дикий

омега выглядит растерянным, выглядит злым. он хмурится, сжимает татуированные ладони в кулаки и смотрит на альфу так, будто готовится к прыжку. будто готовится наброситься на него и разорвать. задушить голыми руками. вцепиться крепкими зубами прямо в шею и с силой сжать челюсти. искреннее изумление в его больших чёрных глазах слишком быстро сменяется на гнев и тэхён к собственному неудовольствию слишком поздно понимает в чём его причина, а когда понимает, то… — лучше сразу убей меня, альфа. тэхён тяжело вздыхает. — я выкупил тебя не для того, чтобы убить, чонгук. — ты выкупил меня, чтобы снова продать… в какой-то… гарем. я слышал и… запомнил, — омега говорит отрывисто и жёстко. злость до сих пор в нём клокочет, застревает где-то в глотке и бьёт наотмашь, вынуждая задыхаться и останавливаться после каждого сказанного слова. — вы погоните меня, как дичь? устроите охоту? так развлекаются богатые альфы, такие у вас забавы? — чонгук кривится, и губы у него едва заметно подрагивают. как и руки, напряжённые, сцепленные между собой в защитном жесте. — для этого вы покупаете себе омег? тэхён хмурится. — я даю тебе этого коня, чонгук, не для того, чтобы, как ты выразился, гнать тебя, как дичь. твои ноги стёрты в кровь, ты еле ходишь и неужели ты и правда думал, что я буду издеваться над тобой и заставлю идти пешком? альфа подходит ближе и чонгук весь подбирается, а смоляные брови его сходятся к переносице. он мотает головой. — я не понимаю. у омеги в щиколотках и запястьях ноет от тянущей боли. что-то закручивается прямо в его желудке и посылает под горло спазмы, лишающие голоса. он действительно не понимает этого богача. этого странного альфу, от взгляда которого в его теле что-то мучительно происходит. что-то, отчего чонгуку так хочется скрыться. что-то, отчего его внутренний омега робко скалит на него зубки и нервно скребёт когтями по рёбрам. посмотри, посмотри какой. он заботится о тебе. он тебя спас. чонгук встряхивает головой и стискивает челюсть со скрипом. щурит свои дикарские глаза, дерзко вскидывая подбородок, отчего тэхён бросает на него настороженный взгляд, не предпринимая больше попыток подойти к омеге. не спас, а купил. купил, как товар, потому что я и есть… чонгук сглатывает. он ничем не лучше того торгаша. он не лучше его. он не луч… — всё просто, чонгук. этот конь — твой до конца всего пути, но если попытаешься сбежать — догоню. — догонишь и убьёшь? — омега скалится и дёргает верхней губой во вспышке неконтролируемой ярости, обнажая острые клыки. подловить пытается, а тэхён на него наглядеться не может. красавец, какой же всё-таки красавец. даже такой чумазый, со всклоченными растрёпанными волосами и ярким румянцем на щеках. — попробуй и узнаешь. и чонгук рычит. коротко, низко, недовольно. альфа усмехается, смотрит внимательно в эти блестящие сердитые глаза, на длинные острые клыки, которые, знакомые тэхёну омеги, даже выпускать не смеют, потому что не принято, потому что дико это для них, чуждо. а чонгук… в самом деле, а что чонгук? он нездешний. он выходец с гор, непонятно каким образом попавшийся в руки работорговцев. разозлённый и раззадоренный, он столь же горделивый, сколь и любопытный, как все горцы. невооружённым глазом видно, как борется с собой, как поджимает побелевшие губы и как не выдерживает. он сам от тэхёна отворачивается, медленно и аккуратно залезая на коня. вот только омега всё равно морщится немного, когда ступни в стремя попадают и шипит тихо, кидая на альфу беглый взгляд. вдруг передумает? богачи, что с них взять? но тэхён не передумывает. он кивает ему одобрительно, улыбается мягко и смотрит с таким неприкрытым и искренним восхищением на выпрямившегося в седле чонгука, что тот на мгновенье теряется, рассеянно оглаживая ладонью мощную лошадиную шею, а потом снова начинает злиться, но уже от непонимания. — почему ты делаешь это, альфа? почему относишься ко мне так, будто я свободный человек? словно я ровня тебе? — конь под омегой нетерпеливо переминается, а сам