тех пор, когда Леви хвалили за ужином, ей тоже не терпелось показать себя. Женщина вздохнула с улыбкой: — Хорошо, я думаю ты можешь начать. — Правда? — Микаса словно расцвела от этих слов. — Конечно, я рада, что у тебя есть к этому желание. Поздравляю с твоим первым днём. Девочка радостно запищала, подпрыгивая на месте. Она подбежала к маме и крепко её обняла, женщина охнула от неожиданности. — Ой, — Микаса быстро отскочила, — Извини, тебе сильно больно? — Ничего, уже проходит, — женщина поспешила её утешить. Девочка сжала кулачки. — Твоя рана скоро заживёт, и мы будем тренироваться все вместе. А потом я буду тебя прикрывать, и никто больше не попадёт в тебя! От последних слов улыбка её матери угасла, и женщина стала серьёзной. — Тебе ещё рано об этом думать, но ты молодец. У тебя есть стремления. *** Микаса услышала подъезжающую машину ещё до того, как она показалась из-за деревьев. Острый взгляд сразу приметил, что в автомобиле сидят двое, и девушка не удержалась от усмешки; все её переживания были напрасны. Парень первым вышел из машины и прошёл мимо девушки, заходя в дом. По пути он на мгновение сверкнул зелёными глазами, встретившись с ней взглядами, и девушка отметила, что, кажется он не очень доволен. Теперь ей захотелось узнать поближе этого сумасшедшего парня, решившего остаться с ещё более сумасшедшим Леви. После него шёл и сам Аккерман, который остановился у двери и подмигнул Микасе. Девушка не могла вспомнить, когда последний раз видела его таким счастливым; мужчина улыбался так же широко только когда-то в детстве. Сквозь сон Эрен услышал тихий шуршащий звук вытягивания тяжёлого сундука из-под кровати. Прозвенел ключ и щёлкнул отпираемый замок. В полутьме парень увидел как Леви, сидя перед ним на корточках, открыл скрипнувшую деревянную крышку и достал из сундука несколько метательных ножей, в точности похожих на тот, который Йегер уже видел ранее. Мужчина поднял на парня взгляд и тихо прошептал: — Извини, разбудил тебя? Аккерман приблизился к кровати, и так как он по-прежнему сидел внизу, их лица оказались на одном уровне. Эрен уснул ранним вечером, но всё ещё чувствовал себя усталым. Тем более утро ещё даже не настало: солнце не освещало небо и через открытое окно не доносилось никаких звуков - всё спало. —Поспи ещё, — его тёплая рука коснулась щеки Эрена, отчего парень вновь погрузился в сон, и тут же пропала. Микаса тоже проснулась рано, но в отличие от своего брата, ей по душе были силовые упражнения. Её комната, оборудованная под мини-спортзал, оснащена несколькими тренажёрами, и только узкая кровать говорит о том, что здесь кто-то не только занимается, но ещё и спит. Удары, в которые вкладывались последние силы девушки перед завершением тренировки, приходились на грушу для битья, висевшую ровно посреди комнаты. Эти звуки и привлекли только что проснувшегося Эрена. Дверь была настежь открыта, и парень замер в проходе, не желая мешать Микасе; но всё же не уходил, ожидая когда она его заметит и прекратит. Смотря на отточенные сильные удары, от которых груша внушительно потряхивалась, Эрен отметил, что она-то уж точно могла бы дать отпор Леви; а спортивную фигуру с рельефом мышц можно было бы спрятать разве что под очень мешковатой мужской одеждой. Опять же Йегер не мог не сравнить её с Леви, который и в рубашке казался хрупким, несмотря на то что мышцы у него имелись. Девушка же заметила его боковым зрением с самого начала, но она не могла прекратить тренировку даже на минуту раньше. — Почему ты остался? Закончив, Микаса сразу же встретила Эрена серьёзным вопросом. Надетый на ней спортивный топ позволял увидеть такую же татуировку под ключицей что и у Леви, как только она развернулась к нему лицом. «Семейный знак?» — Не могу его оставить... Прозвучало крайне неуверенно, но только из-за того, что парень сам пока не мог свыкнуться с этой мыслью. Он вошёл в комнату и за неимением каких-либо нужных предметов мебели сел на рычажной тренажёр. Микаса же подошла к распахнутому окну, ловя утренний плохадный ветерок мокрой от пота кожей. Её сбившееся дыхание постепенно становилось размеренным, и девушка взяла бутылку с водой. Если бы её спросили почему она до сих пор помогает Леви, несмотря на то что рискует оказаться в опасности, она вы, вероятно, ответила точно так же. — Я понимаю почему он выбрал тебя. Но почему его выбрал ты? Эрен вспомнил как впервые встретился с Аккерманом в баре, как не считал его кем-то интересным тогда и как быстро привязался к нему после следующих встреч. Мягкая улыбка засияла на его лице: сейчас казалось будто это было несколько лет назад. — Он первый про кого я подумал, что время проведённое с ним лучшее в моей жизни. — И даже то время в подвале? Без споров, Микаса умела развеять мечтательное настроение и толкнуть с силой в твёрдую реальность. — Нет...— посмотрев ранее на спокойную реакцию Аккермана по отношению к этому факту, парень решил, что и ему будет легче принять это как нечто нормальное, —И почему он выбрал меня? — Если не ты, то кто? — Микаса вопросительно подняла бровь, — Он доверяет тебе. Кто ещё поймет и примет человека, убившего нескольких людей, состоящего в семье киллеров и имеющего свои тайны? — Семья киллеров? Словосочетание резануло слух и вызвало быстрое составление логической цепочки. Хоть в это и с трудом верилось, но теперь всё вставало на свои места: дом в лесу; тренировки с раннего детства и обучение не просто мерам защиты, а самым настоящим навыкам для убийства; знания и опыт, неизвестные обычным людям. — Значит он тебе даже не говорил, — Микаса сомкнула руки в замок, —Наша семья известна в узких кругах, и никто не осмелился носить фамилию официально, кроме моего брата. Просто знай: ты знаком лишь с малой частью того мира, в котором мы живём; но у нас тоже есть семья, мечты, стремления и желания, свои проблемы и поводы страдать и радоваться. Многое, что ты считаешь ужасным и странным для нас является привычным и нормальным; то, что ты способен принять это, и делает тебя особенным для Леви, но... — девушка замялась, — Это было работой, приносящей хороший доход, но никто не убивал просто потому что ему захотелось...