***
В дальнем конце улицы появился человек. Появился неожиданно и бесшумно, будто вырос из-под земли или возник из воздуха. Никто на Тисовой улице никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить за пояс. Казалось, Альбус Дамблдор абсолютно не понимает, что появился на улице, где ему не рады — не рады всему, связанному с ним, начиная от его имени и заканчивая ботинками. Однако его, похоже, это не беспокоило и он рылся в карманах своей мантии, пытаясь что-то отыскать. Он явно чувствовал, что за ним следят, потому что внезапно поднял глаза и посмотрел на кошку, взирающую на него с другого конца улицы. Странно, но вид кошки почему-то развеселил его. — Это следовало ожидать, — пробормотал он, усмехнувшись. Наконец во внутреннем кармане он нашел то, что искал. Это был предмет, похожий на серебряную зажигалку. Альбус Дамблдор откинул серебряную крышечку, поднял зажигалку и щелкнул. Ближний к нему уличный фонарь тут же погас с негромким хлопком. Он снова щелкнул зажигалкой — и следующий фонарь погрузился во тьму. После двенадцати щелчков на Тисовой улице погасло все, кроме двух далеких, крошечных колючих огоньков — глаз неотрывно следившей за Дамблдором кошки. И если бы в этот момент кто-либо выглянул из своего окна — даже миссис Дурсль, от чьих глаз-бусинок ничто не могло ускользнуть, — этот человек не смог бы увидеть, что происходит на улице. Дамблдор засунул свою зажигалку — точнее, гасилку — обратно во внутренний карман мантии и двинулся к дому номер четыре. А дойдя до него, сел на забор рядом с кошкой и, даже не взглянув на нее, сказал: — Странно видеть вас здесь, профессор МакГонагалл. Он улыбнулся и повернулся к полосатой кошке, но та уже исчезла. Вместо нее на заборе сидела довольно сурового вида женщина в очках, форма которых была до странности похожа на отметины вокруг кошачьих глаз. Женщина тоже была в мантии, только в изумрудной. Ее черные волосы были собраны в тугой узел на затылке. --Как вы меня узнали? — спросила она. — Мой дорогой профессор, я в жизни не видел кошки, которая сидела бы столь неподвижно. — Станешь тут неподвижной — целый день просидеть на кирпичной стене, — парировала профессор МакГонагалл. — Целый день? В то время как вы могли праздновать вместе с другими? По пути сюда я стал свидетелем, как минимум, дюжины вечеринок и гулянок. Профессор МакГонагалл рассерженно фыркнула. — О, да, действительно, все празднуют, — недовольно произнесла она. — Казалось бы, им следовало быть немного поосторожнее. Но нет — даже маглы заметили, что что-то происходит. Они говорили об этом в новостях. — она резко кивнула головой в сторону темного окна, за которым находилась гостиная Дурслей. — Я слышала. Стаи сов... падающие звезды... Что ж, они ведь не полные идиоты. Они просто обязаны были что-то заметить. Подумать только — звездопад в Кенте! Не сомневаюсь, что это дело рук Дедалуса Дингла. Он никогда не отличался особым умом. — Не стоит их обвинять, — мягко ответил Дамблдор. — За последние одиннадцать лет у нас было слишком мало поводов для веселья. — Знаю. — В голосе профессора МакГонагалл появилось раздражение. — Но это не оправдывает тех, кто потерял голову. Наши люди ведут себя абсолютно безрассудно. Они появляются на улицах среди бела дня, собираются в толпы, обмениваются слухами. И при этом им даже не приходит в голову одеться, как маглы. -она искоса взглянула на Дамблдора своими колючими глазами, словно надеясь, что он скажет что-то в ответ, но Дамблдор молчал, и она продолжила: — Будет просто превосходно, если в тот самый день, когда Вы-Знаете-Кто наконец исчез, маглы узнают о нашем существовании. Кстати, я надеюсь, что он на самом деле исчез, это ведь так, Дамблдор? — Вполне очевидно, что это так, — ответил тот. — Так что это действительно праздничный день.- "Только на сколько долго исчез Том я не знаю." — Итак, я остановилась на том, что даже если Вы-Знаете-Кто действительно исчез... — Мой дорогой профессор, мне кажется, что вы достаточно разумны, чтобы называть его по имени. Это полная ерунда — Вы-Знаете-Кто, Вы-Не-Знаете-Кто... Одиннадцать лет я пытаюсь убедить людей, что они не должны бояться произносить его настоящее имя — Волан-де-Морт. Профессор МакГонагалл вздрогнула, но Дамблдор, поглощенный необходимостью разделить две слипшиеся лимонные дольки, похоже, этого не заметил. — На мой взгляд, возникает ужасная путаница, когда мы говорим: Вы-Знаете-Кто, — продолжил он. — Никогда не понимал, почему следует бояться произносить имя Волан-де-Морта. —Да-да, конечно. — В голосе профессора раздражение чудесным образом сочеталось с обожанием. — Но вы не такой, как все. Все знают, что вы единственный, кого Вы-Знаете-Кто — хорошо-хорошо, кого Волан-де-Морт — боялся. — Вы мне льстите, — спокойно ответил Дамблдор. — Волан-де-Морт обладал такими силами, которые мне неподвластны. — Только потому, что вы слишком... слишком благородны для того, чтобы использовать эти силы. "Как же ты ошибаешься Минни." -А по сравнению с теми слухами, которые курсируют взад и вперед, стаи сов — это просто ничто. Вы знаете, о чем все говорят? Они гадают, почему он исчез? Гадают, что же наконец смогло его остановить? Впечатление было такое, что профессор МакГонагалл наконец заговорила о том, что беспокоило ее больше всего, о том, что ей так хотелось обсудить, о том, ради чего она просидела целый день как изваяние на холодной каменной стене. И буравящий взгляд, которым она смотрела на Дамблдора, только подтверждал это. Было очевидно: несмотря на то что она знает, о чем говорят все вокруг, она не поверит в это, пока Дамблдор не скажет ей, что это правда. — Говорят, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл, — Говорят, что прошлой ночью Волан-де-Морт появился в Годриковой Впадине. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс Поттеры... То они... Они мертвы... Дамблдор склонил голову, и профессор МакГонагалл судорожно втянула воздух — Лили и Джеймс... Не может быть... Я так не хотела в это верить... О, Альбус... -Дамблдор протянул руку и коснулся ее плеча. — Я понимаю... — с горечью произнес он. — Я очень хорошо вас понимаю. -"И по тому мне хуже в двойне" Когда профессор МакГонагалл снова заговорила, голос ее дрожал: — И это еще не все. Говорят, что он пытался убить дочь Поттеров, Вайолет . Но не смог. Он не смог убить эту маленькую девочку. Никто не знает почему, никто не знает, как такое могло произойти. Но говорят, что, когда Волан-де-Морт попытался убить Вайолет Поттера, его силы вдруг иссякли — и именно поэтому он исчез. Это... это правда? — запинаясь, спросила профессор МакГонагалл. — После всего, что он сделал... После того, как он убил стольких из нас... он не смог убить маленькую девочку? Это просто поразительно... Если вспомнить, сколько раз его пытались остановить... Какие меры для этого предпринимались... Но каким чудом Вайолет удалось выжить? — Мы можем лишь предполагать, — ответил Дамблдор. — Возможно, мы так никогда и не узнаем правды.