Bittersweet

Кабинет босса Портовой Мафии находился так высоко, что за время, пока лифт поднимался, Мори успел порядком заскучать: один мрачный мафиози красноречиво упирал дуло пистолета в затылок, трое других выражали свою готовность высадить в него парочку обойм просто выражением лиц. Разговор не клеился. – Эти наручники мне трут, – капризно сообщил Огай, но пистолет надавил сильнее, без слов давая понять, что наручники – не самая большая его проблема. Чистой воды спектакль. Мори знал, какой приказ получили эти люди, а ещё лучше знал, что следует за его нарушение. Босс Портовой Мафии – человек непоколебимых принципов и скверного характера, о чьей жестокости на «изнанке» Йокогамы слагали легенды. В роли хранителя тёмной стороны города он был Цербером у врат Ада, неумолимой и неконтролируемой стихией, готовой уничтожить любую преграду на своём пути. Мори улыбнулся: что может лучше гарантировать ему безопасность, чем желание этого человека? Чем бы оно ни было обусловлено. «Как телохранитель, он всё ещё на высоте», – мелькнула ехидная мысль, прежде чем лифт выпустил Мори и его своеобразную свиту наружу. – Очень любезно с вашей стороны, Фукузава-доно, пригласить меня, скромного обывателя к себе лично! Будь я моложе, непременно упал бы в обморок от переизбытка чувств. Мори мог поклясться чем угодно – это не его настоящий кабинет. Фукузава Юкичи никогда в жизни не стал бы работать в месте, выполненном по принципам европейского шика. Занимая такое положение, он наверняка обустроил себе что-то устланное татами, где пахло гвоздичным маслом и матча, а на стене располагалась коллекция холодного оружия. В его стиле. Скучно. – Директор Вооружённого Детективного Агентства Мори Огай, – глухо отозвался Фукузава, вставая со своего кресла и складывая руки на груди, что придало ему ещё более властный вид. Мори растянул губы в ядовитой улыбке: в самом деле, почему бы Фукузаве Юкичи не выглядеть властно? Ведь в этом месте он – хозяин, повелитель, император, вершащая судьбы длань… Сам бог! Многовато для одного напыщенного петуха. Мори ужасно захотелось присвистнуть, как обычно свистят продажным девкам в порту: пошло, насмешливо и унизительно. Взглянуть бы на его лицо в этот момент. – Фукузава-доно, у вас никогда не возникало ощущения, будто вы находитесь не на своём месте? По потемневшему взгляду босса мафии стало понятно – он догадался, что происходит. Осталось только пробиться сквозь его раздражающее упрямство, и проще было, пожалуй, заставить Ранпо на целый день отказаться от сладкого. Хотя, положа руку на сердце, Мори не был уверен, что из этого действительно проще. – Возникло желание поменяться местами? – А вы всерьёз полагаете, будто сумели бы? После всей пролитой вами крови. Фукузава метнул тяжёлый, жгучий взгляд, под которым Мори стоило бы по-кроличьи замереть и заткнуться, но вместо этого он с невозмутимой ленцой принялся расхаживать по кабинету под обеспокоенные взгляды охраны. Для Фукузавы эта вопиющая наглость была чем-то совершенно естественным, вроде ливня в сезон дождей или зноя летом: норма, от которой никуда не деться, какой бы раздражающей она ни была. – Не зарывайтесь, Мори-доно. Вы всё ещё пленник. Будто подкрепляя слова босса дополнительным весом, взмокшие от напряжения секьюрити передёрнули затворами автоматов. – Да-да, конечно. Это эпоха Хэйан? – Мори отмахнулся от этого звука, будто от назойливой мухи, совершенно игнорируя тот факт, что любая следующая секунда его жизни может стать последней, окажись их нервы слабее, чем следует. – В прошлый раз на этом месте висело что-то из постимпрессионизма. Гоген, кажется. Наглый, сочащийся самодовольством Мори заявился под дверь штаб-квартиры Портовой Мафии так открыто, будто в обеденный перерыв решил вместо собы отобедать печенью босса. Хотя по личным ощущениям Фукузавы, обедал он его нервами, старательно намотанными на