Вечер
4 июля 2021 г. в 22:05
Курильщик сидел возле окна на кухне и рассеянно водил по бумаге карандашом, зарисовывая знакомый пейзаж. Тот был настолько хорошо им изучен, что рисовался практически на автомате, пока Курильщик размышлял о чём-нибудь отвлечённом. Ребёнок в животе тоже угомонился, не тревожа будущего родителя. Вернувшись к мыслям о нём, Курильщик отложил блокнот и потянулся к ноутбуку, стоящему на кухонном столе, оживил его движением мышки и углубился в статьи для будущих родителей...
– Эрик, я дома! – Донёсся из коридора голос Чёрного, когда Курильщик дочитал до середины статью о важности выбора имени для ребёнка со ссылками на лунный календарь, нумерологию и жития святых. Статья была запутанная, но Курильщик дочитывал её уже чисто из принципа.
Раздался радостный лай: Стабб, позорно проспавший первые звуки ключей, поворачиваемых в замке, исправил ошибку, пулей вылетев в прихожую и исполняя вокруг Чёрного собачий танец преклонения, состоящий из прыжков, виляний хвостом и жутковатых изгибов в хребте, приправленный лаем.
– Стабб! – Курильщик попытался призвать собаку к порядку, но бультерьер полностью игнорировал его. Его можно было понять, и чисто на уровне чувств он понимал: для собаки Чёрный – царь и бог, центр мира. Да и для самого Курильщика, как ни крути, он был центром, опорой, поддержкой... боже, да он, в конце концов, был отцом ребёнка, которого Эрик носил сейчас под сердцем. Этот очевидный факт стал последней каплей – внутри сладко защемило, защипало глаза, перехватило горло, а по щекам побежали непрошеные слёзы. Пока Чёрный успокаивал собаку и вешал куртку, Курильщик попытался незаметно вытереть лицо рукавом и успокоиться, но слёзы продолжали литься, а в груди по-прежнему сладко ныло, вынуждая плакать.
– Я тебе апельсинов купил, – Чёрный разулся, – и бананов ещё, читал, что они от тошноты помогают...
В его голосе было столько заботы, что Курильщик разрыдался окончательно. Чёртовы гормоны превращали мозг в сентиментальное желе.
– Ты чего?.. – Чёрный притянул его к себе. – Эрик, что случилось, почему ты плачешь?
– Я просто... просто... – Курильщик почти скулил, прижавшись к широкой груди Чёрного. – Ты так обо мне заботишься...
Он ощутил, как на затылок ложится тяжёлая тёплая ладонь, пальцы ласково ерошат волосы, массируют кожу за затылке, нежно проходятся по шее, там, где волосы переходят в лёгкий тонкий пушок. От этого по позвоночнику пробегали сладкие искры, заставляя вздрагивать и прижиматься теснее. И от этого слёз, таких глупых и бурных, стало ещё больше; Курильщик просто ткнулся лицом Чёрному в грудь, ощущая подо лбом пуговицу рубашки, и громко, по-детски, всхлипнул.
– Прости... – Выдохнул он в паузе между всхлипываниями. – Я не знаю, что на меня нашло, но я не могу перестать...
– Не надо. – Чёрный продолжал размеренно гладить его по голове. – Это нормально: гормоны, нервы, эмоции... Всё нормально. Поплачь, если так хочется.
Макушки Курильщика коснулись тёплые губы; крепкие руки обхватили плотнее, прижимая к крепкому горячему телу, к груди с бьющимся внутри сердцем. Это биение Курильщик слышал даже сквозь собственные всхлипы, ровное, мерное, сильное... в этом биении был весь Чёрный. Надёжный. Сильный. До безумия родной. И – самое важное, – любящий.
Ещё полчаса Курильщик провёл в этих объятиях, самым стереотипным образом рыдая от собственных бьющих через край эмоций, так, как не плакал уже давно – взахлёб, со всхлипами и шмыганьем носом, долго, в голос, словно решив вывести с этим весь стресс, который когда-либо переживал. Чёрный отнёсся к этой почти истерике с пониманием – усадил мужа на диван, принёс воды, пачку бумажных платков и пару обычных, сидел рядом, гладя, целуя, шепча что-то утешительное. В эмоциональной поддержке принял участие даже Стабб – то прижимался к коленям, то облизывал Курильщику руки.
После этого сеанса плача Курильщик выпил полкувшина воды, с внезапно проснувшимся аппетитом съел гроздь бананов, и весь оставшийся вечер ластился к Чёрному, как котёнок. Статьи и книги для будущих отцов были забыты.
Он был уверен, что всё будет хорошо.