- "По крайне мере я не могу позволить, чтобы узнали другие. Что за ритуал они применили и что малышка тут не причем." — Хагрид задерживается. Кстати, я полагаю, именно он сказал вам, что я буду здесь? — Да, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Но, я полагаю, вы не скажете мне, почему вы оказались именно здесь? — Я здесь, чтобы отдать Вайолет её тете и дяде. Они — единственные родственники, которые у неё остались. — Неужели вы... Неужели вы имеете в виду тех, кто живет здесь?! — вскрикнула профессор МакГонагалл, вскакивая на ноги и тыча пальцем в сторону дома номер четыре. — Дамблдор, вы этого не сделаете. Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдете другой парочки, которая была бы так непохожа на нас. И у них есть сын — я видела, как мать везла его в коляске, а он пинал ее ногами и орал, требуя, чтобы ему купили конфету. И вы хотите, чтобы Вайолет Поттер оказался здесь?! — Для неё это лучшее место, — твердо ответил Дамблдор. — Когда она повзрослеет, её тетя и дядя смогут все ему рассказать. Я написал им письмо. — Письмо? — очень тихо переспросила профессор МакГонагалл, садясь обратно на забор. — Помилуйте, Дамблдор, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме все, что случилось? Эти люди никогда не поймут Вайолет! Она станет знаменитостью, даже легендой — я не удивлюсь, если сегодняшний день войдет в историю как день Вайолет Поттер! О ней напишут книги, каждый ребенок в мире будет знать её имя! — Совершенно верно, — согласился Дамблдор, очень серьезно глядя на профессора поверх своих затемненных очков. — И этого будет достаточно для того, чтобы вскружить голову любому ребенку: стать знаменитым прежде, чем она научится ходить и говорить! Она даже не будет помнить, что именно ее прославило! Неужели вы не видите, насколько лучше для неё самой, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии справиться со своей славой? Профессор МакГонагалл поспешно открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но, передумав, сделала глубокий вдох и перевела дыхание. —Да... Да, конечно же вы правы. Но скажите, Дамблдор, как девочка попадет сюда?- она внимательно оглядела его мантию, словно ей вдруг пришло в голову, что под ней он прячет Вайолет. — Её принесет Хагрид. — Вы думаете, это... Вы думаете, это разумно — доверить Хагриду столь ответственное задание? — Я бы доверил ему свою жизнь, — просто ответил Дамблдор. — Я не ставлю под сомнение его преданность вам, — неохотно выдавила из себя профессор МакГонагалл. — Но вы ведь не станете отрицать, что он небрежен и легкомыслен. Он... Что это там? Ночную тишину нарушили приглушенные раскаты грома. Их звук становился все громче. Дамблдор и МакГонагалл стали вглядываться в темную улицу в поисках приближающегося света фар. А когда они наконец догадались поднять головы, сверху послышался рев, и с неба свалился огромный мопед. Он приземлился на Тисовой улице прямо перед ними. Мопед был исполинских размеров, но сидевший на нем человек был еще больше. Он был почти вдвое выше обычного мужчины и по меньшей мере в пять раз шире. Попросту говоря, он был непозволительно велик, и к тому же имел дикий вид — спутанная борода и заросли черных волос практически полностью скрывали его лицо. Его ладони были размером с крышки от мусорных баков, а обутые в кожаные сапоги ступни — величиной с маленьких дельфинов. Его гигантские мускулистые руки прижимали к груди сверток из одеял. — Ну наконец-то, Хагрид. Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свернутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежала крепко спящая маленькая девочка. На лбу, чуть пониже хохолка иссиня-черных волос, был виден странный порез, похожий на молнию. — Значит, именно сюда... — прошептала профессор МакГонагалл. — Да, — подтвердил Дамблдор. — Этот шрам останется у неё на всю жизнь. — Вы ведь можете что-то сделать с ним, Дамблдор? — Даже если бы мог, не стал бы. Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки. "Его я получил на дуэли с бывшим другом." (Люди я так понял никто отсылку на это момент не понял.) -Ну, Хагрид, давай ребенка сюда, пора покончить со всем этим. Дамблдор взял Вайолет на руки и повернулся к дому Дурслей. — Могу я... Могу я попрощаться с ней, сэр? — спросил Хагрид. Он нагнулся над девочкой, заслоняя её от остальных своей кудлатой головой, и поцеловал ребенка очень колючим из-за обилия волос поцелуем. А затем вдруг завыл, как раненая собака. — Тс-с-с! — прошипела профессор МакГонагалл. — Ты разбудишь маглов! — П-п-простите, — прорыдал Хагрид, вытаскивая из кармана гигантский носовой платок, покрытый грязными пятнами, и пряча в нем лицо. — Но я п-п-п-просто не могу этого вынести. Лили и Джеймс умерли, а малышка Вай, бедняжка, теперь будет жить у маглов... — Да, да, все это очень печально, но возьми себя в руки, Хагрид, иначе нас обнаружат, — прошептала профессор МакГонагалл, робко поглаживая Хагрида по плечу. А Дамблдор перешагнул через невысокий забор и пошел к крыльцу. Он бережно опустил Вайолет на порог, достал из кармана мантии письмо, сунул его в одеяло и вернулся к поджидавшей его паре. Целую минуту все трое стояли и неотрывно смотрели на маленький сверток — плечи Хагрида сотрясались, профессор МакГонагалл яростно моргала глазами, а сияние, всегда исходившее от глаз Дамблдора, сейчас померкло. — Что ж, — произнес на прощанье Дамблдор. — Вот и все. Больше нам здесь нечего делать. Нам лучше уйти и присоединиться к празднующим. — Ага, — сдавленным голосом согласился Хагрид. — Я это... я, пожалуй, верну Сириусу Блэку его мопед. Доброй ночи вам, профессор МакГонагалл, и вам, профессор Дамблдор.- смахнув катящиеся из глаз слезы рукавом куртки, Хагрид вскочил в седло мопеда, резким движением завел мотор, с ревом поднялся в небо и исчез в ночи. — Надеюсь увидеть вас в самое ближайшее время, профессор МакГонагалл, — произнес Дамблдор и склонил голову. Профессор МакГонагалл вместо ответа лишь высморкалась. Дамблдор повернулся и пошел вниз по улице. На углу он остановился и вытащил из кармана свою серебряную зажигалку. Он щелкнул ею всего один раз, и двенадцать фонарей снова загорелись как ни в чем не бывало, так что вся Тисовая улица осветилась оранжевым светом. В этом свете Дамблдор заметил полосатую кошку, заворачивающую за угол на другом конце улицы. А потом посмотрел на сверток, лежащий на пороге дома номер четыре. — Удачи тебе, Вайолет и мне жаль, но ничего сделать нельзя.— прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией.***