он с горечью выдавливает, с издёвкой глядя на нахмурившегося тэхёна. — что дальше? я скоро смогу есть с тобой за одним столом? чонгук сам прекрасно осознаёт, что перегибает, набрасываясь с такими вопросами на альфу, который в действительности может делать с ним всё, что угодно. бить, унижать, насиловать, приказывать. но почему-то… почему-то не делает этого и другим не позволяет. его светло-карие глаза темнеют, скулы заостряются, а пальцы сжимаются в кулаки, и омега даже будучи выше, на коне, даже с высоты своего роста и мнимого преимущества начинает чувствовать себя маленьким и ничтожным под этим угрюмым взглядом с алыми вкраплениями. он вдруг отчётливо понимает, что каким бы тэхён к нему не был, сострадающим, великодушным и позволяющим столь многое — терпение его не безгранично. чонгук сглатывает, но всё равно упрямо поджимает дрожащие губы, пытаясь не показать так колко царапнувший по внутренностям страх, проступивший на теле неприятным липким потом. но альфа и тут его удивляет. выдыхает с шумом, ухмыляется криво, оглядывая напрягшегося омегу так, будто впервые видит, и кивает чему-то своему, выглядя при этом чересчур довольно. — мне нравится твой острый язык, чонгук, но больше всего мне нравится, что ты не пресмыкаешься передо мной, даже если очень боишься, — тэхён говорит тихо и вкрадчиво и омега, от чьего зоркого взгляда не укрывается, как расслабляются и смягчаются постепенно заострившиеся черты лица альфы, как исчезают в его глазах пугающие алые искры, громко фыркает и подстёгивает коня плетью. — давай же, чонгук, покажи ещё мне свой характер. и омега показывает. тэхён так и застывает с приоткрытым ртом, наблюдая за тем, как ловко тот управляет конём, как горячит его, как носится по двору, распугивая снующих туда-сюда людей тэхёна, и как вдруг начинает звонко и злорадно хохотать, когда те с криками отскакивают от него в разные стороны. а возможно смеётся он от глупости альфы, ведь действительно, чего чонгуку стоит сорваться сейчас отсюда? на простор, на волю. выскочит за ворота и дело с концом. тэхён усмехается. когда к нему подводят вороного скакуна, то его помощник начинает ошиваться рядом, неприязненно косясь на разошедшегося и веселящегося омегу, которого, по приказу альфы, никто даже пальцем коснуться не смеет. не нравится ему всё это, но заговорить или упрекнуть своего господина он не решается. знает же, что языка тут же лишится, вот и помалкивает, а тэхён, будто почувствовав чужие внутренние метания, косится насмешливо на недовольного помощника и выгибает тёмную бровь. — хочешь мне что-то сказать, ёнджу? — нет, ваша светлость. — значит ты тоже считаешь, что этот омега прекрасен? помощник не успевает ответить, потому что чонгук, вскрикнув на свой манер, диким коротким возгласом, гонит коня дальше, вниз, к распахнутым воротам, а потом, резко крутанувшись вокруг, разворачивается к наблюдающему за ним тэхёну и замирает. взгляд у омеги возбуждённый, блестящий, на лице проступает влажный горячий румянец, на розовых губах застывает лёгкая счастливая улыбка, а волосы завиваются в крупные чёрные кольца. альфа взгляд оторвать от этого раскрасневшегося лица не может, так же как и отвести его от крепких лоснящихся от пота мышц, что всё ещё подрагивают нетерпеливо, находясь в приятном напряжении, и от плоской широкой груди, что ходит ходуном. тэхён вдевает ногу в стремя, хватается за луку, весь порывистый, возбужденный и несдержанный. слишком долго он наблюдал за взбудораженным чонгуком и его вызывающими нагловатыми действиями. за его развевающимися волосами и непроглядными чёрными глазами. он усмехается, пришпоривает коня, веселя его плетью, и прежде чем сорваться к оскалившемуся омеге, говорит то, отчего лицо его помощника бледнеет в одно мгновенье, заходясь пятнами. — я слышу, как скрипят твои зубы от злости и как горчит твой запах, — в глазах альфы мелькает искорка весёлого довольства, но в голосе его один жёсткий азарт. — расскажешь мне позже, чем так недоволен, а, ёнджу? поделишься с другом?

