Извинения

      Утро после концертов «Самурая» обычно начинается где-то ближе с пяти–шести часам вечера. Когда все участники группы начинают потихоньку оживать, проклиная похмелье, и пытаться восстановить картину прошлой ночи. Ну, если быть точнее, это относится скорее к Нэнси и Керри, которые совместными усилиями вспоминают афтепати. Иногда, к ним присоединяется ещё и Денни. Джонни чаще всего бывает плевать на всё. А Генри... Ну, это Генри. Тут и говорить нечего.       Сегодняшнему утру не выпадает чести стать исключением. Однако, мозговой штурм продвигается медленно и лишь за счёт относительно бодрой Нэнси. Так как Кер, привалившись к прохладной стене кухни их с Джонни квартиры, способен только на звуки умирающего тюленя и медленное потягивание кофе. Он обреченно внимает словам клавишницы, периодически с завистью прислушиваясь к храпу Джонни в соседней комнате. Гитарист и сам с радостью вернулся бы в постель, но у Нэнси на него другие планы.       Их неофициальный лидер группы решительно завалилась в квартиру где-то час назад, разбудив при этом только несчастного Евродина. Так как растолкать Сильверхенда, не получив по лицу хромовым кулаком, не представляется возможным. Под давлением девушки, Керри всё же пытается собрать мозги в кучку. Ведь она слишком упорно желает выяснить, не натворили ли они с Джонни вчера чего-то, что привлечёт внимание копов. Однако, воспоминания о вчерашних событиях путаются, никак не желая выстраиваться в четкий ряд.       В одном они с Нэнс уверены наверняка: виноват во всём Генри. Ещё вчера, заговорщический тон басиста и хитрый нездоровый блеск его глаз, должны были натолкнуть Керри на мысль, что это хреновая идея. Но хорошие мысли имеют свойство всегда опаздывают. И к тому моменту все, кроме Нэнс, уже успевают закинуться той дрянью, которую неизвестно откуда притащил басист. Клавишница что-то решала с хозяином клуба, где самураи выступали уже неделю, и поэтому пришла позже. А вот всё то, что происходило дальше Керри помнит ещё более смутно. У него вчера от накрывших ощущений голова пошла кругом. И памяти остались лишь несколько особо ярких моментов.       Вот они ещё соображают, и Джонни протягивает ему выпивку. А теперь его руки уже на талии Кера. Вот уже и сам гитарист устраивается на коленях Сильверхенда, попутно избавляясь от жилетки. Механически пальцы стискивают волосы на затылке и заставляют наклониться ближе. Жадные поцелуи выталкивают остатки сознания из головы, заменяя их приятной тяжестью возбуждения. Откуда-то сбоку доносится приглушённый смех Генри, пока ещё относительно трезвая Нэнси выгоняет обоих солистов из общей гримерки.       И они уже почему-то обжимаются на улице, в закутке неподалёку от выхода для персонала. Шершавая кирпичная стена больно царапает голые плечи, но Керри слишком сосредоточен на поцелуях и блуждающих по его телу руках, чтоб обратить на это внимание. Контраст холодного воздуха и разгоряченного тела рядом только сильнее распаляет. —Эй, пидоры, зажигалки не найдётся? — раздаётся откуда-то из темноты переулка.       Сильверхенд медленно отстраняется и бросает хмурый взгляд в сторону прервавших их людей. Оставшееся без опоры тело Керри так и норовит сползти по стеночке на мокрый асфальт. Джонни осторожно придерживает его, и на мгновение Евродину кажется, что в глазах напротив мелькает беспокойство. —Подержи.— Джонни накидывает на плечи Керри свою куртку и поворачивается, разминая кулаки. Кер закутывается в куртку, буквально утопая в тепле, и утыкается носом в воротник. Пока Сильверхенд непринужденным шагом приближается к нежданным гостям, он наслаждается таким знакомым, практически родным запахом.       Шум драки проходит где-то фоном. Кер даже не замечает, что всё закончилось, пока Джонни не подходит к нему. —Они нас больше не потревожат. —Мой герой.— Керри смеется, запрокидывая голову, и обвивает шею Джонни руками, практически повисая на нем. Они целуются и мир снова пропадает.       Дальше воспоминания вновь смазаны. А в следующий раз Кер обнаруживает себя на капоте Порше. Он уже без майки, но от встречи с ледяным корпусом машины его спасает заботливо расстеленная куртка. Джонни нависает над ним, покрывая шею и плечи поцелуями, параллельно пытаясь одной рукой справится с ремнём на джинсах гитариста. Керри обхватывает его бёдра ногами, притягивая ещё ближе к себе, и жадно целует.       