В этот день Вайолет Поттер проснулась раньше обычного, нет она с удовольствием бы поспала ещё, особенно после вчерашнего, она практически в одиночку вымыла весь дом, помогла с приготовлением еды и торта, но сегодня же день рождения Дадли, поэтому она должна помогать на кухне и готовить завтрак. Почему не сбежала, как никак сознанием она взрослая, сбегала, вот только связи у дяди есть и её вернули обратно, потом ещё неделю сидела на хлебе и воде, с увеличением количества работы. Когда она читала фанфики, она считала Дурслькабан бредом, но когда в этом бреду очутился сам . В общем она стала понимать Волан-де-Морта, что хотел подчинение всех маглов, нет в прошлой жизни она была обычным человеком и считала это бредом, но сейчас, её дядя спокойно держит фирму дрелей и сотрудничиет с мафией, ага фирма то его производит только дрели! Но ещё заниматься незаконными перевозками. Возможно, именно жизнь в темном чулане привела к тому, что Вайолет выглядела меньше и слабее своих сверстников. К тому же она казалась еще меньше и тоньше, чем была на самом деле, потому что ей приходилось донашивать старые вещи Дадли, а Дадли был раза в четыре крупнее её, так что одежда висела на Вайолет мешком, но были новые вещи тоже были, школьная форма, так как она была девочкой то ей нужна была юбка для походов в школу. У неё было худое лицо, острые коленки, черные волосы до лопаток и ярко-зеленые глаза. К моменту когда на кухне появились Дадли и его мать, Вайолет уже вылила на сковородку яйца и готовила яичницу с беконом. Дадли как две капли воды походил на своего папашу. У него было крупное розовое лицо, почти полностью отсутствовала шея, маленькие глаза были водянисто-голубыми, а густые светлые волосы аккуратно лежали на большой жирной голове. Тетя Петунья часто твердила, что Дадли похож на маленького ангела, а Вайолет говорила про себя, что Дадли похож на свинью в парике. Вайолет с трудом расставил на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места. Дадли в это время считал свои подарки. А когда закончил, лицо его вытянулось. — Тридцать шесть, — произнес он грустным голосом, укоризненно глядя на отца и мать. — Это на два меньше, чем в прошлом году. — Дорогой, ты забыл о подарке от тетушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тетя Петунья. — Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — лицо Дадли покраснело. Вайолет, сразу заметив, что у Дадли вот-вот приключится очередной приступ ярости, начала поспешно поглощать бекон, опасаясь, как бы кузен не перевернул стол. Тетя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность. — Мы купим тебе еще два подарка, сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Еще два подарочка. Ты доволен? Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьезная и сложная работа. Наконец он открыл рот. — Значит... — медленно выговорил он. — Значит, их у меня будет тридцать... тридцать... — Тридцать девять, мой сладенький, — поспешно вставила тетя Петунья. — А-а-а! — Уже привставший было Дадли тяжело плюхнулся обратно на стул. — Тогда ладно... "И как интересно другие попаданцы умудрялись дружить с этими...?" Дядя Верной выдавил из себя смешок — Этот малыш своего не упустит — прямо как его отец. Вот это парень! — Он взъерошил волосы на голове Дадли. Тут зазвонил телефон, и тетя Петунья метнулась к аппарату. А Вайолет и дядя Вернон наблюдали, как Дадли разворачивает тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолет с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон. Дадли срывал упаковку с золотых наручных часов, когда тетя Петунья вернулась к столу вид у нее был разозленный и вместе с тем озабоченный. — Плохие новости, Вернон, — сказала она. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять эту.- Тетя махнула рукой в сторону Вайолет. Рот Дадли раскрылся от ужаса — И что теперь? — злобно спросила тетя Петунья, с ненавистью глядя на Вайолет, словно это она все подстроила. Вайолет знала, что следует пожалеть миссис Фигг и ее сломанную ногу, но это было непросто, потому что теперь целый год отделял её от того дня, когда ей снова придется рассматривать снимки Снежинки, мистера Лапки и Хохолка. Да и тот факт, что она следит за ней по приказу Дамблдора из-за которого она здесь. — Я... Я не хочу... Не хоч-ч-чу, чтобы она ехала с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями, кстати, абсолютно фальшивыми. — Она... Она всегда все по-по-портит! "Ага тото вы всей семьёй едите то, что я готовлю, что мне порой кусочка не останется ." Миссис Дурсль обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись к Вайолет, состроил отвратительную гримасу. В этот момент раздался звонок в дверь. — О господи, это они! — В голосе тети Петуньи звучало отчаяние. Через минуту в кухню вошел лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. Именно он чаще всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда Дадли будет их лупить. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач. Пол часа спустя она уже была в "новой" юбке и футболке и туфельках и ехала со всеми в зоопарк. Ей ехать не хотелось. -Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнес он, склонившись к Вайолет, и лицо его побагровело. — Я предупреждаю тебя, девчонка, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своем чулане взаперти до самого Рождества! —Я буду хорошо себя вести! — пообещала Вайолет. — Честное слово... Но дядя Вернон не поверил ей. Ей никто никогда не верил. Хотя не понятно почему, она никогда при них не колдовала, только в чулане, да и то , чтобы развеять скуку. Там позу солдатикам изменит, летать заставит или драться друг с другом. Всю дорогу дядя Вернон жаловался тете Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на Вайолет, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, и снова на Вайолет. Банк и Вайолет были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мотоциклы. — Носятся как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганье! — проворчал он, когда их обогнал мотоцикл. Воскресенье выдалось солнечным, и в зоопарке было полно людей. На входе Дурсли купили Дадли и Пирсу по большому шоколадному мороженому, а Вайолет достался фруктовый лед с клубничным вкусом — и то только потому, что они не успели увести её от прилавка, прежде чем улыбающаяся мороженщица, обслужив Дадли и Пирса, спросила, чего хочет девочка. Но Вайолет и этому был рада, она с удовольствием