воображаемую вилку. Он не мог себе объяснить, почему этот человек чувствует себя в кабинете босса Портовой Мафии как у себя дома – а это, всё же, действительно был его кабинет. Не было никакого потайного помещения, устланного татами, с коллекцией мечей, запахом гвоздики и матча, ведь это бы значило, что Фукузава Юкичи признал это место своим. – Мори-доно, – совершенно ровным голосом заговорил он, искусно пряча раздражение. – Что вам здесь нужно? Мори бросил удивлённый взгляд через плечо, всем своим видом демонстрируя святое, искреннее непонимание. – О чём вы, Фукузава-доно? Мне ничего не нужно. Я лишь скромный мужчина средних лет, который владеет маленьким агентством. Что ещё может быть нужно для счастья стареющему доктору, как не благополучие его детей и место, где он сможет встретить закат своей жизни в тишине и спокойствии? Фукузава нахмурился и молчаливым жестом приказал охране покинуть их, отчего улыбка Мори стала ещё более лисьей. Проследив цепким взглядом из-под ресниц ушедших секьюрити, он продолжил: – Это вам, Фукузава-доно, что-то от меня нужно, – он поднял скованные руки. – Надели на меня эти побрякушки, привели к себе в кабинет под конвоем, требуете каких-то объяснений, хотя я, заметьте, не шумел и ничего не ломал, в отличие от ваших подчинённых, явившихся вчера без приглашения в офис Вооружённого Детективного Агентства. С каждым словом голос Мори становился ниже, а интонации всё тяжелее, что окончательно придало ему сходства с разгневанным божеством, чьё святилище было осквернено другим. Двое божеств стояли и сверлили друг друга взглядами – так можно было описать каждую их встречу, или, по крайней мере, каждая их встреча к этому приводила. В воздухе опасно запахло озоном. – Это ваш личный фетиш – совать голову в капкан, Мори-доно? Навевает воспоминания. И кто же вас спасёт на этот раз, когда личных телохранителей не осталось? Фукузава подошёл медленно, тяжело ступая по ковру, не разрывая зрительного контакта, даже когда предупреждающе прихватил чужую шею рукой: достаточно одного движения, чтобы всё закончить раз и навсегда. – И в самом деле, – рокочуще отозвался Мори, накрывая его ладонь своей и поднимая такой взгляд, что Фукузава на секунду забыл, как дышать. – Мне тоже навевает воспоминания ваша привычка хватать меня за горло. Вижу, ваш фетиш на сексуальную асфиксию всё ещё актуален. И что собираетесь делать теперь? Убьёте меня? Или, быть может, хотите вспомнить былое? А если я откажусь, возьмёте силой, уважаемый босс Портовой Мафии? Каждое слово Мори вибрировало под ладонью, каждый его выдох обжигал скулы, а Фукузава слишком хорошо помнил обстоятельства, при которых они оказались так близко в последний раз. Словно демон в его руках облизывал саму душу и жарко шептал на ухо: «Ну же, давай, взорвись, не тяни, выпусти на свободу своих демонов, тебе ведь так этого хочется!» Они оба превосходно знали, как сильно Фукузава ненавидел идти у провокаций Мори на поводу. – А если возьму? Что тогда? Хотите сказать, это вы тоже предусмотрели? И настолько же сильно он ценил моменты, когда вёрткую лису удавалось прижать за хвост когтями, хотя с этой позиции Фукузава предпочитал быть плохим охотником. Охотником, который разжал пальцы, не дожидаясь колючего опасения во взгляде – уж лучше признать свои слова пустым трёпом и позволить ему выиграть. Мори судорожно вздохнул и закашлялся, беззастенчиво вцепившись в плечо Фукузавы, как в опору, и только это помешало ему растянуть губы в победоносной ухмылке. – У меня есть три условия, Фукузава-доно, – наконец произнёс Огай, хитро сощурившись. – Первое – Портовая Мафия возмещает нам стоимость ремонта офиса. Второе – вы лично возмещаете мне, как лидеру, моральный ущерб ужином сегодня в восемь. В вашей компании, само собой. Третье – в следующий раз будьте добры использовать телефон, а не отряд киллеров, чтобы позвать меня на свидание.