Однако, в этот эпизод прелюбодеяний на парковке Евродин решает не просвещать Нэнси, проматывая свои воспоминания дальше. Но вот с этим что же было дальше возникают проблемы. Каких-либо мало мальски четких картинок в голове не складывается. Только совсем краткие, практически секундные, вспышки.       Он полулежит на пассажирском сидении Порше, укутавшись в куртку Джонни. Сильверхенд ругается с кем-то за пределами машины. Слов не разобрать, да Кер и не пытается. Глаза слипаются, но он почему-то старается не спать. И снова провал в пустоту.       Пошарив в памяти ещё немного, Керри всё же удаётся выловить смутный обрывок того, как они оказываются дома. А следующим воспоминанием уже идёт бодрый голос Нэнс, пытающейся его разбудить. Мда, выходит негусто. Ну что поделать? Что есть, то есть. Возможно Джонни сможет пролить больше света на это приключение, но его ещё надо как-то разбудить. Задача, блин, со звёздочкой. —Это всё? — с легкой претензией в голосе интересуется клавишница. —Всё.— вздыхает Кер,—Больше ничего не помню. —Значит я могу надеятся, что мне не придётся решать ваш очередной конфликт с полицией? —Мечтать не вредно.— хмыкает гитарист и сразу же прикрывает голову руками, так как Нэнси уже замахивается на него кухонным полотенцем. —Хэй! Чего сразу бить то?!— возмущается он,— Это ты вообще-то нас выгнала вчера. Сидели бы в гримерке под твоим надзором. —У меня нет ни малейшего желания смотреть как вы... —А ты не смотри, присоединяйся.— перебивает её невесть откуда взявшийся на кухне Джонни.       Кер аж дергается от неожиданности и прикладывается затылком о стену. Его тихое шипение тонет в шуме зарождающейся перепалки. Гитарист обхватывает голову руками и утыкается лицом в столешницу. Он не способен сейчас воспринимать общение этих двоих на повышенных тонах.       Вскоре шум уходит в соседнюю комнату, а после выразительного хлопка входной дверью и вовсе стихает. Несколько секунд Кер отчетливо слышит жужжание холодильника и потрескивание лампочки над столом. Но тишину нарушают неспешные шаги. Сначала они только в комнате. Кажется, что-то ищут. Судя по мимолетному шуршанию, находят.       Следом шаги направляются на кухню, мимо Керри. Тёплая, почти горячая рука на мгновение зарывается в спутанные волосы гитариста, и тот одобрительно мычит. В ответ прилетает только тихий смешок. Керу совершенно не хочется терять это прикосновение, но рука исчезает, и шаги возобновляются. Потрескивание оконной рамы красноречиво предупреждает о том, что уже в следующую секунду кухню заполнят звуки города.       Так и происходит. Не смолкающий ни на минуту гигант из бетона и стекла словно заявляет свои права. Напоминает о том, что они всё ещё здесь. Что тишина и покой обманчивы. Что за окном всё те же грязные улочки города мечты. Что поймать пулю здесь проще, чем такси. И, конечно же, о том, что это место рано или поздно сожрет тебя и каждого, кого ты видишь на улицах. И остаётся только надеяться и бороться за...       Из размышлений его вырывает щелчок зажигалки. А запах сигарет и вовсе заставляет, хоть и с трудом, но оторвать голову от стола. Открывшаяся картина в миг выгоняет депрессивные мысли. На фоне небольшого клочка розовеющего, почти закатного неба, Джонни кажется каким-то нереальным. Призрак, иллюзия, вот-вот сейчас растает в сигаретном дыму.       Керри не может оторвать от него глаз. С каким-то неимоверным благоговением стараясь рассмотреть все черты. Словно пытается отпечатать эту картину в своей голове навсегда. Джонни поворачивает голову и смотрит прямо в глаза. Взгляд мягкий, но какой-то печальный. Он не прячется за своими вездесущими авиаторами, нет, он смотрит.       Смотрит прямо, открыто, не скрывая своих эмоций. И от одного лишь осознания этого факта грудь стискивает приятное, хоть немного болезненно, чувство. Столько лет борьбы за безоговорочное доверие и близость не были напрасными. И Керри совсем не жалеет о потраченном времени, напротив, он готов отдать ещё столько же или даже всю свою жизнь, только бы видеть Джонни настоящим.