лизала фруктовый лед, наблюдая за чешущей голову гориллой, — горилла была вылитый Дадли, только с темными волосами. У Вайолет давно не было такого прекрасного утра. Правда, она была настороже и старался держаться чуть в стороне от Дурслей, потому что к полудню заметил, что Дадли и Пирсу уже надоело смотреть на животных, а значит, они могут решить заняться своим любимым делом — попытаться избить её. И тот факт, что она девочка их не сколько не останавливает. Но пока все обходилось. Они пообедали в ресторанчике, находившемся на территории зоопарка. А когда Дадли закатил истерику по поводу слишком маленького куска торта, дядя Вернон заказал ему кусок побольше, а остатки маленького достались Вайолет. Впоследствии Вайолет говорила себе, что начало дня было чересчур хорошим для того, чтобы таким же оказался и его конец. После обеда они пошли в террариум. Там было прохладно и темно, а за освещенными окошками прятались рептилии. Там, за стеклами, ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи и змеи. Вайолет было интересно абсолютно все, но Дадли и Пирс настаивали на том, чтобы побыстрее пойти туда, где живут ядовитые кобры и толстенные питоны, способные задушить человека в своих объятиях Дадли быстро нашел самую большую в мире змею. Она была настолько длинной, что могла дважды обмотаться вокруг автомобиля дяди Вернона, и такой сильной, что могла раздавить его в лепешку, но в тот момент она явно была не в настроении демонстрировать свои силы. А если точнее, она просто спала, свернувшись кольцами. Дадли прижался носом к стеклу и стал смотреть на блестящие коричневые кольца. — Пусть она проснется, — произнес он плаксивым тоном, обращаясь к отцу. Дядя Верной постучал по стеклу, но змея продолжала спать. — Давай еще! — скомандовал Дадли. Дядя Вернон забарабанил по стеклу костяшками кулака, но змея не пошевелилась. — Мне скучно! — завыл Дадли и поплелся прочь, громко шаркая ногами. Вайолет же прекрасно помнила, что может говорить со змеями и эта должна принести ей неприятности просто прошла мимо. Уже ночью Вайолет думала о том, что прожила у Дурслей почти десять лет, полных лишений и обид. Она жила у них почти всю свою жизнь, с самого раннего детства, с тех самых пор, когда её родители были убиты, да теперь проживая с Дурслями она понимала, что поступала по свински по отношению к Лили и Джеймсу Поттер и это скорее всего её наказание.***
Уже начались летние каникулы, а Дадли уже успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, и сбить ее с ног, так что она потеряла сознание. Вайолет была рада, что занятия в школе закончились, так как она могла с лёгкостью перейти в старшую школу, но без разрешения опекунов экстерном заканчивать школу нельзя. Зато у неё был высший бал по всему, хотя Дурслям она приносит отредактированную версию оценок, что были не выше Дадли. "Обожаю людей, что занимаются подменам оценок, но зато какие лица были когда отличница пришла и попросила поменять пятерки на тройки." Но теперь ей негде было скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили к нему домой. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон — все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, и потому именно он считался их предводителем и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли — охотой на Вайолет. Да только они некогда не преуспевали, а Вайолет благодарила Кишимото, что придумал Наруто и магию, что идеально повторяла трюк со всбиранием на вертикальные поверхности. По этой причине Вайолет проводила как можно больше времени вне дома, шатаясь неподалеку и думая о том, что не так уж много времени осталось до конца каникул, откуда ей светил крошечный лучик надежды. В сентябре она должена был пойти в Хогвартс и наконец-то расстаться с Дадли и Дурслям, потому считала дни до прилёта письма. Но Дадли думал, что она пойдет обычную общеобразовательную школу, в «Хай Камероне». — В этой школе старшекурсники в первый же день засовывают новичков головой в унитаз, — сразу же начал издеваться Дадли. — Хочешь подняться наверх и попробовать? — Нет, спасибо, — ответила Вайолет. — В многострадальный унитаз никогда не засовывали ничего страшнее твоей головы , его, бедняжку, может и стошнить. Вайолет убежал раньше, чем Дадли понял смысл сказанного. "По детски, да, но попробовал бы кто пожить с этими гадами."***
Как-то в июле тетя Петунья повезла Дадли в Лондон, чтобы купить ему фирменную форму школы «Вонингс», а Вайолет отвела к миссис Фигг. Как ни странно, теперь у миссис Фигг стало куда приятнее, чем раньше. Выяснилось, что она сломала ногу, наступив на одну из своих кошек, и с тех пор уже не пылает к ним такой страстной любовью, как прежде. Так что она не показывала Вайолет фотографии кошек, и даже разрешила ей посмотреть телевизор, но зато угостила шоколадным кексом, который она решила бросить в камин когда старушка отошла. Результат порадовал глаз в виде радужного огня и пометки в сознании, что Грозный глаз прав. В тот вечер Дадли гордо маршировал по гостиной в новой школьной форме. Ученики «Вонингса» носили темно-бордовые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы, которые называются канотье. Еще они носили узловатые палки, которыми колотили друг друга за спинами учителей. Считалось, что это хорошая подготовка к той взрослой жизни, которая начнется после школы. Глядя на Дадли, гордо вышагивающего в своей новой форме, дядя Верной ужасно растрогался и ворчливым голосом — ворчал он притворно, пряча свои эмоции, — заметил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Что же касается тети Петуньи, то она не стала скрывать своих чувств и разрыдалась, а потом воскликнула, что никак не может поверить в то, что этот взрослый красавец — ее крошка сыночек, ее миленькая лапочка. А Вайолет даже боялась открыть рот. Она изо всех сил сдерживала смех, но тот так распирал её, что девочке казалось, что у нее вот-вот треснут ребра и хохот вырвется наружу. Ведь вместо Дадли ей виделась свинка, что стоит на двух ногах и в одежде с тростью в лапах. На следующий день за завтраком Вайолет ждала письмо, ведь контрольная точка пройдена. Дядя Верной, как обычно, погрузился в чтение газеты, а Дадли принялся стучать по столу форменной узловатой палкой, которую он теперь повсюду таскал с собой. Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунут почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик. — Принеси почту, Дадли, — буркнул дядя Верной из-за газеты. — Пошли за ней Вайолет. — Вайолет, принеси почту. — Пошлите за ней Дадли, — ответила Вайолет. — Ткни её своей палкой, Дадли, — посоветовал дядя Вернон. Вайолет увернулась и пошла в коридор. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо для неё. Своё письмо на ходу она закинула под дверь в чулан. Вайолет вернулась на кухню. Она протянул дяде Вернону счет и открытку, села на свое место. Дядя Верной одним движением разорвал свой конверт, вытащил из него счет, недовольно засопел и начал изучать открытку. — Мардж заболела, — проинформировал он тетю Петунью. — Съела какое-то экзотическое местное блюдо и отравилась. -Какая жалость. А я так надеялась, что она приедет проведать Дадли перед школой.- сказала тётя. Уже вечером я стала осматривать конверт «Мисс В. Поттер, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей» —вот что было написано на конверте. Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала. Вайолет перевернула конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, орел, барсук и змея, а в середине — большая буква «X». Текст письма не чем не отличался, от канона и фанона и при этом никакого билета и ключа не было и в помине. -Ну да это только в фаноне возможно. В тот вечер, вернувшись с работы, дядя Верной совершил нечто такое, чего раньше никогда не делал, — он пришел к Вайолет в чулан. Вернон сделал несколько глубоких вдохов, а затем попытался улыбнуться, однако это далось ему с трудом, и улыбка получилась достаточно болезненной. — Э-э-э... кстати, Вайолет, насчет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали... Ты слишком выросла, чтобы и дальше жить здесь... Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли. — Зачем? — спросила она чувствуя подвох. — Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и тащи его наверх, немедленно! На следующий день когда за дверью послышались шаги почтальона, дядя Верной, все утро пытавшийся быть очень внимательным и вежливым по отношению к Вайолет, непонятно почему, потребовал, чтобы за почтой сходил Дадли. Из кухни было слышно, как тот идет к двери, стуча своей палкой по стенам и вообще по всему, что попадалось ему на пути. А затем донесся его крик. — Тут еще одно! «Мисс В. Поттер дом четыре по улице Тисовая, самая маленькая спальня». Вот тут она впала в ступор, первое письмо найдено не было. Дядя Вернон со сдавленным криком вскочил и метнулся в коридор. Дяде Вернону пришлось повалить Дадли на землю, чтобы вырвать у него из рук письмо, а это оказалось непросто, После непродолжительной, но жаркой схватки, в которой каждый получил по нескольку ударов узловатой палкой, дядя Верной распрямился, тяжело дыша, но зато сжимая в руке письмо, адресованное Вайолет, сама она стояла в коридоре и взирала на предстовление с любопытством. -Иди в свой чулан... я хотел сказать, в свою спальню, — прохрипел он, обращаясь к Вайолет. — И ты, Дадли... уйди отсюда, просто уйди. На следующее утро она как обычно шла делать завтрак как. -А-А-А! Вайолет буквально взлетела в воздух, потому что наступил на что-то большое и мягкое, лежавшее на коврике у входной двери. На что-то... живое! Наверху зажегся свет, и она с ужасом увидела, что этим большим и мягким было лицо дяди Вернона. Мистер Дурсль лежал у входной двери в спальном мешке. Не оставалось сомнений, что он сделал так именно для того, чтобы, а зачем собственно. И, что тоже было несомненно, он вовсе не рассчитывал, что на него наступят. После получасовых воплей дядя Вернон велел Вайолет сделать ему чашку чая. Она грустно поплелася на кухню, а когда вернулся с чаем, почту уже принесли, и теперь она лежала за пазухой у дяди Вернона. Она отчетливо видел три конверта с надписями, сделанными изумрудно-зелеными чернилами. Но грустила, она не из-за почты, а из-за болевший после крика головы. В пятницу для Вайолет принесли не меньше дюжины писем. Так как они не пролезали в заколоченную щель для писем, их просунули под входную дверь, а несколько штук протолкнули сквозь маленькое окошко в туалете на первом этаже. Дядя Вернон снова остался дома. Он сжег все письма, а потом достал молоток и гвозди и заколотил парадную и заднюю двери, чтобы никто не смог выйти из дома. Работая, он что-то напевал себе под нос и испуганно вздрагивал от любых посторонних звуков. В субботу ситуация начала выходить из-под контроля. Несмотря на усилия дяди Вернона, в дом попали целых двадцать четыре письма для Вайолет — кто-то свернул их и засунул в две дюжины яиц, которые молочник передал тете Петунье через окно гостиной. Молочник не подозревал о содержимом яиц, но был крайне удивлен, что в доме заколочены двери. Пока дядя Вернон судорожно звонил на почту и в молочный магазин и искал того, кому можно пожаловаться на случившееся, тетя Петунья засунула письма в кухонный комбайн и перемолола их на мелкие кусочки. — Интересно, кому это так сильно понадобилось пообщаться с тобой? — изумленно спросил Дадли, обращаясь к Вайолет. -Не знаю, но я бы с удовольствием запихнула эти письма ему в зад.***
В воскресенье утром дядя Верной выглядел утомленным и немного больным, но зато счастливым. — По воскресеньям — никакой почты, — громко заявил он с довольной улыбкой, намазывая джемом свою газету. - Сегодня - никаких чертовых писем... Он не успел договорить, как что-то засвистело в дымоходе и ударило дядю Вернона по затылку. В следующую секунду из камина со скоростью пули вылетели тридцать или даже сорок писем. Дурсли инстинктивно пригнулись, и письма просвистели у них над головами. А Вайолет пошла в свою комнату, её этот цирк радовал только от части, как никак, а моральная компенсация. -Ну все, — значимо и весомо произнес дядя Вер-нон. Он старался говорить спокойно, хотя на самом деле нервно выщипывал из усов целые пучки волос. — Через пять минут я жду вас здесь — готовыми к отъезду. Мы уезжаем, так что быстро соберите необходимые вещи — и никаких возражений!