дикий

на торговой пристани вовсю кипит жизнь. тэхён, как ребёнок, с любопытством останавливается у каждой лавки и разглядывает разномастные товары: от воздушных и белоснежных кружев, персидских тканей и золотого бархата, до драгоценных камней, ковров и редкого мускатного ореха. взгляд так и разбегается по сторонам, пока не выцепливает из толпы кое-что необычное: грязного черноволосого омегу в цепях, обёрнутых вокруг его крепких татуированных кистей и загорелых щиколоток. он весь брыкается, рычит, рвётся куда-то назад, отдёргивая цепь на себя и оступаясь. он сбивает босые ноги в кровь, скулит от боли, но не прекращает, даже на секунду не прекращает сопротивляться и болезненно скалиться, как загнанный зверь. — ваша светлость? тэхён раздражённо отмахивается от своего помощника и начинает медленно пробираться сквозь разношёрстную толпу к омеге, который, стоит альфе только подойти, зыркает на него своими чёрными варварскими глазищами, будто прожигает насквозь, и гордо вздёргивает чумазое лицо, порывисто нахмурив густые брови и сурово насупившись. тэхён против воли заглядывается, встречая этот непроглядный тёмный взгляд, сквозящий неповиновением. как же не похож он на местных омег, доступных, холёных, тонких. с узкими ладонями, руками белыми, напомаженными. какой упрямой волей светится его лицо, такое скуластое, с прямым подбородком и розовыми полными губами. омега крепкий, поджарый, смуглый, с широкими плечами и сильной шеей. а его запах… от него так и веет горами, жаром, солнцем и свежим речным воздухом. он пахнет лёгкостью, пахнет бескрайними полями и сочными ягодами кизила. он пахнет свободой, которой его безжалостно лишили. — на что смотришь, альфа? — огрызается злобно омега и сердито раздувает ноздри, с вызовом вскидывая вверх подбородок, когда молчание вокруг него затягивается и начинает напрягать. даже конвоиры его больше не трогают, позволяя этому альфе в чёрном дорогом кафтане, разглядывать его, как какую-то зверушку. тот не злится от его слов, даже напротив, странно усмехается, поддаваясь вперёд и любопытно вскидывая брови, будто правда приятно удивлён язвительному ответу, вот только уже через секунду омега получает по спине плетью за свою дерзость и шипит рассерженно, как дикий кот на снова замахнувшегося на него мужчину. тэхён недовольно хмыкает и поворачивается к своему помощнику. он никогда не был сторонником рукоприкладства, если это касалось омег, тех, кого априори альфы должны защищать, а не губить своими собственными руками. жаль только, что время для таких рассуждений не подходящее. — как думаешь, он понравится брату? — омега взбрыкивает от услышанного, щерится, оскаливая зубы и острые клыки, клацает челюстью на удерживающего его за цепь альфу, а сам смотрит, не отрываясь, на тэхёна, распахнув свои нездешние, тёмно-горячие глаза, полные незамутнённой злости и неразбавленной ненависти. — не думаю, что это хорошая идея, ваша светлость. да и разве у короля недостаточно омег в гареме? тэхён не отвечает. подходит почти вплотную. смотрит на черноглазого омегу, яростно дёрнувшего цепями, и ловит себя на том, что хотел бы сцепиться с ним таким диким, необузданным, своевольным в еженочной борьбе, переплестись руками и ногами, побороть все яростные удары, которые обязательно будут, толчки, укусы, подчинить его такого бешеного себе, прижать поверженного, подмять под себя и насладиться сполна этим не по-омежьи сильным телом. коснуться языком оливковой кожи и оттянуть за длинные чёрные волосы назад, вынуждая обнажить уязвимое горло. взглянуть в эти горящие, как два маленьких уголька глаза, чтобы посмотрели не со злобой, а покорностью. он, как наяву видит эти распахнувшиеся полные губы, не сдерживающие стонов, размётанные смоляные волосы, сильные стройные ноги, крепко обнявшие его бёдра, и бесстыдный властный шёпот, переходящий в сладкий крик. тэхён выдыхает, чувствуя лёгкую дрожь по телу и приятную тяжесть в паху от представленной картины. — почему же? омег много не бывает, особенно таких. таких невероятных. — ваша светлость, он же дикий какой-то, да и на омегу-то не похож особо, вон ручищи какие. — о, за это можете не переживать, господин. у этой суки течки, как по расписанию. среди их маленькой процессии и даже среди людей тэхёна раздаются негромкие смешки, и только альфа видит, как сжимается от чужих слов омега. каким затравленным становится его жгучий взгляд и как вздрагивают напряжённые плечи. и ему это не нравится. — ты горец? — неожиданно даже для самого себя спрашивает у него тэхён и сам понимает насколько странно звучит его вопрос. будто так он пытается отвлечь притихшего омегу от злых слов. альфа игнорирует глумливо ухмыльнувшегося тучного торговца, которого он поначалу даже не заметил, так был увлечён своей неожиданной находкой, но омега отворачивает голову и поджимает дрожащие губы. конечно, горец. тэхён слабо улыбается, разглядывая вдруг порозовевшее, но всё ещё такое гордое лицо. — всё верно, господин, — снова влезает в разговор торговец и заискивающе улыбается, грубо пихая омегу в спину. — отвечай, когда тебя спрашивают. тот морщится от боли, передёргивает своими широкими плечами и сводит тёмные брови к переносице. всё ещё упрямо помалкивает. тэхён смотрит на него не отрываясь, ловит колючий взгляд из-под ресниц и бросает хрипло, не глядя на торговца: — как его зовут и сколько золота ты за него хочешь?