***

тэхён всаживает каблуки в конские бока и пускается галопом, обгоняя головной отряд стрельцов из охраны. чонгук, коротко взвизгнув, пригибается к луке седла и мчится следом, стремясь зайти вперёд альфы, и его лёгкая фигурка словно летит по воздуху. их кони несутся во всю мощь. стучат копыта, трепыхаются конские гривы, слезятся глаза, ветер рассекает лицо и режет уши своим свистом. мелькает тёмная, пока не расцвеченная солнцем трава, а позади остаются гам и суета, собачий лай и людские разговоры. на вершину они влетают вместе и осаждают взопревших коней, переводя зашедшееся дыхание. тэхён спешивается первым, спрыгивая на мокрую от росы землю, и подходит, лениво разминаясь, к омеге, что смотрит на него счастливо-безумным взглядом совершенно чёрных диких глаз. его лоб весь покрыт мелкими маслянистыми каплями, пальцы возбуждёно дрожат, и когда он сам тянет к нему свои подрагивающие руки, альфа теряется, не зная, как правильнее поступить. — помоги мне спуститься, альфа, — чонгук вздыхает и слизывает испарину над верхней губой, с нажимом проговаривая каждое слово. он смотрит на тэхёна с вызовом, дерзко поглядывая из-под густых ресниц, и когда сильные грубые ладони обхватывают его за талию, то успевает только вскрикнуть и вцепиться ладонями в чужие крепкие плечи. — уже верёвки из меня вьёшь, омега? — тэхён вжимается носом во вспотевшую смуглую шею, тычется за порозовевшее ухо и прижимает оторопевшего от такой близости чонгука к себе. тот поначалу не шевелится, замирает пугливым зверьком в руках альфы, таких сильных, жёстких, властных, удерживающих мягко, но так, что не шелохнёшься, если попробуешь. да, омега и не пытается. дышит всё так же громко и хищно втягивает раздувшимися ноздрями чужой аромат. тэхён пахнет, как лес, пахнет как море, солёное и бескрайнее, с бушующими волнами и шипящей белой пеной. когда ладони на его талии приходят в движение, когда сжимают разгорячённую кожу порывисто и жадно, и когда прижимают к такому же сильному и горячему телу, то чонгук слишком поздно понимает, что сам ответно ластится к альфе и сам просяще поскуливает, подстёгивая и возбуждая. но когда понимает, то начинает дёргаться и биться в его руках загнанным зверем, стараясь уйти от такой пугающей, но приятной ласки. — не… надо. но альфа его и не удерживает, послушно разжимая пальцы на стройной талии и подавляя в себе желание притянуть испуганного и разрумяневшегося чонгука обратно. — тебя собирались продать на смешанные бои, — тэхён пальцами убирает назад, упавшие на лоб волосы, видит каким растерянным взглядом провожает омега тускло сверкнувшие на них массивные перстни и усмехается, склоняя голову к плечу. — ты кажешься выносливым и у тебя хорошее тренированное тело. — он снова подходит к притихшему чонгуку и смотрит внимательно в его чёрные глаза. омега выглядит уязвлённым и таким соблазнительным, что тэхён практически сразу от него отворачивается. — но этого недостаточно. — почему ты… — во дворце у тебя будет другая жизнь, чонгук. лучшая. чонгук слышит приближающуюся тяжёлую конскую поступь и гул мужских голосов. смотрит неподвижно в сторону равнины, куда уходит дорога и судорожно вздыхает. — лучшая жизнь — свободная жизнь. тэхён ему не отвечает.