- Он выглядел таким разъяренным и опасным, особенно после того, как выдрал себе полуса, что возражать никто не осмелился. Десять минут спустя дядя Вернон, взломав забитую досками дверь, вывел всех к машине, и автомобиль рванул в сторону скоростного шоссе. На заднем сиденье обиженно сопел Дадли — отец отвесил ему затрещину за то, что он слишком долго возился. А Дадли всего лишь пытался втиснуть в свою спортивную сумку телевизор, видеомагнитофон и компьютер. Они ехали. Ехали все дальше и дальше. Даже тетя Петунья не решалась спросить, куда они направляются. Несколько раз дядя Верной делал крутой вираж, и какое-то время машина двигалась в обратном направлении. А потом снова следовал резкий разворот. — Сбить их со следа... сбить их со следа, — всякий раз бормотал дядя Вернон. Они ехали целый день, не сделав ни единой остановки для того, чтобы хоть что-нибудь перекусить. Когда стемнело, Дадли начал скулить. У него в жизни не было такого плохого дня. Он был голоден, он пропустил пять телевизионных программ, которые собирался посмотреть, и он никогда еще не делал таких долгих перерывов между компьютерными сражениями с пришельцами и чудовищами. Наконец дядя Вернон притормозил у мрачной гостиницы на окраине большого города. Дадли и Вайолет выделили одну комнату на двоих — в ней были две двуспальные кровати, застеленные влажными, пахнущими плесенью простынями. Дадли тут же захрапел, а она от него не отставала и тоже легла спать. На завтрак им подали заплесневелые кукурузные хлопья и кусочки поджаренного хлеба с кислыми консервированными помидорами. Но не успели они съесть этот нехитрый завтрак, как к столу подошла хозяйка гостиницы. — Я извиняюсь, но нет ли среди вас мисс В. Поттер? Тут для неё письма принесли, целую сотню. Они там у меня, у стойки портье. Она протянула им конверт, на котором зелеными чернилами было написано: «Мисс В. Поттер, город Коукворт, гостиница «У железной дороги», комната 11». — Дорогой, не лучше ли нам будет вернуться? — робко поинтересовалась тетя Петунья спустя несколько часов, но дядя Верной, похоже, ее не слышал. Никто не знал, куда именно они едут. Дядя Вернон завез их в чащу леса, вылез из машины, огляделся, потряс головой, сел обратно, и они снова двинулись в путь. То же самое случилось посреди распаханного поля, на подвесном мосту и на верхнем этаже многоярусной автомобильной парковки. — Папа сошел с ума, да, мам? — грустно спросил Дадли после того, как днем дядя Вернон оставил автомобиль на побережье, запер их в машине, а сам куда-то исчез. Начался дождь. Огромные капли стучали по крыше машины. Дадли шмыгнул носом. — Сегодня понедельник, — запричитал он. — Сегодня вечером показывают шоу великого Умберто. Я хочу, чтобы мы остановились где-нибудь, где есть телевизор. «Значит, сегодня понедельник», — подумала про себя Вайолет, вспоминая кое о чем. Если сегодня был понедельник, а в этом Дадли можно было доверять, он всегда знал, какой сегодня день, благодаря телевизионной программе, — значит, завтра, во вторник, Вайолет исполнится одиннадцать лет. И уже сегодня ночью прибудет лесник.***
Дядя Верной вернулся к машине, по лицу его блуждала непонятная улыбка. В руках он держал длинный сверток, и когда тетя Петунья спросила, что это он там купил, он ничего не ответил. — Я нашел превосходное место! — объявил дядя Вернон. — Пошли! Все вон из машины! -на улице было очень холодно. Дядя Вернон указал пальцем на огромную скалу посреди моря. На вершине скалы приютилась самая убогая хижина, какую только можно было представить. Понятно, что ни о каком телевизоре не могло быть и речи. — Сегодня вечером обещают шторм! — радостно сообщил дядя Вернон, хлопнув в ладоши.—А этот, джентльмен любезно согласился одолжить нам свою! лодку. Дядя Вернон кивнул на семенящего к ним беззубого старика, который злорадно ухмылялся, показывая на старую лодку, прыгающую на серых, отливающих сталью волнах. — Я уже запасся кое-какой провизией, — произнес дядя Вернон. — Так что теперь — все на борт! В лодке было еще холоднее, чем на берегу. Ледяные брызги и капли дождя забирались за шиворот, а арктический ветер хлестал в лицо. Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем они доплыли до скалы, а там дядя Верной, поскальзываясь на камнях и с трудом удерживая равновесие, повел их к покосившемуся домику. Внутри был настоящий кошмар, сильно пахло морскими водорослями, сквозь дыры в деревянных стенах внутрь с воем врывался ветер, а камин был отсыревшим и пустым. Вдобавок ко всему в домике было лишь две комнаты. Приобретенная дядей Верноном провизия поразила всех — четыре пакетика чипсов и четыре банана. После еды — если это можно было назвать едой — дядя Верной попытался разжечь огонь с помощью пакетиков из-под чипсов, но те не желали загораться и просто съежились, заполнив комнату едким дымом. — Надо было забрать из гостиницы все эти письма — вот бы они сейчас пригодились. Дядя пребывал в очень хорошем настроении. Очевидно, он решил, что из-за шторма до них никто не доберется, так что писем больше не будет. И ведь действительно их больше не будет, просто придёт лесник и всех разгонит. Как только стемнело, начался обещанный шторм. Брызги высоких волн стучали в стены домика, а усиливающийся ветер неистово ломился в грязные окна. Тетя Петунья нашла в углу одной из комнат покрытые плесенью одеяла и устроила Дадли постель на изъеденной молью софе. Они с дядей Верноном ушли во вторую комнату, где стояла огромная продавленная кровать, а Вайолет пришлось улечься на пол, накрывшись самым тонким и самым рваным одеялом. Вот только когда все уснули, она подошла к своей сумке и достала пару яблок и нормальное одеяло. Съев яблоки и выкинув их в камин, она легла на пол и укрылась одеялом. И стала ждать. У Дадли были часы со светящимся циферблатом, и когда его жирная рука выскользнула из-под одеяла и повисла над полом, Вайолет увидела, что через десять минут ей исполнится одиннадцать лет. Она лежала и смотрел, как бегает по кругу секундная стрелка, приближая её день рождения. Без трех двенадцать. Снаружи раздался непонятный звук, словно море громко хлестнуло по скале. А еще через минуту до Вайолет донесся громкий треск — наверное, это упал в море большой камень. Еще одна минута, и наступит день его рождения. Тридцать секунд... двадцать... десять... девять... Может, имеет смысл разбудить Дадли, просто для того что-бы его позлить? Три секунды... две... одна... БУМ! Вайолет подпрыгнула от громкого звука БУМ! — снова раздался грохот. Дадли вздрогнул и проснулся. — Где пушка? — с глупым видом спросил он. Позади них громко хлопнула дверь, отделявшая одну комнату от другой, и появился тяжело дышавший дядя Верной. В руках у него было ружье — так что теперь стало ясно, что лежало в том длинном пакете, о содержимом которого он никому не рассказал. — Кто там? — крикнул дядя Вернон. — Предупреждаю, я вооружен! За дверью все стихло. И вдруг... ТРАХ! В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты. В дверном проеме стоял великан. "Ну здравствуй Хагрид." Великан протиснулся в хижину и пригнулся, но голова его все равно касалась потолка—уж слишком он был велик Он наклонился, поднял дверь и легко поставил ее на место. Грохот урагана, доносившийся снаружи, сразу стал потише. Великан повернулся и внимательно оглядел всех, кто был в хижине. — Ну чего, может, чайку сделаете, а? Непросто до вас добраться, да... устал я... Великан шагнул к софе, на которой сидел застывший от страха Дадли. — Ну-ка подвинься, пузырь, — приказал он. Дадли взвизгнул и, соскочив с софы, рванулся к вышедшей из второй комнаты матери и спрятался за нее. Тетя Петунья в свою очередь шагнула за спину дяди Вернона и пугливо пригнулась, словно надеялась, что за мужем ее не будет видно. — А вот и наша Вайолет! — удовлетворенно произнес великан. — Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем маленькой была, — сообщил великан.—А сейчас вон как выросла — и вылитый отец, ну один в один просто. А глаза материны. Дядя Вернон издал какой-то странный звук, похожий на скрип, и шагнул вперед. — Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил он. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения! — Да заткнись ты, Дурсль! Великан протянул руку и, выдернув ружье из рук дяди Вернона, с легкостью завязал его в узел, словно оно было резиновое, а потом швырнул его в угол. Дядя Верной пискнул, как мышь, которой наступили на хвост. — Да... Вайолет, — произнес великан, поворачиваясь спиной к Дурслям. — С днем рождения тебя, вот. Я тут тебе принес кой-чего... Может, там помялось слегка, я... э-э... сел на эту штуку по дороге... но вкус-то от этого не испортился, да? Великан запустил руку во внутренний карман черной куртки и извлек оттуда немного помятую коробку. Вайолет взяла ее руками и поспешно открыла. Внутри был большой липкий шоколадный торт, на котором зеленым кремом было написано: «С тнем рождения, Вайолет!» — Вы кто? Великан хохотнул. — А ведь точно, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса. Он протянул огромную ладонь и, обхватив руку Вайолет, энергично потряс ее. — Ну так чего там с чаем? — спросил он, потирая руки. — Я... э-э... и от чего-нибудь покрепче не отказался бы, если... э-э... у вас есть. Взгляд великана упал на пустой камин, в котором тоскливо лежали сморщенные пакетики из-под чипсов. Великан презрительно фыркнул и нагнулся над камином — никто не видел, что он там делает, но когда через секунду великан отодвинулся, в камине полыхал яркий огонь. Мерцающий свет залил сырую хижину, и Вайолет сразу почувствовала себя так, словно залезла в горячую ванну. А потом расширив глаза бочком стала приходить к форточке. "Прав был Грозный глаз, "Постоянная бдительность!" Он туда явно накидал каких-то трав Гигант сел обратно на софу, прогнувшуюся под его весом, и начал опустошать карманы, которых в его куртке было великое множество. На софе появились медный чайник, мятая упаковка сосисок, чайник для заварки, кочерга, несколько кружек с выщербленными краями и бутылка с какой-то янтарной жидкостью, к которой он приложился, прежде чем приступить к работе. Вскоре хижина наполнилась запахом жарящихся сосисок, весело шипящих на огне. Никто не двинулся с места и не сказал ни слова, пока великан готовил еду, но как только он снял с кочерги шесть нанизанных на нее сосисок — жирных, сочных, чуть подгоревших сосисок, Дадли беспокойно завертелся. — Что бы он ни предложил, Дадли, я запрещаю тебе это брать, — резко произнес дядя Вернон. Великан мрачно усмехнулся. — Да ты чего разволновался-то, Дурсль? — насмешливо спросил Он. — Да мне бив голову не пришло его кормить — вон он у тебя жирный-то какой. Он протянул сосиски Вайолет. -Спасибо но нет, я на диете. -Великан и Дурсли окинули её странным взглядом. Но первый в себя пришёл великан -М ладно не разбираюсь я в этих женских штучках. — Извините, но я до сих пор не знаю, кто вы такой, — вежливо произнесла Вайолет. Великан сделал глоток чая и вытер рукой блестевшие от жира губы. — Зови меня Хагрид, — просто ответил он. — Меня так все зовут. А вообще я ж тебе уже вроде все про себя рассказал — я хранитель ключей в Хогвартсе. Ты, конечно, знаешь, что это за штука такая, Хогвартс? — Э-э-э... Вообще-то нет, — робко выдавила из себя Вайолет. У Хагрида был такой вид, словно его обдали холодной водой. — Извините, — быстро сказала Вайолет. — Извините?! — рявкнул Хагрид и повернулся к Дурслям, которые спрятались в тень. — Это им надо извиняться! Я... э-э... знал, что ты наших писем не получила, но чтобы ты вообще про Хогвартс не слышал? Не любопытная ты, выходит, коль ни разу не спросил, где родители твои всему научились... — Научились чему? — непонимающе, на сколько это возможно переспросила Вайолет. -ЧЕМУ?! — прогрохотал Хагрид, вскакивая на ноги. — Ну-ка погоди, разберемся сейчас! Казалось, разъяренный великан стал еще больше и заполнил собой всю хижину. Дурели съежились от страха у дальней стены. — Вы мне тут чего хотите сказать? — прорычал он, обращаясь к Дурслям. — Что этота девочка! — ничегошеньки и не знает о том, что... Ничего не знает ВООБЩЕ? Вайолет решила, что великан зашел слишком далеко. — Кое-что я знаю, — заявила она. — Математику, например, и всякие другие вещи. Но Хагрид просто отмахнулся от неё. — Я ж не об этом... а о том, что ты о нашем мире ничего не знаешь. О твоем мире. О моем мире. О мире твоих родителей. — Каком мире? — непонимающе переспросила Вайолет. У Хагрида был такой вид, словно он вот-вот взорвется. — ДУРСЛЬ! — прогремел он. Дядя Вернон, побледневший от ужаса, что-то неразборчиво прошептал. Хагрид отвернулся от него и посмотрел на Вайолет полубезумным взглядом. — Но ты же знаешь про своих родителей... ну, кто они были? — с надеждой спросил он.—Да точно знаешь, не можешь ты не знать... к тому же они не абы кто были, а люди известные. И ты... э-э... знаменитость. — Что? — Разве мои мама и папа... разве они были известными людьми? Дядя и тётя всегда говорили, что мама проститутка, а отец наркоман и алкоголик и именно из-за него они и погибли. Хагрид посмотрел на него с такой яростью, что даже куда более храбрый человек, чем дядя Вернон, сжался бы под этим взглядом. А когда Хагрид заговорил, то казалось, что он делает ударение на каждом слоге. -Дурсль, я человек добрый, но даже у меня есть предел терпения и я тебя поздравляю вы его превзошли. Вайолет пожалуйста выйди на пять минут.- он перестал касоезычить, путать слова и словно это другой человек. -Хорошо. - на улице всё ещё была гроза, но мне было лучше здесь чем там. Из дома не исходило и звука, но через пять минут выглянул Хагрид и сказал, что можно заходить. В комнате не было Дурслей. Только Хагрид. — Короче так, Вайолет, ты волшебница, поняла?- он перешёл на старый образ речи. Я же закивала. "Вот это страсти в королевстве датском." — И еще какая! А будешь еще лучше... когда немного... э-э... подучишься, да. Кем ты еще могла быть, с такими-то родителями? И вообще пора тебе письмо свое прочитать.ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный, чародей, Президент Международной конфедерации магов) Дорогая мисс Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл : , заместитель директора!
Вайолет показалось, что у неё в голове устроили фейерверк, один ярче и жарче другого, взлетали в воздух и падали вниз, а Вайолет все никак. Прошло несколько минут, прежде чем она неуверенно выдавила из себя: — Что это значит: они ждут мою сову? — Клянусь Горгоной, ты мне напомнила кое о чем, — произнес Хагрид, хлопнув себя по лбу так сильно, что этим ударом вполне мог бы сбить с ног лошадь. А затем запустил руку в карман куртки и вытащил оттуда сову — настоящую, живую и немного взъерошенную, — а также длинное перо и свиток пергамента. Хагрид начал писать, высунув язык, а Вайолет внимательно читала написанное: Дорогой мистер Дамблдор! Передал Вайолет её письмо. Завтра еду с ней, чтобы купить все необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, с вами все в порядке. Хагрид! Хагрид скатал свиток, сунул его сове в клюв, подошел к двери и вышвырнул птицу туда, где бушевал ураган. Затем вернулся и сел обратно на софу. На следующее утро Вайолет проснулась от того, что кто-то стучал в окно. Как оказалось это была сова. — Хагрид! — громко позвала Вайолет. — Тут сова... — Заплати ей, — проворчал Хагрид, уткнувшись лицом в софу. — Что? — Она хочет, чтоб мы ей денег дали за то, что он газету притащила. Деньги в кармане. Казалось, что куртка Хагрида состоит из одних карманов. Связки ключей, расплющенные дробинки, мотки веревки, мятные леденцы, пакетики чая... Наконец Вайолет вытащил пригоршню бронзавых монет. — Дай ей пять кнатов, — сонно произнес Хагрид. — Кнатов? — Маленьких бронзовых монеток Вайолет отсчитал пять бронзовых монеток- сова вытянула лапу, к которой был привязан кожаный мешочек. А затем вылетела в открытое окно. Хагрид громко зевнул, сел и потянулся. — Пора идти, Вайолет. У нас с тобой делов куча, нам в Лондон надо смотаться да накупить тебе всяких штук, которые для школы нужны. - Хагрид? —А? — Хагрид натягивал свои огромные башмаки. — У меня нет денег.... — А ты не беспокойся. — Хагрид встал и почесал голову. — Ты, что ли, думаешь, что твои родители о тебе не позаботились? Короче, мы первым делом в «Гринготтс» заглянем, в наш банк. Ты съешь сосиску, они и холодные очень ничего. А я, если по правде, не откажусь от кусочка твоего вчерашнего именинного торта Вайолет никогда раньше не гуляла по Лондону. А Хагрид хотя и знал, куда им надо, но обычным способом туда никогда не добирался. Для начала он застрял в турникете метро, а после громко жаловался, что сиденья в вагонах слишком маленькие, а поезда слишком медленные. — Не представляю, как маглы без магии обходятся, — сказал он, когда они поднялись вверх по сломанному эскалатору и оказались на улице, полной магазинов. Хагрид был так велик, что без труда прокладывал себе дорогу сквозь толпу, от Вайолет требовалось лишь не отставать. Они проходили мимо книжных и музыкальных магазинов, закусочных и кинотеатров. — Пришли, — произнес Хагрид, остановившись. — «Дырявый котел». Известное местечко. "Ага очень" Для известного местечка бар был слишком темным и обшарпанным. В углу сидели несколько пожилых женщин и пили вино из маленьких стаканчиков, одна из них курила длинную трубку. Маленький человечек в цилиндре разговаривал со старым лысым барменом, похожим на нахмурившийся грецкий орех. Когда они вошли, все разговоры сразу смолкли. Очевидно, Хагрида здесь все знали — ему Улыбались и махали руками.***
Ужас, бедные знаменитости, если так будет каждый раз, то хорошо, что я изучала метаморфизм. Они находились перед белоснежным зданием, возвышавшимся над маленькими магазинчиками. А у отполированных до блеска бронзовых дверей в алой с золотом униформе стоял... —Да, это гоблин, — спокойно сказал Хагрид, когда они поднимались по белым каменным ступеням. Гоблин был на голову ниже Вайолет. У него было? смуглое умное лицо, острая бородка и, как заметила Вайолет, очень длинные пальцы и ступни. Он поклонился, когда они входили внутрь. Теперь они стояли перед вторыми дверями, на этот раз серебряными. На них были выгравированы строчки:Входи, незнакомец, но не забудь, Что у жадности грешная суть, Кто не любит работать, но любит брать, Дорого платит — и это надо знать. Если пришел за чужим ты сюда, Отсюда тебе не уйти никогда.
— Я ж тебе говорил: надо быть сумасшедшим, бы попытаться ограбить этот банк, — сказал Хагрид. Два гоблина с поклонами встретили их, когда он прошли сквозь серебряные двери и оказались в огромном мраморном холле. На высоких стульях за длинной стойкой сидела еще сотня гоблинов — они делали записи в больших гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, с помощью луп изучали драгоценные камни. Из холла вело больше дверей, чем Вайолет могла сосчитать, — другие гоблины впускали и выпускали через них людей. Хагрид и Вайолет подошли к стойке. — Доброе утро, — обратился Хагрид к свобода му гоблину. — Мы тут пришли, чтоб немного денег взять... э-э... из сейфа мисс Вайолет Поттер. — У вас есть её ключ, сэр? — Где-то был, — ответил Хагрид и начал выкладывать на стойку содержимое своих карманов. — Нашел, — наконец сказал Хагрид, протягивая крошечный золотой ключик Гоблин изучающе посмотрел на него. — Кажется, все в порядке. — И у меня тут еще письмо имеется... э-э... от профессора Дамблдора, — с важным видом произнес Хагрид, выпячивая грудь. — Это насчет Вы-Знаете-Чего в сейфе семьсот тринадцать. Гоблин внимательно прочитал письмо. — Прекрасно, — сказал он, возвращая письмо Хагриду. — Сейчас вас отведут вниз к вашим сейфам. Крюкохват! Крюкохват свистнул, и к ним с лязгом подкатила маленькая тележка. Они забрались внутрь — Хагриду это удалось с трудом — и поехали. Сначала они неслись сквозь лабиринт петляющих коридоров. Хагрид был весь зеленый. Когда тележка наконец остановилась перед маленькой дверью в стене, он выбрался из нее, прислонился к стене и подожди пока у него перестанут дрожать колени. Крюкохват отпер дверь. Изнутри вырвалось облако зеленого дыма, а когда оно рассеялось, Вайолет ахнула. Внутри были кучи золотых монет. Колонны серебряных. Горы маленьких бронзовых кнатов. "Хоть тут фанон не наврал, тут реально много денег, но никаких книг и укра... А нет украшения вижу." -А сколько здесь денег и можно ли поставить пароль, чтобы вместо ключа использовать его? -Здесь на данный момент примерно 125 678 галеонов 568 000 сикилей и примерно столько же кнатоав. Можно, но тогда сюда сможет войти каждый кто его знает, в конце есть постомент подойдите к нему нажмите на рубин и произнесите пароль. В конце действительно стоял постомент, нажав на рубин в его середине я почувствовала как мне в руку врезалось, что-то острое. -Можете произносить пароль мисс Поттер.- внезапно раздался голос Крюкохвата. И только сейчас я поняла, что до этого он ко мне так не обращался, но потом узнаю. -Последний враг истребится смерть.- банально, только попробуйте произнести это на змеином. -Неплохо мисс Поттер, я так понимаю, что пароль должны произносить даже если придут с ключом, а сами можете без ключа, Но паролем.- глаза гоблинам хищно сверкнули. -Все верно. Затем нам пришлось прерваться, так как Хагрид отошёл от пакотушек и я быстренько набрала денег в данный гоблином кашель, около пяти сот галеонов и тысячи сикелей. Затем новые пакотушки за жутко секретным свёртком. И вот мы стоим на улице. -Ну что, надо бы купить тебе форму, — заметил Хагрид, кивнув в сторону магазина с вывеской «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». — Слушай, Вайолет, ты... э-э... не против, если я заскочу в «Дырявый котел» и пропущу стаканчик? Ненавижу я эти тележки в «Гринготтсе»... мутит меня после них. Хагрид на самом деле был все еще бледным, поэтому Вайолет кивнула. Да и на это она и надеялась. Когда Хагрид ушел она посмотрела в сторону лавки Оливандера, ей хотелось поскорей получить палочку.